Железнодорожная байка

ЛПП номер один, или как напевал весельчак-водила, что подбросил его сюда — «Лимпопо», находилось на самом северном конце города Каменск-Шахтинский, в котором он застрял, судя по всему, как минимум до утра, а как максимум Миха даже и гадать не смел. Мозги в его черепной коробке за последние сутки сделали какой-то невообразимый пируэт, и парень теперь не представлял, чего ему ожидать дальше от себя же самого. Вчера примерно в это время он садился в поезд, сбегая от осточертевших, но привычных проблем, а в итоге обзавёлся только ворохом новых, неизведанных и совершенно непонятных. Вот хули он вообще сейчас тут делает? Эх, если бы у него вопросы были лишь к одному себе… К рыжему их было ещё больше. Вот только на каждый ли из них Миха готов был услышать чёртов ответ?.. Двери ментовки, наконец, распахнулись, выпуская рыжее бедствие наружу. Парень выглядел несчастным до невозможности и полностью выжатым. Милкович сглотнул, глядя на него — такого неотразимого даже в подавленном состоянии. И все вопросы к самому себе у него разом испарились. Где, блядь, ещё он мог сейчас находиться, как не здесь? Галахов увидел его почти сразу и застыл на месте ошеломлённым долговязым истуканом. Миха подался вперёд, отлипая от дерева, и громко спросил, будто вызов бросил: — Ну и какого хера ты остановил грёбаный поезд? Секундное замешательство и этот уверенный ответ, от которого наступила Михина очередь впадать в ошеломление: — Забыл на станции кое-что очень для меня важное. Произнёс негромко этим своим проникновенным тембром, пробирающимся в самое нутро. В одно мгновение Милкович подскочил на ноги, уже ни черта не врубаясь в происходящее, тон его голоса повысился, превращая грубый наезд в истеричный выкрик: — Что это, блядь, вообще значит?! — А чего ты вообще здесь делаешь?! — в тон ему гаркнул паршивец и на своих длиннющих ногах молниеносно преодолел разделявшее их расстояние. — О, извините, мне уйти? — провокационно поднял брови брюнет, нагло глядя снизу вверх в пылающую обидой веснушчатую физиномию. — Так же как с поезда? Ну вали! Давай же! — широкие ладони внезапно толкнули его в грудь, отчего тот отступил назад и врезался спиной в ствол дерева. Но он быстро сориентировался и тут же подлетел к рыжему придурку, с силой толкая его в ответ. — Ты охуел, Галахов?! — А ты, Милкович?! Парни вновь столкнулись, притянувшись словно разнозаряженные частицы. Он схватил разбушевавшуюся ни с хера рыжую фурию за грудки, а тот вцепился ему сзади в шею, пытаясь повалить на землю. Миха гневно уставился в его глаза и был тотчас поглощён зелёной чащей, в них разросшейся. Выдох Яна с шипением вырвался наружу, обдавая жаром Михино лицо. Рот был в опаснейший близости от его собственного. Стоит лишь разомкнуть губы и… Блядь… Оба замерли, абсолютно позабыв, где находятся. Их хватка чуть ослабла. Мятежные чувства окатили обоих общей волной. Весь их мир сузился друг до друга. Но тут в стороне раздался чужой повелительный возглас, расширяя его обратно до привычных размеров. — Э-эй! — своей стычкой они привлекли внимание какого-то мента. Неудивительно, с учётом того, что они решили подраться (или чего они тут делали?..) прямо напротив отделения. — Погнали! — скомандовал Милкович, хлопком по плечу подгоняя Яна, что подбирал с земли разбросанные им пожитки. Они промчались пару кварталов, пока не свернули за угол, прячась там за припаркованным во дворе грузовиком. Мусора никогда не кайфовали от долгой погони за хулиганами, потому парни быстро оторвались от хилого преследования. Отдышавшись, они разразились дружным смехом. Миха пригнул рыжего дылду и пощекотал под рёбрами, воспользовавшись тем, что у того обе руки были заняты вещами, но не смог увернуться от адресованного ему пинка под зад. — Э, может чего-нибудь