Сборник драбллов по LOONA

– Ай, у тебя руки ледяные! Смех Хёнджин раскатился по комнате, когда Кахэй отпрянула от неё, кривясь. Ким хотела привлечь внимание своей девушки и использовала для этого всякие средства. А весёлое настроение и бушующая внутри энергия выплёскивались через прыжки и хватания за руки. Увы, Кахэй не оценила. Кахэй поливала цветы на нагретом солнце подоконнике. Лучи ласково падали на её лицо. Взгляд Хёнджин, стоявшей немного поодаль, падал туда же. Дальше на руки, оглаживал тонкую талию и вновь поднимался, чтобы заглянуть в карие глаза, налитые теплом и светом. Хёнджин падает в эти свет и тепло – вниз, вниз, вниз… Кахэй четыре года назад. Новенькая, ничем не примечательная девушка, кроме своей национальности. Коридор, шум, компании. Хёнджин наблюдает ото всех поодаль, умиляясь, как просто Кахэй говорит с незнакомыми одноклассниками, вливается в коллектив и вообще струится добротой и окружена уву-вайбами. Хёнджин никогда таких не видела, разве что в мультфильмах. Кахэй три года назад. Успевает по всем предметам, становясь лучшей в классе, за всё время не совершила и не сказала ничего, что бы оттолкнуло Хёнджин. Ким правда начинает задумываться краями сознания о том, что хотела бы подружиться с Вон. Кахэй два года назад. Идеал, совершенство, всё ещё простая чистая душа. Хёнджин кажется, что она медленно вкрашивается, иначе почему на каждой школьной перемене её мысли занимает одна Кахэй, хочется, чтобы Кахэй обратила на неё внимание, говорила, обнимала. Хёнджин сдувает странные мысли и напоминает себе не принимать за влюблённость восхищение человеком. Однако, когда Кахэй в один жаркий весенний день всё же накрывает объятиями, Хёнджин чувствует прилив облегчения, который ни одни объятия не давали ей, да Ким особо и не любила их. Год назад. Линейка. Школьники, толпящиеся на крыльце школы, ожидающие выступления и его конца. Хёнджин стоит, беспокоится. А если Кахэй перевели в другой класс, а если в другую школу. Какое счастье – услышать её голос сзади. Начало учебного года какое-то буйное. И Хёнджин не понимает, почему так резко стала тянуться к Кахэй всё сильнее и сильнее. Настолько, что мысли забиты ей одной и без неё душа засыхает и болит. Хёнджин грустно. Теперь всегда, потому что Кахэй – всегда не с ней. «Я что, влюбилась? Боже, я так глупо устроена, что этого от меня вполне можно ожидать». Прежние влюблённости Хёнджин были головокружительные, её переполняла любовь, которой хотелось поделиться с миром. Ей так нравилось это ощущение, быть в него погружённой. Но почему сейчас это отличается? Почему без Кахэй тоскливо и так хочется взаимности, если раньше можно было ограничиться своими чувствами, утопать в них и наслаждаться этим? Хёнджин увядает с каждым днём. Она думала, что переживёт это, унесёт с собой в могилу или сбросит по пути, но – в таком отчаянии. Что единственное, крутящееся на уме – подойти к Кахэй, заговорить с Кахэй, задружить Кахэй. План построен. Вон решает тест – Хёнджин стоит рядом. «Ты меня ждёшь?», «Жду», лёгкая улыбка на лице одноклассницы, задумчивый взгляд. Они отправляются вместе домой. Отправляются вместе спать, как напишут «Спокойной ночи» друг другу в какао толк. Хёнджин сложно, Хёнджин непривычно: надо общаться с друзьями возлюбленной, чтобы больше проводить времени с ней, а это до жути некомфортно. Хёнджин страшно, просто катастрофически, на каком-то нечеловеческом уровне не хватает Кахэй. И это тоже нужно учиться преодолевать – Хёнджин учится. Успокаиваться, не плакать, забываться, занимать мысли другим, отвлекаться. Месяцы спустя ей удаётся овладеть собой, и общение с Кахэй становится здоровым, безболезненным. С её друзьями Ким даже не нужно больше общаться – поняла, что только чувствует себя чужой среди них, а это расстраивает ещё сильнее и снова – в слёзы. Без них легче. Хёнджин тяжело верить людям, а ещё тяжелее верить в себя и свою способность быть кому-то интересной. И с мучающими ежедневно сомнениями тоже приходиться бороться. Но как-то Кахэй говорит между строк, что общается с Хёнджин и вне школы, в отличие от большинства друзей из класса, и от этого легко и спокойно. Кахэй кажется надёжной, Кахэй – хочется верить. С ней легко раскрепощаться, творить глупости. С ней