Питомец

— Билли, Вилли, Дилли! Ну, куда вы? Брайан опустился на траву, пытаясь поймать разбегающихся барсучат, названных в честь небезызвестной утиной троицы. Они только-только открыли глазки и теперь каждую секунду рвались исследовать окружающий мир. Анна — миловидная русоволосая девушка без следов какого-либо макияжа на загорелом лице — добродушно улыбнулась, вынимая из термосумки бутылочки с молоком. Настало время обеда. Брайан принял одну бутылочку из её рук, усадил к себе на колени щенка-барсучонка в синем ошейнике — Билли, кажется — и поднёс соску к его мордочке. Тот распушил усики, задёргал носом и тут же яростно присосался к еде, едва не урча. Была среда — день, когда в питомнике, помимо постоянного волонтёрского состава, ещё попадались случайные посетители: группы школьников, которых вывезли приобщиться к природе; просто желающие принять участие в кормлении диких малышей; а порой и трудные подростки из реабилитационного интерната. Из-за присутствия всех этих посторонних людей было довольно шумно, и Брайан вскоре устал от такого количества звуков. Поэтому он сгрузил полосатых барсучат на руки Анне и сказал, что пойдёт прогуляться по парку. Брайан шёл по утоптанной песчаной дорожке, время от времени останавливаясь, чтобы сфотографировать диковинные яркие цветы, высаженные по обе стороны. Прогретый летний воздух пряно пах мёдом и свежескошенной травой, и Брайан вдыхал его полной грудью, чуть прикрывая глаза. Голоса посетителей питомника постепенно стихли, слышались только треск цикад и пение каких-то маленьких птичек. Последние тоже попали в объектив фотоаппарата Мэя. Он всё больше успокаивался, забывая о городской суете и прочих делах, очарованный сладким цветочным ароматом и безоблачностью синего неба. Внезапно к приятному летнему воздуху примешались раздражающие обоняние нотки. Горькие и резкие — они никак не давали в полной мере продолжать наслаждаться происходящим, и Брайан, наконец, сообразил, что это запах сигаретного дыма. К слову, курить на территории питомника было строжайше запрещено, поэтому Мэй решительно направился за угол корпуса, где, по всей видимости, скрывался нарушитель. Повернув, Брайан открыл рот, чтобы начать обвинительную речь, но так и застыл, оглядывая тощую фигурку наглого курильщика. Это был совсем молодой юноша, на вид не больше пятнадцати, одетый в клетчатую рубашку на пару размеров больше. Низко опущенное лицо скрывали непослушные рыжевато-русые пряди отрастающих волос, а между указательным и большим пальцем правой руки дымилась вонючая сигарета, которую возмущённый Брайан намеревался выхватить. Но почему-то не мог этого сделать, не мог даже начать громко отчитывать нарушителя, продолжая внимательно его разглядывать. А тот уже заметил чьё-то присутствие, повернулся и поднял на Мэя огромные, прозрачно-голубые глаза, которые никак не вязались с его почти детским личиком. Это были глаза сорокалетнего человека, который пережил не одну утрату, или даже просто лишился всего в юном возрасте и все эти годы мучительно выживал, пытаясь дотянуть до естественной смерти. Пока Брайан прокручивал в голове невольные мысли, нарушитель весьма прозаично плюнул себе под ноги, глубоко затянулся и недовольно произнёс: — Чего тебе, дедуля? Голос его был странным. Это как сунуть руку в мешок с сухой фасолью и резко сжать пальцы. Мягкость и хрипотца. Несмотря на довольно обидный тон и панибратское обращение, Брайану голос очень понравился. Он невероятно подходил и медовому воздуху, и синему небу, и общей атмосфере расслабленного покоя. Мэй, вопреки намерениям, улыбнулся и протянул руку, по-отечески укладывая её на плечо юного курильщика. — Меня зовут мистер Мэй, то есть Брайан. Или Брай. Я пришёл, чтобы сказать тебе… — в этом месте он сделал паузу, ожидая, что парнишка назовёт своё имя, но тот молчал, хмуро глядя в глаза Брайану из-под коротких бровей, — я хотел сказать, что у нас тут есть правила. И одно из них: не курить на территории. Брайан осёкся, потому что нарушитель, выслушивая его, вновь со вкусом затянулся сигаретой, после чего выдохнул дым прямо ему в лицо и с гаденькой ухмылочкой дёрнул плечом, сбрасывая руку. — У меня, дедуля, тоже есть правило, — он привстал