***
Тор проснулся в прекрасном расположении духа… которое продлилось не более получаса. Причины тому было две: во-первых, придя на кухню с намерением плотно позавтракать, пустое пространство там, где ранее была плита и большая часть кухонных тумб, напомнило Богу Грома об отсутствии возможности приготовить что-либо сложнее салата; во-вторых, на той же кухне его встретил Локи, пьющий чай с таким недовольным видом, что Тор мысленно прошелся по событиям вчерашнего дня в поисках чего-то, чем он мог насолить брату. Единственным, кого все устраивало, был Халк, сидящий на полу возле двери в морозильную камеру, поедающий, судя по всему, рандомный набор сырых продуктов. Очевидно, что с такой проблемой, как несварение желудка, зеленый мститель ни разу не сталкивался. — Доброе утро! — поздоровался Тор, направляясь к холодильнику и думая, чем бы позавтракать. Халк что-то невнятно пробурчал с набитым ртом. Локи молча уставился на брата, словно пытаясь одним лишь взглядом заморозить того на месте. Бог Грома поежился и решил ненадолго отвлечься на содержимое холодильника. Содержимое его не радовало. Из продуктов, не требующих термической обработки, были разве что сушеные насекомообразные штуки, которыми Тор побрезговал бы даже при угрозе голодной смерти, соусы и прочие жидкости, которыми досыта не наешься (да и не напьешься тоже), а также фрукты и овощи, из которых можно приготовить салаты, которые Бог Грома ел только когда заставляла мать — да покоится ее душа в Вальхалле. Нужна была помощь из зала. — Эй, Локи, — обратился он к брату, пытаясь не обращать внимания на явное недовольство последнего. — А чем ты завтракал? — Салатом, — ответил тот таким тоном, что с головой выдавал осведомленность его владельца касательно отношения громовержца с вегетарианской едой. Да уж, Локи явно на него злился. Знать бы еще, за что… — Злюка проснулась, — радостно произнес Халк. — И очень об этом жалеет… — намного менее радостно ответила Брунгильда, держась за голову. Валькирия выглядела так, словно в одиночку расправилась с королевским винным погребом — причем погреб явно не сдался без боя, если судить по тому, как асгардийка держалась за голову. Кто-то явно провел вечер куда интереснее, чем просто спя в своей кровати. — Что, бессонная ночка? — поинтересовался Тор с добродушной улыбкой. На него тут же уставились две пары глаз; и если валькирия смотрела на него пусть и не самым доброжелательным взглядом, однако без явного желания убить на месте, то взгляд его брата грозил превратить его в ледяную глыбу. — Я что-то не то сказал? — Халк плохо спать, — решил принять участие в разговоре Халк. Все головы, словно по сигналу, одновременно поворачиваются в сторону зеленого мстителя. — Да неужели? — высказалась Брунгильда. — Что же тебе так мешало? — Мухи, — ответил он. — Халк отгонять ночью мух. В повисшей на кухне тишине смех Локи, который тот даже не пытался скрыть, было слышно особенно отчетливо. Громовержцу было не совсем понятно, что именно так развеселило его брата, как и Халку, а вот Брунгильда шутку явно поняла. И явно не оценила, судя по ее лицу. — В самом деле, Халк, мухи бывают ужасно надоедливы, — произнес заметно повеселевший Локи, а затем обратился к валькирии. — Кстати, о надоедливых насекомых — где твоя стервозная подружка? — К счастью для тебя, она до сих пор спит. И будет спать еще долго, если нам повезет. — Спит? — Тор не мог понять, было ли это удивление или зависть в голосе его брата. — Как ей это удалось? — Как мне это удалось, ты хотел спросить, — поправила его Брунгильда, открывая холодильник и вытаскивая оттуда первую попавшуюся бутылку с розовой этикеткой. — Я полночи работала ее личным барменом — бесплатно, прошу заметить — и смогла влить в нее достаточно алкоголя, чтобы ей стало пофиг на шум. — Шум? — Тор нахмурился. — Какой шум? — Храп. — Я что, опять храпел? — громовержец теперь выглядел несколько смущенно. — Да, но это не идет ни в какое сравнение с тем, как храпел он, — Брунгильда кивнула в сторону Халка, двигаясь в