Догоняй!

Свою странную любовь к братьям меньшим Наруто заметил еще в детстве. Почему-то все люди у него ассоциировались с каким-нибудь зверем или предметом, очень редко попадались люди растения, например Данзо, тот еще… сорняк. Это сильно облегчало общение с людьми, так как ассоциация позволяла представить, кто рядом и как с ним работать, да и сравнение с представителями мира живого и не очень помогало не грустить в самые тяжелые моменты жизни, поэтому в отдельной тетрадке находились довольно смешные портреты и карикатуры на всех, кого он когда-либо встречал. Некоторые, самые удачные он дарил на память, как сделал это, когда во время битвы с Мадарой встретил живых Хаку и Забузу, которых он много лет назад окрестил лебедями. Мечники жили на окраине Суны и даже звали своего давнего знакомого в гости на недельку. Естественно, он съездил погостить. Парочка держала милую лавку, где реставрировала всякую всячину. Он подарил им красивый портрет, где на фоне озера стояла пара, а за их спинами образовывали сердце черный и белый лебеди. Мужчины были очень тронуты таким подарком и вручили ему очень красивую шкатулку, которая оказалась реликвией из Узушио, неизвестно как попавшей в деревню Песка и ждавшей столько лет в заброшенном помещении. Что до команды семь, то ситуация с ними была из разряда хоть стой, хоть падай и реви в три ручья. Саске был напыщенным индюком, точнее, пока что он был мелким, бесячим индюшонком, по другому и не скажешь. Вечно кричащий о своей мести брату, гордый и своенравный, словно мир принадлежал ему и только ему. Пытающийся казаться круче, сильнее, быстрее, он вызывал у парня смех. Этот теме даже не понимал, как смешно он выглядит с этой мордой кирпичом в десять, двенадцать и более лет. Поэтому и относился к нему как к вредной птице, которую надо периодически пинать от себя подальше, а то клюнет. Не то чтобы больно, но не особо приятно. Сакуру он иначе как бабочкой обозвать не мог. И нет, дело не в доступности. Куноичи была, бесспорно, красива, воздушна и притягательна для окружающих, но была хрупка в психологическом плане. Хотя, как писали в одной книге, взмах крыла бабочки в одной части света, может обернуться тайфуном в другой. Это очень точно описывало ее методы воспитания Узумаки. К счастью парень, выросший на улице, отпор давал качественно, поэтому при первой же попытке идиотка не просто полетела головой в землю, перекинутая через плечо, но и получила в отместку перелом руки в трех местах. А он всего лишь попросил у Курамы капельку чакры. Лис, пофыркав, не отказал. Да и не был он обижен на своего носителя, что он ему лично плохого сделал? Ничего. А за ошибки взрослых он платить не обязан. Так что печать была снята, а дверь раскрыта, хоть Кьюби и отсиживался в своей клетке. Правда в помещении стало заметно суше и теплее. После этого случая, Какаши, элементарно боясь за жизнь учеников, сделал рокировку с Гаем и забрал у того мальчика из клана Хьюга. Так Наруто попал в команду извечного соперника Хатаке. И был буквально с порога окружен тем, что можно было назвать заботой. Его мнение спрашивали, с ним считались, никто не собирался унижать или гнобить. Он был нужен, и как боец, и как медик, так как Узумаки хотел пойти именно по стезе медицины. И нашел не просто поддержку, а активное участие, ибо уже через полгода он обучался у опытных ирьенинов. А Майто, в это время, достав всех и вся, спустя месяц после перевода к нему нового студента, собственнолично преподнес альбом с фотографиями его родителей. И где только нашел? Тогда у блондина не выдержали нервы. Он, не знавший свою семью, не видевший ласки и заботы, доверчиво прижался к груди джоунина и немного по детски, расплакался, хотя скорее разрыдался, прижимая к груди альбом, связавший его с теми, кого он не знал, но теми, кто любил его и ждал его рождения. Мастер не говорил ничего, лишь обнимал, гладил по голове и успокаивал. Потом подтянулись и Рок с Тен-Тен. Для парня Гай и Рок стали прочно ассоциироваться с двумя вещами: с бонсаем, за свою стойкость и упорство, и с пчелами, за чувство единения и готовность порвать кого угодно и как угодно. Да, попытка глупышки Саске вывести его из себя кончилась тем, что Ли плюнул на свои принципы и едва не