Долг

      Тео был осторожным. Он понимал, у кого можно порыться в голове, а у кого не стоит. Иной раз это раздражало, ведь для любопытного юнца мысли некоторых людей были той самой «терра инкогнита», маячившей белым пятном в его личном атласе. Он было хотел закрасить белый, очертив контуры, но вовремя одергивал себя. Так он сразу поставил табу на мозги самого известного тройничка Хогвартста: Поттера, Уизли и Грейнджер.       Вернее, двоих из них, ведь Рон его не интересовал. Нет-нет, Уизли не был безнадежным. Признаться честно, Нотт видел в нем годные таланты и мог уверенно сказать, что Рон займет козырное местечко под солнцем, но карьеру картежника или шпиона не сделает. Читабельный. На конопатом лице отражались и эмоции, и мысли. Так что особо можно было не напрягаться.       Что касается Поттера, то Тео догадывался, что знаменитый мальчик был как-то ментально завязан с вернувшимся Волан-де-Мортом, и поэтому он не хотел встревать в их дуэт. Не дай Мерлин еще словить коктейль из «Экспелиармус-Авада»!       А вот с Грейнджер было все сложнее… Его она настораживала. Даже не интеллектом, а умением дергать тигров за усы и не быть при этом съеденной. Тигры, как же! Тео, конечно, сильно польстил, назвав так Маркуса с Драко. Они были скорее тигрятами с острыми когтями и зубами, которые, хоть не руку, но палец отгрызть смогли бы.       Хорошо, что Маркус выпустился и отчалил летом то ли в Германию, то ли в Австрию, иначе бы верткая Грейнджер столкнула лбами двух самцов. Даже неизвестно, кто выиграл бы в этой борьбе за сладкую киску. Если раньше Тео бы поставил на Флинта, то на шестом курсе — на Малфоя.       Малфой-Малфой. Тео не влезал в его голову тоже, потому что знал об его обучении окклюменции Беллатрисой Лестрейндж. А здесь уже можно было нарваться по-крупному. В некотором смысле Нотт был тоже ее учеником. И да, это был невероятный опыт с женщиной, преданной всей душой Темному Лорду, но не брезгающей побаловать тело молодыми и горячими мальчиками, такими, как Нотт.       Прекрасная Белла недвусмысленно пригласила в спальню Тео, так вовремя или не вовремя гостившего у семьи Малфоев. Нотт про себя посмеялся, ситуация была, как в той поговорке: и колется, и хочется. В итоге здравый смысл полетел в пропасть вместе с инстинктом самосохранения — он стал пупсиком самой опасной женщины Великобритании. Видимо, не прогадал, если каждый раз выходил от нее с довольной лыбой и с затуманенным взглядом. В один из таких страстных вечерков, когда он уже собирался отчалить в Хогвартс в полусомнамбулическом состоянии, в холле с ним столкнулся Драко. — Тео, ты бы хоть лицо вытер, — Малфой поморщился и слегка повернул голову вбок, стараясь не смотреть на ноттовские губы и подбородок, блестящие от прозрачной вязкой субстанции. — Ой, можно подумать, ты никогда этим не занимался, — Тео поставил ударение на слове «этим» и вытер губы платком, причмокнув. — Я тебе настоятельно советую попробовать киску. — Он приглушил голос до полушепота. — Постарше.       