Spiele nicht mit Liebe

Лосёв медленно поднялся с темноты. Осмотрелся. Вокруг него стопками залегли неясной формы деревья. Среди стволов холодной струёй протекал туман, густой и неприятный. Только трава была мягкая. Учёный опустил взгляд вниз и заметил, что стоит совершенно босой. Вся одежда на месте, ничего не изменилось, а ботинок нет. Саша осторожно прошёл немного вперёд, вглядываясь в мрак и растущий перед собой светлый силуэт. — Что же ты наделайт, дорогой мой друг? Лосев замер и внимательно прислушался к голосу. —Отто? Это ты? — Нет. Лосёв сгорбился от подступающей тревоги. —...Прошу Вас, Отто, чистосердечно извиняюсь перед тобой. Это была всего лишь глупая шутка, и, напоминаю, даже не с моей стороны! — Из-за этой шутки страдайт не я. — Кто?– Александр вдруг заметил, что Отто совсем не сутулился, а стоял прямо, совершенно для себя нетипично, как манекен, восковая фигура - слишком уверенно и спокойно. — Подумайт. — немец неспеша развернулся к Саше лицом, подошёл, обошел, встал вплотную к спине ученого, положил руки на его плечи, наклонился и сказал, прошептал, или только хрипло прошелестел губами, прямо в ухо: — Ты. — Я?– Саша осознал, что не способен пошевелиться. Руки Отто, пользуясь случаем, либо же являясь его причиной, огладили плечи шатена и стали спускаться вниз по талии,–Что ты-? Лосев не успел договорить, как его перебили. — Ты страдайт каждый чертов раз. — Я не понимаю... — А сердце разбивается... –Это НЕправда.– Лосёв старательно игнорировал руки на своей груди и ненормальную чувствительность своего тела,– Ты не испытываешь ко мне чувств! –...у тебя. Глаза распахиваются, и Саша вскакивает с постели с острой болью в горле. Он моментально был вынужден облокотиться на стенку, и только когда голова перестала кружиться, он понял, что горло болит оттого, что он отчего-то кричит. Саша уронил своё лицо в ладони и попытался вспомнить концовку сна, которая заставила его так закричать, но сдался.

***

"Уже десять часов утра, а он всё спит, бродяга"– подумал Отто. Он не спал всю ночь и в ярком свете карманного фонарика перечитывал техническую литературу. Громкий крик со стороны близстоящего дома вывел Пиннекера не только из дремоты, но и из шкуры. Он метнулся ко входной двери, с силой распахнул и бесцеремонно ворвался в спальню друга. –Что случиться?! Лосёв подскочил на месте. Он испуганными глазами уставился на нарушителя его спокойствия. — Отто?! События сна перемешались с реальностью. Саша, словно от холода, обхватил себя руками, попятился назад и врезался в стену. — Что ты тут делаешь?! Не думаю, что мой крик был слышен на всю долину!— учёный и сам не мог разобраться, был ли он испуганным или злым. Пиннекер скрестил руки на груди. –Я решил последить за тем, чтобы ты больше не выходить из дома, пока не поправиться. У тебя что случиться?–Он подошёл к коллеге, положил ему руку на щеку, вгляделся. –Шура, если тебя что-то так тревожить, то рассказать мне. Это быть сон? О чём?– немец провёл по лицу рукой, промокая влагу о тканевые перчатки. — У меня всё отлично, просто отлично. Я не плачу. — Нервно выпалил учёный. Он глубоко вздохнул и, взяв себя в руки, продолжил уже спокойным тоном: —Всё в порядке, Отто. Вам не стоит тревожиться. Да, это был сон, но это не важно. Сны ни на что не влияют. Он аккуратно взял инженера за запястье и чуть резковато убрал чужую ладонь от своего лица. Не менее сдержанно он развернул немца задом к себе и, держа руки на его плечах, вывел за порог дома, поговаривая, что всё прекрасно и в контролировании его нет никакой нужды. Когда Отто оказался за порогом, Лосёв захлопнул дверь, закрыл её на все замки, прислонился к двери спиной и медленно осел на пол. –Ам, эм, Ш-Шура, Шур, по-... Входная дверь захлопнулась прямо за спиной обескураженного Пиннекера. Он