Сила любви

Четверг, 10 Декабря 1994 года, Вечер.       Когда две гриффиндорские ведьмы вошли в тот вечер на ужин в Большой зал, технически это была уже их вторая совместная трапеза — хотя обед едва ли считался, учитывая, как мало времени у них было на то, чтобы что-нибудь съесть. Честно говоря, они даже для себя ещё не признали, что стали парой, но всё равно — они определённо теперь чувствовали себя парой. Обычные действия, которые они совершали вместе тысячи раз до этого, теперь вдруг стали казаться новыми и непохожими на всё, что было раньше, просто потому, что они делали их как пара, а не как два отдельных человека, которые случайно оказались вместе.       "Ну, это не совсем правда, не так ли? — размышляла про себя Гермиона. — Мы вдвоем, ладно — втроём, когда Рон был с нами — большую часть школьных лет были командой. Пусть Жасмин и я не были романтической парой, но мы были гораздо большим, чем два отдельных человека или даже два друга, так же?" Внезапно Гермиона почувствовала себя очень неловко и задалась вопросом, могут ли люди увидеть то, какими на самом деле являются их отношения, даже если ни она, ни Жасмин ещё ничего не сказали и не сделали в открытую."Вдруг они видят что-то по моему лицу? Мы сидим слишком близко? А что, если кто-то уже собирается вскочить, показать пальцем и начать нас обвинять?"       Драко Малфой, разумеется, с радостью наглядно проиллюстрировал то, о чём переживала Гермиона, хотя и не совсем по тем причинам, которых она боялась:       — Эй, шрамоголовая! Кому ты заплатишь, чтобы он пошёл с тобой на Рождественский бал? У тебя галлеонов для найма спутника хоть хватит? — Жасмин напряглась, как только услышала скрипучий, насмешливый голос Малфоя, а тот продолжал изгаляться: — Ну, по крайней мере, у тебя есть шансы купить себе приличного кавалера; это куда лучше, чем у твоей подруги-грязнокрвки. Может быть, она сможет заработать деньги, торгуя собой? Хотя найдется ли хоть кто-то настолько отчаявшийся?       Комментарии Малфоя сопровождались издевательским смехом слизеринцев и несколькими более чем отчетливыми смешками со стороны стола Равенкло. Жасмин не заметила, как вытащила палочку, но Гермиона почувствовала движение справа и смогла крепко сжать руку подруги, чтобы та не покалечила или, что запросто могло случиться, не убила чистокровного фанатика.       — Не надо, Джас, — прошипела она. — Он того не стоит! — она чувствовала, как Жасмин дрожит от гнева, и поэтому изо всех сил потянула её к гриффиндорскому столу.       Для Жасмин не было чем-то необычным выходить из себя в ответ на оскорбления Малфоя, но Гермиона почувствовала, что на сей раз ту задело куда сильнее. Гермиона искоса взглянула на подругу, и ей показалось, что её глаза почти светятся от едва сдерживаемой силы, но когда Жасмин моргнула, всё исчезло. "Должно быть, это была игра света, — решила Гермиона. — Наверное. Я не знаю, откуда в ней берется так много гнева, но мне нужно заставить её контролировать свои чувства".       Две ведьмы сидели в дальнем конце зала, подальше от слизеринцев. Это означало, что они должны были сидеть лицом к столу слизеринцев, который был на противоположной стороне зала, но смотреть на слизеринцев было предпочтительнее, чем сидеть к ним спиной. Невилл Лонгботтом и Джинни Уизли, сидевшие напротив них, уже начали накладывать себе еду на тарелки и с беспокойством смотрели на своих друзей.       — Всё в порядке? — спросил Невилл. Посмотрев конкретно на Жасмин, он добавил: — Ты выглядишь… немного расстроенной.       Судя по тому, как яростно Жасмин нагребала еду на свою тарелку, она, вероятно, не смогла бы сейчас составить связный ответ на заданный вопрос, поэтому Гермиона ответила за них обеих:       — У нас был сложный день. Вы, конечно, знаете, что через пару недель будет Рождественский бал. В общем, Жасмин сказали после урока трансфигурации, что она обязана идти на него, потому что для чемпионов существует "традиция" открывать бал официальным танцем.       От этих слов Невилл поморщился — он всё ещё не мог смириться с мыслью, что он тоже будет вынужден пригласить на бал какую-нибудь девушку.       — Очевидно, это означает, что у Жасмин должен быть кавалер, — продолжила Гермиона. — Она не может пропустить мероприятие, даже если это не официальное испытание Турнира. Она не может прийти одна, хотя всем остальным это позволено. В результате она весь день была в отвратительном настроении, а только мы вошли, Малфой, как обычно, не смог упустить момент и наговорил в наш адрес кучу гнусных инсинуаций.       — Что ж, это объясняет, почему Жасмин пытается пробить насквозь свою тарелку, — немного нервно сказала Джинни. — Как ты считаешь, не стоит ли нам убрать хотя бы острые ножи, пока она не успокоится?       — Нет, разве только Малфой окажется настолько глуп, что придет сюда до конца ужина, — резко ответила Гермиона. "А не в этом ли всё дело? — подумала она про себя. — Неужели она так рассердилась из-за того, что столько всего произошло одновременно? Но раньше она не злилась, она была в панике....".       — Да, и когда это в последний раз Малфой отличился своими мозгами или инстинктом самосохранения? — спросил Невилл, прерывая ход её мыслей. — Это тот самый слизеринец, который посчитал забавным оскорбить гиппогрифа, прежде чем приблизиться к нему, помните?       Вилка Гермионы замерла на полпути ко рту, и она на мгновение застыла с открытым ртом, прежде чем ответить:       — Нет, он не настолько туп. Правда ведь?       Единственным ответом на это было "клац, клац" Жасмин, которая накалывала себе кусочки еды, одновременно посылая кинжальные взгляды в направлении стола Слизерина. Джинни и Невилл всё больше нервничали, поэтому Гермиона сильно ткнула подругу локтем в бок, вырывая её из замкнутого круга состояния гнева. Жасмин посмотрела на ведьму с непослушными волосами, пару раз моргнула и глубоко вздохнула.       — Извини за это. Не знаю, что именно на меня нашло. Не то чтобы он не оскорблял нас раньше.       — Тебе нужно следить за своим гневом, Джас. Несмотря на то, что ты чемпион, ты не застрахована от наказания, если сильно покалечишь Малфоя. Ну… во всяком случае я так думаю. Хоть ты и освобождена от занятий и сдачи экзаменов в конце года... — Гермиона на мгновение замолчала, размышляя над ситуацией. — Если подумать, нам никогда не показывали копию правил Турнира, хоть мы и просили об этом, не так ли? Нам нужно найти и изучить их, чтобы увидеть, что именно ты имеешь и не имеешь права делать.       — Да, но знаешь, что особенно интересно, Гермиона? — Жасмин подождала, когда её подруга поднимет глаза в знак готовности слушать. — Малфой снова использовал слово на букву "г" — он практически выкрикнул его в Большом зале во время обеда. Кто-нибудь ему что-нибудь сказал? Кто-нибудь из наших учителей снимал с него баллы, наказывал или хотя бы предупреждал о недопустимости такого поведения? Нет, серьезно, ребята, — Жасмин обвела взглядом своих друзей, — кто-нибудь из вас хоть раз замечал отрицательную реакцию на такое, от кого угодно с преподавательского стола?       Гермиона нахмурилась. Это была правда, никакой реакции на слова Малфоя она не увидела. "Почему я сама этого не никогда замечала? — удивилась она. — Может быть, потому, что с ним никогда ничего не случалось из-за того, что он говорил, какими бы гнусными ни были его слова или угрозы. Я уже так привыкла, что просто больше этого не замечаю!"       — Ты права, Жасмин, — сказала Джинни, тоже нахмурившись. — По-моему, я никогда не видела, чтобы его наказывали за то, что он говорит.       На лице Невилла было отчетливо видно беспокойство.       — Ты же не думаешь, что они действительно потворствуют его выступлениям?       — Это как раз то, что мы с Жасмин недавно обсуждали, — ответила Гермиона. — Я никогда не замечала этого раньше, потому что рассматривала все инциденты изолированно, но каждый год у Жасмин возникали проблемы, и она никогда не получала поддержки от наших учителей — ни в мелочах, таких, как запугивание от Малфоя, ни в серьёзных вещах, таких, как обвинения в мошенничестве при попадании на Турнир Трёх Волшебников. Если вы сложите всё это вместе... ну, Хогвартс перестаёт казаться такой уж хорошей школой, правда?       — Я не знаю, одобряет ли кто-нибудь из них такое поведение, но то, что они никогда не делают ему замечаний, не говоря уже о наказании, просто даёт всем понять, что его фанатизм и нетерпимость — это норма, — добавила Жасмин. — И понимают это не только чистокровные фанатики — таким, как я, фактически говорят, что оскорблять и преследовать нас в порядке вещей. Что мы должны привыкнуть к этому. Что наши чувства не важны. Что чувство безопасности в нашей собственной школе не важно.       