возьмёшь? — негодующе предложил Галахов, взмахнув руками со своей ношей. Брюнет ловко поймал кинутый ему рюкзак. — О, мои боты! Родненькие! *** Миха уселся на поребрик, и полез в свой рюкзак с желанием срочно переобуться. Ян наблюдал за ним, непрестанно гадая, почему он остался. И ждал его. — Бля, как же я заебался бегать в этих хренотах! — А ты собрался сегодня ещё куда-то бежать?! — Я уже не знаю чего ожидать в следующее мгновение, мужик! «А если это будет поцелуй?.. Как ты отреагируешь?..» — Кстати… Лови, — в лицо Яну прилетела новая упаковка носков. — Ты это серьёзно? — не мог поверить парень. — Я же одалживал. Кто вообще носит белые носки, чувак? Это же не практично. Наблюдая за тем, как Милкович, словно настоящий отъявленный грязный гопник, натягивает носки прямо на свои чёрные от дорожной пыли ноги, он не смог сдержать улыбки и резонно заметил: — Ну для тебя — так точно. Если бы Ян не получил в ответ вскинутый над головой фак, то удивился бы. Он уже достаточно изучил Михины повадки. — Я щас подохну с голоду, — поднимаясь, заявил он, — Где в этой дыре можно пожрать? В потребности подкрепиться их желания сходились. Разбираться в том, почему они оказались там, где оказались, и как они будут отсюда выбираться, лучше на сытый желудок. Парни огляделись по сторонам: тёмные подворотни, тусклый свет фонарей, через дорогу — частные дома за высокими заборами, и редкие прохожие: мужик с собакой, молодая пара, несколько шумных подростков… Ян полез в карман, чтобы понять, в какую часть этого городишка его увезли, как далеко отсюда станция и где ближайшие признаки цивилизации, но выругался, увидев, что весь экран мигает как ненормальный. — Чё такое? — Кажется, я всё-таки раздолбал свой телефон. Вот чёрт, поначалу он работал. Миха взял из его рук разбитый гаджет, рассматривая тот со знанием дела. — И как тебя угораздило? Ян было замялся, но тут же решил, что ему уже нечего стыдиться, так что выхватил обратно свой кусок никчемного железа и решительно направился вдоль по улице, бросая на ходу: — Швырнул в стену. Психанул. Бывает. — Ну да, это не самый твой сумасшедший поступок за сегодня! Миха сравнялся с его шагом и пошёл рядом, ухмыляясь. — Кстати, ты знаешь, куда идёшь? — спросил он на перекрёстке, — Может притормозишь немного? Ян остановился под фонарём и, пока его попутчик сверялся с картой на своем телефоне, курил. Сообщив, что вокзал направо, брюнет протянул руку к его сигарете: — Я всё скурил, пока тебя, идиота, ждал. Вся эта неразъяснённая ситуация сбивала с толку, винить в ней молодые люди могли лишь себя, а бросались друг на друга. Потому что общее желание касаться было уже непреодолимо. Потому что эмоции хлестали из всех щелей и требовали выхода. Потому что разгоряченный пыл необходимо было как-то остудить, и их короткая перепалка при встрече ненадолго помогла это сделать. Так что они шли по незнакомому маленькому ночному городу, терзаемые недомолвками, шутили, переговаривались и вместе смиренно следовали за зовом своих неистово бьющихся сердец. *** Запах жареного мяса, от которого рот мгновенно наполнился слюной, они почуяли издалека, ещё до того, как достигли ларька с круглосуточной жральней. Боже, что они сегодня ели, кроме той несчастной рыбёшки? Казалось, это происходило вечность назад, а не этим утром. Чертовски насыщенный выдался день. И по-настоящему безбашенный. Под симфонию урчащих желудков парни дождались, когда им скрутят по двойной шавруле. Получив горячий свёрток, Миха тут же приметил скамейку неподалёку, но вечный рыжий двигатель рванул куда-то вперёд. Оказывается, его внимание привлёк указатель «Городской пляж». Пройдя по тропинке, они вышли на открытое пространство у реки, заполненное песком, холмиками травы и вездесущим мусором. Пляж даже располагал рядом покосившихся каменных