забил парня до полусмерти, использовав Лотос и с разбегу открыв Пятые врата. Ох, и досталось ему потом от Гай сенсея, пока они оба, с ожогами и растяжениями валялись в госпитале! Но именно в тот день Наруто окончательно осознал, что у него, одинокого лиса, появилась стая, с которой и в Ад спуститься не жаль. А доброй и чуткой Тен-Тен было присвоено гордое звание мамы утки, которая давала полезные советы, подкармливала вечно голодного генина, да еще и свиткам обучала, таким образом, умудряясь спетлять с тренировок. В ответ парень таскал ей и ее деду всякий металлолом и наслаждался приятной компанией, вкусной едой и получал ценный опыт в искусстве жизни. Однажды он нашел в засаде странного человека с косой на цепи. Стоит ли говорить, что незнакомец полетел в нокаут, а оружие отправилось в мастерскую, где парень получил хорошую скидку на заточку сюрикенов и кунаев, а так же его от души накормили, чему он был очень и очень рад. Позже, неизвестный попытался вернуть себе украденное, но напоролся на блондина и допрос с пристрастием. Так Наруто познакомился с очень странным, но забавным Хиданом, которого иначе как енотом не обзовешь. Тот поведал и про Джашина, и про Акацуки. Сказать что Узумаки малость прифигел, это ничего не сказать. Но когда енот явился не один, а с компанией заговорщиков, то до парня дошло, что у него не жизнь, а зоопарк. Иначе как было объяснить мечника Кисаме, акулу во всех аспектах? Скорпиона Сасори, который обладал техникой песка, слабости которой спасли жизнь будущим чунинам? Дейдару, которого иначе как дворовым котом не обзовешь? Хотя при более подробном рассмотрении он оказался… все тем же котом, но домашним. Просто выкинутым на улицу, отточившим когти и так отчаянно искавшим тепла и поддержки. И как вообще в этот притон наемников прибился? Да и старший брат Саске, если верить всем слухам, тоже обретался в этом…этой… богадельне. С Итачи блондин впервые познакомился не в самых мирных обстоятельствах, хотя дальнейшая жизнь показала, что за маской ужасного и хладнокровного убийцы собственной семьи прячется очень ранимый, чуткий и добрый человек, которого элементарно лишили выбора. Узумаки искренне уважал старшего Учиху, считая его вороном. Не только из-за призыва, сколько по складу характера. И да, чертов стереотип о воронах, как о вестниках смерти. Хотя, будь блондин его жертвой, он бы даже не дернулся и позволил бы себя убить. Итачи Учиха был воплощением Ангела Смерти, если не самим Богом. Куда там Пейну или лже Мадаре! Нагато и Конан не вызывали ничего кроме сочувствия. Жаль было и искаженное тело Яхико. Наруто искренне сочувствовал трем шиноби, чью жизнь так бездарно сломала война деревень. Больно было еще и из-за другого. Оказалось, что Пейн следил за ним. Но не из желания убить. Он, в какой-то степени защищал ребенка. И хулиганов он отгонял, и деньги оставлял, да даже на миссиях следил, чтобы родич не помер где-нибудь в овраге. Даже себя настоящего пару раз показывал. Так что хоронил их Узумаки на пару с Джирайей, который хоть и не был виноват напрямую, а чувствовал, что должен был забрать лягушат с собой. Могилы они копали вдвоем. Вдвоем же и рыдали над ними. Позже, пришли домой к джинчурики и надрались так, что выпали из жизни на три дня. Отшельник был тигром. С кучей шрамов, с большим опытом. Но оставался котом. Просто большим и немного странным. Но это не помешало ему найти общий язык с крестником, а потом убедить Цунаде вновь занять пост Пятой Каге, после окончания войн шиноби. С другими членами проклятого клана было сложнее. Обито остался для него далеким и неизвестным человеком, которого когда-то обучал его отец, хоть он и смог выяснить у Какаши почти полную хронологию их жизни. Ученик Минато так и остался пустым пятном, отравившим не одну душу. Хотя позже, по прошествии многих лет и набивания некоторых шишек, он получит забавное прозвище менма. Самого Хатаке Наруто считал одиноким волком, покрытым кучей шрамов, с подпалинами на шерсти и очень острыми клыками. Вот только в глубине темных глаз жили демоны, с лицами близких. Но они хоть и жили, но мужчина никогда не жаловался на это, а шел дальше, хоть и с грехом пополам. И джинчурики, наравне с Курамой, уважали его дух. Много