ain't nothing but a four-letter word

Дэрил поранился. И в этом ничего страшного нет, честно. Порез, всего-то лишь. На лопатке, чуть съезжает с кости. Достаточно глубокий, и его надо бы зашить, но одной рукой до него дотянуться оказывается чертовски сложно. А беспокоить Хершела ему не хочется, не сейчас, когда у них и без того полно людей из Вудбери, которым нужно помочь с более серьёзными ранами. Некоторые всё ещё не оправились от того, как ходячие прорвались через их стены, некоторые избиты до полусмерти за отказ присоединиться к армии Губернатора. Так что Дэрил заботится о себе сам. Он не уверен, откуда у него этот порез. Точно не укус, он уверен. Был бы укус — он скорее молча ушёл бы в лес, чем вернулся бы на территорию тюрьмы. Может, поцарапался. Несколько дней назад была стычка у забора, и его оттеснили назад, зажали где-то на минуту или две. Отошедший кусок этой крупной проволоки, из которой сделан забор, упирался ему в спину, пока он был слишком занят попытками как-нибудь скорчиться, вытянутся, отпинаться — чёрт, да он бы и не почувствовал. Даже если бы из него кусок выдернуло. Не в такой схватке. Смысл вот: он поранился, но это вовсе не важно. Он будет в порядке, нужно только оставить спину в покое ненадолго. Он всё ещё может натягивать тетиву у арбалета, перезаряжать его, только осторожно. Может, он и раздирает только начавшую затягиваться рану несколько раз. Значит, неправильно затягивается. Слишком глубокий порез, и слишком свежий. Зато не заражённый. По крайней мере, пока что. Он знает, как чувствуется грязь в ране, да и когда он рвёт корку на ней — вытекает только кровь, и ничего больше. Просто бесит, и всё. В некотором роде, даже ощущается правильно. Он сделал что-то глупое, позволил ходячему так на него навалиться, и поранился в отместку за это. И на том же месте, где всегда раньше были раны за глупости. В этом плане на па всегда можно было положиться. Тут он был последовательным. Так что всё в порядке. Он справляется. И никому над ним хлопотать не надо. Но Рика, это, конечно, не остановило бы. * Это даже не для Дэрила. Это Рику приспичило помыться, не ему. Хершел их всё пинал, чтобы они вели себя лучше, раз теперь здесь настолько больше людей, с учётом ребят из Вудбери. Было бы чертовски нелепо пережить зомби, а потом помереть от гриппа, потому что им было лень регулярно мыть руки. Дэрил пытался избежать этого, говорил Хершелу, что, мол, обязательно, и сбегал. Плескал чистой водой в лицо, слегка намыливал руки и на том и заканчивал. Рик так не делает, потому что, ну, конечно, не делает — он закончил играть с огнём, закончил терять себя в могилах, но он всё равно ещё не в порядке. Хотя и вернулся. Но теперь он серьёзно заботится о Карле и Мелкой поганке. Или Джудит, теперь Джудит, хотя Дэрил всё ещё зовёт её Поганкой, когда никто другой не слышит. Так или иначе, Рик теперь заботится и о себе, и Дэрил не собирается позволить ему заниматься этим в одиночку. В тюрьме есть душевые. Не то чтобы из леек всё ещё лилась вода, но в полу по прежнему есть сливы, и всё такое, так что люди всё равно ходят туда мыться. И когда Рик идёт туда, Дэрил идёт с ним. Просто чтобы присмотреть за ним, и всё. На случай, если забор где-то прорвался, а они ещё не заметили, или если ещё кучка ходячих осталась где-то в глубине тюрьмы. Маловероятно, но… Но Дэрилу не хочется, чтобы Рик опять рисковал. И по какой-то причине, Рик, кажется, не против. Он ничего не говорит, когда Дэрил идёт за ним, по крайней мере, ничего плохого. Только спрашивает, может ли он прихватить ещё бадью воды. Дэрил может. Он и не улыбается тоже, не совсем. Но его рот