Малфоя чуть ли не стошнило. Еще год назад он бы непременно вставил крепкое словцо на пристрастия приятеля, но тогда он промолчал, нахмурившись. Опять! Опять Драко уподобился грозовой туче — еще чуть-чуть и молнии засверкают, поубивав все на своем пути. Хорошо, что рядом был Тео, играющий в такие моменты роль громоотвода. Наверное, поэтому в последнее время Нотт был частым гостем в семье Малфоев: он умело развлекал своей болтовнёй, играми в покер, ну и еще подбрасывал стоящие идеи, как бы невзначай. Однако брошенные фразы, словно зерна, росли и крепли в голове Драко.       Как-то Нотт вскользь напомнил о былой шалости близнецов Уизли, которые заперли Монтегю в один исчезательный шкаф, и бедный паренек застрял, так и не добравшись до второго. В тот же момент Тео посмеялся, сказав, как было бы классно использовать эти шкафы как потайной ход в Хогвартс! Малфой тогда посмотрел на Нотта с подозрением, прикидывая, кто слил информацию о его проблеме? Но Драко отбросил эту мысль, как только Нотт с особой непринужденностью перечислил заклинания и руны, которыми он бы починил этот проход. Малфой все запомнил, пообещав себе попробовать… — Кстати, о кисках, — Драко заговорил с Тео лишь тогда, когда они вдвоем оказались уже на территории школы. Малфой сделал жест Нотту, чтобы тот остановился. Первый закурил, не предложив второму. Тео не баловался сигаретами, но другим не мешал портить здоровье. — Помоги мне с Грейнджер…       Тео поставил себе балл за проницательность: Малфой действительно не успокаивался. Он из кожи вон лез, чтобы ей присунуть, а Гермиона его игнорировала и избегала, что, по мнению Нотта, она делала лучше всего. Она даже перестала выходить в Большой Зал — это злило Драко. Он подумал, что гриффиндорская умница поняла, под чем была в раздевалках, и не стала больше искушать судьбу. — И как ты себе это представляешь? — Теодор бесцеремонно перебил Малфоя, театрально взмахнув руками, разогнав облачко дыма. — Подойду и скажу: «Хей, детка, тут один хорек в твою норку нырнуть хочет?»       Уголок тонких губ нервно дернулся вниз, нога растоптала бычок, выпавший из пальцев, моментально собравшихся в кулак. Тео приподнял локоть, чтобы заблокировать удар, но Драко вдруг расслабился, улыбнувшись. Хотя едва ли оскал можно было назвать улыбкой. — Будем считать, что я не слышал слово «хорек», хотя тебе нос не мешало бы подправить, — ответил Малфой. — Я знаю, что вы… — Он на секунду задумался, подбирая нужное слово, — общаетесь. — Тео вопросительно вскинул бровь, ожидая продолжения. — Но это неважно. Ты знаешь, что Белла хочет, чтобы ты принял… м-м-м… его сторону?       Нотт потер шею, вдруг покрывшуюся мелкими каплями пота. Он не хотел быть на чьей-то стороне, называя себя Швейцарией, но знал, что рано или поздно к нему подойдут, а там уже придется что-то решать. Все зависело от того, кто будет первым: приспешники Волан-де-Морта либо Дамблдора. — Я уговорю Беллу не принимать тебя в его ряды, если ты подложишь под меня грязнокровку. — Ты хочешь ее не только для постели? Верно? — Тео как делец прикинул, что обмен был уж слишком неравноценным. Явно не в пользу Драко. — Верно, — Драко закурил снова. Его фигура была облачена во все черное, что придавало зловещие нотки, а густой дым от сигарет только дополнял образ — прям Люцифер во плоти. — Идет!       Драко хмыкнул — его приятель не стал ломаться, как девственница. Нотт же в свою очередь подумал, что все провернет легко.       Тео провернул все легко.

