— Ты серьезно? — Куникида даже снял очки, чтобы протереть их, пытаясь убедиться, что его глаза его не обманывают, — Ты сбросился с моста? Нет, только не говори мне, что это была твоя очередная попытка двойного самоубийства, — он уставился на девушку и покачал головой, — Нет, я ошибся. Этот идиот прыгнул один, а перед этим сказал «какая красивая речка», не так ли?
Они втроём сидели в кафе и пили кофе. Это было единственное место в кафе, рядом с которым стояла батарея. Не то, чтобы Осаму волновался о своем здоровье, но ходить в мокром его не прельщало. Как не прельщало и Куникиду, успевшего промокнуть за то время, что он вытаскивал незадачливого самоубийцу из воды. Самой сухой среди них была девушка, на которую попали случайные брызги. Ю-куна сразу же после краткого отчёта Дазай отпустил домой отсыпаться, так что за его «находкой» присматривал сам шатен.
— Ты ничего не понял, Куникида-кун! — он сложил пальцы в замок, натягивая на лицо серьезную мину, — Это был не способ самоубийства. Я… — мафиози сделал паузу, наблюдая за внимательно его слушающим Доппо, — занимался профилактикой своего здоровья. Это называется «самоубийственное закаливание». Смысл заключается в том, чтобы погрузиться в холодную воду как можно глубже и… — заметив, что Куникида уже достал свой блокнот и даже начал конспектировать, Дазай резко оборвал своё веселье, приготовившись к удушению: — Купи-и-ился!
Девушка, за которой шатен краем глаза наблюдал, поперхнулась кофе и закашляла, отставив кружку с напитком подальше от себя.
— Итак, Куникида-доно, — босс Портовой Мафии резко переключился на деловой тон, — О чем ты хотел со мной поговорить? — Осаму буквально чуял, что разговор пойдет серьёзнее некуда. Если бы это было не так, Воронецкая-тян не появилась бы на пути Ю-куна. Дазай Осаму был приверженцем существования Судьбы, твердо уверенный в том, что решать всяческие проблемы ему помогает не столько его гениальность, сколько подсказки, ключи и прочее другое, что предоставляет ему Судьба.
Лучше бы не предоставляла. Сколько раз такое с ним бывало: оступился и промахнулся мимо петли; ветка дерева, на которой он уже готов был повеситься в последний момент ломалась; утопиться не получалось из-за того, что постоянно рядом был кто-то, кто вытаскивал его из воды; ядовытие грибы были недостаточно ядовиты, для того, чтобы убить шатена, а по настоящему смертельно ядовитых грибов он никогда не находил — а видит Ками-сама, он старался.
Да, Дазай Осаму ненавидел Судьбу за то, что ему никак не удается избавить мир от столь гнилого существа, как он сам. Но никогда не переставал пытаться исправить это упущение.
Услышав серьезный голос Дазая, Доппо перестал трясти незадачливого суицидника. Неохотно отпуская его шею, он устроился поудобнее, вновь доставая блокнот. С «Идеалом» ему было как-то спокойнее.
— Почему Мори Огай бездействует? — то, что улыбка на лице Осаму, появившаяся после этого вопроса, была неестественной, всполошило директора Вооруженного Детективного Агенства. Бывший врач слишком любил Йокогаму для того, чтобы допускать подобные волнения среди разрозненных криминальных банд. Куникида догадывался, что ответ ему не понравится.
— Мори-сан в больнице. У него какая-то наследственная болячка, — шатен не сказал ни слова о прогнозах врачей, но Доппо и сам всё понял, — Мы с Мори-саном постарались это скрыть; об этом знают только мои люди. Единственная утечка информации могла произойти лишь в случае, если медперсонал рассказал кому-то.
— В Мафии завелась «крыса», — Куникида понятливо кивнул, — Нужна помощь?
Мафиози скривился.
— Попозже. Я не хочу вспугнуть… — тут он перевел взгляд на Анастасию. Всё, что он знал о ней — внешность, имя и способ появления… Зрачки мафиози расширились. У Осаму появились подозрения по поводу причастности одной конкретной «Крысы» к появлению девушки. Очень уж своевременно всё это произошло. Очень уж… Одновременно.
