Догоняй!

Война шиноби не прошла мимо него, он был в самой её гуще. Он дрался с самыми великими ниндзя тех времен, скрестил клинки с самыми сильными бойцами их мира и все ещё стоит на ногах. Он не получил боевых шрамов, что болят по ночам. Он и сам ходячая кровоточащая рана. Бинты, что защищали руки почти сгорели, хенге спало в боевом угаре, но никто его не узнает. Все же он изменился слишком сильно, чтоб быть узнанным. Светлые волосы давно выгорели под солнцем и стали почти белыми, на лице навечно застыли красные линии, что в бою превращают лицо в яркую и жуткую маску. Но разве что Звери все поняли по глазам, которые лишь потемнели и из ярких, словно ясное небо, превратились в омуты океана. Они будут молчать, не выдадут, сохранят его секрет, им нет причин предавать. Звери знают слово честь. Хотя нет, кажется старые знакомые его узнают, вот неверяще глядит Нара, при взгляде на которого мечник словно чувствует запах сигарет, которые он курит вместе с его наставником, распахивает глаза Акимичи, и в памяти всплывают их посиделки, разделенная пачка чипсов и добрый взгляд его отца, Харуно, которая осела в памяти яркими глазами, криками и крепкими тумаками, рыдает, вцепившись в младшего Учиха, чье имя обжигает, словно след от чидори на левом плече, что напоминает ему о несбыточной детской мечте — быть любимым. Он искал в каждом из них родную душу, но нашел лишь пустоту и страх. Всем им он желает задохнуться. Всем, кроме команды номер три, которая всегда была в стороне от конфликтов. Это и спасло её, когда они впервые нарвались на него и Кисаме. Хошикаги просто не стал трогать Майто и его птенцов. Драться против обладателей бьякугана, Врат и техники свитков было не в их планах. Да и мужчина прекрасно понял их, как один из немногих, кто знает про их кодекс чести. И не просто так, основатель клана Майто был выходцем из Тумана и одним из создателей семи мечей. Похоже, знания он передавал и дальше, раз последний представитель ещё помнит, почему лишь одно только упоминание вызывало у шиноби страх. Они знали его тайну и молчали. За это, ни один наемник не смел тронуть их, а если самоубийца решался на такой шаг, то долго он не жил. Максимум, пару дней. Война не лишила его самых близких людей, он сам убивал их, воскрешенных этим психопатом Кабуто, тех, кто был его родней по крови, но тех, кого он никогда не знал. Мать Хабанера и отец Хокаге… Он не знал их, но они были рядом, являлись во снах, делились своей чакрой, что была заперта в печати Кьюби. Вот рядом с легендарным санином двое из его клана. Медик и обезумевший носитель риненгана Мадары. Как же смешно. Но кровь не вода, он жив, потому что обладает силой. Лис скалится, обнажает клыки и машет хвостами. Хочет крови. Не стоит заставлять его ждать. Остальные Хвостатые напуганы, Лис в состоянии боевого угара это страшное зрелище. Тех, кто пытался напасть на биджу сносило чистой силой, неприкрытым гневом. Самые отважные погибали от взмахов его оружия. Они* покрыт кровью до самой рукояти. Обито умирает от его меча, не снимая маски, не понимая, что приговор он подписал себе в тот момент, когда ранил Кисаме. В голове лишь тихий стон мужчины и его слабая улыбка, когда он открывает глаза и видит обеспокоенного ученика. И парень просто разрубает его мечом. Никаких техник, побойтесь Ками, только сталь одного из семи клинков Тумана. А затем огонь поглощает тело Учихи, а в небо взвивается адский крик, полный боли и ненависти. Хаку и Забузу вздрагивают, а затем пьяно смеются, когда видят собрата с ног до головы покрытого багряным плащом. Деревня Листа дрожит от страха. Они только что узрели, как умер тот, кого они собственноручно обрекли на смерть. Маленький мальчик с голубыми глазами и яркой улыбкой умер в тот день, когда Коноха выбросила его, словно щенка. Вот только он ничего не забыл и не простил. Наивное и глупое дитя умерло в тот миг, когда его тело, изломанное, почти закоченевшее, заносило холодным и колючим снегом. Ветер, услышал его исповедь, которую он нашептал ему побелевшими губами, снег заморозил слезы, что так сильно текли по щекам бедного ребенка. Луна, что появилась из-за туч, услышала плач своего потомка, наливаясь кровью от гнева. И изменила его судьбу, послав ему спасение. Дитя Листа и Водоворота отдало свою обожженную душу Туману и растворилось в нем. Мизукагуре стала ему домом. Ее глава матерью, сестрой, учителем и божеством. Клинок стал отражением, а Лис внутри стал вторым я. Старое имя было забыто, выжжено. Новое имя, новая жизнь. Никакой боли, никаких страданий. Может его путь ниндзя и неправилен, но кто теперь его осудит, если он спаситель мира? — Наруто Узумаки? — доносится с разных сторон. Но голоса быстро замолкают из-за раскатистого смеха. Парень встал и пламя, охватившее его, очистило всю кровь. Мэй и другие отошли в сторону. Никто не имеет права мешать джинчурики мстить. Особенно, если эта месть предателям. Чакра Лиса обнимает, девять хвостов торчат во все стороны, клыки блестят в свете серебристой луны, которая рада, что ее дитя отомстит. Курама довольно щурит красные глаза. Сейчас прольется кровь. — Он мертв. Я ваша расплата за него. Ваша месть, Немезида и Фемида в одном лице. Я — Шимимару, но Тсуки**! А вы — ужин. Курама, вперед! — Коноха утонула в крови как и семнадцать лет назад.