If Only We Could Smile

      На земли Хогвартса обрушился хаос. Пожары и заклинания яркими вспышками различных цветов освещали ночную мглу, и в оглушающем разгаре битвы было непросто различить, какое заклинание слетает с губ противника. С нападения прошло много часов, профессора и студенты, полукровки и члены Ордена боролись плечом к плечу за их альма-матер. Их убежище. Их дом.       Разорванные и выпотрошенные наружу внутренности, остекленевшие взгляды, ещё кровоточащие нарывы на лицах и шеях, обугленные конечности, — тела разбросаны по холодному камню замка. В ушах мигренью звенели наполненные горем и болью крики людей, когда они узнавали в этих останках близких и любимых. Тьма билась не на жизнь, а насмерть, наступала решительно, без милосердия, сожаления, прощения. Школа Чародейства и Волшебства мрачно возвышалась над баталией словно предзнаменование кары, запах гари и гнили отравлял воздух, ни на секунду не позволяя забыть о зыбком пороге могилы. Отчаянное сражение за будущее, своё и своих детей, заполонило всё вокруг. Пожиратели Смерти, необыкновенно щедрые в эту ночь на изощрённые проклятия и Непростительные, наносили неисправимые увечья, выверенными пасами палочек безжалостно убивали оппонентов, пока те делали всё возможное, чтобы остановить врага. Небо казалось каким-то неестественно чистым и светлым, пока на земле сгущался метафизический мрак. То, что некогда было вторым домом, родным для будущего магического мира и уютным вопреки всем недостаткам, по велению безумца превратилось в место жестокой расправы, зверского насилия и скорби. Ближний круг Тёмного Лорда и знаменитый Орден с остервенением боролись за свои идеалы и казались столь равны по силе, что временами обманчиво проскальзывала мысль, точно чудовищная битва наконец приостановилась. По итогам второй войны с Лордом Волдемортом никакой Империус не избавит от ответственности, когда Свет одержит победу. Если — учитывая их нынешнее положение… У них, безусловно, имелись и сила, и знания, и упорство, но им катастрофически не хватало людей, а высокая мораль и совесть не позволяли прибегнуть к по-настоящему бесчеловечным методам ведения боя.       Гарри Джеймс Поттер, спаситель и надежда Света, пропал, а вместе с ним растаяла в кошмаре наяву и без того шаткая уверенность в завтрашнем дне.       Где-то на окраинах Драко по возможности укрывался в тени деревьев и за обломками каменных стен. Им велено найти его, предателя крови и жалкого перебежчика. Как бывший Пожиратель он не сомневался, что убей хоть кого-то в этом сражении, будь тот за светлую или тёмную сторону, «апартаменты» в Азкабане ему обеспечены. Или сразу поцелуй. Он еле успел увернуться от проклятия, превратившего лёгкие кого-то слева от него в камень, бросил в ответ дробящее жертве все кости атакующее, на легальность которого, признаться честно, плевать хотелось в такой час, и не думал оборачиваться: ни чтобы проверить, достигло ли заклинание цели, ни чтобы убедиться, нет ли за ним хвоста.       Он так давно не видел родителей. Они живы, в этом не возникало сомнений — искренняя преданность Тёмному Лорду всегда спасала семью аристократов, — но он не мог найти их, как ни старался. Бессилие раздражало, угнетало, давило… С каждым упавшим телом с белой искусной маской на лице его сильнее сковывал страх.       Это совершенно не то, чего он хотел. Всё не так.       Драко должен служить Лорду, могущественному тёмному волшебнику с харизмой лидера и впечатляющими знаниями о магии и силе. Драко должен твёрдо стоять на стороне родной крови, должен делать ровно то, что требовалось. Драко должен стать человеком, которому завидовали бы все, должен представлять высший класс «нового» старого общества. Должен был.       Он сделал выбор. Он предал семью, друзей, природу своей магии. Проиграл.       Драко хотел жить, но с каждым проклятием в его сторону всё отчётливее понимал, что такого шанса ему уже не представиться. Умереть с позором — надлежащий конец для предателя из рода Малфой.       Он резко пригнулся и перекатился по земле в попытке уклониться от яркого луча смертельного заклинания.       «Если бы, — подумал он, — я не был таким трусом. Если бы…»       Резкий удар, пронзительный птичий крик и… Ничего.