Сила любви

      Четверг, 10 Декабря 1994 года, ранний полдень.       Гермиона Грейнджер находилась в полной растерянности — состоянии, с которым она была совершенно незнакома. Ну, если точнее — она была совершенно незнакома с этим раньше, но успела погрузиться в него уже несколько раз за последний час или около того. Неудивительно, что такой удар по психике был связан с её первой и лучшей подругой, Жасмин Поттер. Если и было что-то, в чём Жасмин превосходила всех, — так это вовлечение Гермионы в уникальные и трудные ситуации.       Впрочем, Жасмин в этот момент чувствовала себя ничуть не лучше, глядя на неё с легкой улыбкой на лице и растущим блеском в глазах. Гермиона была уверена, что выражение лица подруги отразилось и на её лице. Несмотря на то, что она всегда избегала серьезных мыслей о романтике или свиданиях, у неё только что случился первый поцелуй. Более того — этот первый поцелуй был с девушкой!       После того, как она призналась, что ей нравится Гермиона, Жасмин предложила поцеловаться, чтобы посмотреть, можно ли верить во взаимность этих чувств. "Это было намного лучше, чем моя идея пойти парой на Рождественский бал, чтобы проверить, могу ли я воспринимать девушек в качестве потенциальных романтических партнеров", — поняла Гермиона. Жасмин была права: поцелуй не только намного короче, чем свидание, он гораздо более значителен — "Это был не случайный поцелуй, каким бы коротким он ни был. Это не то, что я могу игнорировать и просто уйти и забыть".       Так как Гермиона долго подавляла в себе всякие мысли о романтических чувствах, она никогда по-настоящему не сосредотачивала свои фантазии на мальчиках, поэтому справедливо подумала, что вполне возможно, что она может испытывать влечение к девочкам... или, по крайней мере, к Жасмин. Вопреки всем предубеждениям, поцелуй ей действительно понравился. На самом деле, он понравился ей настолько, что она решила, что поход на Святочный бал в качестве пары Жасмин может оказаться более интересным, чем она первоначально предполагала.       Если, конечно, Жасмин пригласит её как положено.       В этот момент до Гермионы дошло, что быть в растерянности не так уж и плохо, потому что, возможно, слова просто не были уместны в этой ситуации. "Во-первых", — подумала она, — "я должна подтвердить свои новые открытия, повторив эксперимент. Чтобы просто убедиться, что первый раз не был случайностью. Для науки!". В отличие от первого поцелуя, ко второму они подошли с гораздо меньшей нерешительностью. Кроме того, по сравнению с прошлым разом, Гермиона быстро ответила на поцелуй, сделав его более... взаимным и, следовательно, более приятным для обеих.       Слишком поглощенные незнакомыми ощущениями, они не заметили слабого сияющего света, который, казалось, на мгновение зародился в центре их груди — голубой у Гермионы и зеленый у Жасмин.       У каждой из девушек мерцающий огонек вырос до такой степени, что охватил небольшую часть их груди, прежде чем две ведьмы отстранились друг от друга, и свечение исчезло. Если бы кто-то был там и присмотрелся повнимательнее, он мог бы увидеть маленькие тонкие усики света, начинающие протягиваться от одного светящегося шарика к другому.       В этот раз Жасмин не потеряла дар речи:       — Великолепно!       Улыбка Гермионы стала шире от этого хриплого заявления, и она быстро согласилась:       — Великолепно — это верно, и я почти уверена, что с практикой всё станет ещё лучше...       Это заставило глаза Жасмин засветиться, когда она улыбнулась:       — М-м-м... Практиковаться? Мне нравится, как это звучит...       — Честно говоря, Джас, — сказала Гермиона, закатывая глаза, — у нас есть другие дела, которые мы должны решить прямо сейчас. Поцелуи — не самое главное в нашем списке.       — Разве? — спросила та, надув губы и снова слегка наклонившись вперед. — Ты точно в этом уверена?       