на цыпочки, чтобы говорить Брайану почти на ухо, обжигая теплом дыхания, — и звучит оно так: в рот я ебал все остальные правила. Понятно? Не дожидаясь ответа, наглец танцующей походкой направился к главным воротам, на ходу швырнув окурок в декоративную вазу с мелкими голубыми цветочками. Брайан задумчиво посмотрел ему вслед, вспоминая себя в эти годы. Нет, само собой, даже тогда он не мог бы тягаться по дерзости с этим обормотом, но раньше в нём бурлили смелость и жажда приключений, желание постоянно встревать в споры, отчаянно отстаивая свою точку зрения, которая казалась единственно правильной. Теперь же его ничего не могло вывести из себя, все эмоции словно притупились, ни одна не могла стать мотивацией для того, чтобы повысить голос или начать раздувать нелепые ссоры. Мэй вздохнул, проводя взглядом тощую задницу в вылинявших джинсах, и двинулся следом: нужно было убедиться, что все барсучата вернулись в вольер и мирно уснули. Попрощавшись с пушистыми подопечными, Брайан на секунду задержался, борясь с природной деликатностью, которая сильно уступала зарождающемуся любопытству. Он даже сам себе удивился — давно его ничто так не интересовало. Но всё-таки решился. — Послушай, — обратился он к Анне, щурящейся на слишком яркое солнце, — а кто этот юноша? Брайан ненавязчиво указал глазами на парня, который сейчас — со странно мечтательным выражением лица — присел на корточки перед клумбой с лилиями, и тыкался носом в сливочно-белые лепестки, пачкаясь в жёлтой пыльце. — Ох, — девушка провела рукой, вытирая влажный лоб, — это один из новеньких: некто Роджер Тейлор. Говорят, у парнишки непростая судьба, он тут по какой-то новой психологической программе. Но мне кажется, ему здесь совсем не место, — внезапно резко добавила она, смерив недовольным взглядом невысокую фигурку юноши. Брайан кивнул больше своим мыслям, чем сотруднице питомника, и неожиданно бодро зашагал к воротам, оградив себя от последующих расспросов. Не хватало ещё, чтобы она принялась выяснять, чем вызван его интерес к трудному подростку. Садясь в машину, он почти физически ощутил на себе немигающий взгляд голубых глаз и зачем-то глупо помахал рукой на прощание, получив в ответ красноречиво выставленный вверх средний палец. Выезжая с парковки, Брайан от души рассмеялся. Давненько он не встречал такого отношения. Кажется, в его жизни появился новый подопечный, которого необходимо приручить, пользуясь только лаской и тёплым вниманием, чего обычно удостаивались злобные зверёныши дикого скунса.

***

Через неделю Брайан столкнулся с Роджером в столовой, которая находилась в одном из корпусов питомника. Парнишка скучал, ковыряя вилкой мясную лазанью, и Брайан нагло уселся за его стол, ставя поднос рядом с чужим. — Ты по ходу перепутал свой обед с кормом для овец, — хмыкнул Роджер, заглянув в его тарелку. Там были запечённые брокколи, морковные палочки и салат из капусты. Брайан не смог сдержать смешка и дружелюбно пояснил: — Я просто не ем ничего животного, это называется вегетарианство. — Ебланство, — констатировал Тейлор, ткнув своей вилкой в лазанью так, что томатный соус брызнул на чистый стол. Брайан терпеть не мог грубость, однако восклицание Роджера вызвало у него лишь добродушную улыбку. Он подхватил несколько салфеток и вытер со стола неаккуратные потёки соуса, пока парнишка без интереса наблюдал за его манипуляциями. Мусорная корзина находилась в середине зала, Брайану пришлось встать, чтобы выбросить испачканные салфетки. Вернувшись за стол, он обнаружил, что Роджер беззастенчиво копается в его тарелке, вытаскивая морковные палочки прямо пальцами. Присутствие Брайана его нисколько не смутило, он с усердием продолжил своё нехитрое занятие, пока не съел все до одной и довольно облизнулся. — Понравилось? — улыбнулся Брайан, — я могу взять тебе ещё порцию, если хочешь. — А я тебе что? По быстрому отсосу за гаражами? Если ты решил приударить за мной — знай, за хавчик я не продаюсь. Роджер откинулся на спинку стула, вытягивая из нагрудного кармана мятую пачку сигарет. «А за что продаёшься?» — чуть было не съязвил Брайан, но вовремя прикусил язык. Если хочешь приручить зверёныша, ни в коем случае нельзя отвечать агрессией