***
Эйнджел грациозной походкой прошагал к стойке и хныкая уставился на вечно хмурого Хаска. — Быть приличным до ужаса кошмарно, — Даст поправил прическу и приник к столешнице стойки, показывая белоснежные клыки, — что делаешь вечером? — Работаю, — безэмоционально ответил регистратор, утыкаясь носом в протертый стакан. — А ночью? — Работаю. — Быть может завтра? — Тупой ты педик, у меня нету выходных! — зарычал злобно кот, так, что крылья взметнулись вверх, задевая несколько бутылок, — твою мать! — стекло разбилось в тоже мгновенье, когда коснулось пола. Приятный аромат из напитка быстро просочился в щели досок. — Что ты здесь устроил, Эйнджел, — подскочила из ниоткуда возникшая Шарлотта. — Почему во всех смертных грехах, что происходят здесь — вы постоянно обвиняете меня? — Эйнджел поднял брови и развернулся к Хаску спиной, переключая свое внимание на управляющую. — Эйнджел прекрати доводить его до белой колеи, — Шарлотта начала тыкать пальцем в объемный пух паука на груди, — и между прочим, я знаю, что ты курил недавно опять ту ужасную дурь. — Слушай детка, я попробовал только раз за месяц, разве это не прогресс? — он довольно улыбнулся, переметая опять взгляд на Хаска. — Ты самый первый постоялец нашего Отеля, прошло уже больше века, а ты совсем не изменился. — Окружение не меняется — разве тебе это не по вкусу? Шарлотта нахмурила брови и оскалилась. — Тебе нужно расслабиться, детка, — он начал жестикулировать руками, выписывая ими прекрасные аспекты развлечения и какие они могут быть, — смекаешь? Где твой алый ковбой принцесса. — Ты сейчас получишь, — замахнулась Чарли рукой, чтобы отдать Эйнджелу пощечину, как руку резко перехватили. Аластор появился все столь же неожиданно: вылез буквально из тени, сверкая желтизной острых зубов. — Мой женоподобный друг имел ввиду, что не надо нервничать, — он устало обвел глазами присутствующих в коридоре. В руках возник микрофон, а из уст повалился неприятный белый шум: — Через десять минут начнется чтение молитв, мои друзья эта пытка только ради вашего искупления. Эйнджел развернулся к барной стойке, покручивая в пальцах розовую трубочку. Демон удивленно приподнял брови: — Твое давнее знакомство со мной не позволяет увиливать от общих дел, — он схватил того за пиджак и легким движением руки снял со стула, направляя взглядом в общий коридор. — Зануда, — громко бросили ему в ответ. Аластора всего передернуло.***
Он пришел глубоко за полночь: сбросил яркий пиджак с плеч, отправил на вешалку. Темная комната с горящей лампой навеяла какую-то спокойную печаль. Аластор полусонными глазами разглядел силуэт сидящей в кресле Чарли. Она с распущенными волосами уставилась в непонятные для него книги с дешевым сюжетом, сопливой романтикой и драмой — как предсказуемо. — Они умрут в конце, — сказал он на выдохе. — Ну вот зачем ты это сказал, — пробурчала она, — в таких книгах не может быть плохого финала. — В таких книгах не может быть хорошего сюжета. Она уставилась на него: такого замученного и словно побитого жизнью. Он не охотился несколько месяцев, не соучаствовал в убийствах горожан, не вел свой радиоэфир и больше не улыбался той улыбкой, что однажды была у него в первые десятилетия. Чарли чувствовала, что в жизни его что-то произошло. — Ал, — закрыла Чарли книгу, — нам нужно поговорить. — " Нам нужно поговорить…» — процитировал он её, опускаясь в кресло напротив. Он смотрел так, словно готов был сожрать Шарлотту на месте со всеми костями, обгладывая даже их. Однако этот взгляд не поддавался одному рациональному объяснению: ты ненавидишь меня или вожделеешь? Смотрел он двусмысленно дико. Девушка приоткрыла губы, выдохнула горячего воздуха и полушепотом начала: — Что происходит? Я не узнаю тебя, — она обняла колени руками и грустно посмотрела ему в багряный омут глаз. Он словно не хотел отвечать или просто не мог, губы сложились в безэмоциональную тонкую линию. — Это произошло в начале 30-х годов… — Что? — переспросила Чарли, чуть наклоняясь вперед. Локоны упали с плеч на грудь, — Это первый год, когда мы искупили одну из душ постояльцев… Мне нравилось, как ты улыбался в первые года, у тебя было столько энергии и идей, — она радостно восторжествовала, вскинув руки, — а потом… После того случая, ты словно не хотел мне помогать вовсе… — Когда твоя стратегия давала плоды, я понял, что моя идея с этим...