обернулся. За деревянной дверью ни звука. "Что-то происходит. Что-то просто катастрофическое" Механик сбил к себе в руки пилотную шапку. Он не имел и малейшего представления о своих дальнейших действиях. То-есть, конечно, наверное, ему стоит оставить Лосёва в покое и уйти восвояси. Но внутри кололо ощущение, что если пустить происходящее на самотёк, всё лишь усугубится. Но что ему, долбиться к Саше обратно и требовать объяснений? На коленях или за шкирку умолять его об откровенном разговоре? Любой бы, нет сомнения, уже сбросил бы такое поведение на болезнь. Но нет, Отто не просто верит, он знает, что Лосёв даже без рук и ног не стал бы вести себя подобным образом. Саша никогда не держит наболевшее в себе, всё говорит в лицо, и если ему нужна помощь, - он её просит. Его действия всегда подкреплены внутренними убеждениями, даже если он творит ахинею. И эти убеждения он выставит в лицо, если его попросить, но не сейчас. Сейчас Лосёв совсем не похож на Лосёва. "Если у меня есть хоть долька серого вещества в кастрюле, то Шурик меня избегать" - жирно подчеркнул в своей голове немец. - "Избегать в открытую." Лосёв сходит с ума? Или Пиннекер сходит с ума? Или это весь мир? Немец швыряет пилотную шапку на землю и хватается за голову. Ему нужна помощь, ему нужна подсказка, поддержка, совет. Ему нужен кто-нибудь, кто выслушает его, пронекнится ситуацией и даст направление. Отто сорвался с места и взял направление к дому Кар-Карова. Благо, был он совсем не далеко. Книгу, пилотную шапку и карманный фонарик он так и не подобрал. Немец вежливо постучался в белую овальную дверцу. –Входите!– не останавливая пение прозвенел Виктор, но обернулся и при виде вошедшего тут же умолк. –Здравствуй, дружище.– потирая непонятно отчего руки сказал пианист, привстав с сидения. –Guten Tag...Я хотел...спросить у тебя совет, если ты не занят или тебе, хмнэм, не сложно. Старик поддернул бровями и закрыл фортепиано. –Сейчас я налью нам чая, и ты мне всё неспеша расскажешь. Отто кивнул и разулся. Полы в доме Кар-Карова, в отличие от берлоги Пиннекера, теплые. –Хочу сказать честно, совсем не ожидал от тебя просьб о поддержке. Всё серьезно? Пиннекер греет о чашку пальцы. Он и не думает пить, только изредка подносит к холодным губам край кружки. –Я не знаю. Кар присвиснул, и в воздухе повисла пауза. Отто немного поёрзал. Слов ждали от него. –Дело в Лосёве...– наконец начал немец, собрав мысли в кучу.– Знаешь, он стал меня избегать. Я пытаться позаботиться о его выздоровлений, но он все мои телодвижений с таким выражением лица принимать, словно хочет под землю провалится или меня туда отправить на корм червям. –Не похоже на него. –И я о том же! Я не знать, что думать. Виктор вздохнул, съел баранку, немного подумал и сказал: –Ничего страшного. Он просто заболел. –Готов скинуть в море все свои изобретения, распаять по деталям свой дом, но дело не в болезни! –Гхм-м,– Кар-Каров добавил в свой чай ещё ложку сахара,– Несмотря на то, что события того вечера давно прошли и разъяснились, мысленно Саша всё ещё находится в том промежутке времени... –Was? –Лосев всё ещё переваривает случившееся. Ну или, ммм, как бы объяснить-то... Он смотрит на тебя, но в голове у него всё ещё проигрывается произошедшая два дня назад стычка. Он, может даже в силу своего слабого состояния, ещё не успел разобраться в этом. Чтобы облегчить ношу на сердце и принять твой образ как прежде, без всех тех слов, что ты ему там наговорил, ему нужно время. Механик виновато опустил взгляд. –Ja...Кажется, понял. Но что же МНЕ тогда делайть? –Не прилипайся к нему, избегай случайных встреч, подойти к его положению с пониманием и, ещё раз, дай ему время. Вот увидишь, максимум через неделю вы уже будете смеяться, вспоминая это недоразумение. –Ты уверен? –Нет.