скамеек и парой кабинок для переодевания. Но Галахов прошёл мимо, вплотную к кромке воды, скинул обувь и приземлился задницей на песок. Миха последовал его примеру, только с ботинками расставаться не спешил. Справа виднелись заросли камыша, а за ними вдалеке — фары редких машин на насыпи через реку, слева — подвесной освещенный железнодорожный мост. На том берегу — тёмные очертания деревьев и домов. Если фонари тут и имелись, то не фурычили, потому всё освещение исходило лишь от убывающей луны. Но глаза быстро привыкали к темноте. — Не море, конечно… — после этих слов зашуршала бумага, и силуэт парня рядом с ним, наконец, впился зубами в ужин с характерным чавканьем. Свой брюнет ещё по пути сюда успел наполовину умять. — Это должно восстановить все бездарно потраченные за сегодня калории! — резюмировал Миха, облизывая пальцы от соуса, после того, как он до конца расправился с шавермой. Рыжий засмеялся с набитым ртом и поперхнулся — пришлось по спине хлопать. Давай, после всего пережитого подавись тут ещё на ровном месте! Госпаде, ну что за недотёпа? — Ты всегда рискуешь жизнью во время еды? Что я такого охуительно смешного сказал? Идиот лишь покачал головой и, вытерев губы салфеткой, сложил жирные обёртки от их пищи в один пакетик. Между их бёдрами стояла большая бутылка кваса, которую они опустошили уже на треть. — Какой у нас план? Тебе по-прежнему нужно доставить свою задницу в лагерь? Получив утвердительный ответ, Миха выудил из переднего кармана телефон. А Галахов откинулся назад и улёгся спиной прямо на песок, устраивая сплетённые пальцы на животе. — Ну окей, смотри. Через полтора часа будет электричка — довезёт до Ростова за четыре. Можно в ней немного вздремнуть. Там уже будет больше вариантов… Есть товарняки, другие «собаки», блаблакар в конце концов… И даже на парочку утренних поездов можем успеть. В этой дыре ближайший остановится только в полдесятого — как раз в то самое время, когда мы бы уже добрались до места, если бы… — он запнулся, прикусывая нижнюю губу, и взглянул на своего непривычно молчаливого попутчика. Тот устало прикрыл веки и, тяжело вздохнув, лаконично закончил фразу: — Если бы ты не сбежал. Миха рефлекторно стал отрицать очевидное: — Да не сбегал я! Просто выскочил чуть раньше… — Не прощаясь и без вещей? — уточнил его собеседник, не скрывая скептицизма. — Всё своё ношу с собой, чувак. Уж прости, что не помахал тебе ручкой на прощание! Это решение было принято спонтанно… — А взвешенные и обдуманные решения в твоей жизни вообще бывают?! — внезапно опять вспылил рыжий, садясь так резко, что взрыл две канавки по бокам от себя. — Ёпт, тебе же нравилось это моё качество! Чё, бля, изменилось-то? — он тоже мгновенно завёлся, всплёскивая руками. — Это у тебя что изменилось? — длинный палец тыкал его в грудь, осыпая прилипшим к нему мокрым песком, — Ты строишь нам дальнейший маршрут, как ни в чём не бывало, будто бы это не ты сошёл с дистанции! — А ты хочешь остаться здесь на ПМЖ?! Я бы уже с удовольствием свалил отсюда подальше… — Тогда нахуя ты здесь вообще вышел-то?! — Галахов сгорбился и склонил голову набок, чтобы заглянуть ему в лицо снизу вверх, напоминая хищную птицу, — Мне этот город не всрался никаким местом. Я ехал на сборы… — Ага. А потом тебе вдруг приспичило остановить поезд посреди подсолнухов! — возмущённо перебил его Миха. Галахов молча попыхтел, а потом вышел из ража так же быстро, как вошёл в него. Милкович смотрел, как тот зарылся пальцами в короткий ёжик рыжих волос на макушке и бессильно опустился лбом на ладони. — Извини. Мне становится всё труднее держать себя в руках… Это какой-то пиздец! Миха не заметил, как закурил. Он хотел сказать ему, что эти слова прекрасно описывают и его собственное состояние, но язык будто к нёбу прилип. Вместо этого после