Ночные изменения

      Следующей ночью Тадаши надевал на себя свою домашнюю футболку, в которой он обычно спал, когда Хиро сказал:       — Не надо.       Тадаши остановился, всё ещё держа руки у груди и задирая футболку.       — Не надо? — спросил он, изогнув бровь и мысленно постаравшись угадать, что конкретно Хиро имел в виду. Хиро подошёл к нему ближе. Его собственная футболка покоилась на кровати, а лицо было красным: багровые пятна тянулись до самой шеи, и Тадаши усмехнулся, невзирая на свою собственную смущённость. — Ну, по крайней мере, ты всё ещё хоть иногда стесняешься, — пошутил он и искренне рассмеялся, когда Хиро игриво толкнул его в бок.       — Эй, — его рука легла на талию брата. — Выслушай меня.       Тадаши хотел выслушать, однако биение его сердца участилось, когда ладонь Хиро нерешительно коснулась его тела. Парень почувствовал, что его лицо начало гореть, а щёки покраснели.       — Вот что я хочу сказать, — заявил Хиро с таким видом, словно никакого другого объяснения больше не требовалось. — Ты смущаешься каждый раз, когда я тебя трогаю, — Тадаши понимал, что он имел в виду любые касания, которые могли посчитаться интимными. — Ещё ты смущаешься, когда сам пытаешься, — Хиро на секунду отвёл взгляд, — тронуть меня.       Слова повисли в воздухе на несколько напряжённых мгновений, в то время как Тадаши в своём сознании боролся с тысячей разных мыслей, пока резко не остановил и себя, и их.       — Я подумал, — продолжил Хиро, поглаживая большим пальцем его живот. Действие такое незначительное и почти незаметное, однако не было никаких сомнений, что игнорировать его было очень трудно. — Может, это хороший способ, чтобы ты смог привыкнуть, — в какой-то момент Хиро сжал талию брата крепче, — да и я тоже.       — Это начало, — согласился Тадаши, стараясь не обращать внимания на то, что его сердце только что чуть не выпрыгнуло из груди. Он закрыл глаза, внезапно почувствовав, словно эта ситуация могла стать легче, если бы они погасили весь свет в комнате, хотя не был уверен почему. Когда Хиро посмотрел на него, Тадаши почувствовал стеснение и страх, несмотря на то, что они уже были в подобных ситуациях миллионы раз раньше. Он уже видел своего брата без футболки, однако всё дело было в контексте происходящего. Всё дело было в чувстве, словно он мог оступиться и растерять весь свой самоконтроль; словно он видел своего брата совершенно по-новому, и это его пугало.       Они ничего друг другу не сказали, когда легли на кровать, а затем Тадаши погасил свет. Когда он улёгся и повернулся, намереваясь как обычно обнять Хиро со спины, то резко застыл, потеряв всякую возможность двигаться. Его глаза приковались к коже брата: бледной под отблеском лунного света и с некоторыми изъянами. Привыкнув к темноте, Тадаши смог с трудом различить шрам на руке Хиро, возникший из-за того, что тот случайно порезался, когда парень не смог за ним уследить. Шрамов у Хиро было не так много — что само по себе являлось чудом, учитывая, в какое количество неприятностей он постоянно стремился попасть, — однако Тадаши считал каждый из них за свою собственную ошибку и упущение; за свой промах, во время которого он не смог защитить брата.       При слабом свете луны он смотрел на шрамы — его промахи — совершенно по-новому, и они мешали ему ровно дышать.       Хиро привстал, сев на колени, и взял руку Тадаши, а затем потянул её к своему выцветшему старому шраму. Сейчас он казался очень маленьким на его руке, особенно в сравнении с тем временем, когда ему было всего шесть лет. Шрам он получил после случайного падения на осколок битого стекла во время прогулки на улице. После этого Тадаши годами винил себя за случившееся.       — Помнишь, когда я порезался? — спросил Хиро, пусть это и не прозвучало вопросом. Тадаши кивнул и погладил зажившую кожу на его руке, почувствовав, словно он сейчас унёсся куда-то далеко-далеко отсюда.       — Я должен был лучше следить за тобой, — бездумно прошептал он.       — Эй, — Хиро тоже перешёл на шёпот, склонив голову набок, чтобы встретиться с его стеклянными глазами. — Посмотри на меня, — он взял лицо Тадаши в свои руки, стараясь вернуть его к реальности. — Я здесь сейчас, Тадаши. Так что посмотри на меня.       И он посмотрел. Опираясь локтями о матрас, он слегка привстал и посмотрел уже совершенно новым взглядом: стеснительным и нерешительным, замечающим вещи, которые он не замечал раньше. Он посмотрел на своего брата — на юношу, которым он стал. Он видел не четырёхлетнего, пятилетнего или шестилетнего мальчишку, которому посвятил всю свою жизнь, а нового и совершенно другого Хиро. Тадаши больше не видел шрамы и собственные промахи — он видел тёмные родинки, нежность и твёрдость тела Хиро, которые он совершенно упустил. Хиро не был мускулистым; его тело было неловким, милым и угловатым, и он предлагал ему всего себя. Внезапно показалось странным, что нечто настолько эмоционально важное для Тадаши — нужда защищать своего брата — переросло в физическую нужду его трогать. Переход был резким, но очень важным.       Пальцы Тадаши дрогнули, желая касания. «Нет, — подумал он, — подожди. Держи себя в руках. Не будь таким нетерпеливым, не поддавайся соблазну. Он может подождать — ты можешь подождать».       — Ты можешь тронуть меня, — голос Хиро заглушил его мысли.       Тадаши сел на колени напротив брата. Ему показалось, словно он наблюдал за ними обоими со стороны, когда кончиками пальцев коснулся груди Хиро. Он ощутил давление, прикоснувшись к брату более решительно. Хиро был худым и щуплым, поэтому трогать было особо нечего, однако Тадаши нравилось чувствовать реальность его тела, когда он накрыл ладонью его сердце. Оттуда донёсся быстрый стук.       — Твоё сердце бьётся очень быстро, — заметил парень, и к нему бумерангом вернулось эхо из ночи, которая была совсем недавно. Тогда Хиро сказал ему точно такую же фразу.       Румянец снова возник на лице подростка, однако он сидел неподвижно.       — Да, — он ответил на выдохе.       Тадаши опустил руку с груди Хиро к его животу, чувствуя пальцами его нежную кожу и мышцы. Они сократились, стоило руке парня спуститься ниже живота. Хиро задержал дыхание, что заставило Тадаши понять, что подобное касание было для него слишком, поэтому он отстранил руку в ожидании, скажет ли брат что-то ещё. Ладонь и кончики пальцев Тадаши загорелись, когда до него дошло, что он только что сделал.       Однако Хиро ничего не сказал, поэтому Тадаши рискнул спросить:       — В порядке?       Хиро сделал шумный выдох, прежде чем ответить:       — В порядке.       Тадаши собрался с мыслями и положил обе ладони на угловатые плечи брата. Он провёл вниз по его худым рукам, пока не сжал их ладони вместе. Тадаши начал по очереди целовать костяшки пальцев Хиро на каждой руке, прежде чем дотронуться до его локтей, а затем перейти к тонкой талии. Он поднялся чуть выше, ощущая пальцами рельеф его рёбер, дрогнувший на вздохе. Большие пальцы Тадаши едва заметно коснулись сосков Хиро, и они сразу же затвердели от этой ласки. Возможно, всё дело было в прохладном воздухе, однако Тадаши застыл на месте.       Осознание того, что́ такое простое касание сделало с его братом, было слишком и для Тадаши, и, возможно, даже для самого Хиро, поэтому парень убрал руки с его тела и начал считать собственные вдохи. Они дышали в унисон, пока оба постепенно возвращались к реальности — правда заключалась в том, что из-за этих касаний каждый из них унёсся в совершенно другое место и иной мир.       Тадаши понял, что они ходили по опасному краю между невинным соблазном и раскалённым жаром; что даже маленькое прикосновение являлось критической точкой. Тадаши сжал зубы, занервничав.       