~
Писалось под Lady Gaga - Poker face
Наверное, лишь цинику покажется, что играющие в "правда или действие" семь взрослых людей - это не слишком нормально и вообще не весело. Но уже изрядно подвыпившие шляпники сидели на полу и делали это, расположившись по кругу. И пофиг, что думают циники. — Сань, ну чего ты ломаешься? - подстёгивал Личадеев басиста. - Давай с нами садись, не будем про твои мутки с Даней спрашивать, честно. Кикир, подперев кулаком щёку, сидел на диване поодаль, широко расставив при этом ноги. Во второй руке он держал уже начатую банку пива; Саша часто взмахивал кудрявой головой, чтобы убрать волосы с лица, пока Мустаев, расположившийся рядом, тыкал его ступнёй в бок, листая при этом что-то в телефоне и показывая аккордеонисту средний палец, за что моментально получил аналогичный ответ от Паши. — Не хо'чу, я 'же ска'зал, - все дефекты речи Анисимова сразу же проявились в этой фразе, он крупно вздохнул. — Ну и хуй с тобой, - Личадеев махнул на друга рукой, пока все с расслабленными улыбками смотрели за этой сценой. Игра началась. Досталось всякой дичи всем, т.к приложение, которое попалось им самым первым в App Store, выдавало совершенно разнообразные задания и вопросы. — Анечка, - приобняв жену за плечо, торжественно произнёс Паша, начиная читать задание. - "Выпейте любой алкоголь из пупка участника слева от Вас"... Все семеро игроков (и Кикир) быстро устремили взгляды на нужного человека, это была Анна Серговна, она быстро оглядела всех вокруг, останавливаясь на Смирновой, чьи накрашенные яркой красной помадой губы уже скривились в попытке сдержать смех. Но обе не выдержали и засмеялись в полный голос, заражая смехом остальных. — Ну а что, ладно! - заключила, кивая, Аня. - Лягай на пол, Серговна... — Что, прям перед всеми?! - вдруг выступил Юра, его чёлка небрежно падала на глаза, напоминая о его сонном состоянии. — Да мы же не против, Юр, - прыснул Вадим, зачем-то подмигивая Альтаиру и вызывая у него короткий звонкий смешок. — Димон, может и ты как-нибудь это прокомментируешь? - начал злиться Музыченко, повернувшись к барабанщику. — Без комментариев, - по обыкновению немного глупо улыбаясь, ответил мужчине Вечеринин, наблюдая за всей этой сценой. — Ну Юрок, я же не буду тут раздеваться, ну, - Анна Серговна прижалась носом к щеке мужа. - Да и тем более, мы же девочки, а на других мальчиков кроме тебя я не смотрю. — А вот сейчас обидно было, - бросил Рулёв, наигранно обиженно надувая губы под общий смех. — Ну ладно, - пожал плечами Юра, получая от жены нежный поцелуй в губы. В следующее же мгновение Никитина опустилась на пол, удобно располагаясь и задирая домашнюю футболку, громко смеясь. — Чего тебе? - спросил Паша, удивляясь, что девушки правда собрались это делать. — Водочки, родной, водочки, - кивнула Аня, сразу же переводя взгляд на Серговну и раскатисто смеясь. Передав жене бутылку, Личадеев стал наблюдать за происходящим, всё ещё держа в руке телефон с открытой игрой. Смирнова под воодушевляющие: "Пей-пей-пей!" - налила немного горячительного напитка в отверстие пупка, её руки тряслись от смеха. — Давай быстрее, мне щекотно, - Анна Серговна тоже смеялась, её живот рефлекторно приподнимался на смешках. — Да расслабься ты, не могу я, - из глаз Ани текли слёзы, она стирала их наманикюренным указательным пальцем. Личадееву тоже было весело до тех пор, пока он не заметил, что, когда Смирнова опустилась к животу подруги, Юра посмотрел на всё это без всякого энтузиазма и даже скучающе. Их взгляды встретились, когда Музыченко поднял голову и посмотрел в глаза Паши. Поиграв другу бровями, аккордеонист улыбнулся, от чего его губы стали будто чуть тоньше. В ответ Юра тоже улыбнулся, они абстрагировались на секунду от внешнего мира, не было слышно ни возгласов участников игры, ни даже музыки, играющей из колонки. — УО-О-О! - заорали мужчины, даже свистя, смотря на то, как Смирнова с сильно зажмуренными глазами поднимается от живота Никитиной. Девушка поджала губы и, сильно мотнув головой, закинула её назад, выдыхая с недовольным выражением лица. Вернув голову в прежнее положение, Аня начала крутить кистями, озираясь по сторонам. Никто не мог понять её, все смотрели на девушку недоумённо. — Закусить дайте! - наконец слабо произнесла, кашлянув, девушка. — Да не так много было, не выёбывайся, - прыснула Анна Серговна. — Раскусила меня, - Личадеева хихикнула, с горем пополам помогая подруге встать и вернуться на своё место. Когда все перестали со смехом и мелькающими то тут, то там штуками про "да все подружки так делают" обсуждать эту выходку бэк-вокалисток, игра наконец продолжилась. Сначала Паша был даже рад этому, находился в достаточно приподнятом настроении...