выглядит мягче, и губы немного косят с одной стороны каждый раз, когда он смотрит на Дэрила. Будто ему смешно, в хорошем смысле. Будто он, может быть, рад. Они спускаются в душевые. Дэрил ставит на пол одну бадью, Рик другую, и у него в руках чашка, мыло, парочка полотенец, всё, что нужно. Но он не начинает, почему-то. Просто стоит там несколько секунд, смотрит на всё это, рассеянно сжимает в пальцах чашку и мыло. А потом поднимает свои чёртовы светло-голубые глаза и смотрит на Дэрила. — Теперь со мной всё в порядке, — тихо говорит он. — Ты же знаешь? Но выражение его рта остается прежним, мягким. Он не злится. — Да, — Дэрил всё равно отвечает быстро. — Да, конечно. Конечно ты в порядке. Я здесь не потому, что об этом беспокоюсь. Это правда, большая её часть. Но ему не стоило так это говорить, потому что такая формулировка будто приглашает задать совершенно иной вопрос, на который Дэрилу совсем не хочется отвечать: «а почему тогда, а?» У него есть причины, разумеется. Потенциальная дыра в заборе. Ходячие. Ему есть что сказать, если Рик спросит. Но он будет думать и о других причинах, которые он не назовет. Глупые причины, эгоистичные. Он не оставит больше Рика одного, и это в равной степени для его собственного блага и для блага Рика. Потому что когда появился Мерл, он ушёл. Ушёл и почти допустил, чтобы Рика съели заживо, только успел вернуться вовремя, чтобы остановить это. Ему всё ещё снится это, снится, что он не успел. Наорал на Мерла и развернулся на две минуты позже, и вернулся к забору тюрьмы как раз чтобы увидеть, как ходячие пережёвывают свежевыпотрошенные кишки Рика. Боже. Этому мужчине, видимо, нужен был кто-то, кто глаз бы с него не спускал. Потому что, как оказалось, это был единственный способ остановить его от пиздецки тупых поступков, как, например, прогулка за забором в одиночестве. Так что ему, может, ещё повезло, что Дэрил и правда глаз от него оторвать не может. Но он пытается не думать об этом больше, чем надо. Сейчас он чётко знает, что происходит, знает, что… что у него к Рику что-то есть. Он не собирается ничего об этом говорить. Он и не хочет; у него нет ни единой причины, ни единой нормальной, чтобы решить, что это что-то, о чём сам Рик хотел бы услышать. Даже если бы и хотел, он не знает, как бы ему удалось это из себя выдавить. Он не то, что боится. Рик не стал бы бить его за это или ещё что-то, скорее всего. Но преимущество из этого небольшое, а испортить их отношения — это последнее, чего Дэрил хочет. А насчет причины для себя: у него нет ни малейшего понятия, как хотя бы начать это всё. Он не был ни с кем даже до того, как мёртвые начали вставать, чтобы жрать людей. К нему… подкатывали, или что-то типа, пару раз. Он покупал нескольким девчонкам выпивку. Ему, может, разок подрочили, наполовину, потом он выметнулся оттуда и закончил сам, быстро и тихо. Как правило, Дэрил не проникался к людям нежностью, и они по большей части отвечали ему взаимностью. Но он никого и не ненавидел. Ему в любом случае больше нравился лес. Охота в одиночку, арбалет, всё это намного легче, чем пытаться понять, чего от него, чёрт возьми, хотели люди, и зачем. Да и намного веселее. Так что, может, что-то и есть. Но это вовсе не значит, что это важно. У него хватает ума не строить Рику щенячьи глазки по этому поводу. Он… чувствует это, или типа того. Ладно. Но он не тратит время задумываясь над этим. Он старается быть полезным, как обычно, и если ему и становится жарковато при мысли о том, чтобы быть полезным Рику в частности, ну, что ж, никому больше об этом знать не надо. И это даже не что-то про ориентацию и влечение, убеждает