— Куникида-кун, помнишь Сигму? Я рассказывал тебе о нём тогда, — босс Портовой Мафии спрашивал блондина, но его внимание было сосредоточено на лице Анастасии. «Русское имя, кстати. Неужели и впрямь Федор приложил руку…?»
С каждым сказанным словом лицо девушки бледнело. Узнавание в её глазах почти подтверждало гипотезу Портового Пса. Она откуда-то знала о нем, причем не понаслышке. Дазай расплылся в улыбке, когда их взгляды пересеклись. Как и предположил с самого начала Ю-кун, эта девушка была не так уж проста.
Доппо, видя странную реакцию «Неполноценного», тоже переводит взгляд на девушку. Спутница Дазая бледная, даже слишком. Тут не надо быть детективом, чтобы понять, что брюнетку напугал не сам разговор, а что-то другое. «Куникида-кун, помнишь Сигму? Я рассказывал тебе о нём тогда». Её напугало упоминание Сигмы? Директор Вооруженного Детективного Агенства повнимательнее пригляделся к девице.
— Наверное, ты поймёшь, о чем я, если узнаешь имя столь очаровательного цветка, — мурлычаще произнес предатель Агенства, заставляя вслушиваться в его слова, перебирать их, искать второе, а то и третье дно, чтобы понять, —
Позволь представить тебе Воронецкую Анастасию. Воронецкая-тян, перед тобой Куникида Доппо, директор Вооруженного Детективного Агенства. Ну, а меня зовут Дазай Осаму, — на чистейшем русском представил он их друг другу. Не знать русского языка Куникида не мог, не тогда, когда Достоевский Федор всё ещё не побежден и гуляет где-то на свободе.
В следующее мгновение дуло пистолета уткнулось в лоб русской девчонке. Одна только возможная связь между Достоевским и этой Воронцовой наводила на размышления. Блондин ничего не имел против русских — пусть себе существуют и дальше, но подальше от Йокогамы. Он ещё не забыл смерть Наоми-тян. Не забыл и не простил.
— Тебе знакомы Толстой Лев, Достоевский Федор, Пушкин Александр, Гончаров Иван, Гоголь Николай или Сигма? — холодом, исходящим от директора ВДА, можно было замораживать океаны. Жаль только, способность не подходит для этого. Куникида припоминает, с каким ужасом русская смотрела на Дазая и постоянно косилась на него, Доппо, и, не сбавляя темпа и тона, задаёт следующий вопрос, — Откуда ты знаешь меня и этого идиота? Как ты появилась в Йокогаме и с какой целью? — учитывая, что Дазай не привел бы с собой подчинённого или того, с чьей биографией всё было в порядке, последний вопрос был не лишним. Девчонка молчала. Тряслась, но молчала. В глазах русской был страх и какое-то разочарование, как будто уже известная ей информация не состыковывалась с действительностью. Куникида даже растерялся: неужели его посчитали мягкотелым? — Дазай, она тебе что-нибудь говорила? — уже деактивируя способность, спросил идеалист у шатена.
— Мне бы самому узнать ответы на эти вопросы, — в задумчивости произнес Портовый Пёс, не отрывая внимательного взгляда от Анастасии, в глазах у которой уже стояли слезы, — Мне подчинённый сообщил, что она свалилась на него с неба. В прямом смысле, не злись, Куникида! В общем, Воронецкая-тян, действительно, расскажи нам, откуда ты здесь появилась, и как так получилось, что мои люди пропустили это знаменательное событие мимо своего внимания?
Элемент сопричастности сработал, и Анастасия начала говорить.