– Кар вздохнул.– ни в чём нельзя быть уверенным. Особенно в этом –Ясно. Спасибо.– Отто наконец сделал полноценный глоток.– Я послушаю тебя. Буду избегать, наверное, тем сделаю лучше нам обоим! –Отто. Немец поднял взгляд. –Могу ли я задать вопрос? Немец кивнул. –Что ты испытываешь к Александру Лосёву? Механик немного удивился неожиданно поступившему вопросу, поэтому некоторое время молчал. –Я никогда не говорил неправду. Если бы я врать, вы бы поняль. Потому что не умею. Совершенно. Виктор отставил кружку с чаем. Воцарилась тишина - он что-то обдумывал: лицо его временами вытягивалось, оно смотрело на Пиннекера, потом вновь погружалось в выражение раздумья. –Мне очень жаль, Отто. Если бы мы знали... –Я на вас не злюсь. А вот кое-кто злится, и очень. –Лосев. –Вот именно. –Нет, я говорю, – Кар указал на окно за спиной гостя,– Что вон он, идёт. Пиннекер обернулся, нагнулся, увернулся из зоны видимости окна. Он подбежал к шкафу и рывком открыл, оценивая его размеры. –Ты что делаешь?–зашипел Виктор. –Следую твоему совету! Александр наконец встал на ноги. Медленно, осторожно, одной рукой держась за стену, а другой - за собственную голову. Во сне Отто сказал, что именно Лосёв - тот, кто страдает. Учёный и раньше чувствовал это, но не думал, что это настолько серьезно. До этого глупого, нелепого, бестолкового, проклятого инцидента он относился к немцу как к лучшему другу и дорогому коллеге, а сейчас он не может воссоздать ни один из этих образов. Сказать механику всего лишь несколько бытовых фраз стоило огромных усилий. Ему срочно нужен был совет. Мужчина наконец восстановил равновесие и направился в ванную. За два дня процедура перевязывания успела стать для учёного чем-то обыденным. Если бы он мог также быстро и легко справляться с делами внутри его головы... Лосёв вышел из ванны и, проигнороировав здоровое желание поесть, переобулся, накинул, как тряпки, верхнюю одежду и вышел из дома. Пиннекера, благо, уже и след простыл. Только его вещи валялись на земле. Александр поднял их и ровным шагом направился к Карову с целью опровергнуть свои ужасные подозрения. Горячим дыханием учёный разрезал плотный холодный воздух. Он шел практически спокойно, иногда рвано, но прямо. Настолько прямо, что невольно игнорировал петляющюю протоптанную тропу. Лосев морщился на ледяной ветер, но даже не пытался прикрыться воротником пальто. Он приблизился к пункту назначения - к высокому белоснежному дому с синей крышей, постучался, и, не дождавшись ответа, медленно приоткрыл дверь и вошёл. —Здравствуйте, друг мой. Я пришёл к вам за небольшим разговором. Вы не против, если я присяду? Виктор с растерянностью молчал, словно некоторое время перебирал варианты своих дальнейших действий и их возможные последствия. –Что же вы, сговорились что ли...–пробурчал совсем тихо Кар-Каров, показывая рукой на впереди стоящий стул, где полминуты назад сидел Отто. – Ну разумеется, Саша, чай уже налит, мм, присаживайся. И о чём же ты...- Карыч покосился на шкаф,- Хотел со мной поговорить? Учёный подошёл к столу, сел и сложил руки на плоской поверхности. — Спасибо, но я, пожалуй, откажусь от чая. Я хотел поговорить с Вами о...как бы правильно выразиться...чувствах. Не то чтобы меня это как-то касалось, просто более подробно хочу изучить это явление. Вы, друг мой любезный, можете мне досконально обьяснить всю суть человеческих чувств? Лосёв мог запросто прикинуться дурачком и никто даже не поймёт его ложь. Практически никто. Есть одно исключение. Недавно появилось. Кар поддернул бровями, подпёр рукой подбородок и, чуть нахмурившись, спросил: –Чувств? Романтических? Друг мой, это невероятно объёмная и глубоко философская тема, но что именно тебе нужно знать? Знаешь ли, просто так с такими вопросами не приходят. У тебя какие-то