Огонь. Огонь пронесся по венам. Ледяной душ не унимал разыгравшегося пламени в груди, в спине, в плечах — везде, где касались его злые языки. Ручейки воды смешались с кровью, потекли по безобразным ожогам, омывая, шипя и испаряясь. Пар одеялом окутал Тео, дрожащего в позе эмбриона на холодной плитке. Больно. Как же больно! Капли, как невидимые иглы с нитками, стягивали и сшивали рваные раны. После ничего не останется: ни ожогов, ни волдырей, ни шрамов. Нужно только пару минут.
Пара минут не вечность — перетерпел. По привычке поднялся, надел халат, добрел до малой гостиной и на минут десять предался рефлексии.
Вот тебе и расплата за вечер с очередной девицей! И что он помнил? Жаркие поцелуи. Нежные ласки, переходящие в более развязные и страстные. Она дала сжать свою шею чуть сильнее, так, чисто для остроты ощущений? Или нет? Да! Конечно, да… Не его губы были между ее гладких бедер, не ее ли умелый ротик заставлял забыть о завтра, так хорошо лаская? Что было потом? Поза «шестьдесят девять» и «наездница». Рваные и быстрые толчки. Женский протяжный крик. Искры из глаз. Оргазм.
Хорошо трахаться и кончать, но еще лучше запомнить и девушку, с которой это проделывал. А что в итоге? Только размытые образы безымянных девиц. С одной стороны, удобно, ведь постоянных не держал от слова «совсем», но с другой — избирательная амнезия в корне противоречила его натуре. Одним словом, а точнее глаголом, его это все «бе-си-ло»!
Стоила ли жизнь таких ограничений? Может, надо было тогда выйти из тени, однозначно дав понять Белле и Драко, что он слышал их разговор?
Та сцена занозой застряла в его памяти…
Гостиная Малфой-менора. Он стоял у дверей, уловив краем уха разговор прекрасной Беллы и Малфоя-младшего. Он так и остался на пороге, когда Драко так непринужденно подписал приговор: «Тео-природный легилимент». Нотт увидел, как бывшая любовница, да упокой Мерлин ее темную душу, застыла, уподобившись статуе, а затем вновь ожила. Она рассмеялась. Ее смех до сих пор звенел в ушах, преследуя в ночных кошмарах…
— Какой талантливый пупсик! — Сердце Теодора упало вниз, сделало сальто и снова вернулось назад, стукнувшись о грудную клетку. — Я, пожалуй, поболтаю с ним через два дня… Жаль…
Он не дослушал. Ноги сами несли прочь из чертова дома. Страх наступал на пятки, выпуская свои липкие щупальца. Они впились в кожу, кольцами обвились вокруг ребер и шеи, вырвав способность дышать. Он скрылся в Выручай-комнате — паника начала постепенно отступать. Мозг подкинул идею вызвать Грейнджер: они же как-то обменялись жетонами на «всякий случай». Гермиона появилась в комнате ровно через пять минут…
— Хозяин, к вам мистер Флинт… Пустить?
Как все-таки вовремя прозвучал голосок эльфа. Пожалуй, хватит терзаний о прошлом — что сделано, то сделано. Теодор вымученно улыбнулся волшебному существу в почти щегольском костюме (Грейнджер бы оценила), тем самым дав понять, что он готов принять посетителя. Эльф поклонился, почти коснувшись острым носом пола, и с хлопком исчез. Через некоторые время в распахнутые двери комнаты вошел Маркус Флинт.
Несмотря на слабость и остаточную ломоту в теле, Теодор поднялся с дивана, чтобы поприветствовать гостя рукопожатием. Маркус никогда не был хиленьким мальчиком, а годы только приумножили его силу: он раздался в плечах и стал выше, даже выше самого Тео. Он до хруста сжал протянутую ладонь, отчего Нотт еще больше побледнел, хотя это казалось невозможным.