чертовым Отелем прогорела. Я знаю, я лицемер, в том плане, что ничего тебе тогда не рассказал и действовал исходя из собственных интересов, — он запрокинул голову назад. В горле сжался тот болезненный комок, когда не можешь ничего сказать, хочется кричать во всю глотку, а попросту не можешь, — Я никогда не верил в то, что грехи можно искупить и что одна белая полоса в этом черном мире может изменить всё к лучшему… Он замолчал на секунду и Чарли смогла услышать тот ужасный, скрипучий тяжелый выдох, скатившуюся слезу. — Ал, уже сотни тысяч душ покинули Ад, а ты продолжаешь верить, что это невозможно? — Я продолжаю не верить в то, что помогаю тебе, когда изначально подразумевал совсем не это, — он вдохнул полной грудью, — я словно бегу по замкнутому кругу и не могу определится со своей целью сейчас. Я будто потерял ориентир, в направлении которого могу двигаться… Чарли было обидно, было обидно до слез... — Почему ты ничего не сказал раньше. — Боялся, — коротко ответил он, — поэтому пытался укрепить наши отношения, чтобы не взирая на мои слова, ты не отвернулась. — Какой же ты! — вскрикнула она, кидая в него маленькую миниатюрную подушку с расписным узором. Она на ватных ногах встала, обошла столик и уселась к нему на колени, вжимаясь всем телом. — Дурак, — всхлипнула девушка, — не держи ничего в себе, а я не отвернусь от тебя. Аластор усмехнулся, по удобнее уселся в кресле и рукой приобнял её. Ощущение разгоряченного тела заставило расслабиться: Чарли словно передавала тепло от себя ему. В душе была напряженная тишина, какое-то затаенное ожидание. Но вдруг она резко дернулась, буквально подскочила на месте. — Только подумать, — взглянула она в глаза, — Папа доверяет тебе свои обязанности, — она начала загибать пальцы и трепетно глядела на непонимающее лицо Аластора, — ты второй сильнейший демон по рангу, ты соуправляющий Отелем реабилитации, и ты наконец — мой парень, — она начала трясти его за воротник, а после шустро поцеловала его в приоткрытые сухие губы, — ты понимаешь, что это значит? Не успел он даже вытянуть первую букву, как Чарли по сумасшедшему начала верещать: — Ты формально принц ада, — вскинула она вновь руки и радостно запищала, — а ты знаешь кем станут принцесса и принц? Лицо Аластора приобрело оттенок задумчивости и непонимания. — Допустим, формально может это так и выглядит, но… — Мы будущие правители ада, черт подери! — Чарли вновь прильнула к нему, зарываясь в копну красных мягкий волос, — это же прекрасно… Разве не в этом направлении мы двигались с тобой? — она остановилась, — нет, имею ввиду Отель был в приоритете, но все же появились и второстепенные цели, например, как только мы начали встречаться и я представила тебя родителям, то думаю папа уже тогда думал о таком расположение вещей. Аластор умилялся её детской наивности и хотел так же искренне рассмеяться, но попросту не смог. — Ты только что сделала мне неофициальное предложение, — пробубнил он в в белокурые пряди. Щеки Чарли заалели, она обняла крепче его за шею и поджала губы. Девушка метнулась в мысли, что они встречаются полвека, для нее такой срок — сопоставим с отношениями их родителей. Однако любовь у них была совершенно разная в её понимании. Люцифер