***
Чуе было хреново. Он лежал, прикованный к лабораторному столу, и никак не мог побороть страх. Эти твари явно что-то сделали с ним — Накахара почти не ощущал своего тела. Перед глазами плыли пятна, а в ушах шумело. Голова почти не работала, а мысли путались. Ещё его постоянно клонило в сон, однако этому чувству Чуя сопротивлялся как мог отчаянно. Он злился. Ярость не покидала его всё то время, что он провел в этой лаборатории. Он упрямо не хотел умирать. Сквозь постоянную боль, страх, Накахара Чуя инстинктивно стремился выжить. Ради выживания он готов был на всё. И эта его готовность его спасала много раз. — Эксперимент окончен, — кто-то рядом с ним фыркнул, — Активируйте способность. Если до этого момента Накахара Чуя считал, что он знал, что такое боль, то сейчас он был вынужден признать — он ошибался. Нихрена он не знал. «О, Д А Р И Т Е Л И Т Е М Н О Й М И Л О С Т И, Н Е Т Р Е В О Ж Ь Т Е М Е Н Я В Н О В Ь» — шум, чьи-то крики, совершенно нечеловеческие звуки, стук сердца, участившийся до невозможности. «О, З А Т Х Л Ы Й И М Р А Ч Н Ы Й В О З Д У Х Н А Д Е Ж Д, П О К И Н Ь М О Ё Т Е Л О» — запах горелого мяса, привкус крови на губах, желание уничтожить всё и всех, непередаваемый запах ужаса — да, теперь Накахара Чуя знал, что и у ужаса есть запах. И этот запах ему понравился. Чувство свежего воздуха. «Я Е С Т Ь А Р А Х А Б А К И» — звуки цунами в океане и скрещённых в битве мечей, крики только что родившихся младенцев и хохот приговоренных к смерти после внезапной амнистии. Чуе казалось, этот голос сведёт его с ума. Естественно, что после такого, он вырубился, даже не потрудившись узнать, что с ним намудрили эти учёные. Очнулся он, правда, тут же, от того, что кто-то его тряс. — Очнись! Ну же! Сейчас же приди в себя! Если подохнешь, меня прибьют, а ты так и не выберешься из лаборатории! — последние слова заставили Чую распахнуть глаза. Кому он там так нужен, что за его смерть надо прихлопывать этого… А собственно, кого? Незнакомец, что тряс рыжего, являлся обладателем необычной внешности. Это был хмурый черноволосый мужчина. Его черные глаза смотрели устало; мешки под этими самыми глазами говорили о его крайней замучености. Губы незнакомца были искусаны и плотно сжаты, а, когда он говорил, слова буквально выплевывались из его рта, тут же смыкая челюсти. Кончики волос черноглазого были седыми. Одет он был в дорогую одежду черного цвета; как узнал мальчик позже — одежда называлась «плащ». На ногах были штаны черного цвета и такого же цвета сапоги. Незнакомец был олицетворением слова «черный» для мальчишки, что с рождения видел лишь светлые цвета и кровь. Мужчина вовсе не казался Накахаре злым. От него пахло сыростью и кровью, а ещё он был холодным. — Кто Вы? — голос всё ещё хрипит, Чуе кажется, что он вернулся как минимум из Ада, так что он готов на всё. Лишь бы его не возращали. Лишь бы не снова в Ад. Лишь бы… Так, Накахара, соберись. Ты жив. Всё остальное можно пережить. «Т А К С И Л Ь Н О Х О Ч Е Ш Ь Ж И Т Ь, Ч Е Л О В Е К? Я П О М О Г У. Б У Д Ь Г О Т О В З А П Л А Т И Т Ь Ц Е Н У» — совершенно дикий голос вновь звучит у мальчика в голове. Он не понимает половины слов и соглашаться с незнакомцем — самим собой? — не спешит. Ему страшно. Он не хочет слышать столько звуков в голове, от которых потом мутнеет рассудок. Он не готов чувствовать ту боль. Он не готов умирать. Он не хочет — не хочет — не хочет — не хочет. На самом деле Накахара Чуя совершенно не хочет жить. «Е С Л И Т Е Б Е Н Е Н У Ж Н А Т В О Я Ж И З Н Ь, ТО Г Д А О Т Д А Й Э Т У Ж И З Н Ь Т О М У, К О М У О Н А Н У Ж Н А, Н А К А Х А Р А Ч У Я» — с этим предложением рыжий готов согласиться. — Акутагава Рюноске. Ты нужен моему боссу, Накахара Чуя. Идём, — Чую перебрасывают через плечо и куда-то несут. От мерных покачиваний мальчишка сначала впадает в транс, а потом, расслабившись, засыпает. Последней мыслью было: «Опять меня во что-то ввязали…»***