нескольких крепких затяжек он передал рыжему свою сигарету, чтобы тот сменил уже эту измученную позу на более расслабленную. Разгибаться парень не стал, так и сидел, ссутулившись, но хоть лицо своё поднял и с благодарностью принял предложенную дозу отравы. — Будто я на качелях: вверх-вниз. — А я с тобой будто на ебучих американских горках, чувак. Оба одновременно усмехнулись и вышло это у них довольно грустно. Миха сидел, подобрав под себя одну ногу и закинув локоть на согнутое колено другой, и безотчётно ковырял вскопанный Галаховым песок. Тот подтянул свои бесконечные ноги к самому подбородку и, обнимая их, мечтательно пялился вдаль перед собой. А Миха пялился на него: глаза блестели, волосы переливались, а на овале лица резкие тени играли с бликами света в салочки. *** *** Каждый задумался, как им казалось — о своём, но на самом деле — об одном и том же. Друг о друге. Всё то, что между ними происходило, выглядело, как сущий идиотизм. Да чего это — выглядело? Им и являлось в полной мере. Они были знакомы сутки. Какие-то вшивые сутки. Чуть больше двадцати четырёх долбаных часов. Но этого времени хватило, чтобы им обоим башни посносило. От мощных чувств. Таких мощных, что поезда на ходу остановить способны. И волшебного пенделя придать. Всё ведь и без слов очевидно, не так ли? Их действия говорили сами за себя. Миха испугался и сошёл с поезда. А Ян рванул стоп-кран, чтобы тоже сойти. Следом за ним. Правда была настолько же проста и явственна, насколько поразительна и невозможна. Потому признавать её оба боялись. Миха ничего так в своей жизни ещё не боялся. Жопой чуял, что обратного пути не будет, и сдрейфил. Но не тут-то было, блядь. Так легко от этого типа не скроешься. Из-под земли тебя достанет, сучонок. И ему бы впору из-за этого злиться, а не впадать в грёбаное восхищение. Какие там ещё черти водятся в этом обманчиво тихом рыжем омуте? Так тупо всё: от начала до конца. И попытка бегства от притяжения и нестерпимое желание этому притяжению поддаться. Надо же было так вляпаться. Но ведь по какой-то совершенно удивительной случайности они вляпались во всё это вместе? Иначе какого хера курсантик торчал бы сейчас здесь, с ним, на пляже какой-то говнотечки в захолустном городишке под звёздным небом? Романтика, ёпт, ничего не скажешь. В голове Яна крутились схожие мысли. Но к ним добавлялся гон на самого себя. Может, Миха не так-то и неправильно сделал, что решил слинять от греха подальше? Потому что ничего, кроме наездов и обид с его стороны, парень не получил, оставшись. Вернувшись. Терпеливо дождавшись. Послал бы его к чёрту со всем этим дерьмом. Но нет, он всё ещё был тут, с ним, на полпути к точке своего назначения. А ведь Ян столько раз за сегодня думал, что окончательно потерял этого очаровательного чумазого гопника, и от одной мысли об этом крышняк ехал и сдержать бушующие эмоции было нереально. Да ведь и не нужно, чёрт подери. Он хотел показать степень своего отчаяния и глубину своего помешательства. Хули скрывать-то уже? Пусть сразу видит, с каким чокнутым придурком связался. Ранее он откровенно заявил, что Миха — то важное, из-за чего он остановил проклятый поезд. Достаточно же ясно тогда выразился? Трудно было не понять. И Галахов не кривил душой — ведь он чувствовал именно так и никак иначе. Ёбаный боже, он никогда не был романтичным ублюдком, и был стопудово уверен, что объект его непреодолимого влечения — тоже не из их числа. Явно — нет. Но как же тогда они оба оказались здесь и сейчас? Вместе. Парень чувствовал на себе пристальный взор — он блуждал по его лицу, спускался ниже, очерчивал контуры, возвращался обратно, будто тоже искал что-то очень для себя важное… Он почти физически ощущал, как Миха ласкает его одними глазами, и непроизвольно вытянул голову и изогнул шею, подставляя