млел от каждого вида её матери и держал всегда Лилит на «Коротком поводке», вцепившись зубами за объект своего сумасшествия. «Я просто потерял разум когда увидел тебя» — выражался он, обнажая ряд белых зубов. А демонесса лишь помыкала и заставляла своей грациозностью пасть к ногам. Она была самой красивой женщиной, он — самым влиятельным дьяволом. Они спелись и Чарли могла описать их любовь, как страстная и всеобъемлющая. Они были примером Сладострастия, принадлежащего только им двоим. Однако Аластор — никогда не проявлял к ней влечения — в самых что ни на есть сексуальных подачах, он попросту игнорировал каждое высказывание в свою сторону по этому поводу, будь то шуткой, вопросом или издевкой. Демон отнекивался, когда Чарли пыталась ластится к нему с громадными намеками на продолжение — он увиливал по делам и попросту говорил, что не в настроении. Он всегда был не в настроении... Шарлотта серьезно задумалась над этим. Он любил целоваться, тереться носами и мило ворковать на крыше, переплетать руки и подолгу смотреть в глаза, даже если они находились на какой-то нелепой церемонии чтения. Два этих фактора были сопоставимы в понятие " Он меня любит», но Аластор — никогда не говорил этого, мельком упоминал, что ему нравится, называл «Любовь моя», но не признавался напрямую. — Ал, — напряженно проговорила она, — я нравлюсь тебе? — Я думаю, ответ ты и так знаешь сама, — он сложил голову на бок и подпер щеку рукой. — Ты открыто избегаешь меня в некоторых аспектах наших отношений, — Чарли надулась. — С чего ты это решила? Я не никогда тебя не избегал. — Ал, у нас не было ни одного раза, мне больше полутора тысячи лет и я все еще девственница, — последние слова она словно проговорила шепотом, — ты избегаешь меня, просто признай. Мужчина чувствовал, что Чарли начинает активничать, перекладывая руки с его скул на плечи и водя настолько нежными махинациями, что его всего передергивает. — Не надо, — он пытается убрать её руки, но Шарлотта лишь перекладывает их на шею, а потом прогибается в спине и буквально вжимается своей грудью в его тело, — ну вот зачем ты это делаешь? Шарлотта почувствовала себя словно отвергнутой. — Я не вижу в этом необходимости, — он закатил глаза, пытаясь объяснить ей. Чарли опечалено посмотрела ему в глаза, поджав губы. — Неужели настолько противно? — вздохнула она, прижавшись к нему. Аластор приподнял глаза в потолок, растянувшись в кресле. — Мне не противно, дорогая, — он сделал паузу, — на подсознательном уровне я просто воспринимаю это как ненужное занятие и мое тело реагирует на отклики мыслительных и сознательных процессов, понимаешь? — То есть… — Ты нравишься мне, у меня самые теплые отношения к тебе, но я не интересуюсь такими вещами. Он скептически посмотрел на нее, мягко улыбнулся. — Любовь это не только секс, её можно проявлять по-разному и ты это знаешь, — голос его был на удивление тихим и без тех пугающих радиопомех, словно он сейчас раскаивался. Чарли поджала губы, сжимая ручонками высокий ворот его рубашки. Шарлотта погладила его по впалым скулам, заставляя Демона льнуть к ласке, ему в действительности нравилось — это успокаивало нервотрепку, которая образовалась словно накатанный снежный ком. — Ты постоянно нервничаешь в последнее время. — Я нервный с начала моего пребывания здесь, — парировал он, прижимая Девушку ближе к себе, — ты продолжаешь пытаться меня соблазнить? — он чувствует, как Чарли елозит на нем, ластится к его худощавому, не слишком красивому телу, и Аластор ослабляет узел галстука, стягивает его. Расстегивает несколько пуговиц позволяя Чарли почувствовать близость еще сильнее. Она проводит руками по его шее, оглаживает жесткий подшерсток на груди и млеет от его прикосновений: Аластор гладит ее по голове, по шее и щекам, не позволяя