***

      В один из субботних дней Нотт, погруженный в свои мысли, слонялся бесцельно по бесконечным коридорам школы, не глядя под ноги, как вдруг на кого-то налетел. Этим кем-то был Криви? Или как там его? Впрочем, для Тео это не имело значения. Худенький мальчик не удержал равновесие, приземлившись спиной на каменный пол и что-то выронив из тонких лапок. Послышался всхлип. Тео вздохнул и покачал головой — ему ко всем прочим проблемам не хватало рыдающих младенцев. — Ничего не сломал? — Нотт помог подняться, осмотрев парнишку, хлюпающего носом. — Идти хоть можешь?       Криви утвердительно кивнул, печально посмотрев на одно сплошное месиво, раньше именуемое тыквенным пирогом. — Эскуро, — со стороны прозвучал медовый голос, и пол стал чистым. — Дэннис, ты можешь идти.       Малец захлопал глазками и, как послушный песик, услышавший приказ хозяйки (Грейнджер по-другому и не разговаривала), суетливо завилял хвостиком и, завернув за угол, скрылся из виду старшекурсников. Гермиона отлипла от стенки и подошла к Тео, вскинув голову и посмотрев снизу вверх. — Ну вот, ты оставил меня без обеда, Тео, — Гермиона провела ноготком указательного пальца по ноттовской мантии.       Раскатистый мужской смех эхом пронесся по коридору. Нет, вы ее слышали? «Зачем эксплуатировать эльфов, если есть дети» — такой лозунг можно было дать грейнджеровской говенной организации. Тео еще громче засмеялся от этой мысли, тем самым заставив гриффиндорскую старосту нетерпеливо притопнуть. — Ладно, голодная ведьма — хуже войны, — Теодор вытер слезы от смеха. — Давай я тебя накормлю. Устроим осенний пикник. — Гермиона скептически приподняла бровь: у Тео не было плетеной корзинки и пледа. — Незримое расширение, — он ответил на ее немой вопрос, похлопав по сумке. Интересно, что в ней было еще? Гермиона бы не удивилась, если бы Нотт вытащил перед ней дракона, палатку, молоток и смокинг в придачу — он был из тех, кто всегда готов к любым поворотам судьбы…       Он взял Грейнджер за руку и повел за собой через ход, ведущий прямо к озеру. Они так и вышли, изображая сладкую парочку, не заметив подглядывающего из-за угла мальчика… — Теодор, ты можешь сказать, куда мы идем? — Грейнджер напряглась — он не собирался устраивать пикник у озера, раз резво обогнул его и вышел к месту, где заканчивалась граница антиаппартационного купола. — Планы поменялись, — Нотт, прищурившись, глянул куда-то, остановился и прижал к груди хмурую ведьму. — Поедим у меня дома. — И пока Грейнджер не начала бросаться проклятьями оттого, что все «пошло не по плану», Тео аппарировал прямо к массивным дверям своего поместья. Он выпустил из своих объятий Гермиону, моментально скрючившуюся, как будто ее ударили по животу. Нотт кинул обеспокоенный взгляд на откашливающуюся гостью и чисто рефлекторно поднял ту на руки и перенес через порог своего дома — у него даже в мыслях не было, как выглядела его забота со стороны. — Фу-у-у, ненавижу аппартацию, буду всегда водить машину, — Гермиона произнесла, когда ее поставили в вертикальное положение уже в гостиной дома.       Пока Теодор отдавал приказы домашнему эльфу, Гермиона с любопытством осматривала хорошо обустроенную комнату. Ее глаза скользили по стенам, увешанным многочисленными портретами. Что удивительно, люди на них не двигались — это было редким явлением в чистокровных семьях. Она остановила свой взгляд на мужчине и женщине, в чертах которых читался Тео. — А что скажут твои родители, когда узнают, что в их доме гря… гостья? — Они ничего не скажут: мои родители умерли, — Тео встал рядом с ней, подметив как та виновато опустила голову. — Я живу один. — А… — Моя тетя — опекун, — Нотт перебил Грейнджер. — Она живет в Штатах, иногда навещает меня, но не мешает моим… развлечениям. — Гермиона кивнула, не став уточнять о ноттовских развлечениях — это было и так понятно, и как ни в чем не бывало продолжила осмотр достопримечательностей. Она совсем неизящно ткнула пальцем на один из портретов, где, как казалось, был