он себя. Это не то, о чём Мерл думал, каждый раз подкалывая Дэрила по этому поводу. «Твой дружок шериф Рик» и «ты теперь из этих, да», но всё это было только чтобы его побесить. Он не понимал. Потому что Дэрил… на Дэрила полагаются, Рик на него полагается, и ему нравится это. Он хочет, хочет быть рядом с Риком, типа того. Хочет облегчить его ношу, забрать часть ответственности, которая на него постоянно давит. Хочет доверять Рику и чтобы ему доверяли в ответ. И на этом всё. И всё в порядке. И если иногда это его желание подразумевает, что ему придётся болтаться рядом с Риком и смотреть на его спину, пока он моется; пока он раздевается до пояса и окатывает себя водой так, что она полностью покрывает его плечи, руки, капает с его ресниц… ну что ж. Дэрил может с этим справиться. Это не должно стать проблемой. В том, как руки Рика шлёпают по воде, наверное, есть некое предупреждение. Но Дэрил пытается не делать глупостей, так что он не смотрит. Поэтому, когда Рик окатывает его волной воды, Дэрил оказывается застигнут врасплох. — Эй! Рик широко улыбается, такой светлый, непривычный и милый, и, блять, Дэрилу нужно перестать пялиться на его рот. — Ещё не потерялся в мыслях? — легко спрашивает он. — Не хочешь пенни за них? Дэрил делает вид, что удивлён: — А что, у тебя есть пенни? Потому что, конечно же, у него нет, ни у кого нет. Рик носит с собой больше ножей, чем пенсов, так же, как и все теперь. Рик выпускает быстрый смешок. Но после его лицо будто застывает. — Раньше никак не мог от них избавиться, — говорит он, глядя в пол и рассеянно намыливая одну руку до локтя. — Не мог засунуть их в парковочные счетчики, не мог отдать в чаевых. Иногда я стоял в магазине и считал их до точной суммы, и вся очередь шла нахрен, только бы я мог их сбагрить. — И никто тебе по башке за это не дал? — Полицейский жетон, — напоминает ему Рик. — Творит чудеса. И часть Дэрила боится, что Рик сейчас опять утонет только потому, что он напомнил. О временах, когда Лори была жива, и Шейн, и весь мир был таким, как раньше. Но голос Рика тёплый, и глаза у него ясные — и как обычно, до глупого голубые, но это не так важно. Главное, что Дэрил всё же ничего не испортил. Что Рик только подтверждает, опять плеская водой в его сторону. — Чувак, сейчас-то у тебя жетона нет, — с намёком предупреждает его Дэрил, пытаясь проморгаться от влаги в глазах. — Да? — Рик опять широко улыбается. — Преподашь мне урок? В этот раз он использует обе руки, загребает ими воду как следует, и Дэрил прикрикивает на него, притворяясь раздражённым. Он уклоняется от волны воды, и именно тогда это и случается. Он это чувствует. Буквально вчера он опять порвал на нём корку, сбежал, прежде чем кто-то заметил, и просто промокал кровь, пока она не остановилась. Он пытался обращаться с ним поаккуратнее, но забыл. Увидел Рика, так улыбающегося ему, дурачащегося, и у него всё из головы вылетело. Сложно помнить о том, что что-то болит, болело или будет, пока он смотрит на такого Рика. Он проглатывает ругательство и выпрямляется, но уже поздно. Рик хмурится, уже перешагивает через край душевого поддона в своих потемневших от капель воды джинсах, и тянется взять Дэрила за локоть, за край его футболки. — Господи, Дэрил, это кровь. Что… — он сжимает плечо Дэрила мокрой рукой, ладонь тёплая и широкая, и почему-то только от этого ему становится жарко. И от пальцев, проскальзывающих под футболку — тоже, только вот блять. Блять… Дэрил ни за что его не ударит, и не оттолкнёт. Но он примерзает ногами к полу, замирает, весь напряжённый, как тетива, и едва не кричит: — Не надо. Рик останавливается. Не