заходить дальше. — Ал, — она жалобно хмыкнула, — мне так хочется попробовать это с тобой. Его пальцы острыми когтями впились в собственный висок, он выглядел уставшим и задуманным. — Мне сложно совладать с собой в таких делах, я даже не помню, когда последний раз вообще занимался чем-то подобным, — радио ведущий закрыл глаза, даже казалось лукаво улыбнулся, будто вспоминая, — однако, мне нравится, что ты сейчас здесь… Шарлотта радуется, завлекая себя мыслью, что сегодня возможно случится тот самый маленький шаг, однако вставал вопрос ребром: как заставить Аластора возбудится. Аластор считал это целым страданием: имитация своего возбуждения и тем более страсти — были поддельными эмоциями. Твердое " Я не хочу — я не буду» сейчас соперничало с понятием романтических устоявшихся полных отношений. — А-а-а, — глубоко, протяжно и насильственно протянул он, — Чарли, это ужасающая идея. — Я сделаю так, что тебе понравится, — ворковала она, проводя ногтями по выстриженным снизу вискам и затылку, — ты не можешь себя заставить? — предположила она, приспустив рубашку с его плеча. — О дьявол, — зарычал он, — пожалуйста, не говори об этом, такие темы выводят меня из себя! — Ты любишь когда грубо? Ты ведь садист. — Чарли, если я буду таким заниматься, тогда я буду мазохистом. Идти против своих желаний… — чертыхнулся он, — Ах, черт! — Давай, тебе понравится, — Чарли наклоняется к его шее и проводит нежным языком по кадыку, цепляя его губами и обдавая горячим дыханием. Мурашки бегут по его телу, он подставляет шею и измученно вглядывается на большую кровать. «В конечном итоге не стоит строить катастрофу», думал он. Шарлотта вцепилась в него, не отпуская. — Я не стала бы тебя мучить от скуки, просто ты невероятно соблазнительный, — Чарли отпустила его волосы, проводила руками по груди, — тебе тоже надо отдохнуть, я ведь права. Она потянула его на себя, приподнимаясь и вставая. Он загипнотизированно следовал за ней до тех пор, пока она не дошла до кровати и не рухнула на неё, садясь на колени, притягивая Аластора к себе за бедра. Он встал ровно, расставив ноги, чуть недовольно поглядывая сверху вниз. Он весьма удивился, насколько его девочка была решительно и активно настроена. С виду радужный ангелок, напоминавший жизнерадостного ребенка, вытворял сейчас фантастические маневры по его телу. Чарли вытащила его кровавую рубашку, заправленную в брюки, чуть привстала, одним взмахом расстегнула остальные пуговицы на одежде и губами прижалась к его впалому животу, проводя языком вверх, руками огладила его грудину, задевая затвердевшие соски. Ей хотелось съязвить на реакцию его тела, но она попросту промолчала, улыбаясь самой себе. Аластор тяжело выдохнул, почему разум так прямолинейно воздействовал на нервные процессы: он возбуждался при одном контакте демонических глаз Шарлотты. «Она дочь суккуба, неудивительно что природный магнетизм так воздействует на меня» — размышляет он, считая, что такой расклад даже ему на руку. Он наклоняется к ней, чтобы поцеловать и Магне впивается своими губами в его, ухватывая руками за шею и заставляя повалиться с ней на кровать. Изумившийся от страстных порывов своей партнерши он принимает и смиряется с доминантным положением подруги и просто отдается к ней во всепоглощающие объятия. Чарли улыбается в поцелуй, как-то по дикому проводит тонкими пальцами по торчащим его ребрам, пересчитывает позвонки на спине, заставляет прижаться бедрами к своим, обнимая ногами. — Брать меня в клетку не лучшая идея, — шепчет он, — и с каких пор у вас такой опьянелый взгляд, мисс. — Понятия не имею, — не своим голосом шепчет она. Аластор приподнимает брови и его вновь втягивают в мокрый поцелуй. Демонесса заставляет его приоткрыть рот, обводит языком его заостренные, неровные клыки, он отмечает, что