Reprise

      «Нигма. Эдвард Нигма. Сегодня я беру выходной… Здоровье подвело, вернусь, как только смогу. Да? Спасибо» — впервые за все время работы в полиции Эдвард решил пропустить день. У него, честно говоря, накопилось уже много таких выходных, которых он не использовал. Он широко зевнул и размял рукой шею. После того, как он избавился от следов крови в прихожей, его сморил сон, он упал на диван, который был слишком мал для его роста, и сейчас наслаждался последствиями такого сна.       Солнце ярко светило через приоткрытые жалюзи, в свете неприглядный беспорядок выглядел ещё хуже. Разбросанная одежда, кровавые бинты и вата. К середине ночи жар у Освальда спал, пульс восстановился, и он провалился в беспробудный сон. Эдвард подошёл к кровати снова, убрал волосы с лица Пингвина, потрогал лоб, удостоверился, что с ним все так же было в порядке, и только потом отправился в душ.       Он закрыл глаза, подставил лицо под горячую воду. Долгожданные моменты отдыха. На ум снова пришли странные слова Освальда. Нигма был уверен, что тот был в своем уме. Сумел ведь узнать и произнести имя. У Эда не было врагов, и кто бы ни была та Табита, она хотела навредить Освальду, и поэтому направилась сюда. Трудно поверить, но такое возможно, если заводишь дружбу с Королем Готэма. Пингвин знал его адрес, и сказал, что был здесь уже раньше. Не мог же он проникнуть домой, пока Эдди был на работе? Бессмыслица. Легче всего признать, что это был бред. Эдвард застонал, понимая, что уже не сможет выкинуть это из головы. Все же не больший бред, чем эти самые слова. Этот голос разума, голос рассудительности, тот, что помогает спасать твою жизнь, когда она рассыпается на части, когда все валится из рук, а ты становишься ничтожным трусливым идиотом. Мои идеи оказывались удачными, не так ли? Какое разочарование, что все то, что сможет сделать твою жизнь лучше, ты задвигаешь на задворки нашего сознания.       Нигма испуганно обернулся. На миг ему показалось, что он был в ванной комнате не один. В ушах будто бы был белый шум, от которого голова с каждой секундой начинала болеть все сильнее и сильнее. Он закрутил вентили. Просто шум льющейся воды.       Парень наскоро вытер голову, надел очки и провел ладонью по запотевшему зеркалу. Все чаще ему начинало казаться, что человек в отражении ему незнаком. Звучало немного безумно, но так и было на самом деле. Эдвард хорошо знал, как он выглядит, как он должен выглядеть, но подходил к зеркалу, глядел, объективно отмечал, что одежда была такой же, и очки, и наверняка прическа, но лицо принадлежало другому. Он был растерян, вымотан и немного напуган, а человек в отражении отчего-то глядел на него с усмешкой. Господи, отчего он так часто улыбался? Что такого смешного он находил в его жизни?       Эдвард отошёл от зеркала и начал одеваться.       «Нас нет, нас нет, нас нет, есть я. Нигма. Эдвард. С инициалом Э.Нигма. Человек. Один. Не считая Пингвина в кровати» — повторял он себе под нос, собирая завтрак на своей крохотной кухне. Освальд вдруг громко выдохнул и зашевелился, приходя в себя.       Он попытался сесть, опёрся на правую руку и охнул от резкой пронзающей боли. Нигма поспешил ему помочь, осторожно приподнял его за подмышки, засунул за спину ещё одну подушку. Глаза гангстера все норовили закрыться. Он, щурясь, наконец, сфокусировался на хозяине квартиры.       — Ох, Эдвард, привет, — произнес он осипшим голосом.       — Привет.       — У тебя наверно много вопросов ко мне, — сказал Освальд и начал одной рукой поправлять волосы. Прическа давно была разрушена, и сделать с ней что-то одной рукой было просто невозможно. Ну что за невозможный человек, — я долго был в отключке?       — Одну ночь.       — Это хорошо, — кивнул Кобблпот и начал вылезать из-под одеяла.       — Мистер Кобблпот, куда вы… — беспомощно начал Нигма.       — Без «вы». Освальд, — поправил его мужчина, — я всех вокруг подвергаю опасности. Что бы сделала с тобой Галаван, если бы я не явился сюда? Галаван… Табита Галаван, Эд.       Освальд тяжело вздохнул, спрятал лицо в ладонях. Конечно, после такого вечера сознание его все ещё было спутанным. Надо было столько всего рассказать, а сил на это совсем не было.       — Мне нужно скорее домой, — продолжил он, — сейчас такое беспокойное время, Тео Галаван выдвигается на пост мэра, и черт его знает, что задумывает… Моя империя без меня не протянет.       — Нет-нет-нет, — Эдвард попытался как можно мягче пригвоздить друга к подушкам, — для начала у вас… у тебя обезвоживание. У меня остались ещё таблетки. То, что я сделал с ранением, не позволит тебе долго удержаться на ногах. Это серьезный урон, Освальд.       — Я многое переживал.       — Пожалуйста, — взмолился парень, — тебе нужно в госпиталь, это важнее. Нужна квалифицированная помощь, иначе рана не затянется, твоя конечность не сможет больше функционировать так, как раньше, и будет приносить тебе страдания остаток твоей жизни.       Пингвин глядел на него своими большими бледными глазами, затем с какой-то ужасной грустью опустил взгляд на свои колени.       — Ты прав, — тихо сказал он, — я рад, что у меня есть друг, который хочет обо мне позаботиться.       — П-пожалуйста, — вдруг заикнулся Эд и нервно поправил очки на носу.       Это было довольно жалко. Мне самому стоит его спросить?       Эдвард встал с места, разгреб оставленный на столе бардак, взял оттуда пачку обезболивающего и налил воды для друга.       — Когда я обнаружил тебя у порога этой квартиры, ты сказал мне про Табиту Галаван, и я успел заприметить нечто странное недалеко от дома. Я проверил это место через некоторое время и ничего не обнаружил, и, полагаю, произошедшее все ещё неизвестно полиции.       — Работа уборщиков, — кивнул Освальд и залпом выпил весь стакан, — успел им бросить адрес перед выходом, не о чем волноваться.       Эдвард закусил губу. Причиной для волнения стало меньше, но все же.       — Я хотел спросить, что ты имел в виду вчера.       — Никак не припомню, — нахмурился Кобблпот, а потом усмехнулся, — надеюсь, я не наговорил грубостей или непристойных вещей? Кажется я нес что-то в бреду.       — Хорошо, забудь. Это не важно, — поспешил закрыть тему Нигма, — я отвезу тебя в больницу.       На самом деле Эдварду нравилось заниматься подобным. Нравилось долго составлять меню, все выходные тратить на готовку еды и подготовку подарков для своей девушки, нравилось помогать и чувствовать себя нужным. Это наполняло его душу теплом, так что у него даже не возникло мысли уехать из госпиталя и заняться своими делами. Он ждал, когда хирурги приведут его друга в надлежащий вид, сидел в больничном коридоре, с любопытством рассматривая всех вокруг, иногда даже приставал с расспросами к больным и персоналу больницы.       Кажется, персонал был немного напуган тем, что к ним заявился сам Король Готэма. Освальд был злой и требовал скорейшего лечения. Эдвард, наконец, зашёл в просторную палату. Такая обыкновенному человеку обошлась бы в хорошую сумму.       — Мой милый неравнодушный друг, — улыбнулся Освальд. На его коленях лежал поднос с тарелкой каши, на столике возле кровати была чашка чая.       — Надолго оставляют?       — Сутки точно не выпустят. Вечером сделают ещё операцию, а потом… — Кобблпот нахмурился, вспоминая слово.       — Дренирование, — подсказал Эд, — нагноение — часть естественного процесса заживления.       — Да, я как раз собирался позавтракать, — усмехнулся Освальд, Эдвард не мог не усмехнуться вместе с ним.       Только Нигма хотел спросить, чем ещё он мог помочь, нужны ли Освальду какие-то вещи, как в палату вошла медсестра, робко постучавшись.       — Сэр, мистер Кобблпот, — начала она, — в таких случаях информация тут же передается полиции…       — Я использую непонятный язык? Что было непонятно в выражении «к черту полицию», потрясающая ты идиотка?       — Полиция уже здесь, — покраснела она.       — Так пусть возвращаются, откуда приехали.       — Приехал детектив Джеймс Гордон, сэр.       Освальд закатил глаза, вложив в это небольшое движение всю свою страсть и все эмоции. Брови Эда взметнулись вверх, он взмахнул руками в направлении выхода и сказал:       — Думаю, лучше мне сейчас уйти.       — Хорошо, Эд, спасибо. С Гордоном я справлюсь.       Через небольшое время Гордон решительно пересёк порог палаты. Пингвин сидел в кровати, одетый в больничную пижаму, на правом плече под ней виднелись бинты. Освальд был занят тем, что пытался стереть ватным диском черные разводы вокруг глаз.       — Тяжёлый выдался день? — спросил Джим.       — Не из простых, — ответил Освальд, не поднимая на него глаз, затем сварливо продолжил, — как же детектив не захватил с собой гостинцев? Цветов, мандаринов, может быть шариков с надписью «поправляйся скорее».       Гордон взял стул, стоящий у входа, поставил рядом с кроватью и сел.       — Что произошло?       — Конкретизируй.       — Какие события привели к тому, что ты оказался в больнице с огнестрельным ранениям плеча? Кто сделал выстрел и при каких обстоятельствах?       Ответом служило молчание. Джим откинулся на спинку стула и приготовился ждать. С Пингвином ничего не было легко.       — Табита Галаван, — наконец, ответил он. В глазах детектива тут же появилась тревога.       — Это было нападение? Или же возникший конфликт с их семьёй?       — Ну что за удивительный интерес к моей персоне. Назови мне хотя бы одного человека в полиции, который бы начал выяснять причины перестрелок между преступниками в Готэме.       — Освальд, я верю в то, что Тео Галаван не тот, за кого себя выдает. Никто не будет меня поддерживать, Барнс и пальцем не пошевелит, пока не будет неопровержимых доказательств. Ты мой единственный союзник в этом деле. И я хочу знать как можно больше. Ты попытался предпринять что-то против Тео?       — Нет, но Галаваны заподозрили, что я знаю слишком много.       — И поэтому попытались тебя убить.       Джеймс теперь глядел на него со странным выражением. Со смесью вины и жалости, что выводило Кобблпота из себя. Он никому не мог позволить считать себя калекой.       — Да, Джим, такое иногда случается, когда встаёшь во главу криминальной империи, — язвительно произнес он.       — Я мог бы попросить усилить охрану больницы.       — Обойдусь без твоей защиты, рыцарь Готэма.       Освальд прикрыл глаза и выдохнул. Его снова одолели эмоции, и от этого никакой пользы делу не было.       — Слушай, Джеймс, я делаю всё это ради города. Города, в котором я родился и который навсегда занял место в моем сердце. Но кроме того по вине Тео Галавана когда-то погиб очень дорогой мне человек, так что я отчасти понимаю, что ты чувствуешь после гибели Сары Эссен. Вчера я успел ранить Табиту Галаван ножом, метил в шею, но скорее всего попал в лицо. Если она перестанет появляться на публике…       — Хорошо, я понял, — детектив встал со своего места, намереваясь уйти.       — Погоди, Джим. Я выяснил кое-что. Настоящая фамилия Тео — Дюма.       