— Мне стоило прийти в другое время? — для Теодора не было сюрпризом услышать от приятеля что-то вместо приветствия, но Маркус удивил своей несвойственной мягкостью. — Выглядишь так, как будто тебя пережевали и выплюнули флоббер-черви. — А нет! Вот он еще нестарый, да и недобрый Флинт.
Маркус, не дождавшись ответа от Тео, уселся в кресло, словно то было троном, и схватил вчерашнюю газету с журнального столика. Нотт, только вздохнув и про себя сравнив флинтовскую деликатность с бланджером, последовал примеру гостя и занял кресло сбоку, а не напротив — этот прием он подчерпнул из магловской литературы по психологии, когда нужно дружелюбно побеседовать, а не как обычно закончить очередную редкую встречу мордобоем.
— Хороша девочка, — Флинт откинул газету в сторону. — Здорово вчера выкрутилась.
— А, точно, вчера же было заседание! — наконец Тео перестал играть в молчанку, подобрав газету и бегло прочитав статью. — У кого Грейнджер проходила легилименцию?
— До или во время заседания?
Флинт улыбнулся, обнажив ровный ряд зубов, на что ноттовский язык издал саркастический звук «тс»: в статье были перечислены все фамилии легилиментов, кроме того, который покопался в голове до слушания. Имя, которое позже назвал Маркус, дало Нотту такое же знание, как таракану о размерах вселенной.
— Ладно, я по делу, — на секунду Маркус нахмурился. — У меня кое-какие проблемы с памятью…
Тео выпрямился в кресле, терпеливо ожидая просьбу приятеля. Для Флинта это было в диковинку, ведь он никогда ничего не просил. Зачем это королям жизни? Им дают — они берут.
— Вернее, с ней-то проблем нет, но такое ощущение, что мои мысли…
— Как будто не те? — Нотт сам закончил предложение, по привычке погладив подбородок.
— Как бы объяснить. Меня что-то беспокоит, но я не могу понять что…
— Давай к сути дела: ты хочешь, чтобы я залез к тебе в голову, чтобы посмотреть, что не так? — Маркус нервно дернулся, но тут же собрался и кивнул.
— Я надеюсь на конфиденциальность информации, которую ты увидишь? — угрожающая интонация Флинта могла запугать любого.
— Естественно, я люблю все свои конечности и не желаю с ними расставаться. — Маркус усмехнулся, — Начать желаешь прямо сейчас, как понимаю? — Лишь кривая усмешка флинтовских губ, и Теодор поднялся с кресла, направив палочку с невербальным «Легилименс».
Тео взмок, пока прокладывал тернистый путь сквозь мысли Флинта. Множество четких и ярких образов, на первый взгляд кристально чистых. Нотт даже подумал: «Чему тут беспокоиться?» Но неспроста же Маркус ощущал на каком-то бессознательном уровне подставу? Обладая довольно неплохой интуицией, Тео решил порыться в голове как можно деликатнее, не особо останавливаясь на какой-либо мысли.
Интуиция не подвела. Прогулявшись по коридорам флинтовской памяти, Тео нашел комнатушку, явно спрятанную от чужих глаз. Нотт тихонько вошел в приоткрытую дверь, чтобы не привлечь внимание приятеля. Просторный дорогой кабинет, под стать Маркусу, с невероятной покорностью читающему договор о прекращении работы…с Грейнджер. И почему Тео не удивлен? Сама Гермиона не то что не соблюдала субординацию, а совершенно наглым образом сидела на столе, откровенно провоцируя на домогательства. А Флинт не смотрел на стройные ножки, на целомудренный, но не перестающий быть от этого соблазнительным вырез на рубашке, и на эти покусывания и облизывания пухлых губ, а молча взял перо и одним росчерком поставил свое имя в конце договора. Он вскинул голову. Тео мысленно поставил десять баллов Гриффиндору за правильно выбранную позицию: Грейнджер с такого угла выглядела словно хозяйка тигра. Хозяйка улыбнулась, а тигр повторил. Вот так без истерик? Флинт добровольно облизал ручки Грейнджер и выплюнул в придачу полмиллиона галеонов, маячивших в договоре?