хочется быть вместе, обойти свет, дойти до его края. С ней можно спрыгнуть с его края. – Ты пялишься, – говорит Кахэй с улыбкой в голосе, не поворачивая голову. Улыбка расплывается на лице Хёнджин, срываясь с губ хихиканьем: – Я пялюсь. Внимательный взгляд, чтобы понять, что в голове у Вон. Хёнджин подходит медленно и кладёт ей голову на плечо, обнимая сзади за талию руками. Ждёт реакции. – Хёнджин, ты тоже дежурный. – Ага. – Так убирайся. – Ага. «Ага» значит не убираться, а комфортиться носом о щёку Кахэй. Та хотела бы ответить, но врождённый перфекционизм не даёт перейти к удовольствиям, не закончив дела. – Так, – она аккуратно вылезает из объятий, таким образом, чтобы не пролить воду из лейки. Ким недовольно мычит. Но не сдаётся. Подходит к доске и опирается на неё спиной. Сложив руки на груди, поворачивает голову к Кахэй: – Тебе идёт носить юбку… – Это только сегодня, – отвечает девушка, стирая тряпкой мел с доски. – И эти косички… – Не терпится их расплести. – Но они такие милые!! – Вот именно. Я не хочу выглядеть мило. Хёнджин плавно сокращает между ними расстояние: – Ты в любом случае милая. – Ага, спасибо- – Женись на мне. Выдох. Кахэй ухмыляется и смотрит саркастическим взглядом. – Неа, я скорее всего выйду замуж. «Она всегда такая» – хмурится Ким. Ничего не говорит и стоит к доске спиной с таким лицом, будто на её плечи возложена ноша мира. – Ты опять слишком серьёзно восприняла мои слова, – хихикает Вон. Хёнджин усилием воли старается сделать голос, который говорил бы «не переживай, со мной всё в порядке»: – Нет, я восприняла их нормально. – Ага, верю, верю… Ну, похоже, мы закончили, – выдыхает Кахэй, осматривая кабинет. Блестящие стёкла окон, стены, пол, даже цветы, будто отполированные, а на полках ни единого намёка на пыль. – Я закончила. – Я мыла пол, – сухо отвечает Ким. Огоньки в её глазах погасшие, а пространство вокруг будто заполнено серой тоской. Кахэй иногда забывает за каменным лицом солдата, сильными фигурой и руками, какая Хёнджин чувствительная и какой ранимой становится с ней. Как близко к сердцу воспринимает её слова, как болезненно реагирует, если Кахэй повела себя неосторожно: замыкается, прячась за улыбкой-маской, говорящей «я в порядке, просто хочу спать» и думает, а о чём – один чёрт знает. Вон иногда раздражает быть всегда начеку. Ох уж это постоянно волнующееся сердце. Если бы она не любила постоянное движение и не хотела связать с ним свою жизнь, то не справилась бы, не сдержалась: её девушка как ребёнок – головная боль! Но так же чисто, простодушно и до того искренне любит, что даже странно – Кахэй не верила в любовь. А верит ли сейчас? Можно ли назвать любовью, как сжимается сердце при виде потускневшей Кимджин? И острое желание её развеселить? Кахэй не знает. И ей всё равно. Сейчас бы только – вернуть улыбку девушки. Та собирает сумку. Улыбка-маска «я в порядке» с лица не спадает. – Пойдём? – предлагает Хёнджин, чуть наклонив голову набок. Кахэй улыбается нежно и берёт её руки в свои, мягко тянет на себя. Потирает ладони , чтобы согреть их, и примыкает губами, долго не отрываясь. Хёнджин – в смятении, и на щеках её румянец, а сердце неровно стучит. Кахэй то бунтарка, вежливая, но сурово ироничная, то заботливая и ласковая, как бабушка или мама. Хёнджин всё ещё путается между этими сторонами, но любит их обе одинаково. Она смотрит на Кахэй галактиками и покорно идёт вперёд на притяжение, обхватывая её талию в кольцо рук. Она прижимается к тёплым губам и целует Кахэй, целует, целует, и это так правильно – как связь всего со всем в мире, как гармония музыки природы: расцвет вишни весной и шум ручьёв, стрекот певчих цикад и пение певчих птиц, дуновения ветра, дрожь осиновых листьев и осенний листопад, немые падения снежинок и вой пурги. Кахэй зарывается пальцами в волосы Хёнджин и ведёт ими бережно по прядям, и Хёнджин – дышит полной грудью, и ей – настолько спокойно, и стены – между ними, между ней и миром – рушатся. Кахэй отстраняется и поправляет прядь Хёнджин, упавшую на лицо. Смотрит ясными глазами, знающими о тайнах всего во вселенной, ласково, будто укутывает в объятия, и Хёнджин думает, что Вон Кахэй, такая неосторожная временами, единственная, кто способен сберечь её сердце.