Невилл еще сильнее помрачнел, выслушав эти слова, а вот Джинни явно расстроилась. Повернувшись к Жасмин, она торопливо сказала:       — Мне очень стыдно, что я не поддержала тебя сразу, как только твое имя вылетело из Кубка, за то, что промолчала, когда люди называли тебя обманщицей. Может быть, я и не знала тебя так долго, как некоторые, но достаточно хорошо, чтобы понять, что ты не будешь обманывать всех и лгать на столь важную тему. Я никогда по-настоящему не верила, что ты всех обманула, хотя, признаюсь, у меня были сомнения, и сейчас я чувствую себя ужасно из-за этого...       — Нет, Джинни, всё в порядке. Учитывая твой опыт общения с братьями, вполне естественно, что такая мысль пришла тебе на ум. Что ещё более важно, ты извинилась передо мной — и сделала это ещё до первого задания. Это намного лучше, чем то, как поступили в моём отношении подавляющее большинство учеников, так что я не держу на тебя зла — Жасмин тепло улыбнулась Джинни, пытаясь успокоить её.       — Я знаю, что вела себя по отношению к тебе не так плохо, как некоторые, но и не так хорошо, как другие. — Джинни многозначительно посмотрела на Лонгботтома, сидевшего рядом с ней. — Невилл с самого начала поверил тебе и даже немного помог подготовиться к первому заданию, — повернувшись к Жасмин и Гермионе, она добавила: — Надеюсь, вы знаете, что я сделаю всё, что смогу, чтобы помочь в подготовке ко второму и третьему заданиям, — Невилл покраснел от похвалы, но вместе с тем слегка выпрямился от гордости.       Улыбнувшись в ответ на этот обмен репликами, Жасмин бросила быстрый взгляд на стол преподавателей, гадая, что учителя думают о словах Малфоя и как они оправдывают своё молчание. Когда она это сделала, её глаза встретились с глазами профессора Макгонагалл, которая коротко и быстро кивнула ей. Жасмин кивнула в ответ, а затем снова быстро переключила свое внимание на гриффиндорцев, сидевших напротив неё.       — Не могу передать, как здорово было ощущать то, что Невилл поддерживает меня. Его помощь в подготовке тоже была крайне важна. Джинни, я рада, что ты будешь рядом со мной в решении проблем этого Турнира. Жаль, что учителя не могут помочь, поэтому мне ещё больше нужна поддержка друзей, — взглянув на Гермиону, она небрежно добавила: — Кстати, не забудь, что ты обещала помочь мне с трансфигурацией после ужина, — глаза Гермионы расширились при этих словах, и она чуть улыбнулась.       — Я могу чем-нибудь помочь? — спросил Невилл. — К сожалению, мои оценки по трансфигурации с трудом держатся на среднем уровне.       — Нет, но спасибо за предложение, — быстро ответила Гермиона. — Мы уже всё спланировали, и это не займет много времени. Просто надо было выкроить время и всё написать. Теперь, когда мы знаем, что приближается Рождественский Бал — и, кстати, если вы меня спросите, что это просто смешно — то, что они объявили о таком событии всего за две недели! — воскликнула она. — Полагаю, что у всех нас будет много того, что нужно решить и сделать.       После этого разговор перешёл на более повседневные темы, четверо гриффиндорцев обсуждали занятия и сплетничали о других школах. Вскоре Жасмин заметила, что профессор Макгонагалл закончила ужинать и медленно идёт вдоль учительского стола. Она подтолкнула Гермиону локтем, и та кивнула, что заметила то же самое, так что они оба поспешили закончить свою трапезу и попрощались с друзьями.       Когда две юные ведьмы шли по коридорам от Большого зала к кабинету Макгонагалл, их настроение было, как ни странно, противоположным тому, каким оно было во время похода на ужин. Гермиона всё ещё не понимала, что не так с профессором МакГонагалл, но становилась всё более уверенной в том, что у них всё получится. Жасмин, которая раньше была более чем уверена в себе, начала испытывать всё большую тревогу по поводу предстоящего разговора и его возможных последствий. Подойдя к двери кабинета, Жасмин удержала Гермиону от стука и спросила ее:       — Ты уверена, что мы поступаем правильно? — Гермиона заметила, что подруга начинает нервничать, и попыталась успокоить её.       — Придерживайся плана, который мы раньше обсуждали, и всё будет хорошо. Независимо от того, каковы её настоящие чувства, она не способна предать тебя. — Видя, что её слова не сработали так хорошо, как она надеялась, Гермиона решила взять за пример недавние действия Жасмин. Схватившись одной рукой за отворот мантии, она притянула зеленоглазую ведьму к себе и подарила ей короткий, но страстный поцелуй, оставив её немного ошеломленной, но улыбающейся. — На счастье! — сказала Гермиона, прежде чем повернуться и постучать в дверь их профессора. В этот момент в её голове мелькнула странная мысль: "Интересно, что бы случилось, если бы я просто сделала так в конце первого года, в момент, когда она оставила меня, чтобы встретиться с Волдемортом. Стоп-стоп, я же не хотела этого делать в то время, не так ли? Я никогда не думала ни о каких девушках в таком ключе, верно?"       Жасмин всё ещё глуповато улыбалась, когда они услышали, как пожилая шотландка пригласила их войти, но к тому времени, когда они уселись на жесткие стулья с прямыми спинками перед столом профессора, ей удалось стряхнуть с себя большую часть улыбки.       Увидев двух ведьм вместо одной, Минерва Макгонагалл была несколько удивленной:       — Должна сказать, что слегка удивлена, встретив вас здесь, мисс Грейнджер, но, по правде говоря, вы с мисс Поттер за эти годы стали настолько неразделимы, что для меня не было бы шоком увидеть вас вместе где угодно, — приподняв одну бровь, она добавила: — Честно говоря, я почти ожидала увидеть в прошлом месяце, как вы последуете за ней на встречу с драконом.       — По правде говоря, я почти это сделала, профессор, — ответила Гермиона. — Я была в палатке чемпионов едва ли не до момента выбора ими драконов. Только директору Дамблдору удалось меня оттуда выгнать.       Губы Макгонагалл слегка дрогнули.       — Я об этом не знала, но не могу сказать, что удивлена. Итак, кто из вас хотел бы рассказать мне, какое срочное личное дело привело вас сюда в столь позднее время — к тому же после довольно конфиденциальной просьбы о встрече. Не думайте, мисс Поттер, что я не заметила, как ваш фамильяр доставил мне сообщение лишь после того, как я осталась одна, — умудрённая годами профессор Макгонагалл положила руки на стол перед собой и стала ждать.       Две ведьмы обменялись многозначительными взглядами, прежде чем Гермиона повернулась и сказала:       — Нам обеим нужно обсудить с вами кое-что очень важное — по большей части, это вопрос Жасмин, хотя в некотором смысле он касается нас обеих. Проблема в том, что мы до сих пор не уверены, стоит ли идти на риск и рассказывать обо всём.       — Точнее говоря, — вмешалась Жасмин, — это я не была уверена, стоит ли нам говорить об этом вам или нет. Теоретически да, мы как ученики должны иметь такую возможность и именно к вам, как к руководителю нашего факультета, нам и стоило прийти. Вот почему Гермиона рекомендовала в первую очередь вас. Но я, честно говоря, не уверена, что могу настолько вам доверять, и когда я объяснила свои доводы, Гермиона согласилась, что я права. Так что теперь она тоже не уверена. И поэтому у нас есть проблема. У нас есть кое-что, о чем мы должны поговорить с кем-то — с кем-то из преподавателей, обладающих опытом и авторитетом, — но это должен быть кто-то, кому мы можем безоговорочно доверять. И как нам поступить?       Минерва Макгонагалл сидела в полном ошеломлении от того, что только что услышала от двух своих юных львиц. Она предвидела множество различных возможных тем для разговора — это был далеко не первый случай, когда девушка, находящаяся под её опекой, просила о встрече с формулировкой про "неотложные личные проблемы", и, уж конечно, не последний. Однако из всех возможных проблем, которые ей, возможно, пришлось бы решать, она не ожидала этой — она не ожидала, что сама станет проблемой. Прищурившись, она несколько секунд смотрела на двух ведьм и заметила, что ни одна из них не отвела глаз, невзирая на её строгий взгляд.       — Если я и удосужусь ответить на этот вопрос, может быть, вы сначала объясните мне, почему именно я не пользуюсь вашим доверием? Я занимаю три важные должности в этой школе, и все они требуют от меня хоть какого-то доверия и уважения со стороны учеников. У меня есть многолетний опыт, и мне нравится думать, что свою работу я выполняю довольно хорошо. Итак, скажите мне, мисс Поттер — почему я не оправдываю ваших ожиданий? — сухо и сдержанно спросила она.       Наверное, это было ошибкой — сразу принять столь жесткий оборонительный стиль поведения, ошибкой потому, что сидящие перед ней ведьмы ответили тем же. Когда они излагали проблемы, о которых Жасмин ранее рассказывала Гермионе, то делали это более резким и агрессивным тоном, чем могли бы в ином случае. Находясь под перекрестным огнем между Жасмин, выкладывающей основу, и Гермионой, добавляющей некоторые детали, о которых даже не вспомнила её подруга, Макгонагалл, надо отдать её должное, задумалась о правильности принятых когда-то решений. Не желая признавать свою вину по всем пунктам, которые они поднимали, она попыталась защитить себя хотя бы по некоторым из них.       — Я понимаю, что вы, мисс Поттер, не хотите, чтобы другие ученики неуважительно к вам относились, но школьный персонал здесь, в Хогвартсе, не может регулировать то, что думает каждый ученик, и не может заставить учеников относиться ко всем хорошо. И да, я понимаю, что хуже всего ситуация становится, когда речь заходит о взаимодействии между гриффиндорцами и слизеринцами. Научиться жить с тем фактом, что не все будут любить вас — это часть взросления.       Обе девушки нахмурились от досады, что их профессор, похоже, не понимает всей серьезности ситуации.       — Если бы это были просто несколько студентов и отдельные инциденты, я бы согласилась с вами, — сказала Жасмин. — Но это не так. Суть в том, что зачастую практически все в школе ведут себя одинаково мерзко. В некоторых случаях можно даже сказать, что это организованная кем-то кампания травли. Во время моей учебы на втором курсе очень много студентов боялись и ненавидели меня, так как считали меня "Наследницей Слизерина" — они думали, что это я виновна в нападениях на других в коридорах замка. Никто из учителей не пытался прекратить распространение ложных слухов. Это далеко не то же самое, как заставить других детей любить меня, — профессор Макгонагалл откинулась назад, чтобы обдумать это, но Жасмин продолжила: — И в этом году все повторяется. Большинство учеников считают, что я сжульничала, чтобы попасть на Турнир Трёх Волшебников, но учителя же должны знать, что это не так?! Однако никто из них не пытался остановить харрассмент, и даже ни слова не сказал, чтобы опровергнуть эти нелепые слухи. Более того, никто и пальцем не пошевелил, чтобы решить вопрос с мерзкими значками, которые были так популярны до первого задания.       — Профессор, есть огромная разница между ситуациями с несколькими учениками, которые не любят Жасмин или не очень хорошо к ней относятся, и тем, когда большинство учеников школы преследует её из-за обвинений, которые, как вам известно, не имеют ничего общего с действительностью, — подхватила нить Гермиона. — Профессора ничего не могут поделать с первым вариантом, за исключением, может быть, крайних случаев — это действительно то, с чем мы все должны научиться жить. Второе же, однако, совсем другая история. Когда учителя не пресекают ложные обвинения, они, таким образом, как бы показывают своё одобрение в отношении этих нелепых обвинений и возникающим в их результате преследований.       — Если бы ходили ложные слухи, что вы мошенническим путем добились своего места, — осторожно продолжила Жасмин, не зная, как будет воспринята эта аналогия, — и студенты из-за этого проявляли бы к вам неуважение, я совершенно уверена, что вы публично разоблачили бы все обвинения и наказали людей, которые проигнорировали ваши слова и продолжали распространять ложь.       — Вы не должны работать в такой среде, профессор, правильно? — добавила Гермиона. — Так почему Жасмин должна учиться в таких условиях?       