сторону немногих уцелевших верхних кухонных шкафчиков. — Халк храпеть? — искренне удивился великан. — На весь блок, — утвердительно кивнула валькирия. — Скорее, на весь корабль, — чуть тише пробормотал Локи. — В общем, если Халк не перестанет храпеть — или не научится делать это тише — нам понадобится больше алкоголя. Норны свидетели, моих запасов не хватит, чтобы спаивать до отключки и себя, и Дану каждую ночь, — к бутылке с розовой этикеткой присоединилась коробка с сухими снеками, содержимое которой асгардийка не заморочилась высыпать в миску, решив отправить еду прямиком в рот и там же залить ее содержимым бутылки. — Мда… не лучший похмельный завтрак, но сойдет. В общем, я решила сменить маршрут и тормознуться на пару недель раньше, чем мы планировали. — Чтобы мы все смогли нормально выспаться пару дней? — сложно было сказать, говорил ли Локи серьезно, или же пытался язвить. — Чтобы сделать тут ремонт. Халк несколько ссутулился. Похоже, ему действительно было жаль разгромленную своими кулаками кухню. — Нам нужна плита, — согласился с идеей Тор. — Не хочу есть салаты. — И чайник, — добавил его брат. — Я не имею ни малейшего желания наведываться в ближайший блок с кухней каждый раз, как захочу выпить чаю. — Мне тоже не хочется разогревать фаст-фуд в микроволновке, до которой нужно добираться на лифте. — Халк нужен большой стул, — внес свою лепту зеленый мститель. — Халк не хотеть сидеть на полу. — Только если ты его не разгромишь.***
Обычно после Пятниц Дана просыпалась от нытья валькирии касательно того, сколько она вчера выпила, как ей сейчас плохо и как она клянется, что никогда больше не будет так много пить за один раз (хорошо, что она никогда не клялась на крови). Однако, в этот раз ее разбудил собственный живот, который недвусмысленно давал понять, что после обработки того количества алкоголя, которое поступило в него вчера, он был бы не против обработать сытный завтрак. Желательно что-нибудь горячее и жирное. Мозг Даны был полностью согласен с мнением желудка, но вот остальное ее тело категорически отказывалось сотрудничать. И тело можно было понять: после того, как его пару раз приложили об твердые металлические стены и пару не намного более мягких объектов интерьера спальни Халка, руки, ноги, голова и пара ребер еще не успели в полной мере оклематься. Иными словами, Дане очень хотелось встать с кровати и отправиться готовить себе завтрак, однако ее мышцы начинали болеть при одной только мысли о движении. Поэтому она продолжала лежать на кровати своей подруги в той же позе, в которую та ее положила (потому что сама Дана на кровать не ложилась, ведь заснула на полу с пустым бокалом в руке). Именно в таком положении ее и обнаружила валькирия, когда открыла дверь. — А я-то надеялась, что ты продрыхнешь до ужина, — вместо приветствия сказала она. — Поверь, сладенькая, я с удовольствием проведу в кровати остаток сегодняшнего дня, если мой желудок перестанет меня терроризировать, — простонала Дана в ответ. — Мое тело полностью разделяет твои надежды. — До сих пор болит? — спросила Брунгильда, садясь рядом с ней на кровать. Дана почувствовала, как она еле ощутимо провела пальцем по ее ноге. — Наставили тебе, конечно, синяков… — Не у всех такая быстрая регенерация, как у некоторых, — проворчала женщина не без зависти. Ее тело восстанавливалось быстрее человеческого, но до асгардского уровня ей было далеко. — В лазарете есть пара доз обезболивающих, если хочешь. Один укольчик — и можешь уговорить свое тело сотрудничать с желудком. — Сладенькая, если ты подойдешь ко мне со шприцом, я наплюю на протесты своего тела и пну тебя. Сильно. — Если ты меня пнешь, то набьешь себе еще один синяк, — бодро ответила валькирия. — Он будет того стоить, — проворчала Дана. — Дай мне дополнительную мотивацию встать. — Если проваляешься остаток дня в кровати, то не сможешь испортить Лакею настроение, и он так и проведет сегодняшний день в приподнятом расположении духа. Дана нахмурилась. Помнится, вчера вечером у них у всех