отпускает его, но и не двигается. — Дэрил, — он говорит тихо, низко и будто мягко. — Должно быть, глубокий, раз так кровоточит. Он прав, разумеется. Дэрил это чувствует: футболка уже прилипла к коже, пропитавшись кровью. На этот раз он разодрал его широко, почти целиком. Но он прикусывает себе язык и молчит. Прямо посреди спины. Рик увидит, не сможет не увидеть, если снимет с Дэрила футболку. Он всё увидит. — Ты знал, что поранился, — медленно продолжает Рик после ещё пары секунд молчания, потому что он не тупой. — И не попросил никого взглянуть? Дэрил… — Всё не настолько плохо, — бормочет Дэрил, потирая уголок рта большим пальцем, и не поднимает глаз. Он немного тянет руку из хватки Рика, не уходя от прикосновения, не пытаясь даже, но показывая, что он хочет этого, что Рик должен отпустить и оставить его. Как будто Рик хоть раз в жизни нормально отпускал что-то, господи. — Ну и хорошего в этом мало, — говорит он чуть громче, нарочно позволяя словам раздаться эхом. Его пальцы по-прежнему обвивают сгиб локтя Дэрила, цепляются всё так же крепко и уверенно, удерживая Дэрила на месте. Не то что бы Рику для этого нужны были руки. Другая ладонь смещается, сползает Дэрилу на поясницу, и это просто ткань, сминающаяся от прикосновения, но ему всё равно приходится закусить щёку изнутри, чтобы не вздрогнуть от ощущения кончиков пальцев Рика так близко к коже. — Ты думаешь, я не знаю, сколько времени ты потратил, присматривая за мной? — спрашивает Рик после долгой паузы. — Думаешь, я не знаю, скольким я тебе обязан… — Ты ничем мне не обязан, — пытается прервать его Дэрил. — Может, заткнёшься и дашь мне закончить? — спрашивает Рик, но в его голосе нет злости. Дэрил не знает, как это описать. Вроде как… тёплый, может. Разумеется, раздражённый. Но и тёплый тоже. — Послушай, я не знаю, что тебя беспокоит, но я доверяю тебе. А ты мне? Дэрил сглатывает. На этот вопрос есть только один ответ, всегда будет только один: — Да. И он правда доверяет, иначе его бы уже и след простыл. Даже Мерл узнал только потому, что случайно порвал ему рубашку, иначе Дэрил ни за что не позволил бы ему увидеть. Если бы он кому и разрешил, то… то это был бы Рик. — Посмотри на это с другой стороны, — продолжает Рик, ещё мягче. — Ты всегда помогаешь мне с Карлом и Джудит. Но ты не можешь присматривать за ними как следует, если ты ранен, правда? Дэрил чуть покачивается. На это тоже есть только один ответ. Сейчас они в большей безопасности, чем когда-либо, да, но всё же. Это уничтожило бы его, если бы он облажался из-за этого чёртова пореза, если бы оказался недостаточно быстрым, недостаточно сильным, и с ними бы что-нибудь случилось. Он не говорит ничего вслух. Но он втягивает в себя воздух, выпускает его, и наклоняется к Рику, а не от него. Двигается в его руки, а не от них, и ждёт, что Рик с этим будет делать. Не в смысле… не в том смысле. Из этой ситуации ничерта не получится, ни за что. Всё это совсем не о том. Только потому, что его глупое сердце никак не перестанет колотиться от ощущения рук Рика, от ощущения того, как он подхватывает пальцами края его футболки и тянет вверх, чтобы стащить её через голову… Рик становится очень тихим. В этот момент ничто не заставило бы Дэрила посмотреть через плечо, на его лицо. Вместо этого он жмурится и закусывает губу. Что он, блять, будет делать, если Рик начнёт его… начнёт… жалеть? А если решит, что Дэрил не способен о себе позаботиться, и ни о ком позаботиться? Или… или если он решит, что Дэрил, что он просто пойдет и сделает то же, что сделали с ним… сделает с Карлом или Джудит и… — Чёрт, — бормочет Рик, низко присвистнув, и