Глядя в зеленые глаза подруги, Гермиона совершено не чувствовала себя такой уверенной. Её сердце бешено заколотилось, желудок сделал странное сальто, и она не могла сосредоточиться на обдумывании проблемы, с которой они столкнулись. Сейчас она постоянно отвлекалась от размышлений и планирования. Обычно ей не нравились помехи в работе, но вот именно теперь сама мысль переключиться с Жасмин на решение проблем была мучительна. Вопреки здравому смыслу — который по какой-то причине вывесил табличку с надписью "уехал на каникулы" — Гермиона снова наклонилась и закрыла глаза...       Бах! Бах!       Обе девушки отскочили друг от друга, как будто аппарировали в противоположные стороны комнаты. С бешено колотящимися сердцами они огляделись, пытаясь понять, откуда вдруг раздался этот шум.       Бах! Бах! Бах!       — Это дверь, — раздраженно произнесла Гермиона. — Кто-то хочет войти, но, конечно, не может это сделать из-за моих заклинаний.       Жасмин принялась поправлять волосы, а Гермиона бросилась к двери, сняла свои заклинания, после чего открыла её. Снаружи стояли Лаванда Браун и Парвати Патил, девушки, что в течение трёх предыдущих лет были их соседками по комнате.       — Какого черта, Гермиона? Почему ты заперла дверь нашей комнаты? Мы уже десять минут пытаемся войти!       — Прости, Лаванда... мы разговаривали с Жасмин о Турнире... не хотели, чтобы наш разговор прервали.       Но ни одну из вошедших такой ответ не удовлетворил и не успокоил. Когда они прошли мимо Гермионы в спальню, Парвати вслед за Лавандой продолжила высказывать недовольство:       — Это не оправдание, есть много мест, где можно поговорить наедине. Это наша комната не в меньшей степени, как и ваша. Мы уже собирались пойти за Макгонагалл.       — Это моя вина, — сказала Жасмин. — У меня внезапно возникла идея, как можно решить вопрос с визжащим яйцом, но я не хотела рисковать, беспокоя людей в округе. Мы не были уверены, что сможем справиться с ужасным звуком, который оно издает. Так как здесь никого не было, Гермиона решила наложить запирающее и заглушающее на дверь, чтобы защитить других от этого звука. Мы потратили на него больше времени, чем собирались. Извините, мне жаль, что это доставило вам неудобства, — Жасмин уставилась в пол, пытаясь скрыть, что краснеет от того, что их чуть не застукали.       Упоминание о золотом яйце, которое Жасмин добыла в первом задании, произвело желаемый эффект. Лаванде и Парвати не понравилось, что они не могли попасть в комнату, но они уже однажды слышали, как визжит яйцо, и им совершенно не хотелось стать свидетельницами повторения этого ужаса.       — Что ж, это было очень мило с твоей стороны... Я думаю. Но в следующий раз оставь записку или ещё что-нибудь на двери, хорошо? — Лаванда не поинтересовалась их успехами, да и Парвати тоже. Казалось, им было все равно. Обе девочки сначала отстранились от Жасмин за то, что она якобы сжульничала, чтобы попасть на Турнир, а затем и от Гермионы — за то, что та поддержала свою подругу.       Жасмин и Гермиона были уверены, что две королевы сплетен к тому же распространяли злые слухи и небылицы о Жасмин в течение первого месяца Турнира, до того, как та столкнулась с драконом. Затем, как и многие другие ученики после первого задания, они попытались сделать вид, что всё в порядке, и вернуться к тем отношениям, которые были до Хэллоуина, как будто никто не сделал ничего плохого. Они, казалось, ожидали, что Жасмин и Гермиона немедленно простят всех и оставят это недоразумение в прошлом, независимо от того, как поступили Лаванда и Парвати или выказали ли те хоть малейшее раскаяние.       Но Жасмин и Гермиона совершенно не были согласны с таким подходом. Подруги старались быть вежливыми и корректными, но не проявляли никакой теплоты и старались общаться с окружающими как можно меньше. Им было достаточно трудно простить даже тех, кто извинился, но даже этого мало кто сделал! Тот факт, что ни одна из них, а особенно Гермиона, и до этого не пользовались особой популярностью, означал, что единственное, что изменилось для девушек, — это то, что две гриффиндорки отказались от попыток изменить эту ситуацию и наладить хорошие отношения с большинством учеников.       