настроение было одинаково поганым в силу одного громкого фактора, мешающего им всем спать. — А схрена ли у него приподнятое настроение? Халк в какой-то момент перестал храпеть? — Если бы, — фыркнула Брунгильда. — Просто Халк очень повеселил нашего Лакея, когда сказал, что ночью ему мешала спать какая-то муха. Меньше болеть ее тело после этих слова не стало, но вот готовность игнорировать эту боль возросла мгновенно. — И что сказал этот змееныш? — Сравнил тебя с раздражающим насекомым. Женщина оперлась на согнутую руку и колено и неспеша подняла свое тело с нагретого места на покрывале. Тело выразило свое недовольство тягучими болевыми ощущениями в напряженных мышцах, но она его проигнорировала. Сейчас у нее были дела поважнее. — И что, он весь день довольный ходит? — Пока не захочет чаю, — пожала плечами Брунгильда. — Тогда необходимость топать в другой блок к чайнику вызывает в нем недовольство. Это хорошо, подумала Дана. Мало что бесило ее сильнее, чем выражение счастья на лице трикстера. Поднявшись полностью с кровати и встав на ноги, она первым делом повернулась в сторону зеркала. Увиденное ее не порадовало: несколько мелких, но болючих ранок на лице (особенно сильно болела та, что на переносице), синяк на скуле и на лбу, чуть поджившая, но все еще заметная ранка на губе, а также гематомы на руках и ногах всех оттенков желтого, зеленого и фиолетового; к тому же, женщина была уверена, что если она снимет халат, то обнаружит еще парочку повреждений в области ребер (те продолжали ныть не переставая). — Мдаа… — потянула Дана. — Придется походить в пижаме пару дней. — И со штукатуркой на лице, — добавила валькирия, протягивая ей ее сумку. — Косметика, сладенькая. Она называется косметикой, — женщина прошлась оценивающим взглядом по лицу подруги, в который раз отмечая про себя везучесть асгардцев в области генетики. Какой бы отвратительный образ жизни валькирия не вела, на ее идеальной коже ни разу не выскочил даже маленький прыщик. — Не все мы можем поддерживать свою кожу в идеальном состоянии просто дыша и существуя. — Завидуй молча. Дана лишь недовольно зыркнула на нее (скорее из принципа, чем из-за реального недовольства) и принялась искать в своей сумке пижаму со штанами. Она точно знала, что такая одежда там была, но не знала точно, где. Когда женщина расширяла пространство внутри своей сумки магическим путем, она тогда не подумала о том, что неплохо было бы добавить какие-нибудь чары для организации внутреннего порядка. Эта мысль позже мелькала в ее голове — обычно где-то на втором-третьем часу поисков чего-либо в огромном пространстве относительно небольшого женского аксессуара — но потом исчезала, стоило Дане отыскать необходимое. Вот и сейчас в ее голове то и дело всплывали руны и прочие символы, из которых можно было бы составить заклинание упорядочивания или каталогизации, однако, как только ее пальцы ощутили знакомую шелковую ткань с обшитыми шелком круглыми пуговицами, эти мысли тут же ретировались. — О, эта сойдет, — удовлетворенно произнесла Дана, кладя алый шелковый ансамбль на пуфик и развязывая пояс своего любимого розового халатика. Ей нравились различные ночнушки, пижамы и халаты — это была просто идеальная одежда для дома: легкая, удобная, нигде не трет и не давит, да еще и красивая. Алый комплектик, который она сейчас надевала, был одним из ее любимых. Во-первых, он был шелковый и не раздражал ее нежную кожу. Во-вторых, рубашка была приталена и имела глубокий вырез, да и штаны тоже не были слишком широкими — и Дана выглядела в них просто шикарно. Не то, что в других своих комплектиках она выглядела плохо, но этот сидел на ней особенно хорошо. Единственный его недостаток — он совсем не подходил ее пушистым Гарфилдским тапкам. Однако, это было применимо почти ко всей ее одежде, так что важной роли не играло. С лицом тоже пришлось изрядно заморочиться, хотя скрыть все увечья у нее все равно не вышло: крема, пудры и консилеры — это не совсем то, что стоит наносить на незажившие царапины. Однако, с