Рациональный Маркус никогда бы не озолотил девушку, даже от которой был без ума. Грейнджер его пьянила, как хорошее огневиски, но полмиллиона есть полмиллиона. Хотя… Флинт был настолько богат, что для него такая сумма не была проблемой. Однако Тео сразу понял, что ситуация смоделирована и можно было бы сказать об этом Маркусу, сломать иллюзию, но… Правильно: всегда есть «но», а в этом случае много «но»!
— Что скажешь? — голос Флинта прозвучал с нетерпением. — Что-то… не то?
— Ничего особенного нет. Даже близко ничего, — Тео быстро взял в себя в руки и улыбнулся открыто и непринужденно, напомнив свою более молодую версию. — Я не увидел ни заклятий, ни какого-то насилия со стороны — чистые мысли. Просто…- Нотт погладил переносицу знакомым для Флинта жестом, означающим подбор правильных слов. — Просто видна усталость и признаки паранойи. Все-таки работа-то у тебя нервная, и врагов немало.
Маркус не ответил, погрузившись в свои мысли. Он молчал довольно долго, но Тео не решался его прервать, со стороны наблюдая, как Флинт время от времени качал головой, как будто вступал в сделку с собственным седьмым чувством.
— Да, ты прав, — наконец ответил Маркус. — Мы с Драко решили собраться у меня завтра вечером, придешь? Или закроешься в поместье и в очередной раз найдешь отмазку?
— Лучше вы ко мне.
Маркус только всплеснул руками. Они еще поболтали ни о чем, вспомнив школьные годы и о добровольном затворничестве Тео. Но не говорить же, что по договору Нотт не мог отвечать на приглашения бывших слизеринцев, а только принимать их на своей территории?
Так прошел час, а может и больше, пока Флинт не посмотрел на часы и не попрощался с Теодором на этот раз нетвердым рукопожатием.
Облегченный вздох. Наконец-то старый приятель свалил и можно было хорошенько пораскинуть мозгами. Подумать о верткой сучке. О Грейнджер! Наивный Флинт думал, что имел ее долгие годы, а, оказалось, наоборот — имели его.
В свое время, как только Тео впервые научился менять и творить мысли в чужой голове, он решил ставить заметные только ему инициалы. Он, еще когда был пафосным подростком, сравнивал себя с художниками: «Вот здесь в уголке мое имя. Я это сотворил». Вот и в картинке, представленной Маркусом, он нашел… да, прям на туфельке Грейнджер высветились знакомые буквы «Т.Н.» — здесь без вариантов, мысль заменена им любимым, только почему он ни черта об этом не помнил?!
Случай амнезии с девицами еще можно было сослать на побочный эффект от ритуала, а вот изменение памяти приятеля? Нет, такое он должен был запомнить. Нотт со стоном закрыл двумя ладонями лицо — Грейнджер поимела и его. Страшно представить, сколько лет это продолжалось?
«Дерьмо однажды всплывет» — так и всплыла давняя мысль, вернее, она еще не поднялась на поверхность, но вот-вот должна была засиять во всем своем безобразии. Ведь дверь комнатушки, в которую так плотно ее затолкал Нотт, приоткрылась. Почему так случилось? Почему сломался замок?
Тео потер подбородок, а глаза вновь уловили газету со статьей о Грейнджер и о Криви. Вернее, об убитом Дэннисе Криви — правой и левой рукой, да и другими частями тела Гермионы, который знал и скрывал миллион секретов, если не больше… Интуиция вновь ласково шепнула на ухо, что нужно расспросить о ходе дела у своего родственничка — лишним не будет, а скорее наоборот — полезным.
Нотту не потребовалось много времени на сборы, как и не потребовалось много времени на поиски Марка. Где еще искать аврора, преданного душой работе? Только курящим в своем кабинете и внимательно изучающим бумаги, о содержании которых несложно было догадаться.