позже, Шестой многое расскажет сам. Об отце, друзьях, учителе. А в это время Гай будет делать чай на троих, и когда Копирующий скажет все, Майто просто его обнимет. И впервые за много лет, получит ответный жест. Что же до Мадары… тот по праву носил прозвище Темный Феникс. Прекрасный воин, мастер Катона. Даже спустя много лет отношение к нему не менялось. Гордый разворот плеч, стать, выправка и горящие глаза. Куда там Обито! Вот настоящий Дьявол во плоти. Разные люди, разные характеры, отличные друг от друга судьбы и их переплетения. Предатели и преданные, виноватые и обвиненные, убийцы по неволе и ради веры, отчаявшиеся и те, кто еще не потерял веру в лучшее. Все это напоминало водоворот, в котором было легко утонуть, потеряться и не выплыть наружу. Но был в Конохе один человек, который у Наруто ни с чем не ассоциировался. Вот вообще. Совсем. Никак. Причина была простой, но до слез забавной: найти хоть что-то, что позволило бы связать это с Ирукой катастрофически не получалось. Да, Умино много значил для Узумаки, если не сказать все. Первый взрослый, которому на него было не начхать, первый защитник, когда казалось, что его сейчас прибьют. Ирука стал константой тогда, когда Саске покинул Коноху, а парня распирали противоречивые чувства, от которых становилось элементарно плохо. Именно Умино удержал его от желания сорваться в погоню, очертя голову и врубив режим биджу на максимум. Схватил за шкирку и грубо тряхнул, ставя мозг на место. Наруто было четырнадцать, когда он понял, что к инструктору он питает далеко не братские чувства. Точнее, совсем не братские. Ну да, ну да, он в него втрескался по уши. Когда Джирайя едва не умер от встречи с Пейном и лежал между Небом и Землей у Узумаки случилась истерика. Он наорал на Цунаде, справедливо, между прочим, и пулей вылетел на улицу, шатаясь как пьяный. Тут его и подловил сенсей, который еще не знал, что вытворял его воспитанник в кабинете Хокаге. В тот момент у парня напрочь отказали и разум, и инстинкт самосохранения, и совесть. Поэтому он мертвой хваткой вцепился в джоунина, дотащил его до своей квартиры и там, заперев двери и наложив все возможные печати, выпалил все, что было на сердце. И зажмурился, ожидая удара или разочарованного вздоха. Но очутился в крепких объятьях. А затем его резко дернули за подбородок и поцеловали. Нежно, с отдачей, вкладывая все то, что нельзя было передать словами. От переизбытка эмоций у него снова случился приступ гипервентиляции. А потом были война, кровь, переговоры, прятки от Учих вместе с Гьюки, побег на последнюю битву и попытка пробудить Богиню, к их счастью, провалившаяся. Мадара и Обито, ценой своих жизней, не позволили Кагуе прийти в мир шиноби, запечатав проход своей кровью и чакрой. Но для них это не имело значения, пока Наруто едва не умер от райкири Тоби, на который он буквально налетел, грудью закрывая и Умино, и Какаши. Ирония, однако. Ирука не отпустил его ни на миг, а когда Узумаки открыл глаза и увидел любимого в слезах, то осознал, что ассоциировать конкретно этого шиноби он может только с домом. Понадобилось два года, десять ссор, пять скандалов и поездка в гости к Хаку и Забузу, чтобы расставить все по полочкам, устроить бардак и наконец-то, официально оформить отношения. Наруто тихо и спокойно работал в госпитале, лечил шиноби, общался с крестным, который таки завоевал сердце принцессы клана Сенджу, устанавливал свой медицинский авторитет перед Орочимару и Кабуто, буквально выгрызая себе место под солнцем, не без помощи клана Яманака, а то совсем бы загнулся и сбежал бы в Суну, под хвостик Гаары. А где есть голубка Ино, там же и боевая шиншилла Шикамару и барсук Чоджин, которые никогда бы не бросили ни боевую подругу, ни лучшего друга. Ирука честно преподавал в Академии, воспитывал новое поколение ниндзя и искренне любил своего лисенка, который никогда не скажет, кем же он его видит. И как-то раз он все же спросил об этом. Ответ был… оригинальным. Настолько, что мужчина сначала опешил. — Не знаю. Ни с кем ты не ассоциируешься. Ты это ты. А хотя постой… дом! Не в смысле здания, а в смысле ощущения! Мой дом там, где есть ты… — договорить блондину не дали, так как его вовлекли в крепкий поцелуй. Большего и не нужно было.