Все кошки Парижа
Пролог
Посвящается моей жене - Тиане
"L'amour ne fait pas d'erreurs..."
Тяжелое, алое солнце зависло над сизой дымкой горизонта. Закатные лучи слепяще-ярко подсветили тысячи тысяч стекол Парижа. Брызнули золотом на раскалённые июньским зноем крыши. Окрасили стены древних улиц в янтарный и персиковый оттенки. Искрились на боках автомобилей. Превращали широкую ленту Сены в прекрасную серебряную змею. Свет дрожит в мареве вечерних пробок. Париж остывает. Готовится надеть чёрное, украшенное стразами фонарей вечернее платье. Вот уже почти закончен броский макияж – загораются первые неоновые вывески. Волосы уложены – на тонком шпиле Эйфелевой башни вспыхнули огни. Нуар видел Париж сильной, хоть и очень одинокой женщиной. Днём она носит сдержанный костюм, а ночами уходит в лихой загул. Женщиной, которая никогда не спит… Парень опёрся спиной о тёплый кирпич старой трубы. Довольно сощурил глаза. Внизу лежал его город: странный, непонятный, но – родной. Он придавал сил, дарил надежду. «Не дрейфь, Адри, сегодня всё получится. Для других это день – как день. Но для тебя он будет особенным». Адриан посмотрел на руки, затянутые в перчатки. Пальцы мелко дрожали. Жаркое волнение, сладкое предчувствие – всё это накатывало высокими морскими волнами. Накрывало с головой, вызывая неясные, противоречивые чувства. «Что бы ни случилось, я скажу. Обязательно скажу». Нуар глубоко вдохнул горячий, терпкий воздух. Здесь, на высоте, слабый ветерок доносил дикие нотки реки. Адри в тысячный раз окинул взглядом крышу. Широкие, изъеденные дождями стальные листы черепицы. За высоким скатом – блаженная, прохладная тень. Но ИХ место – здесь, на солнечной стороне. Здесь из ржавой чешуи к небу поднимается кирпичный палец трубы. ИХ трубы – сложенной из щербатого, поросшего разноцветным лишайником кирпича. Она хранит интимную тайну: в широкой щели уже два года влюблённые прятали письма. В конвертах. Закутанных для надёжности в прозрачный целлофан. Они не знали имён. Не знали даже лиц – сила камней позволяла хранить инкогнито. Нуар, такой же светловолосый как и Адриан, носил чужие черты. Слишком острые скулы, слишком резкий рот. И глаза, нечеловечески – зелёные, с вертикальными полосами чёрных зрачков. Камень менял даже голос… Нуар понимал, что с Баг происходит всё то же самое. И фиалковые глаза, и мягкий овал лица, полнота губ – всё это ложь. Но такая сладкая ложь… В конце-концов ему было наплевать, как выглядит его Леди. Самое важное, что она есть, и, возможно, их человеческие сердца бьются в унисон. Между ними тянулась незримая, тонкая нить. Нуар чувствовал её, натянутой как струна. Налетали ветры перемен, и струна эта тревожно гудела. Но не рвалась... еще ни разу. Три дня назад он оставил здесь письмо. О, как долго и мучительно оно писалось… фальшивые, какие-то мятые слова складывались в невнятные предложения. И Адри запоздало понял: делать признание на бумаге – всё равно, что расписаться в трусости. К тому же ответ может растянуться на недели, или даже месяцы… Поэтому он оставил короткое, но веское сообщение: «Миледи. Я долго откладывал этот разговор, и, наверное, напрасно. Приходи сюда на закате, двенадцатого. Нужно поговорить. Твой Н.» Первоначальная версия содержала жуткие слова вроде «навеки» и «дорогая». Нуар вымарал их, надеясь, что в итоге останется только кричащая суть. «Если она придёт», - решил тогда Адри, - «значит, всё поняла. Если не придёт – тоже поняла». Нуар нервно поёрзал. Спустился ниже, на самый край. Свесил ноги с козырька. Внизу, переругиваясь гудками, ползла вереница автомобилей. Меж двумя стальными полосами иногда проскакивали юркие