— Как идет разбирательство? — Тео решил идти напролом. Он запечатал дверь в помещении, чтобы никто не мог подслушать или как-то помешать разговору, и со скорбной миной сел на старое и пыльное кресло, попытавшись принять более-менее удобную позу.
— Дэннис, как сам знаешь убит, — с зажатой в зубах сигаретой и не отрываясь от текста, ответил Марк. Спрашивать и отвечать без церемоний и увиливаний было негласно установленным правилом между двоюродными, вернее, сводными братьями. Тем более, что Марк Нотт был бывшим гриффиндорцем, а с ними лучше быть прямолинейным. — И не Грейнджер, как ты мог подумать… И подозреваемых нет… Вообще ничего нет: ни зацепок, ни улик. — Он сделал глубокую затяжку, покачав головой.
Тео буркнул что-то неразборчивое из разряда «ну да», отмахнувшись от дыма, мгновенно пропитавшего слишком маленькую комнату для двух рослых магов. Он уже пожалел, что запер дверь, — стены начали сужаться, а воздуха стало не хватать. Не то чтобы он страдал приступами клаустрофобии, но не любил все, что как-то ограничивало его свободу, будь то пространство или какие-то артефакты, как тот браслет на руке. Словно вторя давлению комнатушки, его красные веревки еще плотнее обхватили запястье, отозвавшись неприятными покалываниями.
Теодор больше не мог терпеть и одним взмахом палочки открыл тяжелые занавески и окно. Яркий свет наполнил кабинет, заставив пощуриться братьев, напомнивших котов.
— Что за тетрадь? — когда глаза привыкли к свету, Тео ткнул пальцами на небольшой подоконник, на котором в беспорядке были раскинуты различные бумаги.
— Просто пустая тетрадь, которую нашли в доме Криви, — Марк наконец одарил взглядом Тео, мгновенно оказавшегося у подоконника.
Как только пальцы Теодора дотронулись до обложки, рьяно зовущей ее открыть, так через него прошел заряд. Заряд настолько мощный, как от тысячи молний, попавших в него одновременно. Хлопок. Острый крик пронзил уши Марка. Он с ужасом на лице подлетел к Теодору, бьющемуся в конвульсиях на полу, усеянном осколками.
— Тео, Тео… — Марк не обращал внимания на развороченный кабинет, на капающую кровь со лба. Он встал на колени, не заботясь о стеклах, впивающихся в кожу, аккуратно дотронулся до Теодора. — Фу-у-у-у, ты напугал меня, брат. У тебя только что случился стихийный выброс магии. — Тео Нотт наконец открыл в глаза, тяжело дыша. Марк помог подняться. Только оказавшись твердо стоящим на ногах и совладав с сердцем, отбивающим стаккато, он ощутил невероятную свободу. Ничего не давило, а запястье не ныло от сковывающей боли. С сумасшедшим блеском в глазах он осмотрел свои руки. Глаза не врали: браслет исчез.
***
Все встало на круги своя. Незнакомые девицы вдруг слились в одну, приобретая знакомые черты и имя. Десятки, если не сотни, дел выиграны с помощью его рук, вернее, его мозгов. Она засадила его в ментальную ловушку, все обыграв ритуалом.
Ритуал, вернее, псевдоритуал! Грейнджер появилась тогда на пороге Выручай-комнаты через пять минут… Он лежал на ее коленях и сумбурно рассказывал о связи с Беллой, о сдавшем его Драко. Тонкие пальчики гладили его, кончиками впитывая дрожь и холод его тела. Он повторял и повторял: «Не хочу, не хочу умирать».
Почему Тео не уехал на шестом курсе в Штаты? Ведь тетка звала его к себе, а он, самоуверенный болван, решил искусить судьбу и остаться в Хогвартсе. Пока живешь, не думаешь, что кирпич может свалиться на голову? Вот он не думал, что может повторить судьбу Куинни. Не зря Снейп тогда предупреждал, что природных легилиментов убивали всегда и везде.