слюна у нее словно конфеты с ликером: сладко-горькая, будто вишня. Ему сносит крышу от пылких беспорядочных ожогах на губах. Он невольно понимает, почему Люциферу так нравится целоваться с Лилит при любой возможности, ему попросту это нравится. Поцелуи Шарлотты действовали как наркотик, оставляли отпечатки даже на теле. Она мазала губами словно по холсту кисточкой — неровно и ярко, что Аластор упоенно смотрел на то, как зрачки глаз её по издевательски бегали у него в омутах, словно насмехаясь. Она давит ему на солнечное сплетение, толкает на подушки, заставляя упасть его головой в мягкую перину. Чарли стягивает с себя черный обтягивающий топ, оставаясь только в нижнем белье. Кружево отлетает на пол, она без стеснения жмется к нему и неловко становится здесь только Аластору. Он не испытывает восторженных эмоций при виде обнаженной девушки, однако не может не отметить, как сейчас поблескивают её большие черные глаза, так напоминавшие сейчас бездну темноты — они притягивают гораздо больше. Демон демонстрирует свою заинтересованность в удовлетворении девушки, смекая, что если проявит должное внимание, быть может от него отстанут, как от объекта сексуальной пытки. Он приподнимается, Чарли усаживается к нему на бедра и трется половыми губами о тонкий ремень брюк. Застежка покрывается тончайшим еле заметным прозрачным соком. — Боже, ты просто извращенка, — смеется он, видя как она смачно высовывает язык и имитирует движения. Для него это больше похоже на какой-то сумасшедший спектакль в первом ряду. Он протягивает руки к нежной коже и без единого смущения оглаживает пальцами её лоно, отмечая неимоверную нежность и гладкость. Чарли сладостно выдохнула, расставила руки по обе стороны от его голову и двигалась навстречу руке, царапающей кожу. — Нежнее пожалуйста, — требует она. Правой рукой он оглаживает её щеку, обводит красноалый румянец, надавливая на губы, заставляет взять пальцы в рот — латекс перчаток неприятно ложится на вкусовые рецепторы языка — весьма сухо и даже противно, но Чарли старается изобразить наслаждение от углубленного ласкания. Слюны остается много, она словно липнет между пальцами. Рука накрывает половые губы вновь — на этот раз жутко холодно, Чарли дрожит от пройденных мурашек по спине. Влажно и мягко его пальцы раздвигают кожу, проходятся по всей длине. Латекс ложится даже приятней, а когти не царапают вовсе. Аластор смотрит, как Чарли пытается словно насаживаться на его пальцы, смотрит вниз и блаженно стонет, кусая нижнюю губу. Он Активно теребит клитор, двигаясь направо и налево, словно чертит прямую линию или делает полукруг. Касания поглаживающие, постукивающие, он будто дразнит, нажимая на стимулирующие зоны. Даже Сквозь перчатки он чувствует пылающий жар между ног. Мужчина зажимает бусинку между двух пальцев, а третьим стимулирует кончик. Чарли жалобно стонет, ощущения необычные, отличаются от других воздействий. Похотливая девчонка, проносится мысль у него в голове. Его совершенно не заводит само действие, сколько ощущения и чувство интимности между ними, какой-то близости, которую они боялись раньше проявить. Аластор приподнимается, перекладывает левой рукой её ладони к себе на плечи, в ответ его крепко обнимают за шею. Он грубо ухватывает её за талию, вводит пальцы внутрь влагалища и не дает ей рыпаться на месте, хватая за волосы и прижимая к себе — впивается губами в открытый рот, целует очень страстно и жадно, сзади держит цепкой хваткой, надавливая на затылок. Шарлотта вздыхает в поцелуй, не знает куда деть свои руки: водит то по заостренным жестким ушам, то по мягкой копне багряных волос, словно ласкает его в ответ. — Ал, не так грубо, — просит вновь она, ощущая как Демон буквально разрывает внутри даже пальцами, надавливая на стенки. Ей становится