изображен Тео лет так в тринадцать-четырнадцать. — Это Марк. Мой двоюродный брат. Он сын моей тетки из Штатов. — Вы так похожи, — Грейнджер округлила глаза, пропустив мимо ушей брезгливость в голосе Нотта. — Можно подумать, что вы близнецы… — Ну, для этого у нас еще должна быть одна мать… — Тео захотелось вырвать себе язык. Грейнджер же уподобилась рыбке, выброшенной на сушу: открывала и закрывала рот. — Так, ты ничего не слышала. — Нотт сжал ее плечи и произнес с такой интонацией, от которой у гриффиндорки затряслись поджилки. Она уже мысленно прокричала: «Мама!», как ее ситуацию спас хлопок. Они синхронно развернули головы на звук.       В гостиной появился обед на столе, накрытый на две персоны. Черты лица Тео смягчились. Он любезно положил женскую ручку к себе на локоть и выпендрежно довел напуганную до чертиков гостью к столу, отодвинув перед ней стул, — та плюхнулась, как подкошенная. — Тебя никто не собирается отравить, — Нотт наколол на вилку кусок мяса, наблюдая, как Грейнджер то подносит, то отводит от губ кусок индейки. Только когда Тео, закатив глаза, прожевал и проглотил, она начала есть нормально.       Наконец вечер вернулся в свое приятное русло. Нотт умело поддерживал разговор, перебрасываясь скабрезными шуточками, отчего Гермиона то краснела, то бледнела, то чуть ли не хрюкала от смеха. Он не забывал подливать ей вина, оказавшегося слишком крепким для нее, но недостаточно крепким для него. В голове уже был густой туман, но Тео лишь соблазнительно улыбался, то и дело подливая и подливая бурбон в ее бокал. — Ты спаиваешь меня, — мысль в ее ослабленном мозгу забилась, словно птичка в клетке. — Что ты хочешь? — Она поднялась и на нетвердых ногах обогнула стол, совсем неловко присела на поверхность, прямо напротив Тео, так вовремя отодвинувшегося и убравшего тарелку с приборами. Нотт щелкнул пальцами — блюда со скатертью исчезли. Грейнджер не обратила на это действие внимания, терпеливо ожидая ответа. — А давай ты мне это сама расскажешь, — Тео, продолжая сидеть, схватил Грейнджер за ноги и закинул их к себе на стул, так что его бедра оказались зажатыми между ее ступней. Гермиона фыркнула, но не отодвинулась. Она лишь немного откинулась назад, опираясь на локти и закинув голову, посмотрела на потолок… зеркальный потолок. Картинка, мягко говоря, выглядела пикантно. Она зажмурилась, а потом открыла глаза и посмотрела прямо на Нотта. Зрачки его глаз чуть ли не сливались с радужкой, дыхание стало рваным, а губы были красными от покусываний, словно в ожидании чего-то большего. Гермиона невольно перевела взгляд на его пах, не обращая внимания на смешок Нотта, поймавшего ее за разглядыванием.       Нет, он не был возбужден в том плане. Тогда что же он хотел? Грейнджер судорожно соображала, пока ее мозг не подкинул слово «Драко». — А, Драко обратился к тебе? — она резко села и, наклонившись, схватила за волосы Тео, чуть ли не вырвав их с корнем. Нотт, поморщившись, мягко попытался убрать ее руку, но не тут-то было. Грейнджер, как бульдог, вцепилась в его загривок. — Дай подумать, он просил тебя помочь залезть ко мне… — Она потянула черные волосы еще сильнее. Его губ коснулось ее дыхание. — В трусики. — Она отпустила его, но не отодвинулась. — Расскажи, что пообещал тебе Драко? Что-то стоящее? — Это неважно, — она закрыла глаза, почувствовав легкое касание губ на своей щеке. — Ты лучше расскажи мне о своих фантазиях о Малфое.       