до того, как прочитал задание, высветившееся на экране. "Произносите непристойности вслух игроку напротив в течение десяти секунд," - Личадеев нервно хмыкнул, надеясь на невозможное, на то, что перед ним будет сидеть кто угодно, но не тот, кто сидит там сейчас. Поднять взгляд оказалось труднее, чем он думал. Когда же он сделал это, отводя взгляд и поджимая губы в попытке сдержать неловкий смешок, Аня тут же устремила на него взгляд, не совсем точно представляя, что написано на экране. — Если он делает такое лицо, значит там то, что он не хочет делать! - Личадеева даже запуталась в том, что именно говорит, хмуря брови. - Ну, вы поняли, короче! Читай! — Произносите...непристойности вслух игроку напротив...в течение десяти секунд, - на небольших паузах Павел нервно откашливался, вторя написанному тексту. Сначала все затихли на пару секунд, пытаясь понять, что вообще произошло, но потом Данил сзади тихо присвистнул, ухмыляясь. — Чего сидишь, зассал, патлатый? - вдруг вкинул директор с всё той же довольной улыбкой на лице. На такую фразу наблюдатели тут же оживились, начиная посмеиваться. За эту игру они делали много разных вещей, поэтому было странно, что друзья вообще удивились. Но всех скорее смутило то, как друг на друга смотрели Паша с Юрой, пока остальные посмеивались и подначивали их. — Давай уже, не ссы! - снова подлил масла в огонь Мустаев. - Не пидо'р же, чо тебе... — Заткнись, не вгоняй меня в к'раску, - цыкнул Паша, передразнивая Мустаева и смотря на всё так же отчуждённо глядящего в сторону Юру. — Давай на казахском! - завопила Анечка, хлопая в ладоши и топая ногами. Эта ситуация казалась ей максимально забавной, она не могла ничего заподозрить, понимала любовь Паши к себе. — Чего? Вы хотите, чтобы я ещё больше тупил о том, что мне сказать, я правильно понимаю? - взгляд исподлобья и смешок Личадеева только больше раззадорил всех, заставляя крикнуть одновременное: "Да!". "Ну и что мне ему сказать? Можно вообще соврать, что я пошлятину сказал, но Альт меня сдаст, - парень кинул быстрый взгляд на трубача, поднимаясь с места и медленно подходя к Юре со спины, - нужно играть честно...". По правде говоря, мозг Паши правда заставил его поверить в то, что нельзя в такой ситуации найти обходные пути, как-то обхитрить собравшихся. Поэтому Павел без задней мысли сел за спиной Музыченко, кладя ему руки на плечи, заставляя выпрямиться. — Давай, удиви меня, - сонно пробубнил Юра, наклоняя голову и подставляя ухо Паше. "Он всё равно ничего не поймёт, можно и правду сказать, наверное..." - это было последним, что подумал про себя Личадеев до того, как наконец, чуть ли не прижимаясь губами к уху Юры, начать выполнять злополучное задание. Аккордеонист набрал немного воздуха в лёгкие, замечая, что Данил уже направил на них камеру телефона. Паша коротко улыбнулся этому, немного похотливо смотря в объектив. Наконец, он начал, стараясь говорить громким шёпотом. Маган, - он запнулся, вспоминая, что вообще хотел сказать. Его тон сменился на такой, будто он правда хочет впечатлить своими словами Музыченко. - Маган сэнин котэнын унайды... Никто не хотел прерывать всего этого гейства, сдерживая ироничный смех, будто это правда выглядело смешно, а не странно. Кто-то переглядывался, а Данил продолжал снимать, то приближая кадр к лицу Паши, то отдаляя его. — Мен сены калаймын, - Личадеев переместился к противоположному уху, проговаривая каждое слово с придыханием и чуть надавливая на плечи Юры; он, видимо, сильно заигрался, начиная уже слишком сильно вживаться в роль казахского бабника. — Я тебя... - шептала на ухо Анне Серговне Анечка, которая наклонилась навстречу. - А дальше - не знаю. Девушки засмеялись, смотря на попытки аккордеониста придумать ещё что-нибудь интересное. Воцарилось недолгое молчание, Павел даже отвернулся, покусывая губу и переводя взгляд от одной точки к другой, будто там, куда он смотрел, были написаны слова и он силился их прочитать. Но он скорее не был уверен, можно ли сказать то, что он хочет сказать Юре, на казахском языке. — А! - воскликнул прям у уха Паша, тут же замечая, что Музыченко недовольно отдаляется и ворчит. - Прости-прости, - последовал перекатистый смех, такой, каким смеётся только Паша, с коротким вдохом в конце. - Э... - он замялся, стараясь перестать глупо лыбиться, смотря