больно, когда он доходит до начала шейки матки, будто прокалывает иглой и покалывание отдает по всему телу — она стонет и извивается, пытается будто слезть с него, но он не дает, ухватив елозившую девушку и фиксируя в одном положении. Девушка отстраняется от уже истерзанных губ демона, поглядывает на его мечущие сюда глаза — те полны какой-то неуверенности и злости, однако его прелюдии говорили об обратном. Ох, Аластор возненавидел тот момент, когда она потянулась к ремню его прекрасных разглаженных брюк. Она поднялась с его пальцев, прогнулась в спине и показательно расстегнула пальцами пряжку, языком слизывая влагу. Радио ведущий был готов взорваться от такой выходки принцессы. — Твою мать, Чарли, — его язык словно просмаковал каждое сказанное слово, а лицо замерло в неподдельном недоумении и даже удивление. — Что, твоя асексуальность в миг исчезла? — она кокетливо улыбнулась, проходясь языком по паховой зоне, и ему на миг показалось что слюна просочилась уже сквозь ткань — возбуждение ударило сначала в мозг, а потом уже по нервной системе — Аластор скривился в смущенный оскал, — выглядело до безобразия правильно. И он по правда не знал как ответить на поставленный вопрос, только напряженно глядел глаза в глаза, признавая, что ему нравится. — Как ты это делаешь? — спросил он, не понимая, почему до этого все существенные намеки на сексуальное влечение Чарли к нему — были попросту игнорирование его телом, его никогда не интересовала партнерша как объект удовлетворения своих НЕСУЩЕСТВУЮЩИХ потребностей в данном аспекте. Он мог понять воздействие Шарлотты на себя и попросту не мог ответить на этот вопрос. — Просто делаю тебе приятно, всем нравится удовольствие, — пожала она плечами, плавными движениями покачиваясь, будто на заднем плане звучала глубокая мелодичная музыка. — Ха-а, — он тяжело выдохнул, когда его затвердевшей плоти коснулась легкая рука девушки. Чарли изучающе обвела его взглядом, отмечая для себя неимоверную нежность. Она облизала свою ладонь, взяла в рот каждый палец, пытаясь оставить как можно больше слюны, а после провела влагой по всей длине, охватив каждый сантиметр органа. Аластор растопырил ноги и позволительно закрыл глаза. Он уцепился руками за изголовье кровати. Подушки под поясницей казались сейчас какими-то твердыми, а в позвоночник будто вставили оголенный провод — там приятно покалывало каждый раз, словно било током в малых напряжениях электричества. Шарлотта устроилась между его ног, наклонилась и провела пальцами по мягкой головке: та была гладкая и склизкая, будто припухшая. Прошлась по стянутой коже около венчика, стянула ствол в руке — тот твердо не давал обхватить его полностью. Она взяла в ту же секунду в рот, обхватывая сначала лишь головку, оттянула крайнюю плоть. Губы не терлись, они плавно скользили по поверхности вокруг головки. Она начала скользить нижней губой, а затем и добавляла вторую, приближая их, создавала легкие поцелуи. На языке словно остался неразборчивый вкус. Внизу будто накрыли куполом, внутри которого происходили будоражащие манипуляции и болевые растекающиеся сгустки неравномерных оттенков удовольствия. Он мог назвать это чувство, как нестерпимо приятным, а именно: очень сильные ощущения, которые настолько ласковые, что терпеть их дольше чем пару секунд невыносимо, они становятся похожи по силе на ожог, на подобии огня, который когда греет — приятно, а когда пылает слишком сильно, то уже приходится перетерпеть. Он не может сосредоточится, ему хочется вскрикнуть и в ту же секунду плавно простонать, потому что выбрать что-то одно никак не получится. Чарли смотрит на него, удовлетворенная его реакцией: ему нравится, по крайней мере так это выглядит, и Шарлотта хочет чтобы так было на самом деле. У него вздымается грудная