Надежда умирает последней

— Но почему? — всё ещё в недоумении стою я. — Я думал, ты всё прекрасно понимаешь. Ты сама совершила ошибку, — ответил отец и встал с дивана. — Но ведь необязательно было переезжать в другой город! — Это было крайне необходимо. Почему ты не можешь понять, что оставаться в этом городе опасно? Ты сама ему рассказала, и он проболтался. Но я лишь не понимаю зачем. Я открыла рот чтобы ответить, но Итан меня перебил. — Вот только не говори, что верила ему. — Ты ведь знаешь, что я скажу именно так, — опустила голову я. — Знаю. Но в любом случае мы это обсуждали, и возвращаться к этому вопросу нет смысла. Ладно, спокойной ночи. Завтра тебе в новую школу. И да, не опаздывай,— сказал Вуд и вышел из гостиной. Я выдохнула и отправилась в свою комнату — Самый тяжёлый разговор в моей жизни. Разговарю с отцом, как с каким-то дядей, — закатила я глаза. — Но на то он и Итан Вуд, — я съёжилась, ведь от одного его имени меня бросало в дрожь. — Главное ничего не выдать, ведь тогда папа меня точно убьёт. Всё из-за Лео. Он разболтал всем кому смог о том, что я вампир! Ненавижу! Ненавижу! Так, ладно, вдох — выдох, — повторяла я себе. — А ведь так я чуть не потеряла свою жизнь. Но он наказан, спасибо отцу, он стёр память абсолютно всем, кому он разболтал о нашем секрете, а его убил. Многие вампиры сейчас не пьют кровь. Лео рассказал примерно сорока человек о том, что вампиры существуют. Их всех, конечно, приняли бы за сумасшедших, если они ему поверили, и рассказали остальным. Но вдруг найдутся такие наивные, а потом ещё и ещё? Нам лишние проблемы не нужны. Мой отец стёр всем им память с помощью своих способностей. Можно просто сказать, что гипнозом. Я так, конечно, не могу. Но мой папа — самый влиятельный вампир, и поэтому и главный. Разум Лео настолько наполнен разными существами вроде нас, что гипноз работал слабо. Он лишь мог забыть это на время, но нету гарантии, что навсегда. Его пришлось убить. Ну, или точнее, мы его отправили на кормления именно нам. Многие из нас не пьют кровь. Некоторые вообще без этого обходятся, а наша семья пьёт кровь животных, и лишь изредка мы питаемся кровью людей. Это лишь случается, когда люди ненужны в этом мире, или же, когда они создают проблемы, как в данной ситуации. Есть маловероятный вариант, но некоторые идут на это добровольно. И если признаться, то я очень рада, что он умер. Мой отец — самый главный вампир среди всех, а я — Мия Вуд, и с этого и начинается моя история.

***

Наступило утро. Мы — вампиры, а значит не любим свет, поэтому на окнах были занавески. Мы можем ходить при солнце, мы не сгорим, не настолько мы поглощены фантазией от книг про вампиров, но лучше его избегать, ведь мы становимся уязвимыми и немного слабее, это наша слабость. Но всё-таки меня раздражает, если утром блики солнца морщат мой бедный носик. Поэтому у меня закрыты шторы.        Потянувшись, я медленно перевела взгляд на часы, на которых чётко было прописано «7:45» — Чёрт, я так опоздаю. Я быстро причесалась и открыла гардероб. Но времени на выбор не было. Поэтому я надела на себя чёрные джинсы и обычную белую футболку, на которой был маленький значок в виде запрета, в самом углу. Я спустилась на этаж ниже и забрела на кухню. Налила кофе с помощью нашей машинки и сделала простой сэндвич. Дома никого не было. Отец давно уже уехал, а мама была на особом совещании, обсуждали нарушение территории, ну или что-то в этом духе. У меня было удлинённое каре и хвостик или другая причёска не требовалась. У меня были каштановые волосы. Я быстренько накрасила ресницы и покрасила губы обычным блеском. Я накинула свой кожаный рюкзак и закрыла за собой дверь.       Я была в 11В классе. Вот именно поэтому я уговаривала своего отца остаться в своём старом городе, но его беспокоил этот год. Мне было 17 и у меня была машина. Это была красная машина, довольно яркая. Минут десять, и я уже приехала. Оставалось ещё пять минут, и я быстро вышла из машины, попутно закрыв её, и направилась прямо в школу. Когда я шла, я видела на себе взгляды разных людей. Я нашла нужный мне кабинет и зашла в класс, где были лишь ученики, и то не в полном составе. Я села за свободную парту и достала свой телефон. Я писала своему брату Данте, который уже жил своей жизнью. Он был старше меня и у него был собственный дом. Ему двадцать четыре, мне семнадцать. Ну, а если быть точнее, то ему двести лет, а мне сто семьдесят девять. Я с ним оживлённо переписывалась, пока не обратила внимание на свой бурный класс. В кабинет вошли какие-то парни, которым хлопали, визжали, да и вообще были рады. Самым главным, вероятно, был белобрысый парень, рядом с ним стоял блондин, который благополучно подмигивал фанаткам и давал автографы, и лишь один из них скрестил руки на груди и отказывал одноклассницам, ждал, когда всё это прекратится. Ко всей этой самотохе подошла ещё одна белобрысая, но она была странной. Она подошла к главному, и начала целовать в засос своего возлюбленного, но тот явно отвечал на поцелуй с неким недовольством. Все ахали и охали. Я снова зависла в свой телефон, написывая брату. Как вдруг эта девушка обратила внимание на меня и была удивлена моим присутствием. Она окликнула всех из класса, чтобы они замолчали и смотрели на неё. Она подошла ко мне. Я не сразу увидела, потому что была в наушниках, но она в наглую вытащила их, и скрутив трубочкой, выбросила в мусорку. Я расширила глаза и подняла взгляд на неё. — Знаешь, у нас традиции. Всегда унижать новеньких, — засверкали глаза блондинки. Немного помолчав, я ответила: — Встать, и подними мои наушники оттуда, где твоё место. Кто-то в классе захихикал, а та компания подошла ко мне. — Да как ты смеешь мне перечить, дешёвка? Ты вообще знаешь кто я такая? — Знаю. Ты Моника Блоссом. Ну или же просто.. как бы тебе сказать. Девушка лёгкого поведения. К сожалению, моя манера речи не позволяет сказать того, чего я хочу. И если приглядеться, то кто это ещё из нас дешёвка. А почему у тебя лифчик на три размера больше? Не успела она открыть рот, как я её схватила за волосы и направилась прямо к мусорке. Свои наушники я взяла её же руками и ушла, и кажется, теперь все смеялись над ней, а не надо мной.