Куникида Доппо рычит от ярости. Йокогама явно решила свести его самого трудолюбивого — вовсе не мирного — жителя с ума. После того, как Фукудзава-сан подал в отставку, прошло уже восемь лет, четыре месяца и шесть дней, но работы меньше не становилось. Однако все было более-менее стабильно до недавнего времени — дотошный до любых цифр бывший учитель математики, ныне директор Вооруженного Детективного Агенства и сам не мог сказать, когда ситуация резко ухудшилась. Очень хотелось взять выходной. Даже не слишком умелый взгляд Накадзимы Ацуси уже распознавал мешки под глазами их директора. «Мода, у них что ли, пошла на это?» — замечая косметику на лице что Куникиды-сана, что Акутагавы, не понимал молодой человек. Блондин не хотел даже думать о том, что Портовая Мафия не может контролировать своих же псов. Каким бы Дазай Осаму не был дерьмовым человеком, но в его иногда просто нечеловеческих способностях и возможностях никто — а Доппо в особенности! — не сомневался. Удержать под своим контролем такую дикую организацию, как Портовая Мафия, для «Неполноценного» было плевым делом. И была удивительна ещё одна вещь: почему Мори Огай бездействует? — Прогуляйся, Куникида-кун, — даже гений Эдогавы уже устал от мельтешения преемника Фукудзавы перед глазами, — А ещё лучше — поговори с Дазаем. У нас с ним сейчас одинаковые цели — спокойствие в Йокогаме возможно только при кооперации, — хмурый Рампо — явление чрезвычайно редкое — заставил Доппо задуматься над его словами. Встречаться с Осаму у него не было никакого желания. Дазай был предателем, а у Куникиды с такими был разговор короткий. Точнее, его и вовсе не было. Пусть даже игнорировать шатена было опасно, Доппо это не волновало. Умом он понимал, что для мафиози это было очередной не очень сложной миссией; Дазай много раз показывал, что ему ничего не стоит убить человека; Куникида лично видел методы, при помощи которых он учил Ацуси-куна. Только вот логическое мышление помогало мало, а чересчур горячее сердце не давало ему относиться к проблеме беспристрастно, как в свое время отнеслись к предательству Осаму Фукудзава-сан и Рампо-сан. Подавив нервное подёргивание плечами, блондин кивнул Эдогаве, попрощался с остальными сотрудниками Агенства и вышел, на ходу доставая телефон и набирая ненавистный ему номер столь же ненавистного человека. — Куникидушка, добрый вечер! Давненько ты мне не звонил, — буквально пропели на том конце провода, — А я уже успел соскучиться! — Дазай, у меня совершенно нет настроения выслушивать твои шуточки, — Доппо поправил очки, готовясь к чему угодно. По собственному опыту он знал, что по другому с Осаму нельзя, — Нам нужно поговорить, но это не телефонный разговор. Встретимся около моста в Сибуе. Буду ждать два часа. — Тебе этот разговор нужен больше, чем мне, так что не жалуйся, что я опоздаю, Куникидушка. Сам знаешь, работа. Да и если тебе действительно нужен этот разговор, ты прождешь меня не только два часа, а ночевать в Сибуе будешь, не так ли? — голос портового пса звучал устало. Видимо, не только Куникиду задолбало разбираться с документами. — Не верю, что говорю это, но всё же скажу: «сочувствую», — всё же совесть у Доппо была, да и отыграться за «Куникиду-чи» он был просто обязан. Доппо абсолютно точно ненавидел, когда его так называли. Как минимум, он не был малышом уже давно — ему тридцать лет, семь месяцев и шестнадцать дней. Как максимум, сказанное не кем-то, а Осаму, выводило из себя втройне. Не желая дальше слушать Дазая, он сбросил трубку. Прождать Дазая хоть всю ночь для Доппо действительно не было проблемой. Правда, он собьёт себе все завтрашнее расписание и утром будет неработоспособен. Но его это не волновало. Его идеалы и так были основательно разрушены Дазаем Осаму много лет назад; сразу же и навсегда после того момента как он признался сам себе, что не сможет перестать считать наглого суицидника, жестокого мафиози и предателя Агенства своим другом не смотря на… Доппо помотал головой. Всё же смерть Наоми-тян — единственное, что никто и никогда не простит Осаму. Особенно Танизаки-кун. Всё же она была его старшей сестрой.***
Ю Каминосе устало плелся домой. Ему хотелось только одного — лечь в постель и проспать всё на свете. Миссия выжала из него все соки. Блондину совершенно не хотелось думать, что, по возвращении домой, ему нужно будет ещё и прийти в штаб, написать отчет о выполненном задании и — что самое неприятное — идти тренировать молодежь. Новобранцев в последнее время было мало, и их всех тщательно проверяли. И если проверкой на «адекватность», психологическую устойчивость и моральные качества занимался сам босс лично — как же непривычно Дазай-сана звать боссом! — то физическую подготовку проверял он, Каминосе. Точнее, проверяли на нем — он не являлся эспером. Благо, что Каминосе был достаточно силен, чтобы противостоять особо зарвавшимся засранцам. Стереотип «простой человек против эспера не выстоит» на нем не работал. Сказывались постоянные тренировки с Рюноске, Коё-ни-сан и Амагути. Ну и естественно Дазай-сан никогда не упускал возможности лишний раз выбить из него пыль. Парень скривился, припоминая последнюю тренировку с Амагути. Руки потянулись почесать щеку — эта маньячка всё-таки смогла содрать ему кожу до мяса — однако блондин в последнее мгновение остановился. Не хватало ему ещё привычку выработать. Парень скривился, проулками добираясь до дома. Его дом был в непосредственной близости от штаба Вооруженного Детективного Агенства, так что каждый выход из дома и каждое возвращение на квартиру превращалось чуть ли не в военизированный поход с препятствиями и ловушками. Ю уважал Эдогаву — единственного не обладающего способностью члена организации-противника. Их можно было даже назвать приятелями. Единственное, что мешало Каминосе адекватно воспринимать Эдогаву, как личность, было привычка детектива сажать в карцер Агенства любого преступника, попадающегося ему на глаза раньше, чем его найдет полиция. В последние годы эта «игра» действительно стала тем самым военизированным походом, о котором упоминалось ранее — Эдогава не постеснялся как-то раз установить ловушки на пути к дому Ю. С тех пор пошло-поехало. Дазай-сан хохотал до слёз, прознав про забавную ситуацию. Ю присоединялся к нему тогда, когда ему удавалось натравить на ловушки Рампо свои «цели». А как забавно было наблюдать однажды за Эдогавой, когда в его ломающие ноги силки — и где только он их достал? — попался гражданский. Сморщенный старичок провел три месяца в больнице, сначала в реанимации, потом ему за деньги Агенства всё же провели операцию. Их блондинистый директор потом о-о-очень долго извинялся сначала перед Омацу-саном, а потом перед Ю. Правда вот сам Рампо не понял, что он сделал не так. Пришлось привлекать бывшего директора