Гермиона предполагала, что отсутствие извинений объяснялось тем, что волшебники и ведьмы не любят признавать свою неправоту и поэтому игнорируют доказательства своей ошибки. Жасмин была не согласна с ней и утверждала, что волшебники и ведьмы склонны игнорировать всё, что противоречит их предпочтениям или предположениям, включая и их собственные личные ошибки, но отнюдь не ограничиваясь только ими. Гермиона считала, что Жасмин была слишком циничной, а Жасмин, в свою очередь, полагала, что Гермиона была слегка наивной.       — Ты права, ты абсолютно права. В будущем мы будем более внимательны. Ну же, Джас, — Гермиона бросилась к подруге и, схватив её за руку, а другой рукой подхватив сумки с книгами, бросилась обратно к двери. Обе выбежали из комнаты.       Если Лаванда и Парвати и заметили, что это был самый дружелюбный разговор с ними, начиная с Хеллоуина, несмотря на то, что он был спором, ни одна из них не упомянула об этом.       — Куда мы идем, Гермиона, и нужно ли нам так быстро туда добираться? — Жасмин была уверена, что её рука вот-вот выскочит из сустава. Она была рада выбраться из спальни и избежать дальнейших разговоров с Лавандой и Парвати, но ей хотелось, чтобы они ушли с большим достоинством.       — Прости, Джас. Я просто... ты же знаешь, что я не умею врать, и я не думала, что смогу продолжать поддерживать эту легенду, если мы останемся там дольше. Кроме того, если мы собираемся поговорить с профессором Макгонагалл, мы должны сделать это сегодня же вечером после ужина, — Гермиона перевела дух, — но мы не сможем, если не попытаемся сначала запланировать встречу с ней. Я думала, мы пошлем декану сову с сообщением. Таким образом, она получит его незаметно для окружающих, и никто не будет удивляться, почему мы хотим с ней встретиться. Чем меньше людей знают о происходящем, тем лучше.       Гермиона остановилась так быстро, что Жасмин налетела прямо на неё, в результате чего обе чуть не было не растянулись на полу. Обернувшись, Гермиона пристально посмотрела на свою подругу и сказала:       — Подожди, ты же говорила, что сомневаешься в профессоре Макгонагалл. Почему? Откуда сомнения? Исходя из чего они взялись? Она — наш декан, заместитель директора и наш профессор. Как ты можешь ей не доверять? Есть ли что-то ещё... М-м-мпф! Тираду Гермионы внезапно прервал быстрый, но страстный поцелуй Жасмин. Вместо того, чтобы продолжать рассуждать вслух, Гермиона просто уставилась на подругу.       — Это гораздо лучший способ заставить тебя остановиться, чем пытаться заговорить с тобой... хорошо, что никого сейчас в коридоре нет, хотя... — Жасмин огляделась и, увидев рядом пустой класс, потянула за собой все еще ошеломленную подругу. Не говоря ни слова, Гермиона применила те же заклинания тишины и уединения к двери класса, которые она ранее накладывала на дверь их спальни. Обернувшись, она посмотрела на Жасмин, в отчаянии топнула ногой и возмущённо произнесла:       — Честное слово, Джас! — затем она села за ближайший стол, скрестила руки на груди и стала ждать, когда та заговорит.       Вздохнув, Жасмин произнесла:       — Мне жаль, что я прервала твою великолепную речь, или по крайней мере, то, что должно быть, казалось тебе очень хорошей речью, но как только ты начинаешь так говорить — невозможно и слово вставить. Ты, без сомнения, стала лучше разбираться в таких вещах, но иногда... — Жасмин вдруг немного смутилась. — Ну и, честно говоря, как только эта мысль пришла мне в голову, я не смогла устоять.       Глаза Гермионы слегка сузились, однако легкий изгиб в уголках её рта сказал Жасмин, что та не была действительно зла на неё за поцелуй. Скорее, подруга была раздражена тем, что сейчас ей не дают нужную информацию.       — Хорошо, сначала ты должна понять, что нет какого-то одного конкретного существенного инцидента, из-за которого я перестала доверять профессору Макгонагалл. Это много разных событий, которые накопились за эти годы, но в этом году — особенно. Или, может быть, последние события были просто соломинкой, сломавшей спину верблюда? Я не знаю. У меня было ужасно много мыслей — и ни малейшей возможности всё это как-то разложить по полочкам и тщательно обдумать...       