Первым, что сделала Дана на свидании с самой собой, было снятие для себя шикарного люкса в не менее шикарном отеле в самом центре города. Номер своими размерами не уступал ее квартире на Сакааре, а по количеству различной техники даже превосходил: огромный телевизор, настолько плоский, что казался нарисованным, несколько пар динамиков, встроенных в стены в нескольких частях номера, потолок спальни, который, по сути, был еще одним телевизором, только намного больше, куча консолей и прочих полезных штук. Ноги Даны тонули в пушистом ковре, который подогревался внизу отапливаемым полом, ее уши наслаждались звукоизоляцией, а от вида ванной комнаты с огромной джакузи у нее чуть не случился оргазм.
На какое-то мгновение в ее голове проскочила мысль о том, чтобы наплевать на все свои планы и просто безвылазно просидеть в этом маленьком технологическом раю всю неделю. Но на быстро прогнала эту мысль прочь. У нее были планы: на сегодняшний день и на завтрашний. Особенно на завтрашний.
В ванной Дана смыла с лица макияж, разделась догола, обула тапочки и накинула на плечи мягкий отельный халат, чьи рукава были слишком длинными, а подол волочился по полу небольшим шлейфом. Рост среднестатистической женщины на Блюине составлял 195 сантиметров, в то время как в самой Дане едва ли могло набраться 162. Но ее это не сильно беспокоило: там, куда она направляется, халат будет ей не сильно нужен.
Главным критерием, по которому она выбирала себе отель, было не убранство номеров, а наличие СПА. Именно там она и планировала провести все оставшееся до ужина время. Ей это было просто необходимо после недели бессонницы и чрезмерного употребления алкоголя. Сперва Дана планировала посетить купальни, понежиться пару часиков в сауне, помыться и поскрабиться как следует; потом она собиралась отдать свое распаренное тело в опытные руки массажистов, а после позволить косметологам и парикмахерам как следует поухаживать за ее кожей и волосами (но без ножниц).
В общем, этим вечером ее организм наконец-то получит компенсацию за весь тот стресс, который ему довелось пережить.
К огромному счастью Даны, здесь была общая купальня. Она всегда выбирала их: если уж ей в любом случае придется делить пространство с другими людьми, то пусть хоть компания будет разнообразной; к тому же, обычно большинство посетителей были весьма стеснительными, так что в общих купальнях, как правило, было даже меньше народу.
— Чистые полотенца и банные принадлежности найдете вон там, — рассказывал ей работник СПА. — Если вы хотите надеть купальный костюм…
— Не хочу.
— Как пожелаете, мадам, — он кивнул. — Купальни делятся на три части: зона отдыха с напитками и легкими закусками, бассейны с душевыми и сауны. Бассейнов у нас тоже три вида: горячие, теплые и холодные. Сауны делятся на те, что обставлены камнем, и те, что обставлены деревом. Если вам понадобится помощь обслуживающего персонала, то нажмите на синюю иконку на ближайшей к вам сенсорной панели, а в случае неподобающего поведения со стороны прочих посетителей — красную; белая икона с серым полумесяцем свяжет вас с медицинской службой быстрого реагирования, если вы почувствуете себя плохо. У вас есть вопросы?
— Что именно подходит под «неподобающее поведение»? — от ответа на этот вопрос зависело, чем еще она сможет там заняться.
— Действия насильственного, оскорбительного и сексуального характера по отношению к вам против вашей воли.
— То есть, если, к примеру, пара посетителей решит совершить пару действий сексуального характера, но по обоюдному согласию, это не будет «неподобающим поведением»?
— Если вовлеченные стороны не имеют возражений, то все в порядке.
— А если возражения есть у стороны наблюдающей?
— У нас нет закона, запрещающего проявление каких-либо чувств в общественных местах, поэтому возражения со стороны не вовлеченных в действия особ значения не имеют.
— Чудненько, — она довольно улыбнулась. Ее вечер только что приобрел еще пару интересных перспектив.
— Еще вопросы, мадам?
— Никаких.
— Хорошо. Если появятся, то…
— Ближайшая сенсорная панель, синяя кнопка, — закончила за него Дана. — Я помню. Можете быть свободны, дальше я сама.
— Приятного отдыха, мадам, — мужчина вежливо кивнул и покинул раздевалку.
Дана разделась, повесив халат в свой шкафчик, и обмотала вокруг своего тела полотенце. Взяв с полки банных принадлежностей пару мочалок разной жесткости, порцию скраба и по пузырьку шампуня и геля для душа, она направилась ко входу в саму купальню.
