Ядовитое пламя

Солнечный диск медленно клонился к горизонту, наполняя небесную палитру новыми цветами, чарующими и завораживающими. Закат, казалось, вылил на холост все те прекрасные оттенки оранжевого, алого, розового и фиолетового, что у него были под рукой, создавая плавные переходы от одного цвета к другому. Ещё труднее описать гладь кристально-чистого озера, что отражало всё это великолепие сквозь лёгкую дымку тумана. Иногда от лёгких дуновений ветра оно шло едва заметной рябью, смягчая очертания умирающего солнца. Аргет Дейл¹, а именно так называлось озеро, раскинулось недалеко от подножия Утёса Ракр Скулблака², расположенного в восточной части острова Всадников, Врёнгарда. Трудно описать словами, как прекрасно это место. Утёс, так похожий силуэтом на настоящего дракона, отражался в глади озера так чётко, словно оно было зеркалом. А вид, открывающийся с этого утёса, просто поражал. Отсюда можно было увидеть всё: дома, Всадников, ристалища, на которых они постоянно тренировались, леса, реки, цветущие луга вдали и, естественно, самих драконов, чешуя которых горела подобно самоцветам в лучах скрывающегося за горизонтом солнца. На одном из выступов Ракр Скулблака устроилась девушка. Она с восхищением во взгляде наблюдала за уходом этого дня и искренне наслаждалась такими моментами, когда могла забыть обо всём и побыть в тишине и спокойствие. Главное — одна. Тогда, когда даже её любимый дракон находился вдали от неё. Про остальных можно и не говорить. С наслаждением вдыхая прохладный свежий воздух, она откинулась на растеленный на камне тёплый плащ и прикрыла глаза. Так бы и лежать всю вечность, никуда не торопясь и наблюдая, как один день сменяется другим. Ей нравились такие вечера и ощущение абсолютной свободы, которые они дарили. Казалось, ничто не смеет нарушить её покой и душевное равновесие, а остальное и вовсе не имеет значения. Но в одно мгновение вдруг потемнело. Она недовольно посмотрела на беззвучно приземлившегося рядом с ней дракона. Он был не просто большим, а огромным для своих неполных семи лет, поэтому его Всадница каждый раз удивлялась, как он умудрялся поместиться на этом небольшом выступе и, вместе с тем, не раздавить её своей огромной тушей. — Хватит тут валяться, Карамия, — тёмно-фиолетовая чешуя, почти чёрная, отливала металлическим блеском. — Вставай, а то заболеешь ещё. — Не хочу, — буркнула девушка, снова прикрыв глаза. — Карми, лучше не зли меня, — девушка лишь недовольно сморщила нос, поудобнее устраиваясь на импровизированном ложе. Но дракон с немыслимым упорством продолжал пытаться донести до своей Всадницы свои нравоучения: как важно следить за своим здоровьем, конечно же, не забывая легонько пихнуть её мордой — а чтоб не расслаблялась! — и между делом рассказывая, что он делал до того, как явил себя прекрасного ей. Истинно драконье самолюбие и желание показать свою важность, необходимость. — Аларис, это ты лучше не лезь под горячую руку, а то... — А то что? — дракон насмешливо фыркнул. Девушка почти задохнулась от возмущения, взглянув на столь любимого, но необычайно вредного друга. Надо ли говорить, что дракон действительно был невыносимым? Каждый разговор переводился по его желанию либо на восхваление себя любимого, либо на очередную мини-лекцию для своей Всадницы "в поучительных целях". И ведь не скажешь, что это существо когда-то вылупилось из яйца, не превышающего и семи дюймов, и было почти беззащитным. Эх, как же она скучает по тем временам. — Ну и? Карамия, не молчи, не пугай меня! Девушка тихо хмыкнула. — Неужели великого и ужасного можно чем-то напугать? — взгляд Всадницы озорно заблестел. — Ужасная тут ты, а я великолепен! — из ноздрей Алариса повалил чёрный дым, из-за которого девушка закашлялась и недовольно посмотрела на дракона. Мия лишь махнула рукой, понимая, что воспитывать его уже поздно, — она бессильна в данной ситуации. Всадница вновь устремила взгляд вдаль; солнце почти скрылось за горизонтом. Вздохнув, девушка взглянула на дракона и, забрав свой плащ, забралась на него. Аларис почти сразу же взлетел, оттолкнувшись могучими лапами от холодного камня. Внизу распластался целый мир, кажущийся таким маленьким и хрупким. Раскинув руки, девушка подставила лицо холодным потокам воздуха, наслаждаясь этими невероятными ощущениями полёта. И чувствует, что это испытывает и Аларис. Они разные, слишком разные для Всадника и дракона, которые во всём должны быть единым целым, но так уж вышло, что вся их жизнь прошла и идёт в постоянных противоречиях и спорах. Это постоянная несерьёзная война интересов и взглядов на те или иные вещи и слишком разные характеры. Но, наверное, именно в их паре как никогда ощущается та самая нерушимая связь между драконом и Всадником, соединяющая в единое целое мысли, сердца и... души. То ощущение, подобное пытке, но не длящееся и нескольких минут, связывает две жизни, две судьбы. Когда ладонь жжёт и словно зажимает в тиски, а по венам разливается