— Я не знаю, — в общем, чего-то подобного Осаму и ожидал. Он поощряюще кивнул, предлагая уточнить свои слова. Дернувшегося было по направлению к девушке Доппо лучший дознаватель Портовой Мафии остановил одним взглядом, — То есть, я не понимаю, как я смогла здесь оказаться. Я убегала от парней — они были пьяны и хотели «расслабиться со мной». По крайней мере, именно так сказал один из них. Мне повезло — я смогла вырваться. Однако, когда я попыталась от них убежать и скрыться, я запнулась обо что-то — скорее всего, я сбила человека — и начала падать. Думала, всё, или разобьюсь, или эти придурки меня нагонят… Однако асфальт всё не приближался, и в какой-то момент я ощутила себя в воздухе на очень большой высоте. А дальше… Дальше я свалилась на того мужчину, который и привел меня к Вам, — девушка отвечала путано, голос её не раз подводил, однако с этим рассказом уже можно было работать. Дазаю оставалось лишь узнать одну вещь.
— Назови имена всех тех, о ком ты знаешь, — увидев непонимающий взгляд, Осаму мягко надавил, — О ком, помимо нас с Куникидой, тебе известно? Можешь даже не говорить, откуда у тебя эта информация.
Девушка заметалась. В её глазах застыл шок. Напитки у всех троих уже остыли, однако всем троим было всё равно. Никто из мужчин девушку не торопил. И Доппо, и Осаму совершенно не волновало, сколько этой Анастасии нужно будет просидеть здесь, гипнотизируя чашку с остывшим кофе, чтобы заговорить — они явно были настроены получить ответы от русской. Всё же опасность новой войны с Достоевским никто из этих двух мужчин не смел недооценивать. Особенно сейчас, когда Йокогама подорвана внутренними бесконечными конфликтами.
— Юмено Кьюсаку, Хигути Итиё, Танизаки Наоми, Танизаки Джуничиро, Акутагава Рюноске, Акутагава Гин, Хироцу Рюро, Сакагути Анго, Ода Сакуноске, Фукудзава Юкити, Мори Огай, Эдогава Рампо, Ёсано Акико, Коё Озаки, Нацумэ Сосеки, — первым не выдержал Куникида, приказав девчонке заткнуться. Он уже понял, что основных членов двух враждующих организаций эта брюнетка знает. «Если она человек Достоевского, то Йокогаму не спасет ничего» — блондину резко захотелось покурить. А наблюдая за довольным лицом одного идиота, Доппо хотелось ещё и придушить оного.
Откинувшись на спинку кресла, Дазай Осаму счастливо улыбался. И это его настроение пугало его собеседников. Впрочем, на реакцию окружающих боссу Портовой Мафии было плевать. Сейчас он испытывал ни с чем не сравнимое ощущение спокойствия от того, что теперь можно было сосредоточиться только на поиске «крысы» в Портовой Мафии, не отвлекаясь на Федора.
Сокровище ему, конечно, досталось пугливое, но не без достоинств. Уже одно то, что Дазаю не пришлось тащить девушку знакомиться с пыточными камерами Портовой Мафии, можно было записать ей в «плюс». Чувствовать обстановку брюнетка явно умеет. «Минусом» являлось отсутствие разговорных навыков и стереотипность мышления. Ну откуда она взяла, что раз Куникида Доппо — детектив, то его методы сильно отличаются от методов самого Осаму? Убивает он реже, чем шатен, это да. И немного более толерантен, чем Дазай. Всё, на этом отличия заканчиваются.
Но все, буквально все отрицательные стороны Воронецкой Анастасии перекрывались несколькими мощными факторами. Первое — у неё была информация. Этим фактом она буквально выторговала себе жизнь хотя бы до того момента, пока её информация не станет известна кому-нибудь ещё, кроме шатена. А вторым фактором была уже особенность самой Анастасии, о которой не знала она сама, но о которой догадывался Осаму — Воронецкая Анастасия являлась человеком, чью жизнь придумали и записали в Книге. Либо же, почувствовав угрозу своему существованию, Книга сама сделала в себе запись о существовании такого существа, как Воронецкая. И Дазай Осаму склонялся ко второму варианту. Достоевский довольно четко прописывал «предысторию» Сигмы, чтобы допустить хотя бы малейшую возможность существования ситуации, подобной той, что описала девушка. А вот Книга такое допустить могла. Являясь одной из основ существования их мира, Книга не являлась разумным существом и вполне могла создать подобные нечёткие и совершенно несуразные воспоминания у своего персонажа. Дазай в который раз благодарил Нацумэ-сенсея за ту информацию, которую он рассказал мафиози о Книге. Допрашивая Сигму, Осаму успел убедиться в правдивости его слов.