Первым, что бросалось в глаза, была разница в освещениях: когда в раздевалке лампы источали яркий белый свет, в купальне яркость была ниже, а сам свет был насыщенного синего оттенка. Комната была отделана то ли камнем, то ли крупной плиткой, скорее всего, белого цвета (при таком освещении понять было сложно), а на потолке мерцали маленькие голубые огоньки. Судя по телевизору, по которому сейчас транслировали музыкальные клипы, и барной стойке, это была та самая зона отдыха. Дана прошла мимо нее и мимо зоны с несколькими бассейнами, пока не оказалась перед дверью в одну из саун. На каменных полках стояли чьи-то банные принадлежности, а внизу — две пары тапочек.
Она последовала примеру и зашла в сауну. Внутри все было в той же цветовой гамме и в том же стиле, только температура воздуха была гораздо выше. Помимо нее в сауне была пара: мужчина и женщина в открытых купальных костюмах. Их кожа была розового цвета, что указывало либо на то, что они были одними из немногих инопланетных туристов, либо на то, что они сильно пересидели в парилке и им пора было на выход.
— Вы тоже не здешняя? — розовая женщина улыбнулась Дане.
— Мг, — промычала в ответ она, присаживая на свободное место напротив них. — Это весьма очевидно.
— Верно, — ее улыбка стала немного смущенной. — Просто в это время года здесь почти не встретишь нездешних отдыхающих. Мы, кроме вас, встречали только пару крианцев и семью из Ксандара, да, дорогой?
Мужчина молча кивнул.
— Мы сами тоже оттуда. Я Авис, кстати, — представилась женщина. — А это Монк — мой муж.
— Дана.
— Вы одна путешествуете или с кем-то?
— С кем-то.
— С семьей?
— Да, — это не была ложь: для нее, Брунгильда вполне подходила под описание «семья». — И несколькими прочими индивидами.
— Это замечательно! — у Авис просто-таки загорелись глаза от перспективы познакомиться с другими «инопланетными туристами». — Правда, дорогой?
Он снова молча кивнул. Мужчина был либо немым, либо неразговорчивым; впрочем, его жена в любом случае говорила за двоих.
— Вы могли бы присоединиться к нам за ужином сегодня вечером…
— Я планирую заказать ужин в номер.
— Или завтра утром за завтраком…
— Я буду спать почти до полудня, — ответила Дана, и, пока у женщины не появились еще предложения, поспешила добавить: — У меня завтра очень загруженный день, и дни после завтра — тоже.
— Оу, — расстроенно произнесла Авис. — У вас это скорее рабочая поездка, а не отдых, верно?
— Мг, — промычала в ответ Дана и сняла с себя полотенце, стеля его поверх каменного выступа и ложась сверху животом. Жар горячего камня тут же проник ей в мышцы. — И мне очень хотелось бы отдохнуть, пока есть такая возможность.
— О… да, конечно. Простите.
— Прощаю.
Дана положила голову на сложенные руки и закрыла глаза, наслаждаясь теплом и хвойным запахом масел. Вот чего ей не хватало на Сакааре — хорошей сауны. Там, конечно, были большие ванны, джакузи и горячая вода, это не сравнится с римскими банями, турецкими хамамами и финскими саунами, которые она посещала на Земле хотя бы раз в три месяца. Юинбьерг имел все шансы переплюнуть некоторые из них со своими большими размерами и кучей технологических штучек.
«Нужно будет обязательно сюда вернуться… Как-нибудь…» — сказала себе Дана, проваливаясь в легкую дрему.
Она чувствовала, как тепло, забирающееся ей под кожу, расслабляет мышцы, заставляя ее чувствовать себя одновременно легкой и тяжелой. Сквозь свою полудрему Дана слышала, как открылась и закрылась дверь в сауну: это ее покинула розовая парочка. Спустя две минуты тихого одиночества, дверь открылась и закрылась снова: другие тоже решили погреться. Местные. Трое. Мужчины, если ее нос правильно разобрал запахи. Кто-то из них даже с ней поздоровался, но Дана лишь промычала короткое «мг» в ответ и перевернулась на спину (потому что шея и руки уже начинали затекать).
Судя по определенным изменениям в чужих запахах и еле слышному мужскому «вау», такое ее решение получило явное одобрение ее соседей по помещению. Похоже, что в общих саунах большая часть посетителей все же предпочитает находиться худо-бедно прикрытыми.
