Соединённые Штаты Америки, штат Вашингтон. За три часа до уничтожения лаборатории в Йокогаме.
— Господин Фицджеральд, японская лаборатория не отвечает. Я послала запрос Портовой Мафии, но они сказали, что не знают ни о какой лаборатории. Что нужно делать? — Луиза ворвалась в кабинет Френсиса неожиданно не вовремя — глава Гильдии разговаривал с женой по телефону.
— Прости, дорогая, я тебе перезвоню позже, — Олкотт успела заметить мимолетную улыбку Фицджеральда. Однако лицо его вновь стало серьезно тут же, прежде, чем он выключил телефон.
Он отошёл от окна, положил телефон в выдвижной ящик стола и взглянул на подчинённую. Олкотт торопливо повторила свои слова.
— Твен там уже был? — Фицджеральд был на удивление спокоен для того, кто финансировал этот проект. Хоть девушка и не ожидала ничего другого от одного из самых богатых людей Америки, подобная выдержка не переставала её удивлять.
— Нет. Нужно послать?
Глава Гильдии кивнул.
— Если с лабораторией что-то случилось, узнайте одну вещь, — стратег Гильдии достала блокнот и кивнула, приготовившись записывать указания, — Меня интересует проект «Gravitation».
Во взгляде американца промелькнуло какое-то отчаянное упорство. Олкотт догадалась быстро — эта лаборатория, может быть даже конкретно этот проект, были связаны с попытками господина Фицджеральда воскресить свою дочь.
Подобное упрямство поражало. Луиза и сама хотела найти того, ради которого бы ей захотелось бы перевернуть весь мир, но достать звезду с неба. Единственная из Гильдии, кто был в курсе настоящей цели Френсиса Фицджеральда, Луиза Олкотт твердо знала одно — дочь главы конгломерата воскресить нельзя. Тот русский, Достоевский, рассказал о Книге, как о легенде. Господин Фицджеральд принял эту информацию к сведению. Но и Луизу, и самого банкира больше привлекала другая мысль. Для обычных людей идея привлечь себе на службу божество было немыслимым богохульством.
Однако Олкотт знала — это не так. Мистер Лавкрафт был отличным тому подтверждением. Живым подтверждением того, что божества существуют. Шутка ли, увидеть Ктулху в воде собственного бассейна? Но именно это и произошло однажды с Джоном, одним из сослуживцев блондинки. На территории Японии, в регионе Канто археологи и теологи, нанятые Гильдией действительно нашли следы существования ещё одного божества. Местные называли его Арахабаки, почитали как бога удачи и разрушения. За слово «удача» и зацепился глава Гильдии. «В поисках решения проблемы удача не помешает, а лишь даст дополнительный шанс», — вот, что тогда сказал ей сэр Френсис.
Луиза вполне осознавала, что встретиться с божеством лично, как это удалось им с Лавкрафтом, скорее всего, не получится. Однако тут само морское создание предложило выход из ситуации — божество вполне возможно было возродить. Но была одна проблема. Сосуд. Обычный человек не выдержал бы соседства с божеством. Луиза быстро забросила эту затею. Как теперь она понимала — зря. Скорее всего, проект «Gravitation» и занимался разработкой того самого сосуда для Арахабаки.
Потерять лабораторию в таком случае было равносильно смерти. Ребёнок Фицджеральда заслуживал жить, а сам сэр Френсис заслуживал семью: живую дочь и здоровую Зельду.
Выходя из кабинета главы Гильдии и набирая номер Марка, Луиза Олкотт в уме уже намечала план действий.
Япония, Йокогама. Настоящее время.
Мужчина уже обогнул застывшего столбом иллюзиониста и хотел уходить, как на них напали.
Активировав Расёмон, Акутагава сбросил рыжеволосого мальчишку позади себя, атакуя.
— Тигр, назад! — приказал мафиози, — на тебе защита рыжего! — а сам понёсся в атаку. Мужчину, напавшего на него в самом начале он проткнул и не заметил. Его Расёмон хотел есть. А рядом было столько врагов, что Акутагава не стал себе отказывать в желании убивать. За мальчишку он не волновался — помрёт, значит был слаб. Накахара ещё не пёс Портовой Мафии; помрёт — Дазай-сан прикажет найти другого эспера, только и всего.
[О том, что Дазай Осаму уже назвал Чую мафиози в разговоре с Куникидой Доппо, Акутагава Рюноске пока не знал.]