Он поднялся, оказавшись аккурат между ее раздвинутых ног. У Гермионы не было сил, да и желания как-то отодвинуться либо встать со стола. Мозг сдался то ли от действия алкоголя, то ли от присутствия Тео. Одна лишь мысль слабо пищала в ее голове: «Почему именно в этот день на ней была юбка?» — С чего ты решил, что я о нем… фантазирую? — Конечно же, ты это не делаешь. Только зачем попросила меня помочь? — Он приподнял ее подбородок, чтобы лучше видеть ее растерянное личико. — Скажи, тебе понравилось тогда? Гермиона лишь прерывисто вздохнула, закусив губу. Низкий голос Тео искушал, посылая сигналы в мозг, пробуждая память. Она невольно вспомнила, как это было в раздевалках. Горячо. Запретно. Пошло. Она зажмурилась. Все остальные органы чувств мгновенно напряглись, все стало острее и ярче: возбуждающие запахи тел, трение брюк об открытую полоску кожи, а слух уловил со стороны какой-то шорох, словно кто-то зашел в комнату… — Скажи, ты хотела бы, чтобы Драко раздел тебя, — она не открывала глаза. Почувствовала холодок между бедер — Тео отстранился. В следующий момент ловкие пальцы расстегнули ее блузку и стянули с плеч. — Ты бы хотела, чтобы он облизал тебя? — Соблазнительный голос гипнотизировал. Между ног стало опять тепло — тяжелое, мужское тело навалилось, заставив лечь на стол. Чьи-то губы оставили невесомые поцелуи над полоской черного лифа. Пальцы приспустили чашечку, и верткий язык облизал твердый сосок. — Ты бы хотела, чтобы он спустился ниже? Гермиона? — Да! Я хочу! — слова сами вырвались из глотки, когда язык обвел ее пупок и прошелся над поясом юбки. Твердая рука юркнула под ткань, отодвинув трусики и приласкав там, где нужно. Гермиона растаяла, как воск от пламени. — Скажи, что ты хочешь Драко. — Спасибо, Тео, я и так вижу, как киска меня хочет. — Грейнджер распахнула глаза, услышав знакомый голос. Затуманенный взгляд уловил белые пряди и серые глаза. Малфой! Она вновь резко села и уже хотела отстраниться, но Драко не дал ей этого сделать. Его губы обрушились на ее, собственнически целуя, в то время как пальцы творили непотребства у нее под юбкой. А черт! Она разберется с Ноттом и Малфоем позже! А сейчас можно и расслабиться. Гермиона ответила со страстью, притянув простонавшего Драко к себе. Они так увлеклись друг другом, что не заметили, как осторожно прикрылась дверь — Тео не хотел быть запасным игроком.       Утром Нотт столкнулся с выпорхнувшим из гостевой спальни Малфоем. Ситуация была знакомой, только сменились декорации и роли. — На завтрак останешься? Или, как истинный джентльмен, избежишь утренних объяснений с дамой? — Пожалуй, выберу второй вариант, — Драко чуть ли не светился. Таким довольным Тео давно не видел. У Нотта даже проскочила шальная мысль: «А не подкладывать ли под него Грейнджер на постоянной основе?» — Спасибо, Тео. Она сладкая и такая горячая. Ты бы знал, что она вытворяет… — Драко понизил голос до шепота, воровато посмотрев на дверь, за которой еще спала виновница малфоевского хорошего настроения. — Я думаю, ты меня не удивишь, — Тео поморщился. О сексе он знал почти все. — Ты помнишь о своем долге? — Драко кивнул. За дверьми послышался шум, словно кто-то разбил стекло — Грейнджер встала, и явно не с той ноги. — Тебе лучше быстрее уйти.       Малфою не надо было повторять дважды. Он стремительно скрылся с глаз. Кстати, очень вовремя. Как только край мантии исчез за углом, так дверь с грохотом отворилась, являя на пороге довольно-таки свежую Грейнджер, замотанную в простынь на манер греческой богини. — Доброе утро, доро… — смачная пощечина прилетела по ноттовскому лицу. Это было сильно. Несмотря на ее слабые руки, у него чуть ли искры из глаз не посыпались. — Ублюдки слизеринские! — она попыталась еще раз треснуть, но Тео грубо перехватил тонкие руки, развернув ее к стене. Милое лицо впечаталось в молдинг, или как этот чертов выступ называется? Она поприветствовала синяк, наливающийся на острой скуле. Простынь предательски сползла, оголив лопатки. — Все-все, я успокоилась!       Нотт неверующе хмыкнул, однако руки убрал. Гермиона развернулась, одной рукой придерживая ткань, а другой потирая щеку. — Надо приложить что-то холодное… — Например, твое сердце? — Он хотел было сказать, что Грейнджер чересчур кровожадная и сердце у него довольно-таки горячее, потому что это вообще-то физиология, но промолчал. Гермиона чуть ли не плакала, он, поступив мудро, взял ее за руку, как тогда в Хогвартсе, и повел в одну из комнат. Как оказалось, это была библиотека.       