на агрессию. Доверие можно заслужить только лаской. Он скользнул взглядом по бледному лицу, отмечая едва заметные веснушки на тонкой переносице, маленький шрамик над верхней губой и слишком длинные, но влажно слипшиеся ресницы — как будто дерзкий мальчишка не так давно плакал. Это всё становилось куда более интересным. — Родж? Парень поднял голову, перестав разглядывать пугающую картинку на сигаретной пачке, и недовольно воззрился на своего соседа по столику. — Можно я буду называть тебя так? — поспешно поправился Брайан и, получив в ответ неопределённое движение бровями, продолжил, — ты можешь рассказать мне о себе? Я, может быть, лезу не в своё дело, но- К великому удивлению Брайна, Роджер его перебил и с энтузиазмом начал: — Тут такое. Я ведь всякого натерпелся. Моя мама была известной моделью, её фотки светились повсюду, привык с детства видеть её голые сиськи во всяких журналах. А отец — он играл в группе, постоянно в туре был. Жили мы, конечно, заебись! Дома меняли чаще, чем вы все тут барсуков на руки берёте. Париж, Рим, Лос Анджелес. В школу я не ходил, не до этого было. Мамаша говорила: ни к чему загружать учёбой того, кто станет наследником всего нашего богатства. Короче, был я золотым мальчиком. Так про меня в газетах и на сайтах писали. Роджер прервался, вытащил из пачки сигарету, но, видимо вспомнив, где находится, сунул её за ухо. Брайан молчал, поражённый историей и быстрой сменой эмоций этого странного паренька. Надо же, как легко его вывести на откровенность. — Всё рухнуло в один день. Или как там по-красивому в ваших книжках пишут. Папаша из тура вернулся раньше. Их альбом провалился, концерты отменили. А мамаша в этот момент со своим продюсером в спальне кувыркалась. Ну, отец был норм мужик: схватил пушку, что у нас всегда в сейфе лежала, и пришил обоих. А потом выжрал бутылку виски, нанюхался какой-то дряни — и отрубился. Мне лет семь было, я всю ночь сидел рядом с голым телом мамаши и её ёбыря, думал, что они очнутся. Утром копы приехали, папашу повязали, меня — в приют. Роджер замолчал и внимательно посмотрел на Брайана, чтобы убедиться, что его биография произвела сильное впечатление. Мэй сидел, закусив изнутри щёку, забыв про свой, ополовиненный Роджером, обед. Тихо произнёс, боясь сделать больно: — И что, твоему отцу дали пожизненное? Роджер провёл кончиками пальцев по ободку стакана с соком, поглядел в сторону, будто что-то вспоминая, и вновь повернулся к Брайану, встречаясь с его сочувствующим взглядом. — Неа, он в тюрячке с кем-то пиздился, ну и прилетело ему сильнее, чем надо. Отъехал через год, после мамашки. Брайан не находил слов, поражаясь, с какой лёгкостью Родж рассказывает о смерти своих родителей. Не может быть, чтобы ему было всё равно. Скорее всего, эта грубость — своеобразная броня, под которой скрывается тонкочувствующий наивный мальчик. Мэй почувствовал, что глаза защипало. Немедленно захотелось встать из-за стола, подойти к Роджеру, обнять его, погладить по голове и сказать, что больше в его жизни не будет никаких ужасов, что он — Брайан — об этом позаботится. Но вместо этого Брайан только протянул через столик руку, чтобы нежно похлопать по узкой ладони Роджера — простой знак поддержки, когда слова становятся не нужны. Роджер сидел, низко опустив голову. Волосы закрывают лицо, грудь двигается неровно, плечи слегка подрагивают. Плачет? — Роджи? Прости, что начал расспросы. Старый дурак! Я обещаю, что больше не потревожу твои воспоминания! — с жаром выдохнул Брайан, чувствуя себя невероятно виноватым. Роджер замер и нарочито медленно поднял голову. Голубые глаза были абсолютно сухими, смотрели с брезгливым презрением. — Расчувствовался, дедуля? Забей! Я тебе наплёл гонево какое-то. На самом деле, в душе не ебу, кто мои предки — их так и не нашли. Но, кто знает, может быть, моя мамаша и правда Кейт Мосс, а папа — Энтони Кидис, а? Роджер хмыкнул собственной, по его мнению, очень удачной шутке, встал, двинул по полу стулом так громко, что на него воззрились все посетители столовой, и неторопливо пошёл к выходу, на ходу прикуривая. Вскоре до опешившего Брайана донёсся ненавистный запах крепкой сигареты. Внутри зашевелилось что-то похожее на