— Ночь — время Портовой Мафии, мясо, — каждое слово черноволосого сопровождалось атакой Расёмоном, — Слабаки, — резюмировал убийца, оглядывая гору трупов, решившую, что вместе они смогут противостоять эсперу. Мафиози знал только одного человека, способного победить его безо всякой способности — это был Ю Каминосе. Даже для Дазай-сана было уже невозможно достать собственного ученика без использования силы «Неполноценного Человека». Это не было поводом для гордости. Если Акутагаве запрещали использовать способность на тренировке, то это превращалось в фирменное избиение. Скорость, сила, выносливость — Акутагаве даже думать не хотелось, какой Ад прошел его наставник на войне, чтобы стать
настолько опасным противником.
Чуя проснулся резко, рывком и будучи в полете. Тот самый мужчина, что спас его из лаборатории — «Акутагава Рюноске», — вспомнил мальчик — скинул его со своего плеча в момент опасности. Приготовившись к боли от жесткого соприкосновения с землей, рыжеволосый её не почувствовал — его кто-то поймал и крепко прижал к себе.
— Танизаки-кун, скрой нас, — послышался мягкий голос над ухом Накахары. Мальчик увидел маленькие белые шарики, мелкие, светящиеся белым цветом. Они падали вверх. От этих необычных сгустков света веяло холодом. Чуя, зачарованный впервые увиденными им снежинками, боялся даже дышать. Рыжеволосый хотел прикоснуться к ним, но, потянувшись, тут же одернул руку.
Это действие заметил Танизаки. Как-то криво улыбнувшись, он остановил противоестественный снегопад. Снежинки замерли в воздухе.
— Тебе нравится снег? — впервые Джуничиро после смерти его Нао увидел того, кому нравился его снег. «Мелкий снег» — это не просто название способности. Он не поэт, просто так бы называть способность «снегом» он бы не стал. Способностью Танизаки и правда был снег. На солнце снежинки создавали преломление света, которого было достаточно для создания иллюзий. Из-за этого Джуничиро ошибочно считали иллюзионистом. Заставить собственную способность работать по-другому — Эдогава-сан на полном серьёзе считал его гением. Танизаки улыбался и качал головой — для подобных действий достаточно иметь идентичную «Мелкому снегу» способность и знать физику. Иллюзии полезнее и опаснее, чем что-то ещё. Танизаки Джуничиро предпочитал держать контроль над ситуацией. «Мелкий снег» давал ему власть над чужими органами чувств.
Однако сам снег эспер не любил. В снегопаде пропала его мать. Женщина ушла за продуктами в магазин и сгинула. Тело нашли через месяц, когда снег растаял. В снежном буране погиб его класс. Они с одноклассниками поехали на экскурсию. Там Танизаки приснился кошмар — всё же он впервые оказался так далеко от старшей сестры, и ему было страшно. Из-за этого активировалась его способность. Впервые. Молодой человек долго шел к принятию и пониманию его собственной способности. И вот тогда, когда он смирился с тем, что он «снежный» эспер, из-за его слабости умирает его Нао, единственная, кому нравился его снег.
Поэтому встретить мальчика, с таким восторгом разглядывающего его «снежинки», он не ожидал.
Чуя только сейчас, глядя на замершие сгустки света, вспомнил про окружающий мир. Рыжий, как и он сам, парень выглядел намного моложе Акутагавы-сана. Он стоял к мальчику в пол оборота и играл со светлыми шариками. «Выходцу из пробирки» очень хотелось узнать, что это.
— Это называется «снег», — мягкий мурлычащий голос того, кто держал его, заставил Чую нахмуриться. Он не видел собеседника. Паника внутри парня вновь подняла голову, — Не переживай. Мы сможем тебя защитить, — Накахара не верил.
От размышлений о способах побега его отвлёк появившийся в его поле зрения Акутагава-сан.
— Ночь — время Портовой Мафии, мясо, — мужчина втаптывал едва живого человека в асфальт, — Слабаки, — черноволосый резко обернулся и пошел по направлению к Накахаре. Позади него мальчик увидел, как один из врагов смог дотянуться до пистолета и даже набрался сил направить его на Рюноске. Накахара даже не успел крикнуть, чтобы предупредить, как раздался выстрел.
Мальчика тут же перехватили поудобнее и спрятали за спиной обладателя мурлычащего голоса. Однако, извернувшись немыслимым для него ранее образом, Чуя успел заметить, как из одежды мужчины вылетают черные ленты, мгновенно пронзая лежащих позади него.
Накахара Чуя вырывается — он видел вещи похуже крови. От обиды мальчишка впервые активирует способность.
