Ничто не предвещало

Некоторым личностям проще дать то, чего они хотят, чем объяснить, почему они этого никогда не получат. Занудство и неумение слышать слово «нет» — характерная черта ангельского воинства. Сэм очень хорошо ее понимал. Он и сам таким был. Телефон запищал. Сэм закатил глаза и открыл смс. «Ты мне апельсины обещал!» — и рожица. И где он только смайлы такие находит. Самым простым и понятным в сложившейся ситуации было то, что Сэм действительно обещал. Хуже того, он как раз бродил по ярмарочным рядам в попытках свое обещание выполнить. А вот почему он пообещал, почему выполняет, и, самое главное, на кой черт архангелу-трикстеру нужны апельсины и не самое приятное в мире общество в виде безработного весселя его брата, оставалось загадкой. Или шуткой. А Дин всегда говорил, что у Сэма нет чувства юмора, и порой Сэм готов был с этим согласиться. Вообще-то кое-какая логика в поведении Трикстера прослеживалась. Сэм подозревал, что Габриэль скучал по брату куда больше, чем позволял себе показать. По своему брату. Тому самому, которого Сэм ему напоминал. И которому промыть мозги было куда сложнее. Последний разговор с Люцифером Габриэлю явно не удался. Организовать Мистери Спот для Сэма, конечно, легче. Трус несчастный. Сублиматор чертов. Что конфеты его эти, что... Что ему теперь-то нужно? — Килограмм клубничных леденцов, три плитки молочного шоколада. И полкило апельсинов — да, вот тех, послаще. Спасибо, — Сэм улыбнулся продавщице и отошел от прилавка. Он чувствовал себя идиотом и никак не мог отделаться от этого ощущения. Невозможно забыть, как добрых месяцев девять жил только тем, что ненавидел кого-то. С другой стороны, если в итоге ты обязан этому кому-то победой, свободой и рассудком — ненавидеть его становится сложновато. Сэм мог понять, почему Трикстер над ним издевался. Мог понять дробилку и герпексию, и даже Мистери Спот. Мог понять, почему Габриэль передумал, почему дал им шанс ценой собственной жизни. Все совершают ошибки, которые потом приходится исправлять. Вот чего он понять не мог, так это какого черта Габриэлю потом понадобилось рисковать свежеотросшими крылышками, чтобы вытаскивать ошметки Сэма оттуда, где им было самое место?! А риск был серьезным. Сэм плохо помнил возвращение из ада. Сам ад помнился куда лучше, а истерзанное непонятной силой крыло он видел уже здесь. Вытаскивая Сэма, Габриэль покалечился настолько, что не сумел скрыть рану. От Кастиэля сумел — от него, Сэма, нет. Бред какой-то. Кстати, о Кастиэле. Он лучше кого бы то ни было понимал, что стоит на кону — и тем не менее принял план чокнутого архангела, помогал ему, да просто потакал во всем! В том числе и после завершения спасательной операции. Ладно, они вытащили Сэма — но зачем было потом буквально впихивать его в дом Дина? Сэм кривовато ухмыльнулся. Очевидная версия — за той неведомой зверушкой, которой он теперь стал, нужен был глаз да глаз. Ну так и следили бы сами! Ведь у Дина только-только начала налаживаться нормальная жизнь. Ангелы, какого черта! От невеселых размышлений отвлек очередной писк мобильного. «Так где мои апельсины? Попросить, что ли, младшего братика слетать на тропические острова?» Сэм содрогнулся. Он точно знал, где сейчас находится Кастиэль. Дин заявил, что они идут на рыбалку с самым решительным видом, Кастиэль согласился — с видом мученическим. Между этими двумя что-то происходило, и Габриэль — последний, кто должен был при этом присутствовать. Сэм быстро набрал ответ: «Апельсины купил. Буду минут через пятнадцать». И почти сразу получил короткое: «Жду». Слишком невыразительно и сухо. Не к добру. Помнится, именно тон сообщений, которыми Габриэль неделю назад начал забрасывать его и Дина, убедил Сэма, что стоило заглянуть в гости — хотя бы из чувства самосохранения. Дина перспектива выпустить младшего брата из вида на пару часов привела в куда больший ужас, чем шансы заполучить Трикстера на чай в собственном доме. Наверное, именно потому он в итоге и согласился — после того как Кас пообещал, что сможет прикрыть Сэма, что бы Габриэлю ни пришло в голову. Дин-то теперь нормальный. Дин теперь все понимает. Дин давно перестал быть наседкой, и ему есть о ком заботиться, кроме Сэма. Это хорошо. Только на кой черт Сэм ему вообще нужен?! Напоминать о том кошмаре, который они пережили? Пакет с апельсинами больно стукнул по коленке, возвращая в реальность. Сэм тряхнул головой и сунул руки поглубже в карманы. Чушь, конечно. И вообще, пора бы уже отвыкать загоняться на тему «я-плохой-что-будет-когда-дин-узнает». Ясно уже, что будет — хлопнет по плечу и все. Даже в бункер, если что, Сэм запрет себя сам. Так что проблема не в этом, а в том, что Сэм теперь и вовсе не знает, какой он. Плохой, хороший, человек, демон, или