на висок Юры и настраиваясь на нужный тон в голосе. - Сорып... - снова смешок, - со-рып бересын бе?... — Ну всё-всё, уйди! - Паша готов был поклясться себе, что уши Юры были красными, будто их сварили в кипятке, но одновременно сознание начало молиться о том, чтобы это оказалось ошибкой. - И вы тоже хороши, десять секунд уже прошло давно! — А ты ещё считать успевал с таким перфомансом? - засмеялся Рулёв, снова поглядывая на Альтаира, но тот лишь с неуверенностью покачал головой. Вадим быстро опустил взгляд, но потом резко поднял его и, положив подбородок на ладонь, пробубнил, - да чо вы, просто игра же... Данил перестал снимать, но на его лице был лишь триумф, когда он увидел растерянный взгляд Паши, провожающий Музыченко, ушедшего с фразой: "Устал, я спать". Музыка всё ещё не смолкала, когда все, не вставая со своих мест, посмотрели в сторону Никитиной. Она лишь пожала плечами, смотря в сторону коридора, в который ушёл муж. Все быстро нашли себе дело, не впервой было веселиться без вечно злого Юры под градусом. Рано уходящий "спать", он на деле просто обижался и ждал, что кто-то придёт и утешит его, пока он тихо играет на скрипке в их с Анной спальне. Сначала он долго настраивает её, а позже просто перебирает пальцами по грифу, наигрывая мелодии, а иногда и просто прогоняя их с Пашей и ребятами песни. Остальные шляпники и сами не отставали от солиста, Личадеев всегда брал с собой на такие посиделки аккордеон, а Дима всегда найдёт, по чему поотбивать ритм. Остальные либо просто продолжали буквально заливать в себя алкоголь, как Вадим и Альтаир, либо слушали "выступающих", иногда подпевая и покачиваясь, как Ани. А Саша с Данилом, как обычно, незаметно касались друг друга, Мустаев старался не подавать виду, будто пытается привлечь внимание Анисимова, но Кикир всё равно, сдерживая улыбку, тыкал его пальцем в стопу в ответ. Они оба выглядели, как подростки, которые боятся спалиться перед друзьями, что между ними что-то есть. Начнутся разговоры, а им обоим этого не надо. Это просто дружеские шуточные заигрывания, они уже давно зареклись друг перед другом, что они не геи. — Ну ладно, ребятки, давайте закругляться тогда, - посмотрев на настенные часы, сказала ласково Анна Серговна, рукой помогая себе подняться с пола. - Вызову вам всем такси... — А мы же... - начала Анечка, смотря на подругу с пола снизу вверх щенячьими глазами. — Да-да-да, вы остаться можете, ради Бога, - девушка наклонилась к Личадеевой и, взяв её за щёки, смачно поцеловала в лоб, чем вызвала у той смущённую улыбку. Легче всего было проводить Данила и Сашу, которые, крепко обняв Анну Серговну, будто за ручку убежали по лестнице вниз, наперегонки, на ходу доставая из пачек сигареты. Дальше - сложнее. Вадим, так же крепко обняв, но при этом ещё и подняв Никитину от пола, чуть покружил её, осыпая благодарностями "за хлеб-соль", пока Альтаир, закатывая глаза и вздыхая, топал ногой по половику небольшой прихожей. — Мы позвоним, как будем дома! - выкинул в сторону закрывающейся двери Рулёв, тут же осекаясь. - Не, это не про то, что мы вместе живём, у него свой дом! Ну типа, мы из разных позвоним! — Пошли! - трубач смеялся и со всей силой толкал друга вперёд к лестнице, но даже этого не хватало, чтобы сдвинуть Вадима с места. Анна Серговна быстро помахала парням, закрывая дверь на защёлку и с облегчением выдыхая. — Так, всех проводили, теперь эти двое... - говорила сама с собой Анна, массируя виски средними пальцами. Совместными усилиями, но не без помощи Паши, девушки разложили и застелили свежим бельём диван. Подготовив всё, Анна Серговна погнала обоих чистить зубы и хотя бы умыться перед сном. Благо, для этих двоих у них всегда была припасена пара щёток, потому что часто то Анечка оставалась на "девичник" у Никитиной, то Личадеев и Музыченко могли резко заставить Анну Серговну уехать из квартиры, чтобы заниматься новым альбомом. В общем, причин упростить такие ситуации покупкой новых щёток было много. Наконец, закончив со всей привычной рутиной, все разбрелись по комнатам: Личадеевы - в гостиную, Аня пошла к Юре, надеясь, что тот уже спит и не придётся успокаивать его, ведь ей очень хотелось спать. Благо, тот притворился спящим и она не поняла, что что-то правда не так, иначе начала бы беспокоиться и расспрашивать мужа о том, что случилось, пытаться помочь. Буквально через пять минут после того, как Паша с Анечкой только улеглись в "кровать", парень тут же начал, повернувшись к ней, гладить её по плечам, целовать их, переходя