мотоциклы, чтобы встать у забитого перекрёстка. Человечеству не до него. Оно вообще редко смотрит вверх. Но даже если кто-то, со скуки, поднял бы голову, то не смог бы разглядеть странного паренька. Одетого в чёрный, напоминающий мотоциклетный, комбинезон. Камень сам защищает себя, отводя глаза. Все обладатели квами для людей – размытые тени на периферии зрения. Призраки Миракля. Баг опаздывала. «Если будет нужно, я просижу до рассвета», - решил Нуар. – «Но разговор этот, клянусь, состоится». Любовь – это самопожертвование. Он закусил губу. К теме жертв Адри невольно возвращался всякий раз, когда прокручивал в голове предстоящий разговор. Камненосец может пожертвовать двумя вещами. Квами – но, как говорил Учитель, это может привести к гибели. А еще есть инкогнито. Безопасность первого поддерживает второе, как Инь и Ян. «Я сниму маску», - вдруг решил Адриан, - «чёрт возьми, я её сниму. Даже если не снимет она. Я буду самым тупым Нуаром за всю историю, но сделаю это ради неё. Вот что ты со мной делаешь, Леди. Если бы я мог вырвать сердце, и положить на блюдечко, я бы это сделал. Я не могу отдать тебе камень, но могу отдать себя. Видит Бог, больше у меня ничего нет». «А что даст тебе она?», - шептал нехороший голос в голове. «Мне ничего не нужно», - заученной мантрой отвечал Нуар. Это, конечно, было жуткой неправдой. Ему нужна её улыбка. Редкое прикосновение тонких пальцев. Фиалковые, со смешинкой, глаза. Ему нужно видеть, как ветер играет чёрными, цвета воронова крыла, волосами. Как закатное солнце эффектно подсвечивает тонкую фигурку. Тайный роман длился долгих два года. Да, за это время Адри возмужал, он понял, что давно должен был понять. Для начала – самого себя. «Но она не могла не заметить», - снова зудел голос, - «она всё видит. И видит, что ты видишь. Всё очень просто, Адриан». «Она ждёт первого шага». «Нет. Она ждёт, когда ты угомонишься». -Я сниму маску, - упрямо повторил Нуар, - и будь что бу… Чуткое кошачье ухо дрогнуло. Кто-то лёгкий ступил на мягкую жесть черепицы. Нуар резко обернулся. Язык нервно коснулся пересохших губ. «Чёрт, возьми себя в руки, придурок…» По обратной стороне невысокой крыши кто-то двигался. Украдкой, почти бесшумно. Но – не для Нуара, конечно. - Миледи, - чужим голосом произнёс Адриан. Шаги затихли. Между ними никогда не было игр вроде «подкрадись ко мне незаметно». Нередкие нападения акум делали камненосцев немного… нервными. Нет. Больше походило, будто Баг не решается подняться на острый конёк крыши. Показать себя. Наконец, она собралась духом. Топоток приблизился. Подобрался к самому краю. И, над обитым ржавой жестью коньком, показалась знакомая фигура. Сердце пропустило удар. А за ним еще. И еще. Солнце брызнуло на гладкий, словно полированный костюм. Бросило в глаза слепящие зайчики. Нуар медленно поднялся. Пальцы невольно сжались в кулаки. На вершину ИХ крыши забралась не Баг. Взгляд бездумно упёрся в покрытый змеиной чешуёй нагрудник. Такие же наплечники, поножи. Изумрудного цвета полушлем. - Вайперион, - выдохнул Нуар, хмурясь, - что-то случилось?.. Голова взорвалась тысячью мрачных предположений. Цепкий взгляд скользил по крепкой фигуре. По всему выходило, что дело – дрянь. Вайперион явно собрал все силы, что были: подростку, да и взрослому тоже, непросто носить настоящую броню. Куда проще бегать в лёгком, сосущем куда меньше сил, костюме. Вайп же находился на пике силы. И выглядел так, будто собрался на войну. Секунду постояв на вершине, он легко соскользнул вниз. Остановился, хватаясь пальцами за трубу. Изумрудные глаза смотрели внимательно, отслеживая каждый жест. - Ничего не случилось, Нуар, - произнёс