клетка, головой он елозит направо и налево, а пальцы на ногах подгибаются. В туфлях было до ужаса неудобно, но сейчас заниматься одеждой было так излишне. Уши его нервно дергались, а глаза метались уже по однотонному багряному потолку. Неопытность Чарли приводила к задеванию клыками столь чувствительной кожи — от этого мужчина шипел, словно высказывая недовольство. — Меня не хватит на все остальное, если ты продолжишь, — шепчет тихо он, дотрагиваясь руками до своей грудины. Её действия словно пьянят и ему так хочется ласки, что Чарли автоматически перетягивается к нему, ласково целует его в области паховой зоны напоследок. Проводит ладонями по его меху на груди и накладывает руку поверх его. Ведет обратно вниз, заставляя самому провести по собственному члену рукой. Аластор, словно в туманности находит её губы своими и пылко целует, переплетая их языки. Вкусовые рецепторы определяют уже вовсе не сладкий ликер, а смешивание чего-то нового… — Прям первый? — Да, — шепчет она ему в губы, а после целует его впалые скулы. — Тогда по-другому, — намекает он на то, чтобы Чарли поднялась с него и они сменили позы. Девушке самой надоело доминантность с её стороны, «Наездница» — не слишком удобно. Аластор нежно оглаживает тонкую талию, приподнимается сам. Чарли расторопно садится сначала на колени, после встает на четвереньки. Кровать широкая и место где расположиться — много. Мужчина полностью приспускает штаны, пряжка ремня бренчит заглушенными постукиваниями. Чарли не стесняясь, подставляется под его ласковые руки. Он оглаживает молочную кожу, мнет ягодицы и чуть нагнувшись приближается лицом к половым губам. Чарли судорожно вздыхает, оглядываясь назад. Глаза его закрыты, голова медленно двигается в такт смачных поцелуев. Шарлотта мокрая и нежная, а шероховатый язык Аластора по феерически накрывает словно тонкая вуаль удовольствия. Одной рукой он надрачивает себе, другой же гладит ее по ягодице, мнет. Шарлотта мелко дрожит, предвкушая совокупление, и сквозь плотно стиснутые губы постанывает от внутренних ласк языком. Он отстраняется даже не хотя, не понимая, почему ему так нравится этот странный запах женского тела, неописуемый вкус Чарли остается во рту словно тающая вата — демон слизывает все с губ и проглатывает, пытаясь распознать в нем все тот же дурманящий ликер. Он ведет рукой по её пояснице, заставляя прогнуться. Шарлотта ложится полностью на живот, руками подмяв под себя одеяло. Мужчина придвигается к ней вплотную, без предупреждения медленно входит. В тот же миг кожа начала растягиваться словно резина — а натянутые складки давали о себе знать острой болью внутри. Шарлотта вскрикнула, отодвигаясь на автомате вперед, однако Аластор дернул её за бедра назад, насаживая полностью. Девушка замирает в немом крике, а дальше грядет разразиться в предсмертных выкриках, потому что внутри будто разрезает стенки ангельским копьем. Аластор тянуче выходит, она на секунду чувствует ослабление и следом — обжигающе вновь кожа стягивается. Демон вновь входит до упора, наклоняясь к застывшей от боли Шарлотте. — Как себя чувствуешь? Чарли хочется заплакать в ответ и она плачет, потому что снизу скрутило узлом и вовсе не приятным. Словно на иглу натянули кусок кожи. Шарлотта шмыгнула носом, глаза бегали по тонким скомканным складкам простыни. Она попыталась двинуться назад, но внутри все обожгло, оболочку содрали и водили будто горячим расплавленным металлом, до ужаса щипало и кожа не намеревалась больше растягиваться, говоря как бы «Хватит». Чарли неоднозначно простонала, захныкала и в ответ и даже издевательски улыбнулись. — Слезы это такая красота, — он блаженно просмаковал вырывающиеся стоны из уст принцессы. Демон провел по ее волосам, переходя на спину — острыми когтями цеплял кожу. — Ты ведь Леди, выгни