Дана не стеснялась наготы. Отчасти это было связано с тем, что рождена она была в Древнем Египте, где мало кто смущался от вида чьих-то половых органов (что вы хотите от народа, для кого в норме вещей было наблюдать за фараоном, мастурбирующем на Нил для хорошего урожая?); отчасти — из-за ее внутренней кошки, для которой ненормальным является как раз-таки ношение одежды, а не ее отсутствие. Смутить Дану было практически невозможно, зато она частенько смущала всех окружающих. Это было своего рода хобби. По части нравственности она пала до такой степени низко, что, сделав почти полный оборот, вот-вот должна была начать опять падать сверху.
Когда кроме приятного тепла ее тело начало в полной мере ощущать еще и твердость камня, Дана решила, что она уже достаточно попарилась — пора бы и окунуться. Она даже не стала закутываться в полотенце, выходя из сауны — просто накинула его на плечи, что было весьма практичным решением, так как меньше чем через минуту оно уже висело на одном из перил лестницы в бассейн, куда рыбкой нырнула женщина.
Это был один из теплых бассейнов, однако для ее разгоряченной кожи вода ощущалась слегка прохладной. Дана вынырнула, с силой откидывая мокрые волосы с лица, и протерла глаза. В воде, кроме нее, было еще трое людей: двое мужчин и женщина. Судя по высокому росту, бледности и светлым глазам, они все были местными.
«Похоже, более стеснительными в общих купальнях являются мужчины, а не женщины,» — подытожила про себя Дана. Двое местных парней были в плавках, а вот на женщине из одежды был только тюрбан из полотенца, прячущий волосы.
Блюинка была высокой, как и большинство представителей ее вида: почти два метра ростом. И она была привлекательной: ее руки были покрыты сине-черными татуировками от ладоней до самых плеч, немного переходя на острые ключицы, грудь была маленькой, но высокой и — Дана была уверена — упругой на ощупь, а уж про длину ее стройных ног и говорить не стоило. Черты лица у нее были несколько суровыми и чуть-чуть асимметричными, но Дане это тоже нравилось. А еще ей нравилось то, как женщина не сводила с нее своих серых глаз. Она решила сделать первый шаг и неспеша подплыла к своей совсем-скоро-новой-знакомой.
Хоть бы она не была замужем…
— Привет, — поздоровалась Дана, облокотившись лопатками об бортик бассейна рядом с блюинкой. Ее голос и мимика приобрели игривые нотки, характерные для ее флиртующего «режима». — Мне очень нравятся твои тату. Могу я взглянуть поближе?
— Могу я узнать имя той, кого собираюсь подпустить так близко к себе? — судя по мимике и тону женщины, она была совсем не против флирта. — Тем более инопланетянки?
— Я Дана. И с моей точки зрения, инопланетянка — это ты, мисс…?
— Гита, — женщина протянула руку, которую Дана тут же пожала. — И я полагаю, ты права. Касательно инопланетянок.
— Я всегда права, — шатенка подмигнула ей. Она до сих пор не отпустила ладонь своей новой знакомой, нежно поглаживая большим пальцем внешнюю сторону бледной ладони, покрытую черно-синим узором.
— Да неужели?
— О да, это моя отличительная черта. Это и моя способность получать желаемое.
Гита улыбнулась тонкими губами. На ее щеках появились ямочки, которые в глазах Даны только прибавили ей привлекательности.
— А ты весьма самоуверенна.
— У меня есть все причины таковой быть. А теперь, — Дана крепче сжала ее ладонь и потянула блюинку за руку на себя; расстояние между ними сократилось до полуметра, — когда я ответила на твой вопрос, моим желанием является рассмотреть как следует эти прекрасные тату.
Она начала с ключиц, дразняще проводя кончиками пальцев по узорам, и постепенно переходила к плечам. Разумеется, это было больше частью флирта, но ее действительно заинтересовали эти «рукава»; Дана испытывала к тату и боди-арту такие же чувства, какие некоторые люди испытывают к украшениям. Их тоже можно причислить к украшениям, в некотором роде, с той лишь разницей, что нарисованные узоры не теряются и не цепляются за волосы. Рисунок представлял собой невероятно реалистичные синие бутоны цветов на черных колючих стеблях, тут же вызывая в Дане ассоциацию с розами.
— Прекрасная работа, — прошептала она скорее самой себе, чем Гите. — Стиль, контуры, оттенки, тени…
— В Кайгратте очень хорошие мастера, — произнесла Гита, явно довольная произведенным впечатлением. — И очень хорошие чернила.
— Кайгратт — это еще один город-государство?
— Да, только намного меньше Юинбьерга. И у нас не настолько развиты технологии. И развлечений меньше. И туристов.
