Черное с золотом: семейные хроники

      Фронт работ в Башне был широк, если говорить мягко. А если начистоту — проще было снести старую Башню и построить новую на этом месте, но городской совет был против — историческая ценность! Историческая ценность издевательски кривилась на один бок, роняла камни с крыши в Рощу и будила хозяев по ночам скрипами и воем ветра в щелях.       Попытки отремонтировать несчастную магией не задавались. Гномы и люди, которых маг с драконом пытались нанять, в стенах потрясенной кендерами Башни не задерживались, пугал магический фон, обычными ее обитателями не замечаемый. Неприятность грозила превратиться в катастрофу...       — Ты не против, если я с Кринна притащу кое-кого? — поинтересовался однажды Рейстлин и за локоть оттянул Гила с пути особенно наглого кирпича.       — Если твой брат приведет очередную жрицу...       — Я не о Карамоне.       — А о ком?       Портал был настроен в лаборатории, которую предварительно пришлось расчистить — хотя бы по центру, чтобы было где нарисовать пентакль. Маг только страдальчески морщился, сметая к стенам осколки реторт и колб. От их содержимого, ровным слоем покрывшего пол после того, как Башня накренилась, он избавился давным-давно, опасаясь что оно со временем разъест минимум каменную кладку, максимум — ткань бытия.       — Уверен? — перед активизацией портала спросил еще раз маг.       — Хуже уже не будет, — оптимистично отозвался супруг, а через несколько минут вцепился Рейстлину в предплечье и зашипел потрясенно в самое ухо:       — Почему их... столько?!       — Хотел бы я знать... — маг вздохнул, разглядывая четверых эльфов.       Даламары прядали ушами, оглядывались и всячески выражали радость от воссоединения с шалафи. Старший, правда, попытался припомнить учителю недавнюю кражу артефактов, но быстро успокоился, вспомнив силу убеждения сердито нахмурившихся бровей Рейстлина.       С помощью Даламаров дело наконец пошло на лад. Днями в Башне шел ремонт, вечерами магу приходилось уводить Гила от травящих байки эльфов едва ли не силой, пока лишнего не рассказали, а то и самому отбиваться от просьб рассказать что-нибудь занятное, например, про Бездну. Еще эльфы требовали экскурсию по незнакомому миру, уроки местной магии, пару курсов в Академии и полетать на драконе (оставленный на Кринне Циан без Рейстлина это делать отказывался наотрез), а Младший — еще и на ручки. Рейстлин сатанел, Гилтиас косился подозрительно и терял дар речи от нахальства некоторых, но ремонт двигался и приходилось терпеть.       Терпение кончилось на этапе спальни, оставленной напоследок вместе с кабинетом и лабораториями из-за необходимости разобрать сначала многочисленные заклятья, наложенные на ее стены, пол, потолок, окна и даже дымоход (на всякий случай).       Средний Даламар, впервые заглянув туда и получив краткий инструктаж по ремонтным работам, сначала робко, а потом все наглее и наглее попытался привнести свои предложения и о дизайне, и о замене мебели...       — ...а кровать пониже и пошире («Куда еще шире?» — ворчливо впустую поинтересовался Рейстлин), и тумбочки побольше, и подушки на полу в восточном стиле, и оттоманку у окна, а на стене можно написать что-нибудь красивое! Например...       Гилтиас непонимающе выслушал и уставился на Рейстлина. Тот из длинной фразы на сильванести не понял только одно слово. Не то, чтобы оно меняло смысл сказанной эльфом романтичной пошлятины, но любопытство дало о себе знать.       — Что значит амато*?       — Возлюбленный.       — Разве возлюбленный не шалори?       — А ты откуда знаешь?! — сделал стойку Гил.       — Не помню, — безмятежно ответил маг. — Откуда-то.       — Ну, шалори — это любовь романтическая, а амато...       — Эротическая, — ехидно продолжил Рейстлин.       — Фу, шалафи, — расстроился Даламар. — Я хотел сказать, амато это уже гораздо серьезней.       — В любом случае, писать на стенах ничего мы не будем!       — А может?..       — Не может!       Гилтиас захихикал.       — Я-то думал, у тебя к кендерам иммунитет из-за Таса... А оказывается — из-за эльфов. Кто бы мог подумать!       Средний сделал умильное лицо, внизу, на кухне, что-то бамкнуло, охнуло и захихикало голосами остальных, Рейстлин скрипнул зубами.       — Ну все. С оставшимся мы справимся сами, обещанные за помощь свитки получите вечером, и возвращайтесь на Кринн.       На следующий день в Башне было непривычно тихо и нечего делать. Рейстлин, как задумчивый паук, плел новые заклятья на отремонтированную спальню, Гилтиас бездумно смотрел в окно.       — Слушай, а все-таки зачем нам гостевой дом во дворе?       — Какой дом?       — Что значит — какой? Вон тот.       Маг проверил законченное заклятье и выглянул из окна.       — ...!       — Так ты не видел? — Гил захихикал. — Мне кажется, я знаю, чьих рук это дело.       — Тебе наверняка не кажется, — мрачно заверил Рейст. — Пойдем, навестим... гостей.       Стучаться не стали, и их появление сработало сродни сильному черному заклинанию, останавливающему в помещении течение времени. Четверо эльфов замерли в разных позах — один, доставая из сундука йольское украшение, второй — прихлебывая чай, третий — старательно переписывая в гримуар формулу из свитка. Четвертый, Старший, до этого момента сортирующий какие-то травы, отмер первым и упавшим голосом констатировал:       — Маскировка спала...       — Малы вы еще под носом у меня прятаться, — констатировал Рейстлин гордо, и дракон выразительно кашлянул. — Ну ладно, у нас! Так какой бездны вы тут устроили? Вчера же еще должны были на Кринн вернуться.       — Шалафи... — поморщился Старший, делая остальным отмашку сделать лица погорестнее. — Ну что там делать? Конклав с ума сходит, новые запреты выдумывает и гадости на случай вашего возвращения, лорд Палантаса налоги на недвижимость взвинтил, а за Башню-то мы теперь платим! Китиара не показывалась давно, зато Карамон навострился сквозь рощу проходить, Стражи от рук отбились, Циан хандрит... Вы б хоть на денек появились! Заколдовали там кого надо, припугнули... А мы просто отдохнуть хотим. Тут спокойно.       Рейстлин вопросительно посмотрел на Гила.       — Ну уж нет. Твои эльфы — ты и разбирайся.       — Ладно. Тогда — брысь отсюда! Так и быть, в Палантасе как-нибудь появлюсь, рывкну и поколдую, но вы — брысь, сегодня же!       — Рейстлин!       — Что? Я разобрался!       — Да ты же сам их сюда притащил!       — Сам и выгоню... Что не так-то?       Гилтиас выразительно указал на дрожащие уши, полные слез глаза... Рейстлин дрогнул — перспектива соседства теперь не только с гномами, но и с эльфами, хуже того — этими самыми эльфами, становилась все реальней...       — А у нас это... О! У нас же ребенок! А если они научат Вирану плохому?!       — Она уже взрослая! И сама кого угодно научит.       — А гномы?! Гномы и так жалуются, что им от нас магией фонит!       — А гномам ты перегонный куб починишь, наконец, и они смирятся... Рейст, да перестань упираться, это ведь не навсегда.       — Нет ничего более постоянного, чем временное, — мрачно предрек маг. — Ладно. Только тихо тут! С соседями не ссориться, нам не надоедать, пятого не заводить! Ясно?       — Так точно, товарищ шалафи! — прошелестело радостное. Маг только вздохнул и увел успокоенного миротворческой миссией Гилтиаса обратно в Башню. На спальне теперь нужны были заклинания посильнее...       ...       — А все-таки, что там предлагалось написать на стене?       Рейстлин, хмыкнув, перевел четверостишье с эльфийского, Гилтиас вздрогнул.       — Они совсем не так безобидны, как мне кажется, да?       Маг посмотрел на мужа со смесью злорадства, сочувствия и иронии.       — Теперь-то понял. Но ты сам разрешил им остаться... Амато.