вовсе неведома зверушка. И чего хочет — не знает тоже. Может быть, его вытащили в качестве живого детектора. Вчера, катаясь по окрестным автострадам, Сэм засек на заправке одержимого — и едва не слетел с катушек. Не от ломки, во всяком случае не от физической. От приступа бешенства. Настроение вообще скакало, как теннисный мячик. Нет, хуже, у прыжков теннисного мячика есть хоть какая-то логика. Дин хлопнул его по плечу, и, тихо матерясь, пошел готовить оружие. И завтра они поедут туда, куда Дин обещал никогда больше не ездить — на очередную, мать ее так, охоту. Сегодня же он за каким-то хреном тащится в гости к архангелу. С апельсинами. А ведь ничто не предвещало. Сумасшедший дом. Сэм припомнил тот свой первый визит. Очаровательный домик в зарослях шиповника, по адресу, который не значился ни в одном справочнике. Незапертая дверь, накрытый стол и существо с ранеными крыльями. А потом начался настоящий сюрреализм. Неизвестно, чего Габриэль хотел тогда — явно не того, чтобы ему помогали. Но, тем не менее, Сэм увидел его рану — и, вот сюрприз, бросился делать именно это. Помогать. Пока Габриэль мысленно решал, телепортировать наглого мальчишку на вершину Гималаев без штанов, или просто перевязанным ленточкой брату домой, Сэм успел вытащить из его крыла непонятное нечто, непередаваемо мерзкое даже для телекинетической хватки. Нечто горело в его ладони, как горели души демонов, Сэм медленно осознавал, что через пару недель его может ждать очередной сеанс в бункере, но до конца проникнуться не успел. Потому что очнувшийся Габриэль определился наконец с выбором действий, и принялся очищать его кровь. У него получилось совсем не безболезненно, к тому же в процессе Сэма бесцеремонно облапали, но Сэм не возражал. Только хохотал над двумя инвалидами апокалипсиса и не мог остановиться, пока на него не вылили ведро ледяной воды. Потом они разговаривали. Долго, совсем без напряжения и прежних обид. Сэм рассказал, что жалеет о крыльях. Он не помнил, вслух он это говорил, или просто вспоминал о том, что так и не успел насладиться, пока был весселем — ни полетом, ни силой. Вместе с Люцифером наслаждаться было нечем, как тот ни старался. Да Сэм и не мог себе позволить о чем либо жалеть, но тут, рядом с Габриэлем, можно было мечтать — и уже через пять минут они летели. Носились наперегонки над Атлантическим океаном, а потом встречали в воздухе рассвет. Наверное, поэтому Сэм и идет сейчас в гости. Рядом с Трикстером сумасшедший дом — это нормальное состояние вселенной. «А может, тебе просто спокойнее рядом с другой тварью», — шепнул внутренний голос. Тот самый, который обычно звучал голосом Руби, но с недавних пор сменил тембр и интонации. «Тебе нужна рядом тварь, сильнее тебя. Тварь, которая направит тебя. Которая остановит, когда тебя занесет. Одернет за поводок, и прикажет „сидеть“. Это ведь так сладко подчиняться, да, Сэмми? Тому, кто сильнее. Твой брат не хочет больше работать твоим поводком и ошейником, вот ты и нашел кого покрепче! Но, Сэм, ничего не получится. Если тебе подчинился сам дьявол, то и Габриэль, рано или поздно...» Сэм велел внутреннему голосу заткнуться. — Я вырос, слышишь ты? — пробормотал он. — И на эти идиотские игры в иерархию давным-давно плевать хотел. И замер, осознав, что едва не сказал это архангелу в ухо. Габриэль был во дворе. Стоял напротив куста шиповника, совершенно не в сезон цветущего крупными белыми цветами, и словно всматривался в него, куда-то вглубь, во что-то, только ему видимое. — Апельсин дашь? — хмуро спросил он, не обернувшись, когда Сэм осторожно приблизился. Сэм молча зашуршал пакетом. Архангел так же молча принял у него лакомство, и начал вдумчиво счищать кожуру. Ровной спиралькой. Без ножа. А Сэму вдруг подкатило под горло. — На кой черт я тебе нужен? — Габриэль уже говорил «не знаю», и наверняка это был честный ответ, но изнутри давило слишком сильно, и Сэм не удержался. — На кой черт я тебе нужен, и на кой черт ты нужен мне? Ты не знаешь... случайно? — Потому что ты тварь и я тварь? — Габриэль поднёс апельсин к лицу и, прикрыв глаза от удовольствия, втянул носом воздух. — Или потому что ты мне напоминаешь брата... кстати, я бы хотел, но совсем не напоминаешь... Или ты в меня втюрился? Можно было сказать, что я в тебя, но это было бы слишком наивно, не находишь? И не ной, что я копался у тебя в голове! Твои мысли звучат так громко, что мне приходится делать над собой усилие, чтобы их не слышать. Ты слишком много думаешь, Сэмми. Знаешь, почему белый шиповник? Потому что не бордовые розы, — архангел вдруг пронзительно взглянул на Сэма. — Ещё полетаем сегодня? И то, что давило изнутри — лопнуло, как мыльный пузырь. Сэм слабо улыбнулся. Да. Именно за этим он сюда и шел.