— Ты поэтому сюда приехала? — Дана притянула женщину еще немного ближе. Ее руки уже успели проследить цветочный узор вниз до его окончания на тыльных сторонах бледных ладоней и поднялись обратно вверх, остановившись на шее Гиты. — В поисках развлечений и туристов?
— Изначально — да.
— А теперь? — пальцы Даны начали медленно массажировать основание ее шеи.
— Планирую открыть здесь свой салон, — на этот раз Гита сама подалась чуть вперед и положила свои руки Дане на талию, поглаживая смуглую кожу уверенными движениями. — Только нужно будет заключить контракт с одним из аквариумов, где есть достаточное количество кайграттских каракатиц.
— Для поставки тех самых чернил?
— Именно. Их, конечно, можно купить здесь или заказать напрямую из Кайгратта, но в здешних магазинах они стоят целое состояние, а доставка займет вечность, ведь Кайгратт находится чуть ли не на другой стороне планеты.
— На что он похож, этот Кайгратт? — спросила Дана.
— Ммм… Как я уже сказала, он очень далеко отсюда. И он довольно небольшой, если сравнивать с Юинбьергом. Технологии у нас тоже не такие новые, как здесь, но и не древние времена. Ужасно развитая индустрия развлечений; объясняет отсутствие туристов, впрочем: с чего им хотеть приезжать в Кайгратт, если даже жители Кайгратта часто только и думают, как бы уехать оттуда.
— А у тебя не очень высокое мнение о своем родном городе.
— Это справедливая оценка, — она пожала плечами. — Но в Кайгратте есть кое-что, чего нет здесь и во многих других городах Блюина — красивая природа. В отличии от Юинбьерга, который представляет собой огромное пятно цивилизации посреди гор и лесов, Кайгратт тонкой лентой огибает набережную Кайского моря. И местность там ровная, если не считать пары скалистых утесов на берегу. Лес не превращается в темные дебри сразу же, а густеет постепенно, оставляя небольшую полосу, где деревья не растут так близко друг к другу и пропускают к земле больше света, благодаря чему там растут эти цветы, которые привлекли твоей внимание.
— Продолжай, я слушаю, — произнесла Дана, совсем не лукавя: стимуляция мозга получением новой интересной информации являлось для нее прелюдией не хуже поцелуев.
— У нас их называют каллбломмиг. Они прорастают у корней молодых деревьев в самый теплый период года, когда света больше всего, а сами бутоны, наоборот, цветут в самый холодных период.
— Почему обязательно молодых деревьев?
— Корни большинства деревьев на Блюине растут далеко вглубь почвы, но когда дерево еще молодое, то его корни сперва прорастают в стороны, а уже потом начинают закрепляться на глубине. Ростку каллбломмига сложно прорасти сквозь холодную землю самостоятельно, поэтому он ждет, пока почву немного «расшевелят» корни деревьев, а потом уже выклевывается сам. Эти цветы и деревья, на самом деле, живут в симбиозе всю свою жизнь: деревья помогают каллбломмигу прорасти и позволяют обвивать свой ствол, чтобы удержать цветы на месте во время сильных ветров, в то время как каллбломмиг защищает своими шипами кору дерева от различных посягательств, а его запах отпугивает насекомых. А еще из его лепестков получается просто восхитительный чай.
Дана даже не заметила, как ее ноги оказались скрещены за спиной ее новой знакомой, а руки Гиты переместились с талии на ее ягодицы, то и дело сжимая плоть. Новое положение позволяло лицу Даны находиться на одном уровне с лицом ее собеседницы, а не с грудью, чем она и воспользовалась. Подавшись чуть вперед, Дана легонько потерлась свои носом об ее и, продолжая смотреть Гите в глаза, начала медленно тянуться своими губами к ее.
— А разве не рановато для первого поцелуя? — шепотом спросила блюинка, при этом не делая ничего, чтобы ее остановить.
— Мы обе голые и мокрые, и ты лапаешь меня за задницу, — так же тихо ответила ей Дана. — Я бы сказала, что первый поцелуй сильно припозднился.
Такой ответ Гиту устроил, учитывая, что последние миллиметры преодолела именно она. Дана была готова урчать от удовольствия. Она давно не целовалась, а ей нравились поцелуи (и то, что обычно следует за поцелуями). У ее партнерши были очень нежные губы и очень проворные руки, которым, похоже, очень нравились ее бедра; свои же руки Дана использовала для того, чтобы гладить грубоватые черты лица женщины, пока их языки и губы знакомились друг с другом.
