Успокой меня.

Рома тяжело переносит вылет с турниров. Особенно, когда в решающем матче он выложился на максимум. А они всё равно въебали. После таких игр хочется просто послать всё на хуй и не выходить из своей комнаты хотя бы день. Но есть Ростик. Ростик, который готов приехать к Роме, как только тот окажется на буткемпе, и успокоить. Рома в эти моменты очень хмурый, ранимый и разбитый, и Ростик не говорит ему лишнего. Он просто ведёт Рому в его комнату, запирает за ними дверь и укладывает на кровать, обнимая со спины и лаская тёплым дыханием шею. Очки Ростик всегда снимает, чтобы не раздражать оправой нежную кожу. Такие встречи стали для них обыденными, но очень-очень важными. Рома не справляется со стрессом в кругу своей команды. Они могут поддержать только словами. Роме не помогают слова. Ростик может успокоить лучше — прикосновениями. Тонкими, мягкими, чуткими. И заводящими. Да, чтобы Рому успокоить, его нужно сначала возбудить. Они никогда не раздеваются. Им это не нужно. Роме это не нужно. Они лежат на левом боку, Ростик обнимает крепко-крепко, прижимает к своей груди и утыкается губами в шею. А Рома в объятиях сворачивается, подобно котёнку, подгибая ноги в коленях, и с дрожью прижимается спиной к его груди сильнее. И тогда Ростик тоже подгибает ноги, оплетая Рому всем своим телом, подобно Эгиде, закрывая, забирая его у внешнего мира, проводит губами по шее, оставляя жгучие, цветущие следы, а руками мягко оглаживает грудь и живот, сминая ткань одежды. Прижимает, гладит, целует, вплавляя в себя ломким полумесяцем, а Рома впитывает ласку, поджимая губы, и смотрит в пустоту из-под опущенных ресниц, изредка касаясь пальцами ласкающей его руки. И так они лежат, ни говоря ни слова. Общаясь только прикосновениями. У Ромы дыхание размеренное, но неспокойное, и по тому, как он дышит, Ростик давно научился распознавать, когда и какое прикосновение Роме нужно. Ростик знаком с его телом, как со своим, хоть и никогда не видел Рому обнажённым. Влажные вздохи звучат лучше любых слов, и когда Рома так трогательно и заведённо вздыхает, неспокойно сминая ногой покрывало, Ростик обнимает крепче и влажно целует его за ухом. Они оба такие хрупкие, такие уязвимые в пределах одной спальни. Рома уязвим поражениями, а Ростик — Ромой. Их тела сплетаются, понемногу исцеляясь, и им обоим кажется, что, исцелив одно, они потревожили что-то другое. Что-то очень важное, что-то, что не исцелить. Можно только с корнем вырвать. Привязанность друг к другу. Нежелание, невозможность заменять другими. Изоляция от мира пахнет нежностью. Тягучей. Тёплой. И до одури интимной. Она проникает в ромину кожу с влажным дыханием и остаётся на кончиках чужих пальцев. Ростик никого и никогда не ласкает так, как ласкает Рому. Никого. Рома грустный, тихий, по-прежнему разбитый, но его тело в руках Ростика цветёт. Покрывается бутонами мурашек и постепенно распускает их под чутким, нежным покровительством. И в этот момент для Ромы не существует ни турниров, ни поражений, ни команды, ни самой Доты. А потом левой рукой Ростик слегка оттягивает ткань его одежды кверху, оголяя часть живота, прикасается к горячей бледной коже напрямую, чуть надавливая, заставляя мышцы под пальцами лихорадочно сокращаться, и обводит по кругу. А правой рукой пробирается за резинку белья. И тогда Рома приоткрывает рот и начинает дышать быстрее, тяжелее и громче. Нетерпеливый мальчик. А вот Ростик не торопится. Оглаживает медленно и сначала только большим пальцем, будто на пробу. Всегда. Будто они делают это впервые. И неторопливо покрывает напряжённую шею горячими поцелуями. Ростик всегда с Ромой нежен, как в первый раз. А Рома постоянно дёргает ногой в нетерпении и не может глубоко вдохнуть, резко содрогаясь. И Ростик ловит эту дрожь, запирая в своих рёбрах, и заставляет Рому чувствовать жар каждой клеткой своего тела. Влажно, жарко, мягко и упоительно чувственно — таким Рома ощущается под тканью своего белья. А его вздохи звучат так нежно, так удовлетворённо, что Ростик бы соврал, сказав, что никогда не хотел раздеть Рому полностью, чтобы подарить прикосновения каждому участку его кожи. Но им это не нужно. Роме это не нужно. Обнажённый значит уязвимый. Рома не хочет быть ещё более уязвимым. Он ведь и в глаза-то Ростику в такие моменты никогда не смотрит. Когда рука сжимается на члене увереннее, а её движения становятся быстрее, у Ромы непроизвольно подгибаются пальцы на ногах. Выглядит это каждый раз до дрожи в лёгких робко. И ранимо. В исступлении Рома заводит правую руку за голову, пытаясь коснуться Ростика в ответ; судорожно проводит по скуле, волосам, линии челюсти, а тот приоткрывает рот и с вожделением касается ладони губами. Нежно, влажно, горячо. И это вызывает у Ромы новую волну дрожи. А когда Ростик чувствует, что Рома вот-вот кончит, он замедляет движения, прислушиваясь к его вздохам, и прикрывает глаза. Рома после оргазма ещё больше нуждается в прикосновениях. И, когда он сильнее сжимает пальцы заведённой за голову руки, жмурит глаза и с дрожью кончает в чужую ладонь, Ростик аккуратно собирает с его члена оставшиеся капли, убирает руку и садится на кровати. Затем тянется к лежащим неподалёку салфеткам, вытирает свою кисть и снова ложится рядом, чтобы аккуратно пройтись салфеткой по роминому члену. Рома всегда послушно ждёт, когда Ростик закончит, изредка постанывая от сильной чувствительности. После чего заправляет член обратно в шорты и разворачивается к Ростику лицом, устало утыкаясь раскрытым ртом ему в шею и обхватывая ослабевшими руками со спины. Ростик крепко обнимает в ответ и зарывается пальцами в нежно-голубые волосы; перебирает пряди, гладит по затылку и ловит каждый ромин вздох. Никто из них не говорит о подобных встречах за пределами спальни. Никто из них не вспоминает о том, как уязвим другой, когда они одни. Рома никогда не просит его трахнуть. Роме просто нужна поддержка. И Ростик это понимает. Наверное, единственный из всех. Роме безумно нравится лежать вот так, в жаре чужого тела, под вниманием и защитой, когда всё, что происходит за пределами спальни, не имеет для него никакого значения. Он знает, что Ростик хочет его на большем уровне. Сильнее, чем просто на дрочку. Знает. И отчасти этим пользуется, получая внимание в постели в троекратном размере. Но Ростик никогда не просит о большем. Ему достаточно того, что Рома позволяет касаться себя и так. Обнимать, гладить, целовать в шею после оргазма и быть рядом. Ведь Рома просто не умеет успокаиваться по-другому, а Ростик просто не умеет ему отказывать.