Последнее заявление ударило профессора Макгонагалл, как пощечина. Она упорно трудилась, чтобы добиться своего места, и гордилась своими достижениями. "Я была бы в ярости, если бы меня обвинили в мошенничестве, — поняла она, — и хотя такое обвинение против студента не так смертельно опасно, как против кого-то в моем положении, оно всё же достаточно серьезно. Ведь речь идёт про обвинения в мошенничестве такого уровня, за которое могут и из школы исключить. То же самое верно и в случае нападения на других в коридорах замка. Это тоже опасная тема, и ситуацию должен был исправить персонал школы, по крайней мере, когда напряжение достигло уровня, который был в случае мисс Поттер". Сейчас, оглядываясь назад на все инциденты и проблемы, которые подняли и озвучили Жасмин и Гермиона, она уже не была так уверена в том, что сможет опровергнуть высказанные ними обвинения. "Это то, о чем мне придется ещё долго думать, — устало подумала она. — Похоже, в их опасениях больше правды, чем я готова была признать". Именно в этот момент её внезапно поразила страшная мысль, что некоторые её действия или бездействия могли привести к смерти одной или обеих этих юных ведьм. "Святой Мерлин, — подумала она, когда до неё, наконец, дошла вся серьезность этих происшествий. — Как я могла быть настолько слепа? Почему я никогда не задумывалась, что эти решения были... Альбус! Именно он был тем, кто продолжал уверять меня, что всё в порядке и никто не пострадает, даже когда я высказывала ему свои собственные опасения и возражения. Но это не объясняет, почему я всегда соглашалась с ним ..."       Её лицо побледнело от осознания, слова на язык не приходили. Вместо ответа она встала и подошла к ближайшим полкам, на которых стояли книги и украшения. Слегка нервничая, она налила себе большую порцию виски из бутылки в бокал, стоящий на средней полке, и принесла его обратно к своему столу. Обычно она никогда не пила в присутствии студентов, особенно таких молодых, как эти, но обрушившиеся на неё сейчас проблемы и их осознание — стали слишком глубокими и тяжёлыми потрясениями. Масштабы совершённых ею промахов — оказались чрезмерно велики."Даже если я и не принимаю на себя всю тяжесть вины, — подумала она смиренно, — опасность, в которую я их поставила, более чем оправдывает их недоверие ко мне".       Видя такую сильную реакцию их обычно невозмутимого преподавателя, Гермиона почувствовала, что просто обязана добавить:       — Профессор, вы должны понимать, что любой из этих инцидентов может быть воспринят как случайность, если бы он был единичным случаем. Но вот если вы посмотрите на них вместе, то поймёте, что да, у нас есть причина для беспокойства. Я сама даже не заметила закономерности, не говоря уже о том, чтобы задуматься над тем, как эти события выглядят в чужих глазах, пока Жасмин сегодня не обратила на это моё внимание. Причем она сама тоже лишь в этом семестре начала анализировать их все в совокупности.       Минерва сделала большой глоток виски и немного помолчала, собираясь с мыслями, прежде чем ответить.       — По правде говоря, мисс Грейнджер, учитывая моё положение, я, наверное, должна была заметить эту закономерность задолго до вас. Меня очень беспокоит то, что я этого не сделала, меня тревожит то, что я постоянно прислушивалась к советам других, а не к собственной совести. Конечно, у меня очень высокая нагрузка, включая контроль над целым факультетом, но моя первейшая обязанность — это мои ученики, и если у меня нет времени на то, чтобы заметить такие проблемы и справиться с ними, то похоже я набрала себе слишком много обязанностей.       Планируя столь жесткое начало разговора, Жасмин и Гермиона надеялись увидеть хоть какие-то намеки на раскаяние, исходя из чего, они и собирались решить, сможет ли Жасмин перебороть свои сомнения и начать доверять профессору. Однако реакция главы факультета оказалась гораздо сильнее, чем они ожидали, и поэтому они не знали, как действовать дальше. К счастью для них, их профессор решила продолжить — но только после того, как сделала ещё один глоток своего напитка.       — Учитывая серьёзность описанных вами инцидентов, думаю, что вы заслуживаете того, чтобы я попыталась объяснить вам свою точку зрения. Хотя я не уверена, что всё то, что я скажу, вам понравится. Несмотря на то, что я должна нести полную ответственность за свои действия, вам стоит знать, что я не совсем свободна в своих действиях и решениях. Во многих случаях я следовала инструкциям и советам, данным кое-кем другим...       — Дамблдор, — прорычала Жасмин, а Гермиона схватила её за руку.       — Совершенно верно, — нахмурившись, ответила заместитель директора. — Его решения и действия в отношении вас несколько... подозрительны. Раньше я об этом не задумывалась, но теперь, когда я оглядываюсь назад, проблема кажется довольно очевидной. Я не думаю, что будет ошибкой сказать, что если бы в такой ситуации оказался любой студент, кроме вас, то вероятно, были бы приняты меры, чтобы помочь ему, и он не был бы оставлен барахтаться в одиночку. — Макгонагалл обдумала свои последние слова и подумала, что мисс Поттер действительно слишком часто оставалась одна, брошенная на произвол судьбы без всякой поддержки и утешения. "Какой бы она стала, если бы не та ведьма, что сидела рядом с ней? — подумала она про себя. — Едва ли было бы преувеличением назвать их сиамскими близнецами — настолько редко можно было увидеть одну без другой. Даже близнецы Уизли, кажется, чаще попадаются поодиночке, чем эти двое". — Ну, я думаю, это следует обсудить в другой раз. Если вы ещё этого не сделали, я предлагаю вам более критически осмыслить всё то, что Альбус Дамблдор сделал или не сделал в отношении вас, мисс Поттер. Может быть, мисс Грейнджер сможет помочь. Проведите тот же анализ, что вы сделали в моём отношении, и ищите закономерности. Если хотите, то мы можем встретиться ещё раз, чтобы обсудить результат. Но сейчас, я думаю, нам нужно сосредоточиться на самом главном вопросе: доверии. Вы обе мне не доверяете. Должна признаться, когда я впервые услышала об этом, я была потрясена, но теперь признаю, что у вас есть некоторые основания для беспокойства. Сомневаюсь, что на вашем месте я чувствовала бы себя иначе, — после небольшой паузы, желая дать девушкам возможность обдумать свои слова, она продолжила: — Я действительно хочу заслужить ваше доверие — не только потому, что я ваш профессор и глава факультета, но и потому, что я на самом деле хорошо к вам отношусь. У нас, профессоров, не должно быть любимчиков, но я не могу отрицать, что отношусь к вам обеим с большим уважением, чем к большинству других студентов. Что я могу сделать, чтобы заслужить ваше доверие? Что я могу сделать, чтобы помочь вам решить вашу личную проблему, мисс Поттер?       Две ведьмы посмотрели друг на друга, пытаясь решить, что делать. Они бессознательно повторяли мимику и жесты друг друга, прикусывая нижние губы в задумчивости. Минерва подумала, насколько мило это смотрелось, и задалась вопросом, как долго это продолжалось. Наконец, Жасмин повернулась к своему профессору и сказала:       — Я с самого детства не слишком-то доверяю взрослым, но Гермиона убеждена, что довериться именно вам — наш лучший шанс продвинуться вперёд в решении некоторых наших проблем. Я не так в этом уверена, но я давно знаю, что моя Гермиона гораздо чаще оказывается права, чем наоборот, поэтому я готова рискнуть. Но проблема, о которой нам нужно поговорить, настолько серьёзна, что даже если бы мы доверяли вам, мы бы не смогли рассказать обо всём с легкостью. Нам нужны твёрдые гарантии, что разговор не выйдет за пределы этой комнаты. Вы можете дать что-то вроде магической клятвы?       Минерва надеялась, что вечерние потрясения закончились, но этот разговор явно был похож на полёт на метле сквозь бурю. Признание, что мисс Поттер не доверяет взрослым не было таким уж удивительным, хотя и тревожило. Что действительно удивило её, так это просьба о магической клятве. Такие клятвы были опасны и давались только в самых критически важных ситуациях. Просить о них по мелкому поводу некоторыми считалось равносильным нападению, учитывая типичные последствия нарушения клятвы.       Увидев по лицу своего профессора то, как она среагировала на их последнюю просьбу, Гермиона поспешила добавить:       — Пожалуйста, профессор, мы бы и не подумали просить о чём-то подобном, если бы не считали ситуацию более чем серьезной. Но мы готовы согласиться с любым другим вариантом, если вы знаете что-то, что обеспечит нам аналогичные гарантии того, что наши секреты будут защищены.       