Жасмин остановилась на минуту, чтобы собраться с мыслями, затем продолжила:       — Пожалуй, я начну с самого начала. Ты помнишь инцидент с драконом Хагрида? Конечно, помнишь. Я не буду заострять внимание на том, сколько баллов декан сняла с нас — хотя это было совершенно чрезмерное количество, что и вызвало в результате крайне негативное отношение со стороны членов нашей гриффиндорской "семьи". Но баллы ещё куда ни шло, такие вещи всегда субъективны. Вместо этого лучше подумай о наказании, которое она нам назначила. Нас послали в Запретный лес! Ты знаешь, это ведь то самое место, о котором Дамблдор предупреждает нас в начале каждого учебного года. Разве оно не должно быть... ну, я не знаю, запрещено? — Жасмин не заметила, как Гермиона нахмурилась, услышав сарказм, и продолжила: — Мы не собирали ингредиенты для зелий, мы охотились на существо настолько тёмное, быстрое и сильное, что оно могло убивать единорогов. Единорогов! Кто же посылает первокурсников охотиться на убийцу единорога? Нас сопровождал Хагрид, он сильный мужчина, но даже то немногое колдовство, что он может выполнить, у него не выходит как следует, не говоря уж о том, что для него это нарушение закона. Вдобавок ко всему, мы разделились, и меня оставили наедине с Драко Малфоем, невероятно увертливым хорьком, и Клыком, трусливым псом! Я была просто счастлива выжить в ту ночь, независимо от того, с кем мы столкнулись, будь то Волдеморт или что-то ещё, и именно Макгонагалл направила нас к этой опасности!       Гермиона начала кусать нижнюю губу, обдумывая последствия того, что говорила ей Жасмин. То, что ей дали веские основания не доверять любимому профессору, не очень-то ей нравилось.       — В конце первого курса мы пытались предупредить Макгонагалл, что кто-то собирается украсть философский камень, но она нам не поверила. Конечно, три первокурсника — не самые надёжные свидетели, но учитывая, насколько важен был камень, я думаю, что она обязана была хотя бы проверить — как-то не похоже на то, что быстрая проверка в коридоре третьего этажа потребовала бы много времени или отвлекла бы её от более важных дел. Если бы она просто проверила — это избавило бы нас от многих неприятностей.       Гермиона нахмурилась, обдумывая это, и Жасмин, увидев, что её довод не был отвергнут сразу, уже более уверенно продолжила:       — Ты помнишь, как почти все в замке относились ко мне на втором курсе: одни боялись меня, другие ненавидели, а некоторые — и то, и другое. Ты была единственной, кто был полностью на моей стороне. Даже Рон бросил на меня несколько подозрительных взглядов. Он хотел поддержать меня, но не мог избавиться от сомнений — что, вероятно, служит признаком того, насколько глубоко укоренились некоторые магические предрассудки даже в такой семье, как Уизли. Ну, почему Макгонагалл ничего не сказала и не сделала по этому поводу? Она, конечно, знала обо всём. Разумеется, Дамблдор тоже должен был что-то сказать и сделать, как директор — всё, что происходит в Хогвартсе, это в конечном счете его ответственность. Но Макгонагалл является одновременно заместителем директора и деканом нашего факультета, что делает её более ответственной за мои жизнь и благополучие, чем директора. По крайней мере, она должна была организовать встречу с факультетом, чтобы обсудить и опровергнуть слухи. Если бы меня поддерживал весь Гриффиндор, мне было бы легче переносить враждебность остальной школы. Такая вот "семья", да?       Всё это было не ново для обеих девушек, но произнесение этого вслух явно разозлило Жасмин. К концу она уже практически рычала:       — Я нуждалась в ней, но она никогда ничего не говорила. Она никогда не общалась со мной наедине, чтобы выразить свое беспокойство или спросить, как у меня дела. Кроме того, она не проявляла никакого интереса к моей домашней жизни... — ей пришлось сделать несколько глубоких вдохов, чтобы взять свой гнев под контроль, прежде чем продолжить.       