жидкий огонь, голова идёт кругом и хочется выть от боли, на ладони расцветает серебряная метка, которая становится свидетельством единства двух разных существ, призванных защищать Алагейзию и сохранять в ней равновесие. Карамия, не смотря ни на что, всегда знала, что нет для неё кого-то дороже, чем тёмно-фиолетовый дракон с ужасающим характером. Как и знала, что Аларис всегда её защитит, не позволив навредить. Вредничает, постоянно что-то ей втолковывает, но, надо признать, во всём, что он говорит, есть доля истины, а то и больше, чем просто «доля». Это её всегда удивляло и злило одновременно. Несмотря на самовлюблённость и эгоистичность, Аларис был умён и ко многому относился философично. Вот тебе и драконы, и их непонятная природа. Драконы отличаются от других существ самолюбием, силой и величием, которым даже прекрасные эльфы не могут похвастаться. Острый ум, хитрость и изворотливость даны им природой от рождения. Эти существа были созданы, чтобы возвышаться над всеми остальными, паря высоко в небесах. Там — выше любых гор, выше полёта гордого орла. Долгое время эти прекрасные и смертоносные создания оставались для людей и эльфов лишь грёзами из снов. Драконы многие тысячелетия никак не контактировали с остальными разумными существами, предпочитая держаться обособленно и стараясь не показываться лишний раз на глаза людей, эльфов и ургалов. Порой драконы даже со своими сородичами редко контактировали, предпочитая одиночество и абсолютную свободу. Скрываясь от всего мира, огнедышащие создания долгое время считались лишь неразумными животными. Люди и эльфы почти ничего не знали о существах, чешуя которых горела подобно драгоценным камням. Драконов привыкли воспринимать как и любое дикое животное, действующее исключительно на инстинктах. И, казалось, смерть одного дракона от руки эльфа ни к чему не приведёт, но всё в этой жизни имеет последствия. Неважно, что было до этого. Важно лишь то, что свершилось и будет потом. Убийство молодого соплеменника было воспринято повелителями небес как угроза всей их расе. Они были подобны огненному вихрю, что с силой обрушился на эльфов, отвечающих драконам с не меньшей яростью. Пламя повелителей небес сжигало всё на своём пути, не оставляя шанса жизни. Эльфы научились противостоять крылатым огнедышащим тварям. Они научились создавать копья, способные пробивать броню дракона, его чешую. Каждое орудие убийства обладало собственным именем, как и всё, что создано эльфами, но изначально никто и представить не мог, какую они несут опасность. Каждое из двенадцати копий, выполненных лучшими эльфийскими мастерами, словно произведение искусства, поражало воображение. Сколько длилась эта кровопролитная война, названная эльфами Дю Фим Скулблака? Сколько она за собой унесла жизней и уносила бы, если бы не юный на тот момент эльф Эрагон и... дракон Бид'Даум? История умалчивает, как столкнулись лёд и пламя, но эти двое сильно повлияли на этот мир, прекратив войну, что грозила уничтожением двух рас. Эльфы и драконы объединились, создав Орден Всадников, который должен был сохранять мир и покой в Алагейзии, не повторяя ошибки прошлого. Карамию сильно встряхнуло в седле — Аларис камнем метнулся вниз и, когда казалось, что настал конец их тушкам, взлетел ввысь в нескольких ярдах от земли. Карми уже была готова, как минимум, хорошенько покричать на здорового ящера, едва не угробившего их жизни, но краем глаза заметила вдалеке золотой и серебристо-белый отблески, а после поняла, что это никто иные, как эбритхиль Умаротх и Глаэдр, один из Старших Драконов, чьи Всадники входили в Совет Ордена. — Накрасовался? — мысленно спросила девушка, едва сдерживая негодование. — Не-а, — дракон начал издавать странные звуки, которые на самом деле оказались смехом, и заложил крутую петлю. «Вряд ли нас за это эбритхиль Умаротх и эбритхиль Враиль по головке погладят», — Карамия грустно вздохнула, покрепче ухватившись за луку седла, с Аларисом уже ничего не поделаешь, а вот то, что им скорее всего попадёт от учителей, не особенно радовало. — Перед смертью не надышешься, Карми! — веселился дракон, взмывая над облаками — навстречу закатному солнцу. Тревоги и сомнения медленно отступали, а на их место приходил неописуемый восторг. Они выше облаков — чувство свободы и ощущение, словно весь мир распростёрся у её ног, пьянили, как это часто бывало во время таких полётов. Попытки стать серьёзнее и, наконец, ответственнее зачастую были неудачными. Карамии порой казалось, что она перенимала многое от Алариса — не только хорошее, но и гордыню и те отрицательные качества, что были у дракона, наверное, тоже, хотя Всадницу это и пугало временами, когда казалось приходило осознание, что она и Аларис переходят какие-то границы. Поведение, мысли, желания — всё у них неправильно с точки зрения добра и зла. Так ведь не должно быть? «Всё потом», — тихо шепнула себе девушка, стараясь забыть обо всём, что её гложет на данный момент.