он с лёгкими шипящими нотками, - расслабься. - А, - глухо произнёс Адриан. И, секундой позже, поражённый неожиданной догадкой, протянул: - А-а-а… не-е-е. Нет. Этого не может быть. Лицо Вайпериона казалось маской, полной спокойствия. - Прости. Он медленно, со змеиной грацией опустился на тёплую жесть крыши. Туда, где обычно сидела она. Адриан с трудом проглотил ком, застрявший в горле. - Сядь, - прошипел Вайп, - надо поговорить. Нуар послушно плюхнулся рядом. Черепица отозвалась металлическим гудением. Повисло молчание. Адриан сидел, глупо поджав ноги. Вайперион старался держаться со спокойным достоинством. - Она не придёт, - растягивая слова, начал Вайп. Изумруды глаз смотрели куда-то за горизонт. Он явно избегал встречаться с Нуаром взглядом. – И еще… она не хотела, чтобы пришел я. - Хм. - Но… это было бы не по-мужски, понимаешь, Нуар? - По-мужски было бы набить тебе морду, Змейство, - в тон ему ответил Адриан. – Это ради меня ты так… нарядился? Польщен. Вайперион пожал плечами. Чешуя доспеха искрилась на солнце. - Я справедливо опасался. История знает случаи, когда гонцов убивали за дурные вести. - Выходит, вести всё-таки «дурные». - Думаю… да. Мир рухнул в яму. И дна пока не наблюдалась. Только тьма, выжигающая сердце пустота смыкалась плотным кольцом. Где-то наверху еще можно увидеть лучики надежды, но… «Не обманывай себя. Она не хотела приходить. Она даже гонца не хотела присылать. По началу. Но, всё-таки прислала – об этом месте никто кроме вас двоих не знает». - Говори, - сухо произнёс Нуар. – Раз припёрся. - Я не хотел встревать в эту историю, - осторожно начал Вайперион. – Хотя она для нас всех была… гм… понятной. - Это которая? Вайперион растерянно погладил щёку. - Если хочешь услышать… хотя ты всё понял… я говорю о твоей… привязанности, Нуар. Привязанности к Леди Баг. Нуар молчал. - Наша жизнь – борьба, - продолжил Вайп, - мы выживаем, как можем. Вместе легче. По одному нас перебьют. Поэтому никто слова не сказал против тебя. Хоть ты не в её Свите. Ты – наш, Нуар. Но… ведешь себя неразумно. И подставляешь под удар тех, кто тебе доверяет. Адриан жестом прервал его. - В чём же я «неразумен», позволь узнать? - Что ж, - вздохнул камненосец, - скажу прямо. Мы все выросли. Все, но только не ты. Мы взвешиваем каждый шаг – ты несёшься вперёд, не думая о последствиях. И каждый раз за тобой разгребаем целую кучу… дел. - Ого. Например? - Не будем погружаться в далёкое прошлое. Хватит и сегодняшнего дня. Их взгляды, наконец, встретились. «Нет», - с ужасом подумал Нуар, - «Только не ты. Это не можешь быть ты!». - Вы что, - прошептал Адриан, - вы… вместе? В глазах Вайпериона – ни тени сочувствия. Холодный, расчетливый взгляд змеи. - Я этого не говорил. Это вообще тебя не должно касаться. Главное правило инкогнито – не раскрывайся. А любовь, Нуар, это очень интимно. Здесь нельзя не раскрыться. Иначе никакая это не любовь. - Что сказала Баг, - перебил его Адриан, поднимаясь. К щекам прилила кровь. Он чувствовал, как пальцы, без команды, начинают твердеть, превращаться в когти. – Врать не буду, ты меня утомил этими своими… хождениями вокруг да около. Говори. Вайперион поспешно поднялся. Сделал шаг назад. Так, чтобы можно было легко и быстро спрятаться за колонну трубы. - Как тебе уже было озвучено, - ледяным тоном произнёс камненосец, - ничего она не сказала. Мы с тобой вообще не должны видеться. И она не должна знать. - Стало быть, - произнёс Адриан, - дело строго между нами. Ну раз так, змейство, слова твои, что вот это тупое пробочное гуденье. Вроде смысл улавливается, а толку – ноль. - Вот опять, - фыркнул Вайперион, - ты даже