на шею и щёки. Когда Личадеев стал подбираться губами к уже ненакрашенным чуть бледным губам жены, а пальцами медленно пробираться под одеялом к её груди, она тут же повернулась на другой бок, с силой закрываясь одеялом по плечи. Но и тут Павел не остановился, обнимая её со спины за талию и начиная снова зацеловывать шею девушки. — Пашунь, отстань! - шёпотом фыркнула она, - мы в чужом доме, да и я спать хочу. Давай дома всё это... — Ты уже второй месяц меня игнорируешь, - взмолился тихими поскуливаниями Личадеев, уже чувствуя, как Анечка отдаляется не только ментально, но и физически. - Вот будешь знать - уйду к Юре, я не железный тоже! — Паш, не говори ерунды, спи уже, - резко дёрнув бедрами, девушка заставила Пашину руку буквально отпрыгнуть от себя, а самого парня обиженно отвернуться к жене спиной. Всегда говорят, что страсть теряется уже лет через пять, а тут прошло всего два года, а Аня уже вполне спокойно ссылается на усталость. В такие моменты Личадеев правда очень хотел верить жене и уважать её "личное пространство", но какая-то даже детская обида всё равно таилась в его груди, когда он ночами думал обо всех этих вещах. Что он делает не так, что ему лучше сделать. Ведь он буквально горы свернёт ради неё, ради её улыбки. А в замен просит лишь страсть и запал от неё. Но, как он и упоминал, уже второй месяц он чувствовал себя продинамленным и без угрызений совести старался удовлетворить себя сам. Фото Ани из их личного архива помогали в такие моменты. Парень уже готовился открывать галерею, но, решив почему-то проверить упоминания себя и группы в инстаграме, чтобы, если что, лайкнуть посты, вдруг заметил пришедшее в директ сообщение. И не от абы кого, а от самого Юрия Музыченко. 1:21 Спишь? Паша даже тихо хрюкнул, переворачиваясь на спину и беря телефон в обе ладони, начиная набирать сообщение большими пальцами. Стирая варианты, он подбирал лучшую шутку, но в итоге сдался и ответил честно, минимум пунктуации, но максимум информации: 1:24 Нет а ты? 1:24 Ну если я тебе пишу то не сплю наверное 1:25 Звучит логично Стараясь не выдавать своего стыда и небольшого разочарования о неудавшемся акте с собственной рукой, Паша посмеялся над собой, покусывая нижнюю губу и отрывая от неё кожу зубами. 1:27 Чего не спишь? 1:27 А ты? 1:27 Блять я вопросы задаю чо начинаешь? 1:28 Ну так и почему? Сообщение Юра набирал долго, поэтому Паша, вместо того, чтобы дружелюбно и тактично ждать, решил продолжить листать ленту, лайкая фоточки и просматривая истории подписок. В принципе, смотреть особо нечего было, только лишь какие-то публикации фан-аккаунтов и истории там же. Все нормальные люди, наводняющие его подписки, сейчас давно спали. А некоторые из особо настырных всё ещё бились к нему в директ с просьбами ответить на уже третий раз повторяющиеся вопросы. Никакого уважения. Каждое уведомление и каждая вибрация гаджета заставляла Пашу судорожно проверять, не Юрок ли это. Казалось, что Музыченко пишет целую поэму-признание. 1:35 Да чот не спится Этот ответ заставил Личадеева удивлённо вскинуть брови, он даже немного разозлился. Обычно Юра выкладывал ему все свои проблемы, в своих размышлениях заходя в такие дебри, что Личадееву иногда самому приходилось останавливать его и возвращать к нужной теме. Но сейчас Паша явно чувствовал, что Музыченко хочет, но, может, боится рассказать. Ответ в таком случае всегда был коротким. 1:36 Рассказывай 1:36 Ты же мне друг да? Такие фразы обычно не предвещали ничего приятного со стороны Юры, явную вероятность того, что придётся сочувствовать и хранить секреты до гроба. Паша очень не любил это в их дружбе, но всегда готов был помочь и выслушать, если это нужно. Ведь Музыченко очень любит поболтать, так что, это скорее издержки, можно и потерпеть ради такого хорошего друга. 1:36 Конечно да...что случилось? 1:37 Обещай что не будешь ржать и умрёшь вместе с этим секретом А такую фразу Юра употреблял всякий раз, когда дело было правда таким, что серьёзнее уже некуда. Паша, коротко посмотрев в сторону Ани и убедившись, что она спит, быстро напечатал ответ. 1:37 Обещаю 1:37 Короче...ты наверное не поймёшь, но 1:38 У меня последний месяц появилась проблема...помни что ты обещал не смеяться 1:38 Да тут не до смеха...