Догонять, серьёзно?

Бакуго мог бы и догадаться, что рано или поздно подобное дерьмо с ним обязательно случится. Он мог бы почувствовать – вот оно, момент невозврата уже близок, поздравляю, ты облажался! Но нет, его мозги будто превратились в бесполезное розовое желе и отказывались выдавать что-то похожее на логические выводы. Ситуация в этом месяце была хуже некуда. Еще хуже, чем в предыдущем. Он сидел на мерзлом асфальте, держал в руках вырубленного злодеем Тодороки и пытался создавать маленькие взрывы, чтобы согреться. Холодно. Медики задерживались. Когда машина скорой наконец-то показалась, вместе с ней приехала и полиция. Тодороки забрали в больницу, Бакуго тоже забрали – в участок, на допрос. Потом на еще один. И еще. А потом его решили вообще не выпускать, потому что больно подозрительный, агрессивный какой-то. Ты точно герой, мальчик? Бакуго в ответ пообещал взорвать участок. Ему нацепили противопричудные наручники. Кацуки казалось, что, пожалуй, стоит побеспокоиться о реакции одноклассников, которые на вопрос следователей "а мог ли Кацуки Бакуго избить до смерти своего сверстника" в один голос ответили "мог". Может, стоило подумать и о матери, приходившей в участок наорать на главное разочарование их семьи. И чтобы дать показания, конечно же. По идее, должно было стать как минимум неловко от Айзавы, уставше потирающего глаза в кабинете следователя и ненавидящего свою работу. Никто не хотел верить словам Кацуки, так что какая разница. Он, конечно, мог бы порефлексировать на тему "а с хуя ли, неужели для них я правда такое дерьмо?", но Бакуго таким обычно не интересуется. Думать не выходило. Почти. То, на чем невольно зацикливались его размышления, Кацуки пока признавать отказывался. Пойти в кино на каникулах после ряда злодейских атак было тупой идеей. Ходить в кино в одиночку в принципе тупая идея, но Двумордый, видимо, слишком охуенный, чтобы первым звать кого-то, когда ни Деку, ни Яойрозу нет в городе. Бакуго совершенно точно не собирался идти с ним. И уж тем более он не выслеживал Тодороки. "С целью нападения и нанесения тяжких телесных повреждений" – так потом напишут в полицейских отчетах. И кто знал, что у злодея окажется такая же, как у него, Бакуго, причуда? Тупой Деку потом скажет не менее тупым копам: – Да, он стал больше общаться с Тодороки. Но я думал, они подружились. Тодороки и раньше говорил, что Бакуго его друг. Знаете, в последнее время их отношения значительно улучшились. То есть, Бакуго резко начал вести себя с ним по-другому? Привлекать на себя внимание? Проводить с Тодороки больше времени? – Да. Было ли это похоже на слежку? –Если честно... Да, немного да. Идиоты. Бакуго внимательно рассматривал соседа по камере. По всем канонам его жизни, это должен был быть старый храпящий хрыч, изрядно портящий его пребывание здесь. Сосед оказался молодым парнем, пойманным за нанесение всё тех же "тяжких телесных" с помощью квирка. Он сломал челюсть придурку, ударившему его девушку. Вроде бы, только челюсть. А еще он не храпел, не приставал с разговорами и прятал мобильный под подушкой. Один раз Бакуго попросил посмотреть новости. Парень не зажопился и без лишних вопросов посмотрел то, о чем его и просили. Шото Тодороки до сих пор был в отключке. – Да, мог сорваться. Но это странно для Бакуго, он всегда дорожил своей репутацией. Мечтал стать героем номер один, впрочем, как и все мы. Но я с ним не очень много общалась. Но вы много общались с Тодороки. Скажите, были ли какие-то изменения в его поведении? Может, он чаще нервничал? Старался избегать Бакуго или наоборот, проводить с ним больше времени? Предчувствовал что-то? – Всё из перечисленного. Тодороки мог попросить меня или Киришиму поменяться с ним, если ему в пару на занятиях выпадал Бакуго. А на следующий день они могли весь вечер вместе что-то обсуждать. И да, он при этом заметно нервничал. Я даже представить не могла, что из-за подозрений... Идиоты. Бакуго злобно смотрел в потолок и периодически зевал в ответ на вопросы следователя. Какой по счету допрос это был – он не считал. Бакуго мог бы переживать, что сильно отстанет от программы. Не только он один, кстати. Уголки его губ невольно поползли вверх от мысли, что кое-кто снова скажет своё любимое "нужно скорее догонять". Конечно скажет. Ты вообще собираешься отвечать на вопросы? – Не знаешь, Тодороки еще не скоро очнется? Может, ему там что-то подливают, вы не проверяли? Или он решил выспаться на всю оставшуюся жизнь, чтобы, как настоящий кровосос, совсем не спать? Издеваешься? Твоими стараниями, здорово, если он вообще очнется! Для чего ты отслеживаешь? Информацию собираешь? И еще миллион вопросов. Отведите его обратно в камеру! Когда за Бакуго запирают дверь, он думает, что Тодороки очнется. Не собирается же он подыхать из-за нападения второсортного злодея. Было бы слишком не круто для него. Не в характере. И плевать, если остальные будут думать, что его решил прикончить кандидат на роль символа мира, будущий про-герой Кацуки Бакуго. Вот эта история звучала бы покруче. Жаль, что враньё. Бакуго ложится на койку и устало накрывает лицо ладонями. Сосед отворачивается, ничего не комментируя. – Да вы чего, он же настоящий мужик. Убивать – точно нет. И тем более работать на злодеев, проходили это. Да, накануне они с Тодороки поругались, но из-за ерунды какой-то, честно. И вообще, вы бы видели, как Бакуго его иногда разглядывал. Как именно разглядывал? Ну, с таким лицом точно не убивать ходят. Да не смотрите так на меня, я не собираюсь это вслух произносить! Вот Киришиму Бакуго бы точно убил. За то, что идиотом только прикидывается. Заснуть у Кацуки сегодня не получается. Соседа выпустили, оправдав, потому что тот придурок, которого он побил, забрал заявление. Гуглить новости больше некому. В этот же день в девять утра на столе следователя появляется результат медицинских анализов, проведенных им тайно. В двенадцать в больнице, где лежит Тодороки, – тотальный разъёб и хаос. К семи вечера освобождённый от внутривенного потребления снотворного (злодей прятался среди медработников, ха!) и давно оправившийся от чужого квирка Тодороки открывает глаза. На ворох вопросов следователя, несущихся вразрез с просьбами врачей не тревожить пациента, Шото отвечает: – В..в смысле, Бакуго провернул? Это не он. А он – где? Полицейские присвистывают за спиной изумленно хлопающего глазами следователя. Повышения в этом месяце он не дождётся.