Эдвард вернулся домой, начал поспешно убирать оставленный беспорядок, перестлал кровать, очистил все поверхности, на которых могла остаться кровь. Ему необходимо было занять себя, уже не осталось сомнений в том, что голос, который начал сводить его с ума после убийства Тома Догерти, вернулся. Этот голос врывался в его спокойную жизнь, в его поток мыслей, отравляя его существование. В голове возникали образы невероятной жестокости, мнения, которые он бы никогда не высказал и, пожалуй, к которым он никогда не смог дойти сам. Это существо в голове будто бы обладало своим разумом, и оно было несогласно с тем образом жизни, который вел Нигма. Так оказывалось, что все друзья Эдварда неисправимые эгоистичные идиоты, общество — сборище жалких лицемеров. Убийство Тома Догерти было чудовищной ошибкой, но оно утверждало, что содеянное лишь сделало мир лучше. Со временем, проведенном вместе с любимой Кристен, Эд и сам начал считать, что это было к лучшему. Ведь не первый раз уже идеи, которые казались ему поначалу плохими, он принимал и даже уверял себя в том, что придумал их самостоятельно. Существо хорошо умело вписывать их так, что Эд принимал их за продукт собственной сознательной деятельности. Но это было не так. Оно всегда было в его голове, всегда наблюдало, но вело себя тихо, будто бы совсем не существовало.       Эдвард уловил взгляд в зеркале. Совершенно безумный, торжествующий. Он подошёл ближе и уставился в глаза другого.       «Я знаю, что ты здесь» — произнес он.       Другой молчал, ему, должно быть, было что сказать, но он придерживал эти слова, глядел с насмешкой. Может у него был свой план, такой же чудовищно психопатичный, как и все то, что он говорил раньше. Эдвард теперь знал об этом, и когда придет время, он будет готов. Нас теперь нельзя было подтолкнуть к новому убийству.       Тикнул духовой шкаф, Эдвард поспешил поставить в него блюдо на ужин. Начал накрывать стол на двоих, время уже приблизилось к вечернему. Какое-то время он напряжённо сидел на одном месте, прислушиваясь, пытаясь определить, что было его мыслями, а что искусно выдавалось за наши. Это забавно, как же теперь называть все вокруг? Наш дом, наш ужин, наша девушка, наш новый пернатый друг, свалившийся как очень кровавый снег на голову.       В дверь постучали, парень вздрогнул.       — Эдвард, как ты себя чувствуешь? — Кристен тут же крепко обняла его, перед глазами Эда на миг оказались лишь ее огненные волосы, — пришла так быстро, как смогла, вдруг ты совсем уже больной здесь.       — Я? Нет, я не больной. Точнее может самую малость. Мне нужно было сегодня очень хорошо отдохнуть, собраться с мыслями.       Кристен погладила его по щеке и прошла в квартиру.       «Эдди, ты целый ужин приготовил, неужели это значит для тебя день отдыха?» — говорила дальше девушка, но слова начали ускользать от Эдварда, он периодически кивал, улыбался, отодвинул стул для Кристен и усадил ее по-джентльменски, так, как делал и всегда. Когда наливал чай, руки вдруг повело, и горячая жидкость едва не ошпарила Кристен.       — Прости, прости, с тобой все в порядке?       — Со мной все хорошо. Но что происходит с тобой? Ты сам не свой сегодня.       — Не свой? — переспросил он, усаживаясь напротив; как бы он не пытался удержать взгляд на лице Крингл, его глаза начинали шарить по комнате, взгляд зацепился за прекрасный яркий галстук, оставленный на подлокотнике дивана, слишком дорогой для гардероба Нигмы, — нет, это всё я. Старый-добрый Эд. Сегодня мне даже кусок в горло не лезет, но я сделал все это для тебя.       — Эдвард, я не могу есть за двоих, — улыбнулась Кристен, — ты меня и так балуешь.       — Не хочу ничего иного, кроме как баловать тебя.       — У меня появилась идея, чем можно заняться вместо этого ужина, — произнесла она и отодвинула тарелку. Затем притянула к себе Эдварда за воротник и поцеловала.       Эдвард, наслаждаясь ее мягкими губами, думал, что Кристен — лучшее, что случалось в его жизни. И что он будет любить ее и защищать, и не даст в обиду больше никогда. Никогда больше эта девушка не пострадает от рук другого мужчины.       