Гермиона хотела было возразить, что Жасмин могла бы сама пойти к декану, но поняла, что, скорее всего, разум Жасмин работал не так. Повзрослев, она научилась доверять взрослым? Скорее всего, нет: "Я научилась доверять и полагаться на взрослых, но поскольку взрослые никогда не помогали Жасмин, она не могла научиться просить их о помощи. Я думаю, это маленькое чудо, что она научилась полагаться на пару друзей, которые у неё появились. Если подумать, удивительно, что она доверяла мне настолько, чтобы признаться в своих чувствах первой... Жасмин никогда не любила говорить о своих чувствах. Любых чувствах. А потом ещё просто поцеловать меня посреди коридора! Это так на неё не похоже! — это заставило Гермиону задуматься, как Жасмин будет интерпретировать происходящие события в свете прошлого опыта: — Я рассматриваю недавние неудачи как отклонение от нормы, но Жасмин видит в них подтверждение того, чему она научилась за десять лет у Дурслей. Я вижу исключения; Жасмин настаивает, что это и есть закономерность. Может быть, права она?"       Наконец, взяв себя в руки, Жасмин продолжила:       — Третий год в Хогвартсе был не так уж плох. Не было никаких ужасных переживаний, когда Макгонагалл подводила меня; в то же время, она по-прежнему ничего не делала для меня. Как и в предыдущие годы, она никогда не спрашивала, как у меня дела и нужно ли мне что-нибудь. Однако я должна признать, что в то время я этого не понимала и не задумывалась. Это всё я осознала задним числом. Я никогда не получала особой помощи, внимания или поддержки от учителей в маггловских школах, поэтому такое же отношение здесь не казалось мне, с моим опытом, чем-то невероятным. Тем, о чём следует задуматься... Гермиона была удивлена, услышав такие глубокие рассуждения от своей подруги. Похоже, та повзрослела намного больше, чем она думала...       — Но этот год был самым плохим, даже хуже, чем второй курс! Никто из администрации не вступился за меня и не защитил от обвинений в мошенничестве. Никто из них не защитил ни тебя, ни меня от преследований и издевательств. Как и прежде, в первую очередь, это в компетенции Дамблдора... Но Макгонагалл, как глава нашего факультета, была просто обязана лично сделать это. Она не созывала никаких факультетских собраний. Она не приглашала ни на какие частные беседы... — Жасмин перевела дух, и продолжила, говоря злым и саркастичным тоном: — А сегодня утром, когда она сообщила мне, что я должна найти себе партнёра, чтобы открывать бал, она отказалась выслушать мои возражения! Вместо этого она настаивала, что "традиция" — более чем достаточное оправдание, чтобы заставить меня это сделать, а затем имела наглость сказать мне, что я должна научиться танцевать, чтобы я не выставила нашу школу или наш факультет в плохом свете! Да, как будто мы уже не были выставлены в плохом свете тем фактом, что я была незаконно включена в Турнир, как и тем, как со мной тут все обращались! Для неё гораздо важнее то, чтобы я хорошо танцевала, чем то, что на нас с тобой нападают и издеваются!       "Слава Мерлину, что мои заглушающие заклинания такие сильные", — подумала Гермиона, когда в конце своей яростной и эмоциональной речи Жасмин сорвалась на крик. Не думая больше обо всём, что она услышала, Гермиона сосредоточилась на том, что было очень важно: ухудшающемся настроении Жасмин. Гермиона потребовала объяснений и поэтому чувствовала себя частично ответственной за вызванный этими объяснениями гнев подруги. Вскочив со стула, она бросилась к Жасмин и крепко обняла её.       Жасмин расслабилась на несколько минут в объятиях Гермионы, глубоко дыша, в то время как её лицо утонуло в густых каштановых волосах — те щекотали её нос, но, как всегда, это было самое расслабляющее и успокаивающее место, которое она знала. Гермиона приобрела дурную славу среди самых близких ей людей за свои крепкие, крушащие ребра "объятия Гермионы", как однажды назвала их Жасмин, прежде чем спастись бегством из общей гостиной от серии жалящих проклятий из волшебной палочки подруги. Однако на этот раз Жасмин почувствовала, что её объятия были другими. Без сомнения, они были по-прежнему крепкими, но она чувствовала скрытый поток привязанности и других, неопределенных эмоций, которые обычно не замечала во время своих обычных судорожных вдохов.       — Прости, — начала извиняться Гермиона, — я не могу поверить, что никогда не смотрела на это всё вместе, под таким углом. Ты совершенно права — если все эти моменты сложить воедино, а не рассматривать по отдельности, то получается очень неприглядная картина... — Гермиона не знала, что ещё сказать, потому что, к сожалению, у её идеи пойти к профессору Макгонагалл не было альтернативы.       — Но я хочу тебе сказать, что профессор Макгонагалл всегда была отзывчива ко мне, когда я обращалась к ней за помощью или советом. Я всегда с восхищением относилась к ней и старалась подражать ей. И не похоже, что она когда-либо умышленно относилась к тебе плохо, по крайней мере, мы никогда этого не видели. Она не похожа на профессора Снейпа, — Жасмин не могла отрицать этого, но мысль о том, что Макгонагалл оказывала больше помощи другим ученикам, снова разожгла её гнев. — Нельзя отрицать, что профессор Макгонагалл сильно подвела тебя, но я не думаю, что это было специально. Если это не из-за злого умысла, то, возможно, это ошибка или недоразумение, и в этом случае его можно исправить? Возможно, она сможет объяснить своё поведение или извиниться и в дальнейшем предпринять какие-то меры? Это послужит началом доверия, да? И если ей можно будет доверять, она станет лучшим кандидатом из администрации школы, с которым мы сможем иметь дело, верно?       Жасмин подумала об этом пару минут и наконец пришла к выводу, что Гермиона права. Какими бы ни были у неё проблемы в отношениях с Макгонагалл, та не испытывала ненависти к Жасмин и не вела себя с ней так же, как Снейп. И если ей можно доверять, то лучше, чтобы можно было положиться на декана, чем на кого-то другого. Если бы это действительно было так с самого начала ее пребывания в Хогвартсе!       — Наверное... — медленно произнесла Жасмин.       Гермиона схватила ее за руку:       — Не забывай, что я тоже там буду. Что бы ни случилось, мы справимся с этим вместе. Верно?       Это заставило Жасмин улыбнуться.       — Да. Но это означает, что у нас может возникнуть ещё много вопросов на этой встрече. Будет ли достаточно времени для долгого разговора?       Прикусив на мгновение губу в задумчивости, Гермиона ответила:       — Да, я думаю, что да. Сегодня четверг, и раньше в этот день недели я обычно находила её вечером за проверками эссе или занимающейся другой работой с бумагами, особенно в этом семестре, — посмотрев на часы, она добавила: — У нас достаточно времени, чтобы написать сообщение и отправить его до конца обеда, а потом у нас ещё двойной урок ЗОТИ. Думаю, только после ужина мы узнаем, сможет ли Макгонагалл встретиться с нами сегодня.       Закатив глаза, Жасмин снова потащила за собой Гермиону, после того, как та быстро сняла свои заклинания с двери класса и бросилась обратно в коридор, чтобы продолжить свое быстрое путешествие в совятню замка. Оказавшись там и поздоровавшись с Хедвиг, Гермиона помогла Жасмин написать письмо профессору Макгонагалл, которое фамильяр должен был доставить только профессору и только тогда, когда она будет одна. Взявшись за руки, обе ведьмы поспешили вниз по лестнице, чтобы успеть хотя бы на конец обеда...       