Они молча сидели ещё несколько интенсивных моментов в ожидании, когда напряжение в воздухе исчезнет, однако этого не случилось. Тадаши думал о том, что было в мыслях у Хиро, а также о своём поступке. Мантры «ты никогда не сможешь разрушить что-то» и «маме и папе было бы стыдно иметь такого сына, как ты» прозвучали по очереди в его голове. Он почувствовал отвращение к себе, но постарался с ним бороться.       Это было сложно. Действительно сложно.       Хиро закрыл глаза и тихо сказал:       — Ты же понимаешь, что я не сломаюсь.       Тадаши понимал это, правда понимал, однако ему казалось невозможным разделять того Хиро, который был его братом, и того Хиро, который стал его любовником. Ему было сложно понять, должны ли они вообще быть разделены друг от друга или соединены в одного целого Хиро. Это стало дилеммой, которая затрагивала самую глубину неуверенности Тадаши обо всей сложившейся между ними ситуации. Он трогал тело своего брата — тело брата реагировало на его касания. Тадаши почувствовал лёгкую тошноту и отстранился. Он присел на колени и снова начал считать собственные вдохи.       Тадаши ничего так и не ответил Хиро. Он осознал, что младший брат начал из-за этого волноваться, и ощутил его ладони на своём лице. Закрыв глаза, он почувствовал себя совершенно в порядке и совершенно не в порядке одновременно, понятия не имея, что делать. Хиро осторожно погладил пространство под его глазами, и Тадаши показалось, что он пытался убрать с него всю тяжесть, весь стресс и волнение, возникшее из-за попытки попробовать этот запретный плод. Сейчас у Тадаши не было смелости, в которой он нуждался. Он постарался расслабить напряжённые брови и челюсть, однако с первой попытки у него это не получилось.       — Можно я поцелую тебя? — внезапный вопрос Хиро вызвал у Тадаши слабую улыбку удивления.       — Раньше ты никогда не спрашивал разрешение, — заметил он, хотя фраза прозвучала скорее как вопрос.       Хиро улыбнулся в ответ, сам прекрасно это зная:       — Раньше мы не были полуголыми, и сейчас тебе сложно.       И сейчас тебе сложно. Это не было ложью, однако изощрённость наблюдательности Хиро обнажила Тадаши, и он снова занервничал, пусть и старался держать себя в руках.       — Да, ты можешь меня поцеловать, — согласился парень, несмотря на пробежавшую по телу дрожь.       Когда Хиро начал его целовать, ощущения были другие. Никакой спешки, никакого жара. Словно у них для этого было всё время во вселенной. Тадаши почувствовал, что его руки — словно по собственному желанию — поднялись и прижали Хиро ближе к себе. Парень ощутил теплоту кожи брата, прижатой к его собственной, когда их тела соприкоснулись. Поцелуй не был похож на их прошлый, который казался отчаянным и полным жажды. В этот раз он не ощущался, словно проба запретного плода на вкус, а как что-то, что Тадаши никак не мог выразить словами. Те места, в которых их тела соприкасались, горели, но не пылали жаром, и парень больше этого не боялся. С этим поцелуем Тадаши даже не мог сказать, были ли они с Хиро сейчас в совершенно разных мирах или в одном и том же.       Когда брат отстранился, Тадаши захотелось последовать за ним и снова его поцеловать — чувство было очень странным. Парень закрыл глаза и захотел прикусить губу, однако Хиро ему этого не позволил.       — Завтра ты сможешь тронуть меня, — пообещал Тадаши, считая, что теперь он был ему должен.       Хиро улыбнулся, но не стал ничего говорить. Он встал с кровати и надел на себя футболку. Тадаши с облегчением сделал то же самое. Он был благодарен Хиро за то, что тот понимал, какой одновременно трудной и лёгкой была ситуация для него. Даже когда казалось, что всё становилось легче, ему по-прежнему было трудно; когда касания были естественны, чувство стыда всё ещё проходило сквозь тело. Всему своё время, подумал Тадаши, обняв Хиро крепче, когда они легли в постель.       Тадаши прошёл рукой по телу брата — твёрдому и реальному под касанием его ладони. Нахождение Хиро рядом всегда было утешением для Тадаши, однако этой ночью он ещё долго не мог заснуть.