В раскуроченную рану на плече Пингвина вставили мягкую трубку, хорошо перебинтовали и вскоре отпустили. Остальным вполне могли заняться и подпольные частные доктора. Повязка быстро пропитывалась гноем, рискуя попортить всю одежду. Однако Освальд не желал отступать от своего стиля, он с неприязнью снял больничную одежду и поменял ее на свою обыкновенную. Одевался он не полностью, на нем не было жилета, галстука, так как правой рукой он не мог пользоваться, а пиджак был только накинут на плечи. Совершенно неформально.       «A la guerre comme a la guerre» — пробормотал он, вернувшись к своим обязанностям. Зал был полон людей, за большим длинным столом сидели его дорогие преступники и глядели на него во все глаза.       — Бутча и Табиту удалось найти? — с порога спросил Пингвин.       — Нет, — послышалось из зала.       — Тогда какого черта вы все тут собрались? Все как раньше, быстро принимайтесь за работу.       После этого тишина исчезла, правонарушители начали вставать со своих мест, уходить по своим делам, негромко переговариваясь. Остались лишь Виктор Зсасз и Гейб. Виктор сидел прямо в шикарном кресле Освальда, как ни в чем не бывало.       — Виктор.       — Городу ведь нужен был Король, пока ты был на больничном, — сказал он, но увидев, как в глазах босса появилась жажда крови, исправился, — я шучу. Быть Королем Готэма очень скучно. Но это клевое кресло.       Освальд тяжело сел на свое освободившееся место и подал знак:       — Гейб, я хочу выпить.       — Босс, вы ведь на реабилитации.       — Налей газировки и не выводи меня из себя!       Кажется Тео Галаван не ставил в приоритет убийство Освальда. Поверить в злые намерения будущего мэра смог лишь Джеймс Гордон, но сейчас детектив едва ли что мог с этим сделать. До избрания оставалось всего ничего, Кобблпот помнил, что в тот раз арест Галавана удалось осуществить, когда был найден похищенный мэр Обри. Где был Обри сейчас, Освальд не имел никакого понятия, однако уже поручил своим людям начать поиски. Пожалуй, из них всех только Кошка смогла бы принести пользу, но Селина в последнее время вовсе не появлялась поблизости, занятая своими кошачьими делами. Мобильный пиликнул, Освальд взглянул на экран, ожидая увидеть там новое сообщение от мамы, но оно было от Эдварда и лаконично гласило: «нужно поговорить».       То был довольно теплый сентябрьский день, солнце выглядывало из-за тяжёлых облаков, Готэмский канал шумел почти неслышно. Кобблпот обвел набережную взглядом и сразу увидел одиноко сидящего на скамейке Эдварда. Как всегда пунктуален до невозможности. Он подошёл и без слов сел рядом.       — Всегда любил этот вид, — просто сказал Нигма.       — Меня этот канал не привлекает, — поморщился Освальд, Эд повернул голову, заметил как неестественно лежала на коленях правая рука собеседника.       — Как она?       — Засунули резиновую трубку, мерзость.       — Вернёшься на перевязки?       — Да ни за что, — ответил гангстер, Эд усмехнулся, но сразу же погрустнел. Под его глазами были ужасно темные синяки, волосы, обычно так аккуратно уложенные, сейчас в хаосе спадали на лицо. Он переживал не лучшие времена.       — Я убил Кристен Крингл, — сухо сказал Эд, — задушил ее.       Освальд какое-то время изучал лицо своего друга, пытался понять, что он чувствует и как ему следовало на это отвечать.       — Ты избавился от тела?       — Да, ее никто не найдет, — Эдвард улыбнулся, отвёл глаза, потом всхлипнул, будто бы готов был разрыдаться, а потом громко и натянуто рассмеялся, — мое лицо — последнее, что она видела в своей жизни. Она была моей любимой девушкой, а стала холодным куском разлагающейся плоти. Я вовсе не помню, что я сделал с ней после ее смерти, но мы… мы отнесли ее в полицию. Засунули в морг. Эти кретины, стоящие на страже порядка, ходили вокруг, а она была там. Я расчленял ее, а люди за стеной пытались предотвращать преступления.       — Эдвард, — просто сказал Пингвин и положил руку на его плечо.       — Это было забавно, смешно, — он снял очки и потёр глаза, — и так захватывающе. Я лишил жизни уже трёх человек. Так волнительно говорить вслух. Эдвард был скучный. Эдвард пытался контролировать меня, делал вид, что нас не существует, а есть только он. Только он и его любимая работа, пропади она пропадом. Жалкий неудачник, который даже в зеркало боится посмотреть.       Нигма глядел в воду, но взгляд его был отрешенный. Будто бы он вовсе не разговаривал с Освальдом, не ждал от него ответа, а говорил с кем-то, кого увидеть было нельзя.       — Эдвард изменился, — парень вдруг подвинулся очень близко к лицу Кобблпота, — хочет соглашения. Понял, чего на самом деле хочет в этой жизни. Ты станешь моим наставником на этом пути? Кто-то должен помочь мне найти дорогу, помочь разобраться в нас… Ты ведь единственный друг, Освальд, пожалуйста.       — Эд, тебе не нужно бояться, что я отвернусь от тебя, — успокоил его Освальд, — ты всегда можешь на меня положиться.       — Спасибо, — широко улыбнулся парень и достал вторую пару очков, — это ее очки. Я не смог от них избавиться, все же она столько сделала для меня. Я излишне сентиментален?       — Дай их мне, — попросил Пингвин, подошёл к краю набережной и запустил их со всей оставшейся силы. Очки неслышно пропали в водах реки.       — И все?       — И все. Это новая жизнь, Эдди.       Тео Галаван одержал победу в выборах. Король Готэма сидел у телевизора, нервно кусая ногти. Его не покидало ощущение, что он упускал что-то важное, отчего эта бесчестная парочка вдруг оставила его в покое.       Мерзавец стоял прямо посреди участка полиции, окружённый репортерами, и говорил про покушения, предшествующие выборам, про поджоги и несчастный случай, произошедший с одним полицейским во время стычки с Бриджит Пайк. Чудовищно, конечно.       «Наконец, стало известно имя человека, нанявшего братьев Пайк. Освальд Кобблпот, также известный как Пингвин, самоназванный Король Готэма».       Освальд подскочил на своем месте, Виктор, чистящий свое оружие, медленно повернул голову в сторону работающего телевизора.       «Этот человек, по нашим многочисленным данным и словам очевидцев, питал ко мне особенную неприязнь, устраивал слежку за моей семьёй, пытался сорвать выборы. Пингвин — неуравновешенный человек, страдающий паранойей. Мои обещания о безопасном Готэме, свободном от гнета бандитов, не могли не встревожить его, ведь это прямая угроза его криминальному статусу».       Голословность и клевета.       «Один из ближайших его помощников, Бутч Гилзин, уставший от его тирании и ужасающих последствий поджогов, поделился информацией. Мистер Кобблпот попросил его нанять братьев Пайк, а узнав о том, что Гилзин обращался ко мне, впал в ярость и нанес тому тяжёлые увечья. В доказательство этого у нас есть запись, в которой Освальд Кобблпот угрожает Гилзину и обещает, что убьет его. Но если кому-то покажется, что произошедших событий недостаточно для признания вины Кобблпота, на днях им было совершено нападение на мою младшую сестру, Табиту Галаван…».       Стоящая перед Освальдом посуда со всем содержимым в ней завтраком тут же отправилась в полет. Комнату наполнил звон бьющегося стекла и фарфора. Виктор Зсасз с любопытством переводил взгляд с телевизора на босса, яростно ругающегося на неизвестном языке, и обратно.       «…нож, с помощью которого был нанесен удар, остался на месте покушения, и нет никаких сомнений, что он принадлежит Освальду Кобблпоту. Сам преступник был ранен в плечо, однако в полицию о своем ранении не заявлял, что лишь доказывает факт его преступных намерений. Моя сестра оказалась невинной жертвой, лицо ее теперь навсегда обезображено, поэтому я обратился к полиции. К счастью, ордер на арест Пингвина уже подписан».