ВДА. Каминосе был готов ко многому, подходя к своей квартире. Но однозначно не к тому, что ему прямо на голову свалится что-то тяжёлое. «Эдогаве бы в мафию, с его-то социопатией он бы у нас прижился» — эта мысль промелькнула у Каминосе совершенно случайно; теряя сознание, он улыбался. Пришел в себя он, правда, сразу же — привычка, вбитая в подкорку мозга боссом, не подвела. Спихивая с себя незапланированную тяжесть — какую-то слишком подвижную и, судя по всему, матерящуюся — он постарался оглядеться. То, что это не проделки Рампо, блондин уже понял. — Заткнись, — Ю Каминосе недовольно цыкнул. Её вопли мешали ему сосредоточиться. К тому же, она могла выдать их месторасположение Эдогаве. С зажатым ртом она все равно производила много шума. Брюнетка в ужасе смотрела на него и в непонимании косилась на мужскую ладонь, затыкающую ей рот. Ю бесшумно фыркнул. Забавная девчонка почему-то напрягала. Особенно, когда издавала звуки. Каминосе казалось это паранойей, но он всё равно потянулся за пистолетом. Кивнул ей в ту сторону, откуда пришел сам, затем повернул её голову в сторону пистолета. Ужас в глазах девчонки стал сильнее, а сама она — тише. Мафиози её отпустил и рыкнул: — Ну?! — не то, чтобы он выстрелил бы, если она сделает не тот выбор — ни в одной из его миссий её внешность не фигурировала, а врагом организации она, вроде как, не была. Однако и отпустить её просто так он не мог. Девчонка обладала чисто европейской внешностью, однако он точно мог сказать, что никого похожего ни в аэропорту, ни в морском порту зарегистрировано не было. Гарантией была Амагути, с которой они недавно на пару проверяли записи с камер видеонаблюдения в Порту. «Домой я сегодня точно не попаду… — Ю всё же не сдержался и почесал недавно зажитую щеку, уверенно подталкивая девчонку к выводу из переулка, — Надо сообщить Дазай-сану о ней». — Иди спокойным шагом. Доставишь проблемы — пожалеешь, — предупредил он иностранку. Сам подхватил её под руку, доставая телефон и набирая номер босса, — Босс? Добрый вечер. … Да, уже. … Появилась ещё одна проблема. … Да, вскоре будем. … Спасибо, и Вам того же. Окончив разговор, он нахмурился и повернулся лицом к брюнетке. — Как тебя зовут? — Воронецкая Анастасия, — она сглотнула, но выдавила из себя улыбку. Блондин тяжело вздохнул — девочка всё же являлась проблемой, ему не показалось. Такого имени в списках прибывших в Йокогаму не было за последние три года, он бы помнил. Для очистки совести он всё же позвонил Фушимото. — Амагути, по твоим каналам не проходила некая Воронецкая Анастасия, брюнетка примерно с меня ростом, внешность европейская, в Йокогаме, судя по всему, недавно. … Понял-принял, — мафиози неловко улыбнулся, забывая, что собеседник улыбку не увидит. Всё это время он смотрел на свою невольную спутницу. Забавная девчонка была и впрямь забавной. Руки на ощупь были нежными, без шрамов или рубцов, волосы чистые, слегка сияющие на солнце. В глазах почти нет страха. Именно последнее сейчас так забавляло Ю. Иностранка так неумело притворялась, что хотелось смеяться. Наконец, Фушимото соизволила ответить. Никакой Воронецкой Анастасии в базе данных что аэропорта, что морского вокзала не было. — Жаль, — рассчитывая на что-то подобное, Каминосе всё равно расстроился. Как он будет отчитываться перед Дазай-саном за неожиданную находку, он не представлял, — Ладно, спасибо, Фушимото-сан. Ты подтвердила мои предположения. … Я попозже расскажу. Может, даже познакомлю вас обеих. … Обижаешь. Она свалилась на меня с неба, — из трубки донёсся заливистый смех. Ю