касается его. Касается не того, который выступающий диагональный, первым бросающийся в глаза, и не двух пониже, расползшихся и бугристых. И даже не косых крестовидных выше на плече. Он касается только пореза. Там, где кровь уже запачкала ему спину, пальцы липнут, но скользят чуть выше, аккуратно и едва-едва вдоль зарубцевавшегося края. Он отодвигается, но только на секунду, чтобы подхватить что-то, судя по звуку, чашку. Опускает её в бадью, с всплеском наполняет водой. Возвращается, и теперь его касаются обе руки одновременно, боже. Костяшки одной, перебором вниз вдоль лопатки, кромка чашки прижимается совсем близко, чтобы пролить немного воды. И другая… другая просто есть. Просто покоится на его спине, бесцельно касается его голой поясницы, будто в этом ничего такого нет. Только вот для Дэрила есть. Блять. В этом есть слишком много, слишком сложно всё сразу осознать. По коже пробегают мурашки. Рик позади него тёплый. Будто солнечные лучи. Дэрил обычно не трогает людей. И люди тоже его не особо трогают. Раньше он этого и хотел, потому что раньше только Мерл отвешивал ему подзатыльники, и па… как обычно. Сейчас он не против прикосновений, когда его хлопают по спине за хорошую работу, когда Джудит вертится у него в руках, Хершел сжимает его плечо, проходя мимо. Он не против оттаскивать людей от опасности, или чтобы его тянули с той же целью. Но даже всё это не чувствуется также, как спокойно движущиеся руки Рика (руки руки руки), холодная вода, стекающая по спине, и это тепло, кожа к коже. Рик промывает рану по чуть-чуть, не торопясь. Опасности нет. Им никуда не надо бежать. Дэрил сглатывает. Во рту пересохло, в горле тоже. Он с трудом дышит, с трудом думает. Рик что-то ему говорит, но он не понимает, не может вычленить слова. Его всего трясет, и Рик, наверное, думает, что это из-за холодной воды, потому что он не останавливается, а если бы он знал, что происходит на самом деле — точно остановился бы. Около минуты Дэрил даже не осознаёт, что происходит, так сильно он погружается в ощущения. Будто всю его жизнь царила долгая, ледяная зима, а с руками Рика пришла весенняя оттепель, и его глупое, одичалое тело не знает даже, что с этим делать. Но ладонь Рика упирается в его спину сильнее, и это не из-за него. Это из-за Дэрила. Дэрил прижимается к его рукам, ничего с собой поделать не может. Но это странно и неправильно. Так ведь? Рик заметит. Ему нужно перестать. Ладно, нужно позволить Рику закончить, но потом он отодвинется. Только… только Рик захочет и зашить рану тоже. Перевязать. Тогда после этого. После этого он натянет обратно свою окровавленную футболку, отойдет чуть дальше расстояния вытянутой руки, где ему и положено быть, и Рик больше его не коснётся. И в этом нет ничего страшного. Это не важно. Не важно. — Глубокий, зараза, но теперь хотя бы чистый, — бормочет Рик. За ещё одной волной воды по коже проезжается ткань — полотенце, на краю сознания осознаёт Дэрил. И затем… Затем рука Рика двигается в другую сторону, ниже, вдоль кромки двух расползшихся и широких. Шрамов. Дэрил тяжело сглатывает. — Наверное, так нельзя говорить, — вполголоса, мягко произносит Рик. — Но… Я рад. Не тому, что кто-то это сделал, — торопливо добавляет он, и тихонько ругается себе под нос. — Я не это… я просто рад тому, что ты всё равно справился. Потому что, может, это значит, что нет ничего такого, чего бы ты не пережил. Господи. Дэрил уже качает головой, ещё до того, как Рик заканчивает говорить. — Ты не обязан это говорить, переста… Рик фыркает, так непринуждённо, легко. Дэрила это выбивает из колеи настолько, что он не может не посмотреть на