Медовый голос Гермионы подействовал как успокоительное. Она предложила массовый Обливиэйт или что-то в этом духе. Конечно, о Тео никто бы не забыл, но никто бы не вспомнил, что он учился на шестом курсе. Но по золотому правилу: «если хочешь что-то взять, то что-то положи» — нужно было заменить себя на кого-то. Тогда выбор пал на Марка, потому что кровный брат подходил как никто другой.
Тео согласился, как и на грейнджеровские условия: любое ее желание, нельзя проявлять инициативу в общении со слизеринцами, нельзя приближаться к Гермионе без ее согласия и искать с ней встреч, и еще несколько пунктов, которые он пропустил мимо ушей. Да и стоили тогда эти ограничения, когда на карту была поставлена его жизнь?
Они действовали быстро — у них было ровно два дня. Приготовили нужное зелье в тайной комнате ноттовского поместья. Грейнджер влила чью-то кровь, а Тео произнес нужные слова. Все сработало: Марка естественно приняли за шестикурсника Хогвартса, а Теодора — за ученика школы Ильверморни.
Тео учился тихо, если и выделяясь, то только красным браслетом на запястье. С тех пор он не залезал ни в чью голову и не общался с американскими магами. Так продолжалось вплоть до конца седьмого курса, пока его не позвал на помощь Марк. Что-то щелкнуло в сердце Теодора. Словно он опять вернулся в прошлое и стоял перед выбором: Гриффиндор или Слизерин. Он сомневался только пару секунд, аппатировав прямо в Хогвартс и встретившись лицом к лицу с опасностью. Они стояли бок о бок с Марком, бросая тысячи заклятий в пожирателей. Тогда свой героизм он принял за обычный зов совести: брат был не виноват в его проблемах, с того момента они обрели в друг друге родных людей.
Уже после победы он нашел Грейнджер. Его откинула волна, и он свалился в беспамятство на два дня, а когда уже очнулся в Мунго, она прошипела, что не звала его, идиота, и по договору его следовало наказать. Наказанием было обучение на легиллимента и дальнейшая работа в магической Англии — вот так Грейнджер сделала выбор и его профессии.
Таким был сценарий развития событий после слов Беллы в голове Тео в течение более десяти лет, пока он не коснулся руками обложки в кабинете Марка. Пальцы как проводники передали текст прямо в мозг. Это были воспоминания Криви, поведавшего всю правду перед своей кончиной.
Дэннис вспомнил все после неудачного «Обливиэйта» Грейнджер, наложенного не той палочкой. Да даже если бы она и наложила той, то все равно это бы не сработало должным образом, потому что шизофреников заклятье забвения брало слабо. А вот внушить им какую-либо мысль было можно, что и сделал когда-то на шестом курсе Теодор.
После того, как Нотт узнал о возможности творить мысли в чужой голове, у него зудели даже зубы — так хотелось на ком-то испробовать свое новое знание. Выбор предсказуемо пал на Криви, он убедил того не вредить самому Теодору и даже помочь, если требовала ситуация.
До того самого случая, когда он увидел Криви в комнатушке, безбожно кромсающего дневник Грейнджер (это узнал он уже позже), Тео провоцировал пару раз мальца очень обидными обзывательствами, нелестными фразами в адрес его любимой, пинками под зад, но тот лишь хлопал ресницами и никак не отвечал на инсинуации. Нотт шипел от радости, как змейка на солнце, — все получилось.
И да, он передал эту информацию Гермионе. А вот уже она накапала на мозг Дэнниса Криви, что надо бы грохнуть братца. Давно мечтал — он сделал это с радостью. Кровь бедного Колина послужила фундаментом для ментальной ловушки Тео.
И как же Теодор изначально не догадался, что были еще рукописи Куинни, рассказывающие об управлении природными магами? Он же тщательно выискивал информацию о ритуале, но ничего нигде не нашел. Да и не было это ритуалом, а массовым убеждением от него же самого, а чтобы заполучить природного легилимента в личное пользование, надо было отдать кровь убиенного брата или сестры. Правило «дашь на дашь» работало и здесь.