Грейнджер пискнула от восторга, мгновенно позабыв обиды. Множество томов на полках манили, крича: «Прочитай нас всех». Теодор, поняв ее маниакальный настрой, подтолкнул к диванчику, напротив которого уже красовался завтрак. Яичница, тосты, кофе — все, как любила Грейнджер. Ай да Тео! Ай да дамский угодник! — Тео, где моя одежда? — она отхлебнула кофе, с удовольствием причмокнув. — О, а я думал, что ты задашь вопрос о белобрысом дружке или о том, что скажут в Хогвартсе… — А что говорить о Драко? Не то что бы ему не хватало твердости в яйцах, но всякий раз, когда надо взять ответственность на себя, он сбегает. — Нотт застыл в неверии. Такой жесткости в ее голосе он еще не слышал. — Он и сбежит вновь, когда придет час расплаты, — она произнесла, отвернувшись, словно это не должно было касаться ушей Тео, но слова нашли своего адресата.  — По поводу того, что скажут в школе: у меня есть разрешение не оставаться там на выходных — вопросов не будет. Так что с моей одеждой? — В моей комнате… Не смотри на меня так. Я не фетишист. Просто эльфы переместили твои тряпки почему-то ко мне. — Грейнджер кивнула, продолжив есть. — Кстати, я у тебя хотел спросить: откуда у тебя рукописи Куинни? — Тео заговорил вновь. — Ты не поверишь. Их мне принес Дэннис … — Это тот малец, который тебе пироги таскает? Он мог же… — Не кипятись, — Грейнджер вытянула руку вперед в защитном жесте. — Он не смог их прочитать, а если бы и прочитал, то вряд ли бы что-то понял… Видишь ли, рукописи открываются только перед теми, кто может их использовать на… благие цели. Видимо, магия расценила, что я достойна. — Гермиона откусила тост, блаженно закатив глаза. — Ты доверяешь Криви, или как его там? — Тео задумчиво потирал подбородок, что делал всегда, когда анализировал полученную информацию. — А почему мне ему не доверять? — Грейнджер с подозрением уставилась на Нотта. — Ты что-то знаешь? — Нет, ничего. Давай лучше ты оденешься, и я устрою тебе экскурсию по дому, — Тео решил сыграть роль радушного хозяина, расплывшись в улыбке. Гермиона же приняла условия игры, отбросив подозрения, не заметив, как искорки засверкали в темных глазах.

***

      Тогда возле озера Теодор заметил добровольного грейнджеровского раба. Тео это не понравилось. Вообще этот Криви напоминал ему пенку от теплого молока — скользкую и напрягающую. Вроде бы и не нужно было волноваться: Дэннис вел себя тихо, как и следовало ванильному мальчику. Ванильному настолько, что он бы растерялся, увидев девушку, чудом раздвинувшую перед ним ноги. Тео невольно сравнил себя в его возрасте. Сколько там ему лет? Тринадцать-четырнадцать? Да в это время он во всю рвал целки, спорил с гриффиндорцами на желания, получал по лицу от Флинта, но и сам был не промах в кулачных боях. Криви же не спорил, морды однокурсникам не бил, так, чисто в уголке надрачивал на светлый образ Грейнджер. Да, Тео пошел на риск, когда влез в, на первый взгляд, непримечательную голову.       «Симметричные кляксы: черные, цветные, большие, маленькие… Маска, то ли вогнутая, то ли выпуклая. Она вогнутая-вогнутая. Нет! Нет! Выпуклая, надо сказать, выпуклая… Кокон. Гусеница. Крылья бабочки. Каштановые волосы. Грейнджер в лучах солнца» — одни лишь беспорядочные образы и неоформленные мысли. С Криви что-то не так.       Что же не так? Что? Тео закрыл глаза, вырисовывая на бумаге пятна, разбавляя черный цвет красной, синей, желтой акварелью. Одна, две, три, четыре, пять… десять картинок были разложены на столе. Тишина хогвартской библиотеки помогла его памяти: он в идеале скопировал все из сумбура Дэнниса. — Ты решил психологом подработать? — Он чуть ли не выронил палочку. Как Грейнджер так незаметно подошла? — Ну и что ты сам видишь на этих картинках? — Гермиона взяла один из листков и с видом грозной училки стала рассматривать: вот-вот и баллы снимет.       Тео чуть ли не хлопнул себя по лбу. Ответ лежал на поверхности. Ему еще показалась знакомой эта оргия красок — конечно, ее используют магловские мозгоправы. Как там этот тест называется? Рох… Рор… Роршаха — точно! — Ничего конкретного. — Гермиона, словно ожидая такого ответа, пожала плечами и аккуратно положила листок к другим, развернувшись к стеллажу.       