её под лучи этой не тактильной ласки. Аж волоски на теле встали дыбом и кожа будто наэлектризовалась — настолько обострились все его рецепторы. Слух отфильтровал все чужеродные звуки и сосредоточился на одном, увеличив его громкость на максимум — на неровном дыхании парня справа от него. Несмотря на то, что они больше не находились в маленьком замкнутом помещении, они сидели так близко, что вокруг образовалось общее пространство, воздух которого колыхался от их малейшего шевеления, пуская тёплые волны по коже. И за пределами этого пространства ни для кого из них ничего не осталось. Всю ту страсть, что двое молодых людей из последних сил сдерживали внутри себя с момента их встречи, оба, наконец, выпустили на волю — и, казалось, её можно было пощупать и попробовать на вкус. Повинуясь невербальному призыву его тела, Галахов развернулся к нему, фокусируя взгляд в темноте. Ох, какой же он красивый, чёрт возьми. Его глаза сверкали, поглощая весь лунный свет. И бесстыже раздевали его. От одного только этого жадного зрительного контакта у обоих кровь в жилах мгновенно вскипела и устремилась по венам вниз, наполняя жаром нутро. — Знаешь, я… — начали что-то бормотать эти манящие губы. Но Миха резко их остановил: — Заткнись, зат… В ту же секунду парни порывисто столкнулись друг с другом, уничтожив последние остававшиеся между ними миллиметры воздушного пространства. —…кнись, — успел выдохнуть он конец слова прямо в приоткрытый рот, прежде чем тот накрыл его, не позволяя опомниться. Миха ровно относился к целовашкам. Спустил штаны, подставил зад, при настроении — пососал член, никаких лишних прелюдий и долгих разговоров по душам. Но этого парня он захотел сразу же, как увидел, и в тот же момент уверился, что ему с ним нихрена не светит, потому теперь, осознав ошибку, он был готов потерпеть эти причуды. К тому же такие умелые, чооорт… Напору, с которым Ян атаковал его рот, противостоять было невозможно. Оставалось лишь поддаться, что Миха и сделал, в ответ остервенело врываясь своим языком в чужую тёплую полость. А параллельно он имел шанс потрогать, наконец, эти его проклятые волосы — на поверку такие мягкие… И вцепился в них явно до боли, но Галахов не возражал — только прикусил его нижнюю губу и повалил спиной на песок, не прерывая пылкого поцелуя. Их руки ринулись изучать рельеф тел друг друга с безудержным энтузиазмом. Весь остальной мир мгновенно схлопнулся: не осталось ничего, кроме хриплых звуков учащённого дыхания, запаха потных юношеских тел, вкусовой смеси чесночного соуса, пыли и сигарет на их языках, звенящего напряжения в яйцах и яркого фейерверка осязательных ощущений. Отодвинув край такой ненавистной сейчас майки, ладонь Михи очертила кубики пресса, с удовольствием касаясь разгоряченной голой кожи. А потом, спустившись, легла на разбухшую ширинку, чувствуя жар даже сквозь плотную джинсовую ткань. Галахов, тут же отлипнув от его губ, шумно выдохнул и непроизвольно двинул бёдрами навстречу, а Миха ощутил, как под давлением его руки увеличивается и без того выдающееся достоинство парня. Проворные длинные пальцы которого тоже не теряли зря времени и легко пробрались под резинку его спортивных штанов, стискивая ягодицы, после чего уверенно направились к его каменному стояку. Он как раз пытался справиться с чёртовой механической застёжкой ремня, когда шершавая лапища обхватила его ствол и заскользила по нему неумолимыми движениями, отчего Миха впился в открытую перед ним шею, подавляя рвущиеся стоны. Последние возведённые между ними барьеры рухнули, и парни тотчас провалились в водоворот совместного удовольствия. Их бурная взаимная дрочка походила на официальную капитуляцию. К приятному удивлению Яна, Миха в равной степени оказался податливым и требовательным партнёром. И если он смог прочувствовать