говори мне самому страшно уже стало 1:39 Блять ссусь пиздец погоди 1:39 Рожай уже 1:40 Короче иди в ванную я не могу так это пиздец стрёмно Протяжно и устало вздохнув, Личадеев спустил ноги с кровати и, не став даже надевать шорты, только быстро накинув на себя попавшуюся под руки рубашку, не застёгивая её пуговицы, поплёлся в сторону ванной комнаты, ориентируясь на ощупь в темноте, включая свет в небольшой комнатке. Немного прищурившись и сфокусировав зрение на своём отражении в зеркале, Паша решил поправить причёску, смотря на немного припухшие, будто от дрёмы, щёки и красные белки глаз. Облокотившись на раковину, Личадеев успел только повертеть головой и посмотреть на себя с разных сторон до того, как дверь в комнату снова открылась. Павел медленно перевёл взгляд в сторону вошедшего, сразу заметив, что тот решил надеть свои синие домашние шорты, оставляя торс голым, обнажая все ровные и не очень татуировки, большую надпись на спине. Личадеев тихо хмыкнул, про себя даже присвистнув такому зрелищу. Юра повернулся в сторону аккордеониста и размашисто провёл пальцами по всей длине немного потных у корней волос. Пашин задор сразу куда-то исчез, когда он увидел это движение и растерянный взгляд Музыченко. Брови сами дёрнулись в обеспокоенном выражении. Потому что в таком состоянии друг пребывал только когда ему нужно было чего-то попросить или спросить о чём-то, чего он знать очень не хотел или очень боялся, стеснялся. — У меня уже месяц не стоит на Аню, - резко выкинул Юра, смотря на Пашу максимально виноватым взглядом с отблесками мольбы о помощи. — Так? Но ты её всё ещё любишь, - последнее было скорее утверждением, чем вопросом, этот факт был очевидным для всех, кто знал семью Музыченко достаточно близко. — Люблю, да, но ты сам понимаешь, это пиздец убивает и сложно контролировать, - Юра, пристраиваясь рядом с Пашей у совсем небольшой для них двоих раковины, вынудил Личадеева переместиться на ванну, упереться в её бортики. — Ну и чем, ты думаешь, я могу помочь тут? - в этой фразе не было ни капли неуверенности или стёба, аккордеонист правда хотел помочь сейчас другу всем, чем может. Но он не до конца понимал всю ситуацию, учитывая его всё ещё немного затуманенное осознание. Юра отвернулся, сильно опустив голову и закрыв длинной чёлкой лицо до носа. Его бегающих глаз Паша не видел, но то, как друг в нерешительности кусал уголок нижней губы, ещё больше насторожило его. Ещё и покрасневшие за секунды уши, но Личадеев спокойно ждал ответов на свои вопросы. — ...сказал, - донеслись до Пашиных ушей бормотания Юры, отвернувшегося от него к двери в порыве стыда. — Что? - правда не расслышав, перебивая, вопрошал Личадеев. — Тогда, когда мы играли, - Музыченко заговорил чуть громче, но всё ещё не позволял себе повернуться в сторону друга. - У меня встал...на... — Не говори, что на Анек...это совсем не странно, но она моя жена, братан... — Да не перебивай ты! - уже со злостью гаркнул Юра, наконец устремляя взгляд усталых глаз в сторону Паши. - На то, что и как ты мне сказал! Между парнями возникло молчание, Личадеев пытался понять, что происходит и что Юра хочет ему сказать всем этим, а сам Музыченко всё ещё требовательно глядел в сторону аккордеониста, постукивая по раковине с нижней стороны. — Может, ты неправильно всё понял?.. - вдруг вспоминая свой подобный опыт неправильно опознанных ощущений, произнёс Паша, смотря Юре в глаза. — Как тут можно неправильно понять, когда... - Музыченко прервался, сбавляя тон голоса. - Когда хуй до живота поднимается. Скрипачу было стыдно за такие слова, но он лишь будто бы обиженно скрестил руки на груди и снова отвернулся. — Я знаю, что это всё звучит и выглядит максимально странно, но, - продолжил с тихим смешком Юра, но был прерван. — Это странно, но я, - Паша медлит, подбирает слова. - Я не думаю, что критично. — Почему ты такой спокойный? - закинув голову назад, Музыченко снова посмеялся. — В старшей школе я... - Личадеев прервался, будто вспоминая. - Я учился с парнем в одном классе. Мы хорошо знали друг друга и, типа, доверяли. Кажется, он думал, что ему нравится наш одноклассник, поэтому...эм... - Паша нервно покусывал губу, - он не был геем, просто запутался, наверное...поэтому, когда тот стал с ним в шутку заигрывать...ну, знаешь, все эти гейские шутки. Он воспринимал всё всерьёз и этот чел...