замазыванием синяков они справились на ура. С прической все вообще прошло, как по маслу; может, Дана и не обладала идеальной кожей и чертами лица, как асгардийки, но ее волосы всегда были в превосходном состоянии: густые, блестящие и мягче меха самой холеной кошечки. Идеально, подумала женщина, глядя на свое отражение. Ну, если не считать маленьких ранок на лице, конечно. — Долго еще будешь любоваться собой? — поинтересовалась Брунгильда, наблюдающая за подругой со скучающим выражением лица. — Почему бы не полюбоваться, если есть, на что? — Попахивает нарциссизмом. — Нет ничего плохого в том, чтобы любить себя, сладенькая, — ответила Дана, любовно проводя руками по своей талии и бедрам. — Ты представить себе не можешь, сколько людей не способны полюбить себя такими, какие они есть, и готовы изменить себя до неузнаваемости, лишь бы быть любимыми другими. Им даже не приходит в голову, что они могут сами подарить себе ту любовь, в которой так нуждаются, не подстраиваясь при этом под чужие ожидания. — Эй, я люблю тебя такой, какая ты есть, — возразила валькирия. — Норны знают, как мне это удается. — Я в курсе, сладенькая. Я тоже примирилась со всеми твоими недостатками, кроме твоей страсти к полуфабрикатам, но лишь потому, что хочу, чтобы ты нормально питалась. Словно услышав упоминание еды (пусть даже такой отвратительной, как полуфабрикаты), желудок Даны решил громко напомнить ей главную причину, по которой та встала с кровати, несмотря на увечья. — Кстати, о еде, — она наконец оставила свое шикарное отражение в покое и повернулась к подруге. — Ты завтракала? — Завтракала, но от обеда не откажусь, — быстро ответила та. — Желательно горячего. Дана кивнула. Зная Брунгильду, ее завтрак вряд ли подходил под определение «нормальная еда», так что в каком-то смысле для нее это тоже будет первый прием пищи. — Где ближайшая работающая плита? — Двумя уровнями ниже. — Заебись.***
Несмотря на свое йотунское происхождение и врожденную любовь к прохладе и свежести, Локи очень любил пить горячий чай, особенно когда был занят планированием или изучением чего-то. Его совсем не прельщала перспектива мотаться с одного уровня на другой каждый раз, когда его душа и тело возжелают чашку ароматного горячего напитка — а желание это возникало часто. Учитывая, что от плиты не осталось даже обломков, а к единственной работающей розетке подключен холодильник, от варианта с переносом чайника с одной кухни в другую пришлось отказаться. Так что, у Бога Лжи оставалась лишь одна альтернатива. Если чайник не идет к Локи, тогда Локи идет к чайнику. Стратегия оказалась вдвойне выигрышной, так как помимо чайника на новой кухне также была работающая плита и прочие облегчающие процесс готовки технологии. Но самым большим плюсом было одиночество. На данном уровне в основном располагались сакаарские революционеры, которым кухня, похоже, была без надобности, так как за последние несколько часов Локи не застал ни одного из них за готовкой. Тор и Халк тоже не появлялись; Бог Лжи подозревал, что они просто не были осведомлены о точном расположении данной комнаты — в любом случае, что бы ни было причиной их отсутствия здесь, он надеялся, что эта причина никуда не денется. Он наконец-то мог заняться изучением фолианта «Руническая магия: барьеры» в тишине, покое и на расстоянии вытянутой руки от чайника. — О, Лакей, а ты что тут делаешь? Локи едва удержался от того, чтобы выругаться вслух. Вот вам тишина и покой… — А на что похоже? — съязвил он, не отрываясь от книги. — На страдание херней, трикстер. Пьяница решила привести свою стервозную подружку. Прекрасно. Бог Лжи закатил глаза. — Странно слышать подобные высказывания в сторону магии от той, кто ею обладает, — он поднял на нее взгляд, задержав внимание на незаживших повреждениях на ее лице. Очевидно, ее регенерация оставляла желать лучшего. Это радовало. — Впрочем, не все маги стремятся к дальнейшему развитию и совершенствованию своих навыков после того, как достигли определенных результатов, так