Существует, правда, и ещё один вариант — историю о существовании Воронецкой Анастасии в Книгу вписал кто-то другой, не Федор.
— Она не опасна, Куникида-кун, — босс Портовой Мафии прикрыл глаза, прикидывая, куда можно пристроить Анастасию. «А может…» — Не волнуйся, я присмотрю за ней. В Мафии как раз ребенок появился. Анастасия-тян будет хорошей мамочкой, — оба от его слов покраснели. Девушка даже расслабилась слегка, от такого незамысловатого перевода темы, которую Дазай умудрился совместить с комплиментом.
Одежда уже достаточно просохла, а кофе действительно стал ледяным, так что Куникида с Дазаем начали собираться.
Уже будучи в собственном кабинете, вновь садясь за отчёты, мафиози поймал себя на неуверенности. Заставлять одного ребенка присматривать за другим ребенком… Представив эту картину, Осаму подавил нервный смешок. «Опять мафия в детский сад превращается…» — с мечтательной улыбкой босс Портовой Мафии наблюдал за пишущей отчёт Анастасией.
***
В то же время, на окраине Йокогамы.
— АКУТАГАВА! — Накадзима Ацуси был в бешенстве. Мало того, что на расследовании дела о контрабандистах он наткнулся на этого человека, так он ещё и помешал ему схватить преступников, просто-напросто убив их. И ладно бы только это! — Помимо убийств, ты теперь и похищением детей занимаешься?! — мальчик, висящий на плече черноволосого, спал, так что Накадзима старался говорить тихо.
— ИДИОТ! Я его не похитил, а спас! — и ещё тише уточнил, — Он в лаборатории был.
Ацуси неверяще посмотрел на своего врага. Чтобы Акутагава — и спас кого-то? — для молодого человека это был нонсенс. Переведя взгляд на спящего ребенка, он вздрогнул. В таком состоянии Ацуси не был даже в приюте — худющий, с кровоподтёками по всему телу — кровь была даже на волосах и одежде мальчугана. Эспер не сомневался: рыжему было где-то двенадцать-тринадцать лет, но выглядел он, дай Ками-сама, лет на девять.
— В таком случае, его, наверное, надо отнести к Ёсано-сан? — неуверенно пробормотал седовласый. На совершенно дикий взгляд мужчины а-ля «Ты — идиот?» Накадзима в спешке замотал руками. Он уже понял, что сморозил глупость.
— Дазай-сан разберётся, — сказал, как отрезал, Рюноске. Нормально, без криков и взаимных обвинений им с Тигром поговорить удавалось редко, да и градус неприязни за несколько лет знакомства совершенно не снизился. Нормально взаимодействовать между собой они могли только в двух случаях: в присутствии Дазай-сана и во время совместных миссий.
Упоминание в разговоре Дазай-сана заставило Накадзиму вздрогнуть. Не смотря на то, что именно этот человек в свое время привёл выброшенного из приюта мальчишку в детективное агенство, Ацуси не мог перестать бояться его каждый раз, когда упоминали его имя. Директор приюта был для молодого человека воплощением всего ужасного на земле. Так было до тех пор, пока он не познакомился с Дазаем Осаму.
— Ацуси, ну где ты… — выглянул из-за переулка Танизаки-кун. Заметив рядом с другом Акутагаву, он забыл, что хотел спросить. Звериная, бешеная тоска по старшей сестре ударила невольных напарников обухом — Джуничиро не удержал контроль над «Мелким Снегом», проецируя собственные эмоции на окружающих. Учитывая то, что «Тигр» Накадзимы являлся ещё и очень хорошим эмпатом, ни к чему хорошему это не привело. Ацуси с трудом удержался от превращения. Его способность пыталась пойти в разнос. Очень уж Тигру не нравились сильные негативные эмоции.