это за недолгий период столь нехитрой ласки, то как бы брюнет себя вёл во время полноценного акта? Боже, он обязан был это узнать. Подмять его под себя, довести до края, заставить умолять, поглотить целиком и отдать ему себя без остатка. Эти образные мысли, вторящая заданному ритму умелая рука и прерывистое дыхание у самого уха заставили Яна взорваться от оргазма. Всего было и так слишком много. Но вид Галахова, по которому проходила судорога наслаждения, и осознание, что это он является генератором этих импульсов, незамедлительно отправили Миху следом за ним. — Охтыж-ёптыж… — ошалело выдохнул он, перекатываясь на спину. Чем больше Милкович приходил в себя, тем острее он осознавал, что вместо долгожданного удовлетворения пришёл ненасытный голод. Он хотел ещё! И на этот раз в полной мере. Чтобы Галахов вставил в его зудящий проход свой шикарный член по самые яйца и трахал его нещадно до потери пульса. Ебучий случай! С каких пор он стал такой жадной сучкой?! Он повернул голову, чтобы посмотреть на тяжело дышащего парня рядом с ним — тот лежал в такой же позе, глядел в небо обалдевшим взглядом и на ощупь застёгивал свой дурацкий ремень. И выглядел ещё прекраснее, чем всегда. При нормальном освещении Миху бы просто ослепило нахуй от зрелища этого растрёпанного паршивца в послеоргазменной неге. Остальной мир обрушился совершенно бесцеремонно: всплески воды в реке, гул автомобилей, отдалённый гудок поезда, пьяные голоса, визг дерущихся котов, шорох кустов — все эти звуки разом ударили по барабанным перепонкам. Дуновение ветерка прошлось по вспотевшей коже, запустив волну мурашек. Его слегка передёрнуло от навалившейся ночной прохлады. Он откинул прилипшую ко лбу прядь волос и присел, закуривая сигарету. И тут ощутил, как чужие руки тщательно отряхивают его плечи, лопатки, поясницу от песка, по привычке напрягаясь от этой внезапной заботы. Когда Галахов стал ковыряться в его волосах на затылке, он не выдержал. — Эй, макака, ты там блох ищешь? Проголодался что ли уже? — Всего лишь травинки, идиот, — совершенно не обидевшись, ответил Ян и лишь усмехнулся на его грубость. «И кто тут ещё идиот?» — подумал Миха и не сдержал ответной улыбки. — Кстати, обезьяны не ловят блох. Они едят соль — от потоотделения, — сообщил Галахов, таким естественным движением вынимая сигарету из его пальцев, будто они всю жизнь курили одну на двоих. — Очень познавательно. Учту, когда буду пить текилу, — скривился в усмешке Милкович. Он, не переставая, кусал нижнюю губу и почёсывал ногтём то бровь, то нос. Теперь всё стало неебически странно. Проще — намного проще, и при этом во сто крат сложнее… — Если мы хотим успеть на ту электричку, то пора рвать когти, мужик. *** Последняя за день электричка везла разнообразный контингент припозднившихся пассажиров. Вагон был полупустой, и парни кинули рюкзаки на две незанятые скамьи и бессильно повалились на них как на подушки. Оба устроились на боку, лицом друг к другу. Превозмогая ноющее чувство усталости, разлившееся по всему телу после столь долгого и насыщенного дня, Ян заставил себя не смыкать веки, наблюдая за брюнетом напротив. Он же не исчезнет, словно грёбаный мираж? Он — точно настоящий? Под его взглядом Миха приоткрыл один глаз и поднял бровь в безмолвном вопросе: «Чё пыришься?», на что Ян дёрнул уголком губ в нерешительной улыбке. Милкович закатил глаза и закрыл их, мгновенно проваливаясь в сон. Обнимая свои пожитки и подтянув ноги к животу — он был таким компактным, что мог свернуться в клубок, словно кот — дворовый бойцовский чёрный котяра. Поразительно, как уютно и безмятежно он при этом выглядел. Пелена дремоты заволокла зрение и лицо Михи начало расплываться. Ян отрубился следом, до последнего цепляясь краем сознания за картинки невероятных событий прошедшего дня.