Пока глаза Тео следили за женским пальчиком, скользящим по корешкам томов в поисках нужного, его мозг думал о Криви. Видимо, Дэннис посещал психолога, и не беспочвенно. Темные образы оставляли неприятное послевкусие, после которого хотелось вымыть язык, даже с мылом — оно и то было приятнее той обжигающей горечи. Еще никогда Тео так остро не желал выскользнуть из чьей-то головы, особенно после той маски. — Грейнджер, — он застыл на минуту, словно перекатывал мысль в черепной коробке, в то время как Гермиона, развернувшись к нему лицом, терпеливо ждала вопроса. — У маглов используют маски в психических исследованиях?       Гермиона осмотрелась по сторонам, словно кто-то мог за ними следить в пятницу вечером, причем в самой дальней секции библиотеки. Когда удалось приручить паранойю, она наклонилась вперед, обдав теплым дыханием его ухо.  — У кого порылся? — Да так, у одной девчонки, — Нотт врал так же, как и дышал. — А-а-а! Какую же видит твоя девочка: вогнутую или выпуклую? — густые брови приподнялись, пухлые губы расплылись в широкой улыбке. — Выпу… нет… вогнутую. Видит вогнутую. — Тогда беги от нее!       Тео даже рот не успел открыть, как Грейнджер резво отскочила, выхватила, не глядя, том из стеллажа и упорхнула, будто ее и вовсе не было. Он потер переносицу — подкинутая грейнджеровская загадка отдавалась в голове тупой болью. Однако позже он нашел ответ на этот вопрос…

***

      Если бы раньше Нотту сказали, что он будет носиться за Дэннисом, как курица за яйцом, то послал бы того умника на… юг, да прямо на юг от пупка, еще дюймов семь-десять (у кого как) до пункта назначения. А теперь посылать пришлось себя, чтобы успокоиться, что Криви ничего не знает о содержании драгоценных рукописей и о нем самом. Долбанный Криви! Он как геморрой — его не видно, но беспокоит, а если не уследить, то последствия будут плачевными…       Да, последствия могли бы быть печальными, если бы Тео и пара старшекурсников с Гриффиндора не оказались рядом в один из первых дней декабря… Лед плотным кольцом сковал озеро, такого манящего надеть коньки и прокатиться по гладкой, блестящей поверхности. Вот и Колин Криви решил насладиться зимней забавой за компанию с братом Дэннисом, правда, оставшимся в сторонке, на берегу, как и полагалось тихому мальчику.       Колин нарезал круги, как вдруг крепкий лед треснул. Визг. Брызги. Фигура старшего Криви скрылась в пучину темных вод. Он не вынырнул. Один из гриффиндорцев кинулся за Колином, другой же стал его направлять, поддерживая заклинанием прорубь, чтобы ее не схватила ледяная корка. Теодор, неслучайно оказавшийся у озера, видел, как Дэннис спрятал палочку в карман мантии. В глазах мальца горел дикий огонь, а губы (Тео мог поклясться, что услышал) шипели: «Сдохни, сдохни, сдохни!». Младший Криви как будто почувствовал, что за ним наблюдает, медленно развернулся, но Нотт уже побежал помогать гриффиндорцам приводить в чувство поднятое на поверхность синее тело Криви. Парни растерялись, в отличие от Тео. Повернуть голову на бок, пара медицинских заклинаний — послышался кашель. Старший Криви был спасен…       Это был не первый случай, когда Дэннис показал свою темную сторону. Тео был в заброшенном туалете для девочек, в том самом, где Гермиона варила оборотку, что он узнал как-то от Миртл. С последней он как раз и сплетничал о делах Хогвартса, не забывая про флирт. Девочка оставалась девочкой, даже несмотря на то, что была бестелесной оболочкой. Правильно брошенный комплимент — она рассказывала все. — Ты знаешь, тут на днях заходил один мальчик с Гриффиндора, такой худенький с глазками навыкат, немного заикается… Как же его зовут, — прозрачная Миртл обхватила голову, паря в воздухе. — Не Дэннис Криви, случайно? — Тео уселся по-турецки на пол, смотря на нее снизу вверх. — Он самый, — Миртл скривилась. — Он такой… такой… Он душил себя веревкой… — Губы Тео сложились в букву «о», взлетевший вверх палец погладил подбородок.       