чертыхнулся и, не желая спорить с подругой, доказывая то, что доказать невозможно, выключил телефон. Воронецкой-тян явно было неуютно идти в тишине. Ю был не слишком болтлив с окружающими. Исключение составляли некоторые коллеги по работе и босс. Хотя, Дазай-сан везде был исключением для Каминосе. Всегда. Ю не мог не уважать и не ценить доверие того, кто спас его, тогда ещё бесполезного оборвыша, от смерти в одной из подворотен этого города. Ещё одним исключением был Эдогава Рампо. Но с ним всё было понятно: чистейшая ненависть со стороны Ю и любопытство со стороны Великого Детектива развязывали языки обоим. Каминосе тяжело вздохнул, отпуская девчонку, которую только что вел под руку, тут же сжав её ладонь и ускорив шаг. — Куда вы меня ведёте? — Ю молчал, — Пожалуйста, ответьте, иначе я закричу. И не надо говорить мне, что Вы успеете выстрелить. Вы успели рассказать обо мне двоим людям. Значит, я нужна Вам для чего-то и нужна живая, — Ю проигнорировал её слова, хотя и испытал очень сильное чувство дежавю — очень уж рассуждения этой Анастасии были похожи на объяснения босса, когда он учил блондина ориентироваться в казалось бы безвыходных ситуациях. Только вот Дазай-сан в таких случаях советовал никогда не показывать страх и любые другие эмоции, а уж тем более не дрожать. С этим у Воронецкой-тян были проблемы. Ю знал — брюнетка хотела узнать ответ, чтобы обрести хоть какую-то уверенность в будущем. И именно уверенность была тем, что Каминосе никак не мог позволить чувствовать девушке. Страх, неуверенность, отсутствие информации, незнакомая территория, угроза жизни — все эти факторы позволяли в свое время Дазай-сану утверждать, что не было ни одного пленника на допросе, что не раскололся под его давлением. Сейчас Ю действовал по наработкам шатена. Сам допрос ещё не начался — его начнет сам босс — однако подготовить девчонку, «вытащить» из неё эмоции, напугать её так, чтобы она говорила только правду… Право слово, пытки в подвалах Портовой Мафии — прошлый век. Так говорил Дазай-сан, так же считал и Ю. Не смотря на то, что шатен не считал его своим учеником, в отличие от Рюноске, блондин не мог не заметить, что его готовят на место будущего заместителя Акутагавы. Как мафиози и рассчитывал, она не закричала. Не была уверена в том, что её не убьют в таком случае. Наивная. Пострашилась за свою репутацию. Глупая. Ю даже позволил себе улыбнуться — какая же Анастасия была милая. Испугалась своего же собственного предположения. Верного предположения. Он не знал, как бы поступил в случае, если бы она действительно закричала. Убийства действительно бы не было, это точно. Сейчас спать совершенно не хотелось. Они пересеклись с боссом в дверях. Дазай-сан выходил из штаба. Портовый пёс его даже не сразу заметил. Отреагировал только тогда, когда его позвали: — Ю-кун? — держа в поле своего зрения Воронецкую-тян, Каминосе обернулся на оклик, — Ю-кун, успеешь рассказать по дороге? Мне надо в Сибую, — слегка деморализованный внезапным появлением собеседника, молодой человек кивнул. Он крепче сжал ладонь забавной девчонки и начал рассказ. Когда он закончил, а они втроём уже дошли до места назначения, Дазай-сан спросил лишь одну, очень смущающую молодого мафиози вещь: — Так эта красавица являлась причиной того, что ты, вместо отдыха после миссии, устроил себе свидание? — и уже после этого обратился к самой Анастасии с совершенно глупым вопросом, — Прекрасная незнакомка, не считаете ли Вы, что Ваш джентльмен — непревзойденнейший нахал? Оба молодых человека застыли с приоткрытыми от удивления ртами.