Сидя в своем кабинете после обеда, Минерва Макгонагалл с удивлением увидела, как в открытое окно влетела полярная сова Жасмин Поттер. Почта обычно приходила во время еды, но всё равно это было практически неслыханно для студента: отправить письмо профессору совой в то время, когда они вместе находились в замке. Эта необычная доставка предвещала необычное сообщение, вызвав её любопытство. Протянув сове угощение, Макгонагалл развернула пергамент и нахмурилась, глядя на послание. У мисс Поттер есть важный личный вопрос, который она должна обсудить с деканом и сделать это как можно скорее, желательно, сегодня вечером после ужина? Её первой реакцией было предположение, что это было связано с той темой, которую они с гриффиндоркой обсуждали пару часов назад — Жасмин была сильно расстроена из-за того, что ей придется танцевать на балу с партнёром, и Макгонагалл была немного озадачена тем, как резко мисс Поттер возражала против этого. Профессор не привыкла слышать такое неуважительное отношение и тон от любого из своих львов.       Однако она передумала, когда перечитала сообщение и отметила, что Жасмин специально сослалась на необходимость поговорить с ней, как с деканом. Поразмыслив над содержанием письма, Макгонагалл поняла, что оно, вероятно, имеет отношение к чему-то личному, а поскольку Жасмин впервые обратилась с подобным вопросом, то, скорее всего, оно было крайне важным.       Посмотрев на свое расписание на этот день, Макгонагалл заметила, что впереди у неё только обычные занятия, не отличающиеся от других вечеров по четвергам, так что она должна быть в состоянии принять свою ученицу, даже если это окажется довольно долгой встречей. Кивнув самой себе и решив послать положительный ответ за ужином, она вернулась к пересмотру своего плана уроков для дневных занятий по трансфигурации.       Четверг, 10 Декабря 1994 года, вечер.       Оставив книги в в спальне, Жасмин и Гермиона бок о бок направились в Большой зал на ужин. Если они и замечали, что идут чуть ближе друг к другу и чуть чаще задевают друг друга, то ничего не говорили. С другой стороны, обе были заняты своими мыслями обо всём, что уже произошло сегодня, и о том, сколько ещё им предстоит пережить до конца дня.       У обеих молодых ведьм были, с одной стороны, очень похожие, а с другой — совершенно разные мысли. Обе были удивлены тем, как много всего произошло. Обе были немного напуганы тем, как сильно изменились их отношения. Они обе также надеялись на то, как их отношения могут развиваться, но все еще боялись того, как эти отношения могут быть восприняты.       Различия, вероятно, были более существенными, чем сходства.       Гермиона была в замешательстве. Она была сбита с толку, почему Жасмин полюбила именно её, выбрав из всех, кто её окружал, — слушая, как Жасмин перечисляет все её хорошие качества, она не могла внезапно поверить в это. Она также была смущена своей собственной сексуальностью: возможно, раньше она не придавала романтике серьёзного значения, но если бы её спросили, она бы ответила, что она натуралка. Было ли это исключительно из-за ожиданий и норм общества? И она была смущена действиями профессора Макгонагалл за последние три года. Ей всегда казалось, что она уважала декана Гриффиндора, но теперь не была в этом уверена. Даже если все это было ужасным недоразумением, Макгонагалл допустила очень серьёзные промашки, и Гермиона какое-то время не сможет уважать её так же сильно.       Жасмин, напротив, чувствовала себя неожиданно уверенно — даже более уверенно, чем когда-либо прежде. Она всегда чувствовала себя немного лучше, когда знала, что Гермиона рядом с ней, но эта перемена в их отношениях, казалось, намного сблизила их, и это немного повысило её уверенность. Жасмин теперь с большим оптимизмом смотрела на Турнир, на свое будущее и на свою жизнь в целом. Для девочки, выросшей в чулане, лишённой не только достаточного количества еды, но и даже самого крошечного количества любви и привязанности, это означало массовый сдвиг в отношении. Вдобавок ко всему Жасмин также думала, что она чувствует себя немного более могущественной магически. Во время их двойного урока ЗОТИ заклинания, которые они практиковали, давались ей намного легче и ударили её напарника с немного большей силой...       Таким образом, будучи погруженными в свои переживания, они вошли в Большой зал, не заметив, что еще несколько человек обратили на них более пристальное внимание, чем обычно, включая такого нежелательного собеседника, как Драко Малфой.