В такие моменты без способности Фукудзавы-сана было трудно. Однако вот уж от чего Дазай-сан отучил Ацуси в первую очередь, так это от надежд на то, что с его проблемами будет разбираться кто-то помимо него. Мафиози приучил его рассчитывать только на себя самого. Это вьелось эсперу в подкорку мозга, стало частью его сути, застучало в висках.
«Как бы не было трудно, Ацуси-кун, всегда думай сам.»
Дазай на тренировках не щадил. И способность использовать не позволял. Пришлось учиться думать на ходу, хотя как победить наставника в искусстве думать, он не знал.
«Кроме тебя самого тебе не поможет никто, Ацуси-кун, а если и поможет, то будь уверен — тому, кто это сделает, выгодно тебе помогать.»
Ацуси слишком быстро привык к тому, что его наставник все миссии прогуливает. Нет, назначали их на расследования вдвоем — его и Дазая. Только вот шатен по дороге обязательно терялся, и Ацуси приходилось самому разговаривать с клиентами, самому искать подозреваемых, самому изобличать преступника, самому спасать жертв похищения и — самое нелюбимое! — самому писать отчёт о выполнении задания, просто потому, что Дазая «не было рядом и он просто не знает, как происходило расследование». Способ обучения, конечно, действенный, но как же ему иногда хотелось придушить наставника, кто бы знал!
«Командной работы не существует, Ацуси-кун. План составляет один человек, выполняет его другой человек, используя для этого третьего человека. При этом никто не допустит третьего человека до составления плана, а сам составитель никогда не будет сам исполнять свой план. Как они могут работать в команде, если при нужде один не может заменить другого? Это же так просто!»
Три самых важных постулата, буквально вколачиваемые Дазай-саном на каждой их совместной тренировке, Ацуси выучил наизусть. И научился применять на практике. Побывал и составителем планов, и тем, кто исполняет план, и тем, кого используют для выполнения плана. Именно тогда, девять лет назад, после прохождения экспресс-обучения у шатена, на него стали смотреть с уважением Эдогава-сан и Камио-сан. Примерно тогда же Накадзима зауважал Акутагаву.
Возненавидеть собственного наставника Накадзима Ацуси так и не смог.
— Свали с прохода, детективная тряпка, — к реальности Ацуси привел голос Рюноске. Он стоял напротив Танизаки-куна, спокойно, с долей высокомерия смотря на него. Из всей этой шайки детективов самоучек Акутагава признавал лишь Накадзиму. Тигр был силен, у него имелись мозги и, судя по некоторым высказываниям Дазай-сана, он был обучаем в большей степени, чем он сам. Танизаки Джуничиро был неприятен Акутагаве. Он считал за мусор тех, кто не мог защитить свою семью. Будь на месте Танизаки-старшей Гин, обладатель Расёмона сделал бы всё, выжал бы из себя и своей способности весь потенциал, но не допустил бы смерти своей сестры.
Нет смысла ныть над прошлым, так считал Акутагава Рюноске. Прошлого не вернуть. Мертвых не воскресить. Никакая Книга не поможет, никакая способность. Акутагава это знал. Просто потому, что мир потребует что-то взамен. Что-то, не менее ценное. В результате живых больше не станет. Простая арифметика.
Мужчина уже обогнул застывшего столбом иллюзиониста и хотел уходить, как на них напали.
***
— Коё-сан, если я это сделаю, мой брат… — мужчина не дал девушке договорить.
— Да.
Наоми рассмеялась. Выбора, как всегда, просто не существовало.
Присутствующий при этом разговоре Дазай-сан не защитил ни её, ни брата. Более того, он явно был на стороне врага, на стороне Коё-сана, на стороне Мафии. И это пугало девушку едва ли не больше перспективы смерти младшего брата. Пусть даже Джу-кун и эспер, но против Дазай-сана он не выстоит — умрет.
Почему именно так распорядилась жизнь? Старшие сестры должны защищать младших братьев; Наоми защищает своего Джу. Только вот по иронии судьбы, всегда получается наоборот. «Обыкновенным людям нечего противопоставить эсперам». Наоми знала это всегда.
Выбора не было уже по факту отсутствия способности.