Так Тео стал личной игрушкой Гермионы.
Вертлявая сучка! Ведь она же поговорила со своим любовничком в те дни, когда Тео скрывался в своем запечатанном поместье. Малфой разоткровенничался: Белла не собиралась убивать. Зачем уничтожать таких полезных пупсиков, которые можно использовать как… как оружие?
Как бы повернулась тогда его жизнь? Мозг, охваченный злобным кольцом эмоций, упорно не хотел соглашаться, что Белла его использовала бы так же, как и Грейнджер в течение десяти лет: подмена мыслей у волшебной элиты, разгребание якобы безнадежных дел, непомерное обогащение, даже выбор персонала.
Тео сам подкинул идею с выбором помощника. Змеиная натура все-таки дала о себе знать: хотелось напакостить за неудобства и кучу побочных эффектов в виде психически неустойчивого Дэнниса. Надо же, Грейнджер приняла блеф за чистую монету, хотя знала Тео как облупленного…
Она его знала лучше, чем кто-либо…
«М-м-м, ты знаешь, какой кофе я пью» — невольно вспомнился вечер в ее доме во время аварии. Американо без сахара, горячий, но не обжигающий, обязательно в маленькой чашке из фарфора — сколько раз его надо было заварить, чтобы запомнить?
Черные волосы в медальоне. Тео точно не мог сказать, когда она их вырвала. Может, после первого секса, сразу после того, как он подменил мысли Флинта? Сколько было потом страстных ночей, за которые он обучил ее ласкам и позам?
«Теодор слишком умен и может увидеть многое». Увидеть-то может, но не сразу докопаться до сути, а сейчас все лучи сошлись в одну точку — он жаждал крови…
— Жди, Грейнджер. Я иду, — демон внутри зашевелился.
Тео аппатировал прямо в дом Грейнджер, не встретив никакого препятствия.
Ни шороха, ни звука. Дом словно впал в сонный паралич: свет, проникающий из окон, застыл, тени, отбрасываемые мебелью, не росли, даже мелкие пылинки не кружились в привычном водовороте. Казалось, не было ни души, но острый слух Тео уловил звук сверху — хозяйка была на месте. Теодор высунул краешек языка, облизав пересохшую губу в предвкушении: она знала, что он здесь. Была ли она напугана и пряталась? Ну что ж! Дать минутку, а потом идти искать, а если не спряталась, то он что? Правильно! Не виноват.
Он терпеливо отсчитал шестьдесят — пошел наверх.
— Дорогая, выходи, папочка пришел, — ноги ступали бесшумно по ступеням, глаза осматривали каждый угол, а рука крепко держала палочку. — Ага!
Он открыл дверь спальни, но не встретил никого. Прошел вглубь и покружился возле кровати. Вроде, все тихо, и ее не должно было быть, но ее духи… Такого сочного и яркого аромата не было ни у кого. Какие же они вкусные! Рот наполнился слюной, он сглотнул, сел на колени и заглянул под кровать — мимо. Быстро поднялся, отряхнув невидимые пылинки, по-кошачьи метнулся к шкафу. Он слышал, как она тяжело дышала, как колотилось ее сердце о грудную клетку. Пальцы потянулись к ручке…
— Бомбарда! — Грейнджер пулей выскочила из своего укрытия.
— Протего! — Тео увернулся, став спиной к двери, чтобы его соперница не сбежала.
— Сектумсемпра! — заклятие оставило трещины на двери.
— Экспеллиармус, — палочка выскочила из взмокших ладоней Гермионы.
Теодор одним прыжком оказался возле нее, скрутил руки за спиной и подтолкнул к кровати. Гермиона упала на нее, несмотря на мягкий матрац, больно ударившись, а Тео, оседлал ее бедра и завел руки по обе стороны от ее лица. Она была загнанной кошкой: шипела, пыталась кусаться, лягаться, но для превосходящего физически Теодора, это было как укус комара слону.