Нотт первым делом предположил, что Криви желал суициднуться. Однако вторая мысль прокричала, что этот дрочер удовлетворял себя таким нестандартным способом. Теодор сам как-то решил побаловаться для разнообразия асфиксией, но должного удовольствия не получил, а наоборот, веревка стянула шею так сильно, что он чуть было не отъехал прямиком к Мерлину. Ну его! Больше так Тео не рисковал. — Криви наслаждался процессом? — Ну да! Ведь его дружок стоял… и он кончил, выкрикнув: «Гермиона». — Нотт хотел было спросить что-то еще, но приведение с визгом залетело в одну из кабинок, оставив за собой мокрые следы на полу…       Случай с веревкой был также не единичным, доказывающим, что по Дэннису Мунго плачет. Тео в очередной раз выслеживал Криви, но потерял того из виду, зато столкнулся в безлюдном узком коридоре с пыхтящей от гнева Грейнджер, рывшейся в своей сумке, чуть ли не лопнувшей по швам от грубого обращения. Нотт убедился, что Гермиона не была нежной фиалкой, раз загибала такие выражения, что даже у него запылали уши. — Милая, ты что такая злая? Малфой не дает сесть на лицо? — Тео гаденько похихикал, намекая на осведомленность об их тайных встречах, вернее, о тайных перепихонах. — Сейчас я тебе на лицо сяду, если это поможет тебе заткнуться!       Арсенал шуточек вертелся на языке Тео, но он решил не испытывать удачу. Не хватало одной капли в виде острого словца, чтобы переполнить чашу грейнджеровского терпения. Слившись со стенкой, он дождался, когда она выбежит, оставляя за собой шлейф чистой ярости — только тогда он облегченно вздохнул.       Сбоку послышался возня. Губы сложились в улыбку. Любопытство губит, но в тот момент его приспичило заглянуть за нишу, за которой была спрятана комнатка. Да, на пятом курсе он с пользой провел время, выучив все закоулки Хогвартса.       Тео аккуратно приоткрыл плотную штору и замер, увидев, как Дэннис иступленно резал ножом листки какой-то тетради. Свистящий звук неприятно отдавал в уши. Не тронутый чернилами лист за листом приземлялся на каменный пол комнатушки, в то время как Криви что-то неразборчиво нашептывал.       Теодор старался не шевелиться и не дышать, но нога соскользнула, задев край шторы, и облако пыли заполнило узкое пространство. Он чихнул. Криви замер, напомнив пойманного зверька. Тео молнией выскочил из ниши и скрылся за доспехами, наложив на себя отвлекающее заклинание. Дэннис медлил. Нотт посчитал до десяти, как мелкая фигура выбежала из комнатки, озираясь по сторонам. Тео так и продолжал стоять минут десять, пока не убедился в отсутствии лишних глаз и ушей. Он вновь заглянул в комнатку — на полу так и валялся ворох изрезанных листов, а также сама тетрадка, вернее то, что от нее осталось.       Почесав затылок, Теодор произнес «Репаро» — работа Дэнниса была бесполезной, ведь листы вернулись на свои места, а с помощью «Акцио» тетрадь упала прямо в руки. Тео покрутил ничем не примечательный предмет, произнес еще пару заклинаний, но ничего не произошло. Пожав плечами, он ушел, прихватив с собой оставленную «улику» Криви.       Уже в общей слизеринской спальне он опрометчиво небрежно кинул свою сумку на пол, прямо возле кровати Малфоя. Пока Нотт принимал душ, Драко вошел в комнату и по привычке пнул ногой вещь Тео, которую последний с постоянным упорством оставлял на малфоевской территории. Из сумки выскользнула тетрадь — та самая, которую безбожно кромсал Дэннис.       Малфой машинально ее поднял, удобно устроившись на кровати. Глаза заискрились, увидев, как проявляется строка за строкой, написанная знакомым почерком, — это был дневник Грейнджер. К тому моменту, когда Тео появился в комнате, наконец закончив свои традиционно долгие водные процедуры, Драко быстро закинул тетрадь обратно в его сумку. Да, к тому моменту он узнал о ноттовском таланте. И да, Малфой случайно, а может быть и неслучайно, проболтался тетушке Белле…