обиду и злость на самого себя. Повёлся как дурачок на дешёвый спектакль, разыгранный этим малолетним грубияном. Почти сто лет, а ума нет. Брайан отодвинул от себя тарелку, аппетит совсем пропал. Хотелось догнать Роджера, схватить за руку повыше локтя и громко отчитать, так, чтобы он смутился и неловко бормотал извинения. Но, хоть Мэй знал этого парнишку совсем недолго, он прекрасно понимал: извиняться Роджер не станет ни при каких обстоятельствах. Роджер топтался у ворот, ожидая, пока остальные из его группы подтянутся и можно будет сесть в душный маленький автобус, провонявший бензином, чтобы уехать домой. Точнее, в средней руки интернат, который больше напоминал исправительное учреждение, потому что с подопечными там особо не церемонились, а из развлечений были только библиотека и скучнейшие мелодрамы по телевизору. Взгляд Тейлора задержался на серебристой — явно дорогой — мазде последней модели. Он знал, кому принадлежит эта машина — тому разговорчивому старикану, который постоянно пытается что-то у него выспросить. Роджер вспомнил тёплый взгляд зелёных глаз в лучистых морщинках, загорелые крепкие руки и мягкий глубокий голос. Откровенно говоря, назвать Брайана Мэя «стариканом» никак не получалось. Этому не способствовали даже воспоминания об облаке буйных белоснежных кудрей, которые выглядели очень мягкими — их хотелось потрогать. Тейлор вздрогнул от таких мыслей и принялся пинать круглый камушек, томясь ожиданием. Ещё раз взглянул на машину Брайана, спрашивая сам себя — к чему он устроил этот спектакль с рассказом про родителей. На него, конечно, находило временами. Но в целом он умел быть вежливым и обходительно общаться со старшими. Просто, его здесь всё раздражало: аккуратные подстриженные газоны, бодрые звонкоголосые волонтёры, незнакомые люди, глядящие на него со смесью любопытства и сочувствия. И Брайан в их числе. Хотя, Роджер был втайне благодарен, что тот не поднял шум из-за курения, иначе ему бы влетело от куратора, а тот умел придумывать изощрённые наказания, вроде отковырять жвачку из-под всех стульев в их маленьком кинозале или выдраить полы во всех коридорах. Как будто для этого не было уборщиц. Роджер опять мысленно вернулся к тому моменту, когда Брайан предложил купить ему ещё порцию еды. Это тоже вызывало неприятные эмоции. Тейлор был не дурак и давно понял, что его миловидное личико нравится людям обоих полов. Особенно он пользовался спросом у богатых великовозрастных джентльменов, которые уже достаточно пресытились различными материальными удовольствиями и начинали искать что-то нестандартное, запретное. Они часто обращали внимание на симпатичного парнишку, пытались завести непринуждённую беседу, зазывали в ресторан, чтобы угостить ужином. Пару раз, загибаясь от голода во время очередного своего побега из детдома, Роджер даже принимал эти приглашения, но стоило руке благодетеля опуститься под столом на его острую коленку, весь съеденный ужин чуть не лез обратно — до того это было отвратительно. Роджер понимал, что Брайан вряд ли собирался «покупать» его за морковные палочки, но сам факт того, что его кто-то посторонний собирается угостить, оставил неприятный осадок, заставляя брезгливо передёргивать плечами. Его воспоминания прервал Брайан, появившийся из дверей питомника, он пружинисто шёл по дорожке, быстро печатая что-то в своём телефоне и широко улыбаясь. Белые волосы развевались под лёгким ветерком, и в целом довольно пожилой Мэй показался Роджеру более молодым, чем он сам. Потому что Брай был улыбчивый и лёгкий, а он — Роджер — мрачный, нахмуренный, с тяжёлым взглядом усталых покрасневших глаз. Брайан, наверняка, вновь почувствовал на себе его взгляд, потому что поднял голову от дисплея и посмотрел в сторону Роджера. Тот независимо нацепил на нос тёмные очки и сложил на груди руки, максимально отгораживаясь от всяких там гляделок. Но всё-таки не удержался: услышав рёв мотора мазды, обернулся, ожидая и злясь на себя за это ожидание, что Брайан вновь махнёт ему рукой. Напрасно. Мэй даже не взглянул в его сторону, лихо вырулил с парковки и мигнул на прощанье красными габаритными огнями, уезжая в свою красивую и свободную жизнь без всяких там злобных роджеров.