ну, который заигрывал, не зная о его чувствах, в один день просто сказал, мол, это просто шутки, - Личадеев будто томно вздохнул, даже растерявшись из-за этого немного. - Ну и, короче, с того времени, конечно, он стал вести себя более дерзко, "по-мужски", чтобы не показывать, что он всё ещё переживает всю эту хуйню. Но я его с выпуска не видел, даже не знаю, что сейчас с ним. — Пиздец... — Ага... Конечно, благо, никто никогда не узнает, что на самом деле не было никакого совершенно абстрактного придуманного одноклассника. Что Паша сейчас даже не помнит лица того самого "приколиста", чувства к которому пытался унять полгода. Никто не узнает о том, как он беззвучно плакал в подушку, почувствовав, как ему разбили сердце, как не стали считаться с его мнением и его ощущениями от всех этих шуток. Как он долго избегал того парня, но он даже не обратил внимание на это. И как в итоге он просто решил оставить всё это в себе, закрыть на замок и никогда больше не открывать. Никто никогда не узнает, почему он всё ещё периодически вздрагивает, слыша в свою сторону комплимент от мужчины, топя эту неловкость в смехе и ответных шутках. Никто никогда не узнает о том, почему на концертах он правда иногда даёт волю своим эмоциям и отворачивается от микрофона, чтобы не было слышно его стона от провокаций Юры. Никто не узнает о том, что он прячет довольную происходящим улыбку в образе, в мимике и жестах. Самому аккордеонисту казалось, что он думает обо всём этом не меньше получаса, но прошло на деле от силы секунд десять. — Но ты же не гей, да? - не скрывая своего беспокойства, спросил, подняв голову, Паша. — А что, похож? — Нет, - Личадеев помотал головой. — Ты прям загрузился что-то... — Дошло! - Паше чуть не защемило шею, настолько быстро он поднял голову и встал на ноги с ванны, сразу же стараясь заглянуть в глаза удивившемуся Музыченко. - Не говори мне только, что хочешь, чтобы я эту хуйню повторил. Ну, то, что говорил... — То есть, мне молчать? - вздохнул Юра, пожимая плечами. — Не, братан, это какой-то уже пиздец, - Паша мотал головой, в ней роилась куча мыслей, которые он сейчас мечтал бы выкинуть взмахом головы. — Да, я ёбнутый, но такой хуйни давно не было, - Юра будто извинялся, совсем опустив голову и всё ещё держа руки на груди. - На других женщин я не могу...принципы. А тут, ну...один раз не пи... — Принципы?! А с другом своим у тебя нет принципов?! Ты ещё, блять, и шутить умудряешься, сука, - цокнул языком Паша протискиваясь в узкое пространство между стиралкой и Юрой, открывая дверь и быстро выходя в коридор. Как только Личадеев сделал это, то сразу же остановился, будто его прибили гвоздями к полу. В голове снова помутилось, сердце от нерешительности забилось чаще. Парень снова вспомнил себя в старшей школе, брошенного и разбитого. Ему показалось, что сейчас он нужен Юре, как кто-то, кто тогда был нужен ему, Паше. Даже в такой достаточно интимной и совершенно непривычной ситуации он проникся героизмом и одновременно жалостью к самому себе. Когда Паша зашёл обратно в ванную и встал перед Музыченко, тот с непониманием взглянул на него, подняв одну бровь. — Только давай договоримся - никаких поцелуев, - сказал Личадеев, хватая Юру за плечи и разворачивая того к себе спиной, сильно прижимая к своей груди лопатками. — Я и не хотел, - Музыченко явно пытался скрыть своё возбуждение и растерянность. Никогда он себе не признается в том, что всегда хотел, чтобы над ним доминировали. Паша, прижимаясь голым торсом к чужой спине, чувствовал дрожь Юры, которая даже забавляла его, парень набрался смелости, снова вжился в роль. — Посмотри на себя, - он вдруг взял друга за подбородок со спины, заставляя скрипача посмотреть в зеркало прямо на своё отражение. - Ты весь красный...и говоришь мне, что не гей. — Я не гей... - Юра хмурился и, решив всё-таки не поддаваться на провокацию, произнёс. - Я просто настолько натурал, что могу много чего себе позволить... Личадеев сдержал порыв смеха, смотря на Юру через зеркало, не отпуская его лицо, не давая ему отвернуться. Паша приблизился к уху Музыченко, снова заставляя того вздрогнуть, направляя на него поток горячего дыхания. — Что ты хочешь услышать, Юр, м? - томно прошептал Паша ему в самый хрящик. — Не заставляй меня вспоминать это ебучее задание... На это Личадеев лишь нахально улыбнулся и поиграл бровями Музыченко через зеркало, смотря ему в глаза. Второй лишь со смешком ругнулся, поднимая глаза к потолку в попытках вспомнить это ебучее задание. — Короче, э... - замялся Юра, возвращаясь к взгляду Личадеева. - Шепчите непристойности игроку напротив?...