«Н Е П О Д А В И С Ь, Ч Е Л О В Е Ч И Ш К А» — ни на что не похожий, голос в его голове вновь гудит, напоминая о себе.
«Потеря сознания становится для сосуда Арахабаки вредной привычкой» — думает Дазай Осаму, наблюдая за своим новым подопечным через камеры, которые он приказал взять Акутагаве с собой.
***
Встрепаная девушка со стоном оторвалась от монитора и потянулась за телефоном, набирая заученный наизусть номер. В последнее время появилось слишком много причин для звонков именно Анго.
— Сакагути-сан, появились ещё пострадавшие! Я взломала полицейские базы данных, чтобы узнать, в чем проблема, но они не справляются, — матерную тираду от столь спокойного человека, как Глава Отдела по Делам Одаренных, его подчинённая не ожидала, — Что-то случилось? — послышался вздох.
— Когда ты в последний раз спала? — блондинка смутилась. По её расчетам, вычислить её недосып Анго-сан должен был через неделю, но никак не сейчас. Такая проницательность удивляла.
— Сегодня, — однако ответ был готов, и ответ правдивый. Компьютерного гения не так-то просто было подловить. Последовал ещё один вздох.
Спорить с упрямой подчинённой Сакагути устал. Не мог же он попросить Дазая отправить её в принудительный отпуск — тот сразу поймет, кто является шпионом правительства у него в организации. Однако как по другому надавить на взбалмошную девчонку, он не знал. Она была фанаткой Портового Демона. Фанаткой в самом худшем смысле этого слова. Однако и менять шпиона было нельзя. Другого такого специалиста с настолько удобной для шпионажа способностью и обширнейшими знаниями в области компьютерных технологий, днём с огнём не найти.
Мило улыбаясь — плевать, что собеседник не видит — шпионка рассказывала последние новости. Отчёты она принципиально не писала — не дай Ками-сама, перепутает отчёт правительству с отчётом Дазай-сану. Умирать она не хотела. Разве что босс предложит двойное самоубийство… Амагути мечтательно облизнулась.
— Сакагути-сан, знаете, а я, похоже, не единственная и неповторимая для босса! Судя по состоянию Йокогамы, в Мафии завелись ещё несколько саблезубых мышек, — собеседник на том конце провода судорожно вздохнул, — Мне начать на них охоту? Пожалуйста-пожалуйста-пожалуйста! Я буду осторожна! Я даже начну писать отчёты! — и чуть тише: — В конце-концов, никто не помешает мне их перепутать… — на том конце провода закашлялись.
— Фушимото, избавь меня от чтения отчётов о твоих преступлениях, — голос начальника девушки был уставшим. Как бы все три организации не любили свой город, иногда очень хотелось выйти за пределы их взаимоотношений и, плюнув на всё, свалить в отдых на Гавайи. Или в Италию. Или в Великобританию. Куда угодно.
Лишь бы подальше от Фушимото. И подальше от Дазая. Особенно подальше от Акико. Успокаивало Анго одно: эти трое уже никогда не соберутся вместе. Потому что, если это всё же случится… Если это произойдет в его, Анго, присутствии… Произойдет жестокое убийство. И правительственный агент не был уверен, что приставка «само» в этом случае будет неуместна.
— Фушимото, слушай мой приказ, — голос бывшего тройного шпиона приобрел металлические нотки, — С этого дня отправляй в штаб всю информацию о новичках в Портовой Мафии. «Саблезубых мышек», как ты выразилась, не трогать. Пока что. Дазаю расскажи о том, что ты шпион. Пора тебе вскрываться, компьютерный монстр.
Амагути ошеломлено молчала. Несколько минут она переваривала информацию, не ожидая от себя действий заспамленного всяким хламом компьютера.
— Вы благословляете нас с боссом на двойное самоубийство, сэр? — шутки шутками, но это было не смешно. Амагути совершенно, абсолютно не нравилось, когда кто-то взламывал её раньше, чем она сама. Как и когда Сакагути Анго понял, что она шпион Портовой Мафии? Или он не понял, но пытается вывести её на откровенность, заставить задавать вопросы?
«Не люблю людей. Ненавижу людей. Я не понимаю, как они устроены. В этом плане компьютеры проще и понятнее.»
— Фушимото, давай ты не будешь доставлять мне проблемы. Дазай тебя не убьёт. Ты даже в пыточной не побываешь. Заметь, твоя миссия по шпионажу не прерывается; я тебя не отзываю. Неужели так сложно сделать вид, что ты одумалась и желаешь стать двойным агентом, только уже на стороне Портовой Мафии? — тут уж настала очередь блондинке задыхаться. «Этот… этот… Он, что, пытается играть мной?» — эспер была в восторге.