***

В первый учебный день после перерыва старуха решает подбросить Кацуки до академии. Она материт полицейских, учителей, его одноклассников и идиотских журналистов, раздувших невесть что из обычного нападения злодея на героя. Скандалов им, видите ли, захотелось. Чего поинтереснее. Бакуго слушает её вполуха. Она была среди тех, кто в первые дни кричал о его неизлечимом долбоебизме. Но всё равно приятно, раз уж карга даже извиняться пытается. Вон, свои ключи от машины ради него нашла. По радио начинает играть знакомая песня. Может, она хранилась в закромах плейлиста Киришимы, которым тот иногда делился во время общих пробежек. Бакуго тогда возмущался от отвратительной слащавости музыкальной подборки. Точно где-то слышал её раньше. Дворники стряхивают капли с лобового стекла. Мицуки делает радио погромче, не переставая проклинать водителей. Единственные фразы, которые можно разобрать в потоке корейских слов – это "Мама, я в порядке" и "Ты со всем справишься". Бакуго благодарит за веру в него неизвестного поющего мужика и добавляет от себя: "боюсь, тут ты ошибаешься". С одной вещью в своей жизни Кацуки давно перестал справляться. Полный провал. По радио начинает играть "Close to you". Бакуго побыстрее впихивает в уши аирподсы. К этому моменту старуха уже ищет место для парковки. Под зонтом просвечивает двухцветная макушка, торчащая в гордом одиночестве у входа в UA. Бакуго прощается с матерью, громко хлопает дверью – ну наконец-то, его изволили заметить! Тодороки смотрит прямо, не моргая. Бакуго сглатывает. Секунду мнётся, а потом хмыкает и подходит к Тодороки. Спрашивает: – Че тут мокнешь, Двумордый? Самый здоровый, что ли? – Шото – в своих мыслях его так можно называть, окей? – протягивает зонт, чтобы Кацуки не намок. Бакуго кажется, что у него сейчас в глазах поплывет. – Тебя ждал. Если бы меня обвиняли в преступлении и держали под стражей... В общем, после, эмм, неприятных событий, мне было бы некомфортно заходить в класс одному. Можем зайти вместе, если ты не против. – Погоди, ты щас сказал, что я их боюсь? Как думаешь, тебе правда надо разочек въебать? Ну, чтобы было за что перед ними стесняться. – Ладно,– он поправляет зонт и поворачивает в сторону академии. Возможно – если это не тупая игра освещения – лицо Тодороки чуть краснеет. Он добавляет чуть тише, но Бакуго все равно слышит: – Мне бы хотелось, чтобы мы зашли вместе. С глазами Бакуго точно творится какая-то херня, сходить проверить их надо, что ли. И со слухом. И с сердцем, видимо, а то стучит как ненормальное. Тахикардия, не иначе. Тоже ляжет на месяц в больницу. Только без снотворных. И без Тодороки, а то с ним всё только хуже становится. По-хорошему, Бакуго должен был беспокоиться о том, что эти самые одноклассники, которые сейчас дружно извиняются перед ним (и нахрена?), на вопрос следователей "а мог ли Кацуки Бакуго избить до смерти своего одноклассника" в один голос ответили "мог". Может, стоило подумать и о матери, которая, забирая Бакуго из участка, не могла поверить полицейским, что её сын вообще-то невиновен. Кацуки не хотел об этом думать. Он смотрел куда-то вверх, в чьи-то двухцветные глаза, внимательно рассматривающие его – что это, блять, с ним такое? – расслабленную улыбку. Обладатель гипнотического взгляда зачем-то раскрывает рот (с гадкой целью всё испортить, не иначе) и произносит: – Кажется, нам вдвоем снова нужно догонять. Бакуго бесится, что от этого "вдвоем" по его коже бегут мурашки. И просто бесится. Тодороки повторяет свою фразу ещё раз.