Что-то такое... Естественно, то, что Паша делал ранее, было блефом, он сам не знал, как точно звучало задание, но подразнить же надо. Ведь вели они оба себя так, будто в отражении совсем не они сами, будто это другие два взрослых мужчины заигрывают друг с другом, не скрывая своей заинтересованности в происходящем. — Ты, конечно, бываешь той ещё язвой, но... - Паша будто наваливался на Юру, заставляя его недовольно зашипеть, - маган сэнин котэнын унайды... — Бля, - Музыченко засмеялся, машинально, будто по зову, зарываясь в длинные волосы Паши. — Тебя правда заводит казахский? - Личадеев начал тёреться кончиком носа о чужое ухо, не совсем чётко осознавая, что сейчас происходит. — Не задавай вопросов, просто продолжай, - зашипел Музыченко, сжав руку в волосах и оттягивая их до тихого: "Ауч!". И Паша правда продолжил, стараясь игнорировать то, что Юра уже потянулся к своим шортам свободной рукой. — Я более, чем уверен, что никто не спрашивал тебя такие вещи, но... - Личадеев взглянул на губы Музыченко, которые уже были чуть приоткрыты, зазывая. - Сорып бересын бе? Паша снова поиграл Юре бровями, и тот вдруг резко откинулся на плечо другу, втягивая губы. Такое резкое движение заставило Личадеева попятиться и упереться задницей в ребро стиралки, та издала подозрительный стук, но обоим уже было плевать. — Я не часто тебе такое говорю, но, всё же...мен сены калаймын...мен сены калаймын, Юра...уже давно. — Скажи ещё раз, - вставая на носочки, слабо прошептал Юра практически в шею Паше, ускоряя движения внизу; ткань шорт громко шуршала, дополняя шуршанием шёпот Личадеева и громкое прерывистое дыхание Музыченко. — Что именно? - Паша всё ещё стебался над другом даже в такой ситуации. — Блять, ну Паша! - требовательно прикрикнул Юра. — Мен, - снова короткий выдох, - сены...калаймын. Всё-таки стоит учесть, что дело было не в том, что именно говорил Паша, а как он это говорил. С постоянным придыханием, обнимая Музыченко и поглаживая большую татуировку на груди, задевая соски, прижимая к себе, когда чувствовал, что тот норовит сползти вниз или отдалиться. Личадеев продолжал терзать Юру своими словами около пяти минут, но для них обоих эти минуты тянулись, как часы. Но в данной ситуации это было даже плюсом. Аккордеонист продолжал, уже чувствуя, как кожа на его животе запотевает, говорить одну и ту же фразу, как заевшая пластинка, а Музыченко всё ластился и иногда коротко дёргался, приподнимаясь на носочки, задевая носом то щёку, то скулу Личадеева. — Знаешь, я передумал, беру слова назад, - вдруг выдохнул Паша, последний раз украдкой смотря на совершенно бесстыдно открытый рот скрипача, тут же, каким-то образом не потянув себе ничего, изловчился взять Музыченко одной рукой за подбородок и кончиками пальцев приподнять его, а второй накрыть двигающуюся вверх-вниз ладонь. Всё произошедшее далее длилось не более пяти секунд, но для обоих это была, казалось, целая минута. Личадеев, закрыв глаза, приоткрыл губы и, даже не надеясь на ответ, накрыл ими нижнюю губу Музыченко, чувствуя, как усы щекочут нос до неприятной чесотки. — Бля, Юр, усы... - не сдержался он, но был вовлечён обратно в достаточно жаркий поцелуй. Второй рукой он продолжал "помогать" чужой ладони двигаться быстрее; буквально сразу же Паша почувствовал на коже пальцев что-то инородное, затекающее между ними и пачкающее всю ладонь. Если бы на безымянном пальце было кольцо, оно бы уже полностью покрылось этой вязкой жидкостью. Юра резко вдохнул носом, заметно жмурясь и напрягая мышцы бёдер, ноги его будто свело судорогой. Но, несмотря на это, он охотно, хоть и по некоторой "профессиональной" привычке отвечал на поцелуй. Их губы отлипли (буквально, у обоих было ощущение, что они слились друг с другом) аккурат через пять секунд, когда до обоих дошло запоздалое осознание. Паша быстро одёрнул руку, а Юра, резко цепляясь за раковину перед собой, выпрямился и, там же помыв руки и лицо, обернулся на Пашу, который сидел с видом, явно выражающим что-то вроде: "Что я натворил?". Потом он медленно поднял тот же щенячий взгляд на Музыченко. Мужчина поднял брови в выражении жалости, беря вдруг Пашу за щёки и мягко целуя в губы. Он не знал, почему это должно успокоить аккордеониста, но после он сразу же прислонился к его лбу своим и, заботливо похлопав ладонью по щеке Личадеева, удалился из ванной, направляясь снова в спальню к жене, чтобы, улёгшись в кровать, ещё около получаса думать о том, что произошло между ним и Пашей. Но сам Личадеев не сразу смекнул, что пора бы и возвращаться на диван. Он ещё около двух минут простоял на одном месте, глядя себе под ноги и вдруг в один момент замечая небольшие белые капли на плитке, у самого коврика, лежащего рядом с ванной. Мысленно осыпав Юру самыми разными проклятиями, парень принялся искать тряпку или полотенце, которым можно было