него. И конечно, Рик смотрит в ответ, со своими приподнятыми бровями, с чуть наклоненной головой, смотрит так честно, уверенно, этими своими слишком голубыми глазами. — Мне что, нож у горла кто-то держит? — спрашивает он его. — Господи, Дэрил. Если бы я хотел поддержать твой моральный дух или ещё какой-то херни, я бы определился, что сказать, заранее, а не запинался бы тут, как идиот. Он умолкает, и сглатывает так, что Дэрил видит как движется его адамово яблоко. — Боже, — бормочет он, скорее самому себе, чем Дэрилу. — Я пытался себя убедить не торопиться. Решил, что раз сейчас мы в безопасности, у нас есть время, и, может, я бы… просто… послушай, это нормально, ладно?.. — Что, — Дэрил медленно моргает. — Это нормально, — повторяет Рик, — если ты захочешь меня ударить или… что угодно. Всё нормально. Но я… — он умолкает снова, закусывает губу, встряхивает головой и... И они... Они целуются. Он должен оттолкнуть Рика. Должен отпихнуть его и спросить, что он блять такое делает, и зачем. Потому что если это только потому, что он хочет чего-то… хочет, стоящий здесь без футболки, в уединённой душевой; хочет чего-то, что не может попросить у какого-нибудь незнакомца из Вудбери, но считает, что может попросить у Дэрила — то ладно. Ладно, но ведь есть способы попросить об этом без… без такого, чтобы не заставлять Дэрила думать о… Но, если честно, в тот момент он ни о чём из этого не думает. Он просто застывает на секунду, а потом оказывается, что он ничего не может, кроме как цепляться за Рика и прижиматься к нему ближе, целовать его с крепко зажмуренными глазами и стараться не думать, на случай, если именно после этого всё закончится. А потом Рик отстраняется, тяжело дышащий, и спрашивает: — Дэрил… ты..? — и Дэрил заставляет себя очнуться нахрен и взять себя в руки. Он наполовину выворачивается из его рук и оказывается прижат плечом к голой груди Рика, что, честно, совсем не помогает. — За…зачем ты это сделал? Рик смотрит на него настороженно, пока Дэрил очень старается не смотреть на его рот. Этот вид ему сейчас совсем не нужен. — Что, я настолько плохо целуюсь, чт… — Не еби мне мозг, Рик, — срывается Дэрил. Рик, пребывающий в настроении подразниться — это просто потрясающе, но, опять же, абсолютно не то, что ему сейчас нужно. — Зачем ты это сделал? Рик несколько секунд молчит. Он не улыбается, ничего, но и не злится. У него на лице такое выражение, как когда… когда он погружён в себя, весь сфокусирован на чём-то одном настолько, что весь остальной мир становится неважен. И потом он начинает говорить, слова тихие, осторожные: — Потому что я не мог больше без этого. — Ты… этого хотел? — медленно произносит Дэрил. — Да, — дерзко выпаливает Рик, и замирает, обшаривая Дэрила глазами сверху донизу, будто ища чего-то. — Тебе это важно. У него в голосе нет вопросительной интонации, но есть что-то, что подсказывает, что он только что этот факт осознал, или даже осознаёт, пока говорит, так что Дэрил отводит глаза. По идее, личные мотивы Рика не должны играть никакой роли. Они важны только если Дэрил боится чего-то. Только если не те мотивы его каким-то образом ранят. Блять. — В смысле, у меня с этим нет никаких проблем, — он поспешно пытается исправить ситуацию. Но прежде, чем он может продолжить, Рик притягивает его обратно, поворачивает так, что они стоят лицом к лицу, и по мокрому полу стукают их ботинки. Одна его рука обвивает Дэрила за пояс, а другая… Другая касается его лица, скребёт неровную щетину. Голос у него падает на несколько октав ниже: — Ну и хорошо, — и он, блять, он опять его целует. И Дэрил должен что-нибудь ещё сказать, только