The Boy Who Waited

Капитан Америка, Черная Вдова и Последний Центурион сели в музейном кафетерии, попивая дрянной кофе и разговаривая о богах. — Вопрос, ответ на который нам нужен, — сказала Наташа, — действительно ли в той коробке заперт бог-трикстер. — Нет, — тут же ответил Рори. — Идеальная тюрьма не смогла его удержать, в том-то и смысл быть самым умным человеком во вселенной. Он просто подождал, пока не придумал план побега, вернулся назад во времени и рассказал его себе. Затем сбежал, и отправился обратно во времени… Видите ли, ему можно делать такие вещи. — Значит, сейчас бог-трикстер на свободе… Подожди, это было так просто? — Стив моргнул. Наташа бросила ему сардонический взгляд, словно спрашивала, просто? Рори пожал плечами. — Ну, ему помогли. И нет, он не то, чтобы свободен. Не совсем, видишь ли, после того, как он сбежал из Пандорики, он отправился прямо к концу света. Так что можно сказать, что до тех пор он не существует. Стив не знал, что на это ответить, так что зацепился за то, что ему было привычно — ему помогли, значит, у него были сообщники. Найти их, они найдут трикстера, это почти как охотиться на нацистов во времена войны. — Так кто помог ему? — спросил он. — О, — Рори моргнул. — Я. Рядом с ним Наташа откинулась на спинку стула и медленно вынула руки из-под стола. — Ты проник в самую идеальную тюрьму в истории мира и выпустил ее узника? Рори кивнул. — Проникнуть туда было куда проще, чем вырваться оттуда. Звуковая отвертка, режим восемь-четыре-девять октоторп тревога. — Он усмехнулся. — У расы телепатов и эмпатов совсем другие пароли. Стив прикусил нижнюю губу. — Рори. Ты не помогаешь нам отказаться от мысли, что ты угроза. Дай хоть что-то. Ты хороший или плохой? Рори вздохнул, растирая лицо. — Ни то, ни другое. И то, и то. Хороший, или хочу им быть, но… Скажем так, человек с узким полем зрения. У меня не было возможности думать о хорошем, или плохом, или трикстерах, или тысячелетней медленной смерти вселенной. Мне нужна была Пандорика. Потому что ничто не может выбраться из нее. Все вокруг умирало, а Пандорика была самым безопасным местом в мире. — Рори нахмурил брови, пытаясь вспомнить что-то, что Стив не был уверен, что умеет понять. — И мне нужен был… Он. — Трикстер? — спросила Наташа. — Доктор. Мне нужен был Доктор. И я не верил в то, что они говорили о нем. Стив задержал дыхание, пытаясь вообразить человека, перед которым развернулся конец света, который собственными глазами видел звезды и знал, что они настоящие. Рори видел, как гасли звезды, и думал только о безопасном месте и докторе. — Рори, — спросил он. — Что внутри Пандорики сейчас? Рори неловко передернул плечами, избегая вопроса. — Ну вот, он падает с неба, и катастрофы следуют за ним, это правда. Но если бы они не шли за ним, они случились бы где-то еще. Доктор виноват в этом не больше, чем Тор в действиях Локи. — Уголки его губ упали. — Но люди испугались и заперли его, и теперь вся вселенная умирает. — Когда? — низким голосом спросила Наташа. — Это случится на нашем веку, мы можем это остановить? — Он остановит. Доктор. У него наверняка есть большой план, просто… Просто ему нужно кое-чего дождаться. И потому, что время для него, как игровая площадка, он не стал ждать — он отправился прямо туда. Так что да, когда мы снова увидим Доктора, все будет плохо, но он пообещал мне, что сможет все исправить, так что… Мы, подумал Стив. — Рори, — снова сказал он, на этот раз тверже. — Рори, кто в Пандорике? Он задохнулся, словно его взяли за горло, и обмяк, словно марионетка с обрезанными ниточками. — …Амелия Понд. — Он сглотнул, и расправил плечи, как будто произнести имя вслух было самым трудным. — Моя Эми, — сказал он. — Мы собирались пожениться. Много-много лет назад в будущем. Притворитесь, что это имеет смысл. Она… Она была… Моей самой важной работой было защищать ее, и я… Я убил ее. Его голос, словно тонкая соломинка, сломался на последнем слове, и он опустил голову, чтобы спрятать готовые пролиться слезы. — Извините, — пробормотал он, яростно моргая. Стив потянулся к его руке как раз когда он собрался протереть глаза. Когда он поднял взгляд, они горели, но были почти сухими. — Я не хотел этого делать, — сказал он, — и наверно это не моя вина, но… Я перестал искать отговорки лет через пятьдесят после того, что осознал, что говорю сам с собой. Я убил женщину, которую я люблю. Но если я смогу дожить до конца света, то я смогу увидеть ее вновь. — До тех пор, пока она в Пандорике, она не мертва окончательно. Или мертва, и эта мысль сводит меня с ума все больше и больше… Но я, если я смогу донести ее до конца света по этой долгой дороге, то он сможет ее вернуть. Он мне обещал. Рори Уильямс говорил, уставившись в пространство. Он был созданием из мифов и теней. Выпрямив спину, он высоко держал голову, и необъятность его задачи болью была написана у него на лице. Он был каждой сказкой об искуплении и непреходящей любви, и сидя рядом с ним, Стив почувствовал себя чем-то крошечным. Рори с усталым вздохом уронил взгляд на скатерть. — И затем, когда он спасет ее, он спасет все остальное. Может быть, даже меня, как будто это имеет значение. Тишина длилась, пока Наташа не сказала тихо: — Ты сказал, что держал ее в своих руках, пока звезды гасли. Рори сглотнул. — Мне больше не нужны были звезды. Без нее. *** Они попрощались друг с другом, и оставили его охранять Пандорику в одиночестве, что было для него привычно. Он хотел не терять связи с ними. Они помогли ему вернуться к ней, вернуться к его посту, и, если бы не они, он бы продолжал шагать по миру в забвении, так что он был благодарен. Но конец близился, и вскоре его друзья перестали звонить ему. Так что Рори Уильямс, Последний Центурион, продолжал обходить музей. Он сидел в комнате видеонаблюдения, заваривая чай и оставляя его остывать, пока конец света, словно акула, сужал круги вокруг крошечного источника света по имени Эми. И однажды он услышал знакомый скрежещущий, восхитительный звук в сердце солнца, и он понял. Пришло время бежать вновь.