проблемы? Лосев внезапно подскочил из-за стола, судорожно подбежал к окнам, осмотрел округу на наличие очевидцев, но, не увидев ни единой души, занавесил шторы. Он повернулся в Карычу и с некой тревожностью ответил: — Мне нужно знать все! От начала до конца. Быть может я кто знает, и есть у меня проблемы, но я пока что не могу о них сказать — слишком личное. А, как Вы знаете, уши повсюду! Лишних сплетен мне не надо! У меня предостаточно времени, чтобы узнать хотя бы большую часть. Я весь во внимании! Мужчина подошёл обратно к столу, но садиться не торопился. Каров поджал губу. Что говорить о любви сорокалетниму мужчине с несколькими докторскими? –Хорошо, Александр, я постараюсь, но ничего не могу обещать.– он несколько секунд сидел молча с тайной надеждой на то, что его собеседник отставит вопрос, но всё же неуклюже начал,– Любовь - это самоотверженное состояние сильной самоотверженной сердечной привязанности к другому человеку. Эээ... Когда его присутствие заставляет лицо вспыхивать...? Внутри все замирать от страха...- но в этом-то всё и счастье. Когда ты видишь его во всех людях, во всех предметах, когда им пропитан каждый уголок жизни...– медленно тон его голоса от неловкого перешёл в мечтательный. Но ровно до тех пор, пока вновь не поднял взгляд. Лосяш слушал его с таким превеликим вниманием, что стало жутковато. –Ммм,– он продолжил, уже намного растерянней,– Любовь - большая ответственность. Когда влюбляешься и влюбляешь в себя - это труд.–Кар не знал, что именно от него хотят услышать. Лосёва словно интересовало абсолютно всё. –Саш, у тебя голова перевязана... Ты где так ударился? — Упал я! Заснул на столе, тело стало сползать, я резко встал и стукнулся об стол! Но это не важно!– Александр потоптался на месте и всё-таки сел на стул.— А если снится кошмарный сон с присутствием этого человека?–Он внимательно осмотрел комнату и вернул свой взгляд на собеседника. Кар-Каров потупил взгляд. –Смотря какого содержания... Так, Саша, всё, прекрати немедленно! Ты можешь спросить меня в чем дело, я же ничего не понимаю! Учёный нервно вдохнул. Одной рукой он сжал ткань свитера, а другой потёр затылок. — А знаете что? Хорошо.– он вызывающе посмотрел в глаза пианисту. Его словно и не нужно было уговаривать - подсознательно ему хотелось уже хоть кому-нибудь выговориться, –Надеюсь, я могу Вам верить.– и даже без намёка на оттенок прежней осторожности в голосе, Саша высказал то, что накипело у него на сердце за эти два дня,– Помните тот инцидент с ложным признанием в любви? Дело в том, что после этого что-то изменилось. Во мне. Я знаю, что именно изменилось, но не уверен, что к этому готов сам виновник сих изменений. Не знаю, как ему это сказать. Да я не знаю, как самому себе это сказать, но,— Лосёв резко замолк, обдумывая последующие слова, а после продолжил:— Я больше не способен смотреть на Отто, как на друга. Я вообще никогда раньше не задумывался о том, что могу испытывать романтическую привязанность к представителю мужского пола! Брови Карыча подлетели вверх. Он открыл рот и застыл. Виктор был так увлечен разговором, что забыл о присутствии за своей спиной огромного дубового шкафа, в котором хранил музыкальные инструменты, а на сегодняшний момент времени ещё и Отто. Который прекрасно все слышал. — Прошу Вас, любезный мой, не так громко! Лосёв подскочил с места и нервно оглянулся на завешеное окно. — Это было настолько неожиданно?– он вернул взгляд на вытянутое лицо Виктора и горько усмехнулся,– Хотя, признаюсь, даже для меня и даже сейчас это неожиданно. Я просто надеюсь, что ты поможешь мне немного разобраться. Особенно если всё это - самообман. Кар-Каров медленно опустил чашку с чаем на стол, метаясь в раздумьях от одного угла комнаты в другой. –Извини, друг, я не знаю, что на это сказать.