— Инкарцеро, — веревки крепко обвили Гермиону. Тео вытер проступивший пот со лба и скатился с мягкого тела на другую сторону кровати.
— Как? — она вздохнула, поморщившись.
Тео усмехнулся, не сразу уловив суть ее вопроса. Мозги работали в ином направлении. Со стороны можно было показаться, что они решили попрактиковать БДСМ. Веревки саднили ее кожу, не скрываемую атласной короткой сорочкой. Округлая грудь была зажата в корсет из образовавшихся тугих узлов, еще более выделяясь в зовущем «прикоснись, лизни, поиграй». Что уж говорить о своеобразном ошейнике на тоненькой шейке!
— Дэннис оставил свои воспоминания перед твоим «Империо». Его тетрадь нашел у Марка, прочитав ее, все вспомнил…
— Моя первая палочка…
— У меня дома под надежной защитой. Ты же ее сама туда поместила, — Теодор оперся о локоть, ласкающим жестом пальцами провел по ее щеке. — Предвосхищаю твои следующие вопросы: Флинт ничего не понял, а если поймет, то про меня он ничего не знает, как и не знают твои остальные… как бы это сказать… жертвы.
— Что ты хочешь? Денег? У меня их много — назови сумму, — даже в таком невыгодном положении она говорила твердо. Теодор умилился: какая деловая крошка!
— Зачем они мне? — ласкающие подушечки попытались очертить контуры губ, но встретились с острыми зубками. Он рефлекторно отдернул руку. — Моим правнукам еще хватит пошиковать.
— И что же нужно мальчику, родившемуся с золотой ложкой в заднице? Не нуждающемуся в деньгах, в женщинах, обладающему незаслуженным талантом… Что? В очередной раз потешить свое тщеславие? Придумал что-то поинтереснее для наказания? — Грейнджер оскалилась, пытаясь пошевелиться и как-то расслабить затекшие мышцы. Стало только хуже.
— Сто баллов Гриффиндору, — с такой фразой Теодор достал из кармана брюк браслет, переливающийся на свету всеми цветами радуги. — Как ты думаешь, что это?
И без того большие глаза Грейнджер стали размером с два блюдца. Она зарычала, как раненый зверь. Слезы хлынули, оставив влажные дорожки на раскрасневшихся щеках. Тео с утробным рычанием сцеловывал их, смакуя на языке соленый вкус. Она не испытывала былого наслаждения, которое дарил ей раз за разом этот человек, теперь такой незнакомый, упивающийся своей властью и вытащивший свою темную сторону наружу. Руки мучителя нашли ее холодное запястье, и драгоценные камни оцарапали тонкую кожу. Она зажмурилась до хруста капилляр, ей даже на секунду показалось, что кровь хлынула из глаз — роговица моментально заполнилась красной пеленой. Вот и все!
— Гермиона, посмотри на меня. — Карие глаза покорно открылись и встретились с черными. — Кто твой господин?
Одним невербальным заклинанием с нее слетела сорочка, руки и ноги обрели свободу движения, но веревки змеями обвивали ее тело.
— Вы мой господин, — разве это ее голос? Такой угодливый и соблазняющий. — Что желает мой хозяин?
Нет! Нет! Нет! Это не ее слова слетели с языка. Это не ее руки поспешно избавили этого похотливого, поехавшего головой извращенца от одежды. Это не ее он притянул, как собаку за поводок, к паху, недвусмысленно отдав приказ: «Приласкай его».
Что же, девочка, ты не раз терпела унижения от этих слизеринских ублюдков, считающих себя магической элитой. Да и не первый раз ты обводила их вокруг пальца, как по нотам играя на их тщеславии. Тео хотел поиграть в хозяина? Пусть будет так. Только потом он вновь будет облизывать твои ноги, а сейчас поработай-ка своим ротиком…
За твои страдания за ним останется… долг!
Конец