В полумраке помещения был слышен лишь тихий писк компьютеров и такой же тихий хохот. Хохотала Фушимото. «Сакагути Анго нашел способ использовать пешку, даже не смотря на то, что знал, что она шпион врага! — девушка была в восхищении, — Интересно, знает ли он, что разговор записывается?»
— Сакагути-сан, мне нужно подумать, — если он знает, значит, подумать не даст — это было понятно даже настолько несведующей в людской психологии блондинке. Мозги девушки кипели. Ей хотелось плюнуть и сбросить трубку, но она не могла. У Фушимото Амагути была гордость.
Сакагути не ожидал такого. Интуитивно решив проверить свою подчинённую, он не ожидал того, что узнал. Конечно, доказательств того, что Амагути является двойным шпионом, настоящим портовым псом нет, и вероятность предательства меньше одного процента, но Анго решил поверить своей паранойе. Осталось лишь напомнить боссу Портовой Мафии про его должок. О подчинённых следует заботиться.
Разговор принимал сугубо деловой оборот неожиданной игры шпиона со шпионом.
***
«Lupin» не изменился. На сам бар, со своей мрачной атмосферой. Ни бармен, всё так же невозмутимо протирая бокалы и отказываясь дать своим посетителям бокал моющего средства, чтобы запить горе. Дазай не ностальгировал — он сюда дорогу и не забывал.
— Ты вообще спишь, Дазай? Даже гениям необходим отдых, и ты это знаешь, — совершенно спокойно, может быть, даже флегматично, произнес отповедь собеседник Осаму.
— Ты же меня знаешь, Одасаку. Если я позвоню себе спать, то кто-то слишком умный позволит себе безнаказанно убивать, — мужчина лениво покачивал бокалом, наблюдая за плаванием в жидкости куска льда, — К тому же, с чего ты взял, что я не отдыхаю? А что я сейчас по-твоему делаю? Кстати, представляешь, Акутагава сегодня впервые спас человека!
Его старший друг недоуменно приподнял бровь.
— Как будто ты сам не спасал людей, когда числился сотрудником Агенства, — Осаму подметил, что его друг тоже совершенно не изменился. Время поменяло всё, но не их двоих. И не этот бар. Босс Портовой Мафии жалел только, что о прошлых временах напоминает лишь одна фотография. Никто из них троих не додумался в своё время почаще фотографировать их совместные посиделки. А теперь было поздно. Из троицы друзей остался дуэт. Ту самую фотографию они с Одасаку решили оставить Анго, как напоминание о том, от чего он в своё время отказался. И от кого. Извинений от Анго никто из них двоих так и не дождался.
— Я сегодня написал последнюю главу, — Осаму шокировано поднял глаза на друга, — Не смотри так на меня. Это о детях. О себе я ещё не закончил. Завтра опубликую, — и он замолчал.
Молчал и шатен. Оба пили виски. Дазай находился в полусонном состоянии. Он почти и не помнил детей Сакуноске. Разве что Сакуру-тян. К девочке он в своё время заглядывал, приносил сладости. Иногда удавалось поговорить, когда ребенок не спала. Обычная четырехлетняя девочка, не глупая, не умная. Чем она его тогда зацепила? Осаму, при всей своей гениальности, не понимал этого до сих пор. «Я всегда теряю то, что не хочу терять» — это проклятие Дазай помнил всю свою жизнь. Эти слова всегда сбывались. В живых у него остался всего один друг — Одасаку. И Демон Портовой Мафии с ужасом думал, что же должно произойти, чтобы это проклятие вновь сбылось.
Рюноске и Ацуши он делал сильнее по той же причине. Судьба не оставляет в покое тех, кто знается с Дазаем Осаму. Однако шатен не был бы гением, если бы не был способен выкладываться на полную, до последнего оттягивая на себя удары Судьбы.
Сегодня день смерти Сакуры. Осаму вспомнил об этом в тот момент, когда Одасаку рассказал о завершении книги.
— Им бы уже по восемнадцать было, — брякнул, не задумываясь. Потом замер, как-то скукожившись и ожидая отповеди.
— Я не Анго, Дазай, — пьющий виски Ода — это страшно. Обычно он всегда пил кофе, чуть реже чай. Алкоголь в последние годы он перестал пить, кроме как раз в году, в день смерти его детей, — И не Куникида, если уж на то пошло.
Эти двое явно продолжали жить лишь по инерции.