он не может придумать, что. Не может ни единого слова вспомнить, пока губы Рика соприкасаются с его. Он чувствует себя укрытым, окружённым Риком со всех сторон. Чувствует, что наполовину в нём утонул. После того, как он столько месяцев осторожничал, запрещал себе смотреть на Рика слишком долго, запрещал думать об этом слишком много, давил всё это в себе, да ещё и крышку сверху наворачивал — после всего этого внутри у него как плотину прорывает и его сносит вместе с волнами. Сносит от рук Рика, от его губ. Его груди, широкой, целиком прижимающейся к такой же обнажённой груди Дэрила. Весь он, тёплый, живой, бесконечный, прямо здесь, и Дэрил не знает, за что хвататься первым. Они оба двигаются резко, слишком жадно, Дэрилу нечем дышать, он и не может, не может ничего, кроме как держаться за Рика, цепляться за всё, до чего дотягивается, подтаскивать его ближе, настолько близко, насколько возможно. Но скоро они оба задыхаются и отстраняются, и Дэрил втягивает в лёгкие воздух, а Рик всё ещё рядом. Это всё меняет. Рик по-прежнему здесь, и Дэрил тоже, они не разбежались и не исчезли, ни один из них не передумал. Так что они замедляются, успокаиваются и целуются медленнее, мягче, не стукаются друг об друга, а потом Рик сдвигается и оказывается прижат к Дэрилу ещё ближе, и у него стоит. У Дэрила, конечно, тоже, но он не думал, что Рик, даже с учётом поцелуев и всего такого, может хотеть этого так же сильно, как и он. Но его член весьма активно пытается убедить Дэрила в обратном. Чёрт. — Господи, — не думая, бормочет Дэрил, наполовину ещё не оторвавшись от Рика. Тот фыркает и отстраняется достаточно, чтобы засмеяться по-настоящему. — И это точно не арбалет, — тянет Рик, потираясь об него бедром так, что Дэрил чуть не давится. — Так что, я так понимаю, ты тоже рад меня видеть. Он подшучивает над ним, глаза светятся от счастья и от их уголков разбегаются морщинки, но для Дэрила эта фраза — правда, чертовски верная правда. Вся его жизнь связана с Риком Граймсом — с ним самим, с его детьми, с этим местом, которое он построил, и с этими людьми, ради безопасности которых он боролся. С его блестящими глазами, с его руками и горлом и каждой его частичкой, с ним целиком — живым и здоровым, стоящим здесь, рядом с Дэрилом. — Да, — говорит Дэрил, и это и без того слишком запоздалый ответ, даже если бы его голос и не был таким охрипшим и надтреснутым. — Да, я рад. Ему не удаётся как следует рассмотреть выражение лица Рика, прежде чем тот опять к нему тянется — осторожно, заботливо, чуть ли не нежно. Из груди у Дэрила вырывается почти беззвучный вздох, и он жмётся к Рику ближе. Тот низко стонет, звук вибрирует где-то в глубине горла, и толкается обратно, и Дэрилу достаточно сделать шаг с половиной, чтобы упереться спиной в бетонную стену. И он вздрагивает, растерянный от резкой боли. — А, чёрт, — выдыхает Рик, и тоже морщится, уже касаясь руками его спины. — Чёрт, твоё плечо. — Всё нормально, — произносит Дэрил, пытаясь дотянуться до ремня Рика, но от этого рана тоже растягивается, и кровь течёт сильнее, скорее всего, прямо между костяшек Рика. — Ну да, — сухо говорит Рик, одну руку оставив на его спине, а другой потянув его за бедро, так, что Дэрил следует за ним, и они отходят на полшага от стены. — Прекрати, серьёзно. Давай я схожу возьму у Хершела иголку. Десять минут. Просто дай мне десять минут и всё. Десять минут. Десять минут чтобы подумать как следует о том, что на него нашло, и с чего он захотел распустить руки рядом с Дэрилом. — Десять минут, — повторяет Рик, снова наклоняясь ближе, мягко и нежно шепча между его ухом и челюстью. — Позволь