Глаза Минервы слегка расширились. "Мисс Грейнджер обычно довольно уравновешена, но даже она считает, что клятва может быть оправдана? И что там насчет наших секретов — я думала, что этот вопрос касается только мисс Поттер. Что может быть настолько серьёзным, что это касается их обеих и может нуждаться в защите с помощью магической клятвы?" Шотландка подняла бокал, чтобы сделать еще глоток, но, к своему ужасу, обнаружила, что уже допила его. Ей не хотелось начинать второй, поэтому она закрыла глаза, чтобы обдумать вопрос. После минутного молчаливого раздумья она снова посмотрела на двух ведьм.       — Только магический контракт будет работать как альтернатива магической клятве, но контракты сложны и требуют много времени для их заключения, — девушки выглядели слегка расстроенными, поэтому она быстро продолжила: — Однако, я думаю, что могу сформулировать магическую клятву так, чтобы не рисковать своей жизнью или магией.       И снова девушки посмотрели друг на друга, молча общаясь. Гермиона приподняла одну бровь: "Как ты думаешь, это будет приемлемо?" Жасмин слегка нахмурилась: "Я думаю, да, но мы должны посмотреть, какой окажется формулировка". Гермиона улыбнулась: "Видишь, я же говорила тебе, что прийти сюда — это хорошая идея !" Жасмин закатила глаза: "Да, да, ты всегда права. Я ведь согласилась на это, не так ли?"       Они одновременно повернулись к профессору и увидели, что она широко раскрыла глаза от изумления. "Ни одного звука, но перед ней явно состоялся разговор, — поняла она. — Это напоминает мне о том, как общались Джеймс и Лили, но они не начали делать этого, пока не закончили школу и не обручились. И, конечно же, они были... нет, сейчас это не важно. Мне нужно обдумать формулировку обета".       — А как насчет такой формулировки? — Минерва начала писать: Я клянусь не раскрывать секретов, которые этим вечером расскажут мне Гермиона Джин Грейнджер и Жасмин Дорея Поттер, пока одна из них не даст на это разрешения или пока они обе не скажут мне, что моя клятва отменена. — Я не буду читать её вслух, пока вы обе не подтвердите, что она вас устраивает. Нарушение клятвы не убьет меня и не отнимет у меня магию, но если я по неосторожности начну нарушать её, моя магия предупредит меня, и если я продолжу, то буду испытывать боль. Думаю, что последствия нарушения меня не искалечат, но они, вероятно, будут более чем неприятными. Магия, связанная с клятвами, сложна, но поскольку магия — это намерение, то последствия для меня в случае, если я нарушу клятву, будут тем более жесткими, чем искреннее я буду её произносить. После того, как я закончу, если вы протянете свои палочки и коснетесь моей, произнося: "Я принимаю вашу клятву", то к ней добавятся ваши собственные намерения, так что вам не придется полагаться только на моё.       Прочитав предложенную клятву, Гермиона посмотрела на Жасмин, чтобы оценить её реакцию, так как не хотела принимать решения без полного согласия Жасмин. Та вздохнула с облегчением и кивнула головой.       — Да, похоже, это прекрасное решение. Мне не доставляет ни малейшего удовольствия подвергать вашу жизнь опасности, но мы не знаем никакого другого способа гарантировать неприкосновенность нашей личной жизни.       Минерва улыбнулась. Хотя она была разочарована тем, что ей не доверяют две её любимые ученицы, она была рада узнать, что даже Жасмин, самая недоверчивая из всех, совсем не желала ей зла. Это давало ей надежду на будущее — хотя это будущее явно зависело от того, что она сможет сделать, чтобы помочь им с той проблемой, которая привела их к ней сегодня вечером.       Встав так, чтобы они могли стоять лицом друг к другу у стола профессора, все три ведьмы прочитали свои части магической клятвы и увидели, как между ними вспыхнуло яркое свечение, сигнализируя, что клятва действительно была принята их магией.       — Знаете, — сказала Минерва, когда они снова сели, — это была гораздо более сильная, чем обычно, магическая реакция — определенно куда более сильная, чем я ожидала. Похоже, мне придется нелегко, если я нарушу данное вам слово. Так что же было настолько важным, что мы должны были пройти через всё это, прежде чем перейти к сути?       Обе ведьмы потянулись друг к дружке, их пальцы сплелись, и после секундной паузы Жасмин посмотрела прямо в глаза Минерве, чтобы задать долгожданный вопрос сегодняшнего вечера:       — Профессор, как магическое общество относится к геям и лесбиянкам?