бы убрать всё, что оставил после себя скрипач. Не найдя варианта лучше, чем просто снять с батареи над стиралкой первый попавшийся под руку кусок ткани, он быстро вытер им пятна с пола, умоляя всех богов, чтобы всё стёрлось, а не размазалось. В итоге, с облегчением выдохнув, парень быстро засунул его куда-то в самую глубину корзины для белья, брезгливо вытерев руки о рубашку. Наконец, когда они оба улеглись по своим постелям, то минимум полчаса не могли уснуть. Юра от того, что хотел узнать, что именно сказал ему Паша, а Паша от стыда и чувства резко проснувшейся совести. Но, как итог, оба даже с такими мыслями вырубились до самого утра. За завтраком друзья старались сохранять спокойные выражения лиц, но не могли перебороть себя в том, чтобы украдкой кидать короткие взгляды, от чего уши у обоих неумолимо краснели. — Мальчики, вы что, поругались? - засмеялась Анна Серговна, ставя перед мужем тарелку со свежим омлетом, целуя его в висок и взлохмачивая и без того взъерошенные волосы. - Всё утро друг в друга искрами пуляете...когда успели? — Пашунь, у тебя голова не болит? - проделывая те же движения, Анечка наоборот с заботой и беспокойством смотрела на мужа. - Какой-то ты у меня потрёпанный весь. — Ничего страшного, Анют, - Личадеев поцеловал девушку в нос. - Просто...бессонница. В этот момент, когда парень резко посмотрел в сторону Юры, тот подавился омлетом, стараясь откашляться, пока жена тихонько стучала ему по спине. — Лизунь, подай папе кофе, - ласково проговорила Анна Серговна. - У плиты стоит. Девочка, взмахивая густыми длинными волосами подбежала к нужному месту, подавая матери кружку с напитком и получая за это ласковый поцелуй в лоб. Выполнив просьбу, она убежала обратно к телевизору, где были разложены её игрушки и раскраски. Все вновь успокоились и, оставшись сидеть за столом, парни не переставали метать друг в друга молниями. Наконец, перестав обращать внимание на друга, Личадеев взял свой телефон со стола и открыл инстаграм. Под столом он чувствовал, как Музыченко будто нарочно задевает его стопу своей. Аккордеонист решил не обращать внимание на этот перфоманс, поэтому, когда Юра с раздражением схватил свой телефон и стал, всё так же кидая раздражённые взгляды на друга, набирать сообщения, Паша даже бровью не повёл. 9:35 Чего ты себя как ребёнок ведёшь, а? Паша на этот раз уже приподнял бровь, принимаясь, выпрямившись, набирать сообщения в ответ. 9:35 А ты себя как взрослый повёл прям...убежал даже не убрал ничего за собой 9:36 А что нужно было что-то убрать? Выглянув из-за экрана смартфона, Паша встретился с недоуменным взглядом Юры и, хохотнув, немного насмешливо вздохнул. 9:36 Нет ничего 9:37 Ок "Как у тебя всё просто, Юрий Музыченко..." - подумал про себя Личадеев, снова вздыхая. 9:37 Можно вопрос кстати? 9:38 Ну один ты уже задал так что продолжай 9:38 Что ты мне говорил вчера? Ну типа на казахском своём Паника поселилась в разуме Паши, но быстро оттуда испарилась, когда он вспомнил, что Музыченко слишком наивный, чтобы пойти и проверить через переводчик, что значат те фразы, что он ему говорил и шептал. Да и переводчик с этим вряд ли справится, если написать всё транслитом. 9:38 Ну типа 9:38 Маган сенин котенын унайды"Мне нравится твоя задница".
Придумывание отговорки заняло у Паши даже слишком много времени, стало немного стыдно, но уже ничего не поделаешь. 9:43 Вроде как..."Мне нравится эта страна" или что-то такое 9:43 Сорып бересын бе? 9:43 Это вопрос 9:43 Который переводится как"Отсосёшь?"
Никто не должен узнать, нужно было быстро придумать любое оправдание и перевод. 9:44 "Как туда пройти?" Типа когда дорогу до куда то спрашиваешь Личадеев сглотнул подкативший к горлу ком, снова поглядывая на внимательно уставившегося в экран Музыченко. "Раз сказал, то отвечай за это...". 9:45 Мен сены калаймын 9:45 Это"Я хочу тебя".
9:45 "Я люблю читать" 9:45 Короче самые простые фразы которые я вспомнил...я же не знаю казахский говорил об этом И когда ещё Паша смог бы так искусно врать с абсолютным покерфейсом? Как ни в этой ситуации. 9:46 Пиздос...больной ублюдок надеюсь после таких познаний у меня не будет больше такой реакции 9:46 Давай забудем об этом может быть? 9:46 Окей Отложив телефон в сторону, положив его рядом с собой на стол, Личадеев быстро провёл ладонями по лицу, смотря сквозь приоткрытые пальцы на Юру, который смотрел в ответ. От такой неловкости и такого обилия лжи Паше хотелось просто закрыть глаза и притвориться, что его нет.Но никто не должен узнать.
Fin.