мне о тебе позаботиться, для разнообразия. Как будто он не достаточно сделал, так долго ведя их всех за собой и сохранив им всем жизни? — Ты достаточно обо мне заботился, более чем достаточно, — Дэрил хватает его за загривок, стремясь донести до него свои слова. — Разве ты этого не знаешь? Разве ты не знаешь? Рик несколько секунд молчит, прикрыв глаза. — Не всегда, — наконец произносит он, надсаженным, едва слышным голосом. — Я пытался. Но… не всегда. Потому что конечно он не знает. Конечно, он смотрит назад, и видит только то, где он облажался. — Рик, ты… — Просто позволь мне, — он прижимается опять, скользя губами по щеке Дэрила, к его уху. — Я просто хочу сделать тебя счастливым. Хочу, чтобы тебе было хорошо, — и одна его рука опять сдвигается, с бедра Дэрила к его… к его члену. Через джинсы, но это, нахрен, не важно, слишком потрясающе это ощущается. Дэрил втягивает воздух через сжатые зубы и неловко толкается пахом в ладонь Рика, и, блять, блять. Рик расстёгивает его джинсы и проскальзывает под них, оглаживая его бёдра и задницу тоже, крепко сжимая пальцы, так что Дэрил практически уверен, чем ещё Рик захочет заняться в ближайшее время. И он, несомненно, не может дождаться ему и это позволить. И потом Рик просто отдрачивает ему. Удерживает его на месте, не давая прислониться к стене, не давая ему сделать ничего, и это даже к лучшему, потому что по ощущениям Дэрил ничего и не может, даже если бы захотел. Ничего не может, кроме как держаться за Рика и задыхаться, не отрываясь от его рта, и позволять ему трогать себя. У него нет для этого слов — для горячих и грубых ладоней Рика, просунутых в ширинку, обхватывающих его так крепко, оглаживающих по всей длине. Перед глазами у него всё расплывается, всё, кроме Рика и его рук, потому что, боже, это настолько лучше, чем когда он сам себя касается, а никто больше никогда этого не делал. Из него вырывается эта последняя часть, хотя он даже и не хочет этого. Не знает, что он говорит это, выскуливает «никогда… до этого… никогда… блять…», пока не слышит, как Рик выпускает довольный смешок где-то у его щеки. — Настолько хорошо? — шепчет он, вжимая слова поцелуем в его шею. — Нет, — Дэрил слышит сам себя как со стороны. — Я, Рик, я… никогда… никто мне никогда… Рик резко поднимает голову, и смотрит на него своими голубыми-голубыми глазами, распахнутыми, полными света. У него расслаблены губы, чуть приоткрыты, будто он только что услышал лучшую новость в своей жизни. — Господи, Дэрил, — он с трудом выдыхает и целует его, проводя большим пальцем прямо там, и Дэрил странно всхлипывает и его трясет, и он кончает, пачкая всё запястье Рика. Он думает, может, Рик захочет вытереться. Неправильно думает. Рик просто стоит рядом и продолжает его целовать, мягко помогая ему отойти от этого, поглаживает его, пока Дэрил не начинает беспомощно дрожать, и только тогда немного отпускает. Отрывает другую руку от спины Дэрила, чтобы коснуться его щеки, но замирает, пялясь на неё, потому что она вся покрыта кровью. — Чёрт возьми, — бормочет он. — Я должен был сначала принести тебе эту грёбаную иголку. Дэрил, прости, я… Дэрил вздёргивает брови и не может сдержать дурацкой широкой ухмылки, хотя по ощущениям у него вот-вот подломятся коленки. — Рик, поверь мне, я могу тебе это пообещать, я не обижаюсь. По лицу Рика тоже расползается улыбка — медленная, но такая яркая, как рассвет, и Дэрилу почти больно на это смотреть. — Ну, если ты уверен, — произносит он, наклоняясь и целуя Дэрила опять. (Он не может собраться за иголкой ещё около пяти минут, но на этот раз не позволяет Дэрилу себя отвлекать. Не так сильно.)