что, возможно, с твоей точки зрения, чтение книг — это действительно, как ты выразилась, «страдание херней», стерва. — Так значит, ты изучаешь разновидности барьеров в целях общего развития, а не для того, чтобы найти способ избавить себя от еженощных концертов храпящего дуэта? — Не вижу, как одно исключает другое. — Одно из них является полезным занятием, а второе — бесполезной херней. — Дана, может, вы как-нибудь попозж- — Нет-нет, пусть твоя стервозная подруга продолжает, — перебил ее Локи, откладывая книгу. — Мне ужасно интересно узнать, почему же поиск звуконепроницаемых и заглушающих барьеров в целях нормализации расписания сна — это «бесполезная херня»? — Потому, трикстер, — она уперлась двумя руками об стол, слегка наклонившись к нему, — что даже если ты такие барьеры найдешь, то толку от них тебе не будет. На мгновение его взгляд скользнул вниз к вырезу на ее рубашке, открывавшему весьма соблазнительный вид на ложбинку меж ее грудей, но Бог тут же взял себя в руки. — И откуда такая уверенность? — Думаешь, я не пыталась наложить на свою комнату барьеры еще в самый первый день? — То есть, твоя уверенность в бесполезности магических барьеров основывается на собственных неудачных попытках их использования? — Локи усмехнулся. Его мотивация найти необходимое заклинание только что возросла вдвое. — Твоя самоуверенность просто не знает границ, стерва. Даже Тор в свои более юные годы был скромнее. — Моя самоуверенность основывается на моих навыках и опыте, трикстер, — ответила женщина, выпрямляясь и скрещивая руки на обтянутой алым шелком груди. — А уж этого у меня побольше, чем у тебя. Он недовольно нахмурился. Ему было не привыкать к оскорблениям, основанных на его предпочтении магии и ума грубой физической силе или на некоторых чертах его характера, но намекать на его невежество, да еще и в области магии? С такой наглостью он сталкивался впервые. — Готова поспорить, стерва? — Эй, Лакей, лучше н- — Не лезь, сладенькая, — перебила валькирию подруга. — На что спорим? — Если мне удастся избавиться от проблемы храпа с помощью магического барьера, то ты… — он задумался. Что заставить ее сделать? Что сможет сделать жизнь этой стервы хуже? Идей было так много, что он не знал, на какой остановиться. — Ты выполнишь любое мое пожелание. Без возражений. Ее лицо приняло задумчивое выражение. У Локи появились подозрения, что его слова ее спугнули и сейчас она откажется от спора, хотя он все же надеялся, что этого не будет — его фантазия уже разошлась вовсю… — У меня идея получше, трикстер, — уголки ее губ приподнялись в коварной ухмылке, а в глазах заплясали желтые огоньки. — Я буду в твоем полном подчинении целый день, если ты выиграешь. Если же твоя затея с барьерами провалится, то в течении последующих двадцати четырех часов ты будешь в моем полном распоряжении. Это было даже лучше, чем самое смелое желание, которое он успел уже ей придумать. Он сможет помыкать этой стервой целый день! Можно больше не выбирать лишь одно желание из списка — за двадцать четыре часа он воплотит в жизнь все свои фантазии. Эта стерва ответит ему за все. — Согласен, — Локи протянул ей руку, даже не пытаясь скрыть чуть ли не маниакальное предвкушение в собственном голосе. — Если до нашего прибытия в первый остановочный пункт мне удастся избавиться от ночной проблемы с помощью магического барьера, ты подчиняешься всем моим приказам в течении дня, стерва. — А если от твоих барьеров не будет никакого толку, трикстер, то ты весь день подчиняешься мне, — женщина без колебаний скрепила их ладони в крепком рукопожатии, ее коварная ухмылка превратилась в хищный оскал. — Сладенькая, разбей. Валькирия без особого энтузиазма подчинилась, пробормотав себе под нос что-то, вроде «Я пыталась». Возможно, в иной ситуации и в иной компании, Локи бы насторожила такая готовность второй стороны поднять ставки, но это была она — женщина, которая поставила себе за цель сделать его жизнь на корабле как можно ужаснее. И у него наконец-то появился шанс ей отомстить.