спинку. Она послушалась, пытаясь привыкнуть к тем губительным эмоциям, что стягивали неприятными узлами внизу. В ответ на её жалкие попытки, он лишь посмеялся и тут же блаженно простонал в унисон с ней. Поистине эстетическое наслаждение ему приносил взор на замученное лицо Чарли. Зеркало напротив открывало самые изящные гримасы Магне, в ответ на слабые движения Аластора. — Так больно, — прошептала она, приподнимая свое лицо. — И так приятно, — зашипел он ей навстречу, прижимая нежную плоть к своей до упора, заставляя девушку вскрикнуть. Чарли не понимала, как такие мерзкие действия нравились Эйнджелу, как люди занимались такими пытками обоюдно. Аластор сделал первый половой акт неприятным в какой степени даже специально, и и ни разу не сожалел далее, доставив столько мучений своей возлюбленной. — Все жжется, — стонет Чарли, покачиваясь навстречу медленным движениям Аластора, — словно огонь… — Люди склонны к получаемому наслаждению от боли и пыток, — сказал он, вцепившись в ее тело и не отпуская, — слышала что-нибудь о сексуальном подчинении? — Нет, но звучит словно роман книги, — Чарли елозит по кровати, пытается расслабиться, но член Аластора словно пульсирует в ней, обращая все внимание на себя. Девушка извивается под его широким телом: впечатывается лопатками к нему в грудки, ощущая теплый подшерсток. Его рубашка словно закрывает их тела от мира вокруг, окутывая невидимой стеной. — Я хочу видеть тебя, — прошептала она, заставляя половой акт ненадолго прерваться. Шарлотта отмечает, что ей совершенно не нравится ощущать себя будто пустой внутри, как будто Аластору было приписано место внутри, рядом с ней. Он нежно тянется к её плечам, оглаживает небольшую, но красивую грудь, переворачивает Чарли набок, нависает словно хищник перед жертвой. Мужчина закидывает её ногу к себе на плечо и немедля входит, выбивая из Чарли одобрительный, благодарный стон. Шарлотта укладывается на простыни, поглаживает себя по упругой груди, приоткрывает рот и выгибается, словно кошка. Глаза у неё тоже кошачьи: и смотрит она уже совершенно искушающе, что Аластор не может оторваться от её взгляда. Движения у него становятся рваными и быстрыми, с каждым нарастающим темпом он оценивает её состояние. Стенки влагалища приятно стягивают член внутри, там до ужаса печет и словно парализует электричеством. Солнечное сплетение внутри будто обливает самым пьянящим вином, кровь разгоняется по всему телу, заставляя животным инстинктам повторять изматывающе движения вновь и вновь. Чарли чувствует приятные движения внутри лона, в какой-то момент ощущение становится неописуемо манящими, она судорожно вздыхает при каждом толчке и насаживается на член, словно языком тела высказывает, что замучает Аластора сегодня досмерти… Они сливаются в ненасытном страстном упоении, сопровождая каждые действия новыми сладострастными долгими поцелуями. Объятия их жаркие, а каждое прикосновение губ к губам пламенное и жгучее. Аластору сносит голову только от одних её прикосновений: многообещающих и неистово пьянящих. Они никуда не торопятся, ведь в их расположении вся сумасшедшая и незабываемая ночь…***
— Ты свеж, как новоиспеченная душа, — комментирует Эйнджел такую охмуряющую улыбку Аластора. Глаза демона сверкают неподдельной искоркой безумия и вечной загадочности. — Ты прав, иногда стоит расслабиться хоть раз за пару веков… Комната отдыха персонала загадочно ополчилась на управляющего Отелем. Аластор поправил черный галстук, прищелкивая пальцами очень странный ритм — вышел за дверь в коридор. Его поведение не могли обосновать ни одним предположением, и оставалось лишь загадкой, почему он пребывает в самом благоприятном расположении духа, а мисс Магне — отлеживалась сегодня в кровати, проклиная этого чертовски хорошего в сексе демона…