не знаешь, есть между нами что-то, или нет. Но ты уже готов крушить. Команда работает слаженно, а не… так. Он расправил плечи. - Вот что, Нуар. Баг не пришла, поскольку не знала, что тебе сказать. Потому я взял на себя смелость сказать за неё – «нет». Её сердце, как ты догадался, занято не тобой. - Кем? Вайперион тихо рассмеялся. - Ты не в себе, если думаешь, что я скажу. Но… постой! Послушай. Я на твоей стороне. Он медленно протянул руку. Между зелёных, покрытых переливающейся чешуёй пальцев, белел конверт. Адриан, как завороженный молча смотрел на него. Это просто не могло быть правдой. - Я нёс его через Париж. Для тебя. Не заходил в Миракль, через него не пронести… - Без тебя знаю, как он устроен, - глухо ответил Нуар, принимая послание. Кажется, целую вечность Адриан мял его в руках, борясь с искушением открыть прямо здесь. При Вайперионе. Впиться взглядом в знакомый мелкий, ровный почерк. И услышать, наконец, ответ. - Это всё очень мерзко, - произнёс парень, отрывая глаза от конверта. – Очень подло всё это, Вайп. Я не верю, что Баг могла так поступить. Она не такая. - Ты её не знаешь, Нуар. И никогда не знал – пойми это наконец. Ты придумал себе идеал, ради которого можешь - страшно подумать! - убить. Ведь если я скажу тебе… только представим на минутку… что её избранник это – я. Что ты сделаешь? Вызовешь на дуэль? Или любого другого? Язык словно прилип к нёбу. - Нет. Нет… - тихо произнёс Нуар, разглаживая бумагу большим пальцем. – Я уважаю её выбор. По крайней мере – должен… Вайперион подался навстречу. Ладонь легла на плечо. - Крепись. - …но вот за что стоит пересчитать кости, - продолжил Адриан, стряхивая ладонь. – Так это за наглое вранье. Вайп всплеснул руками. Уперев кулаки в бока, посмотрел под ноги. - И снова! – вздохнул он, поднимая глаза к темнеющему небу. - Соедини в башке факты! Я знаю место ваших встреч. Я знаю, что было в письме. И я пришел в назначенный срок. Ради тебя! Ради нашего дела! Её сердце занято. Она боится этого разговора. Она знает, что ты можешь по глупости подставить себя под удар… это же очевидно! Нуар, щурясь, ткнул пальцем в чешуйчатую грудь камненосца. - Ты подозрительно много знаешь, змей. Камненосец поспешно отступил. - Не делай так больше, кот. Я очень не люблю, когда меня трогают. Будь мы в человечьем облике – пожалуйста, дерись. Но, включи голову, сейчас мы можем друг-друга убить. - Страшно проштрафиться перед хозяйкой? На длинном лице Вайпа заиграли желваки. - Ты меня намеренно провоцируешь. Вот что. Если хочешь знать, - выпалил он. Втянул носом воздух, и продолжил: - И мы все так думаем… тебе не место в команде Баг. Ты непредсказуем. Безрассуден. И агрессивен. От себя добавлю – ты много думаешь сердцем. А наша жизнь требует мозгов. Адриан сжал кулаки. Сила Миракля хлынула в тело мощным потоком. Вайперион вскинул руки, готовясь защищаться. И только теперь Нуар перевёл взгляд на письмо, безжалостно смятое пальцами. - Видишь, - прошептал Вайп, - теперь-то ты видишь? - Да, - прошептал Адриан. – Вижу. Он устало опёрся плечом о трубу. Задумчиво посмотрел на зажатый в кулаке конверт. После чего, уже не колеблясь, разжал пальцы. Ветер, окрепший за последние минуты, легко подхватил его. Понёс над улицей, гудящей пробкой. С карниза соседнего дома вспорхнула стая белых голубей. - Передай ей, что я всё понял, - прошептал Нуар, глядя на пустую чёрную ладонь. – Наверное, вы правы. Мы выросли, и пути разошлись. Катись к чёрту. - Прощай, Нуар. Береги себя. - Посмотрим. Когда Адриан поднял взгляд, крыша опустела – Вайперион оставил его наедине с горем. Июньский ветер гнал над Парижем стадо алых, пушистых облаков.