Гита переместила обе руки Дане под бедра и приподняла ее, пока та не оказалась сидящей на теплой плитке, с ногами, опущенными в воду, между которыми устроилась блюинка. Благодаря своему высокому росту женщина с легкостью могла дотянуться губами до смуглой шеи, ключиц, груди…
Дана тихо вздохнула, когда нежные губы сомкнулись вокруг ее соска, и выгнула спину, подставляясь под ласки. Одной рукой она уперлась в пол для опоры, а второй начала разматывать тюрбан на голове Гиты. Та решила ей помочь и самостоятельно избавилась от полотенца, освобождая влажные иссиня-черные пряди, в которые тут же зарылись чужие пальцы. Судя по их длине, Дана предположила, женщина стриглась под полубоб.
— У нас появились зрители, — прошептала Гита ей на ухо.
Судя по ее интонации, такой расклад ее нисколько не смущал, даже наоборот — ей это нравилось.
Дана усмехнулась и откинула голову назад, закрывая глаза и подставляя шею под дальнейшие ласки. О том, что на них смотрят, она знала с самого начала (как наверняка знала и Гита): не почувствовать пристальные взгляды на себе было очень сложно, как и не уловить в воздухе запах возбуждения, исходящий не только от двух женщин. Ее партнерша была не единственной, кому нравилось наличие внимательной публики: центр всеобщего внимания был одним из любимейших мест Даны. Она любила, когда на нее смотрели, любила, когда ей внимали, когда ее желали, и любила то, какого мастерства ей удалось добиться в искусстве достижения всего вышеперечисленного. Она всегда подозревала, что умение обольщать далось ей так легко, потому что в ее арсенале с самого детства было полно различных уловок, которыми она пыталась привлечь внимание своей семьи.
И ни одна не сработала.
Затолкав ненужную мысль обратно в глубины своего сознания, Дана глубоко вдохнула полностью сосредоточилась на губах и руках Гиты, ее упругой груди в ее руке, сосредоточилась на том, чтобы чувствовать на своем теле чужие голодные взгляды, энергетику, запахи…
Ее тело мгновенно напряглось, распознав запахи. Точнее, распознав один запах. Единственный
знакомый запах. И энергетика. Она уже ощущала эту магию и не раз.
Дана открыла глаза, повернув голову чуть в сторону, и почти сразу же наткнулась взглядом на знакомое лицо с неморгающими голубыми глазами. Сказать, что она не ожидала встретиться сегодня с трикстером после ухода из аэропорта, означало не сказать ничего. Да, у нее были на него планы — очень хорошо продуманные планы — но на завтра. Впрочем, его выражение лица явно давало понять, что она в его планах на сегодня тоже не фигурировала. Сегодня у Даны было свидание с собой, во время которого она планировала сосредоточиться на себе; споры с трикстером, каким бы хорошим развлечением ни были, в сегодняшнюю программу не входили.
Не знай она наверняка, то подумала бы, что он специально искал встречи с ней, чтобы все испортить.
Гита, почувствовав перемену в настроении своей партнерши, отстранилась и с заботой поинтересовалась:
— Все хорошо?
Дане потребовалось несколько секунд, чтобы заставить себя прервать зрительный контакт с голубыми глазами и переключиться на серые, смотрящие на нее с беспокойством.
— Все хорошо, — заверила ее женщина, нежно поцеловав ее в губы. — Просто заметила одного… знакомого.
— Оу, — Гита краем глаза глянула в сторону трикстера; на ее губах тут же заиграла лукавая улыбка. — Бывший?
— Бывший кто? — в том же тоне уточнила Дана.
— Друг с привилегиями, с которым ничего не вышло? Парень? Муж?
— Нет. Нет. Боже упаси.
— Тогда кто? — не отставала блюинка.
— Знакомый, который очень сильно меня бесит.
— Мхм, — Гита посмотрела на нее с пониманием. — Хочешь продолжить в более уединенном месте, подальше от твоего знакомого-зрителя?
Дана снова посмотрела в сторону асгардца. Тот находился ровно в том же положении, что и когда она впервые его заметила: полубоком к ней, по грудь в воде, усилием воли сохраняя нейтральное выражение лица и глядя прямо на нее. Она смотрела на него в ответ. Это было похоже на двух гипнотизеров, одновременно гипнотизирующих друг друга. Дана всем телом ощущала его внимание, при этом все прочие зрители словно затерялись где-то на заднем фоне; даже Гита, которая находилась вплотную к ее телу, ощущалась не так отчетливо, как он. Было такое чувство, словно они здесь только вдвоем, и это вызывало в ней эмоции. Много эмоций. Равнодушной ее их встречи никогда не оставляли — этого у них не отнять.
— Так что? — уточнила Гита, вновь возвращая внимание своей партнерши на себя.
Дана не хотела уходить — это она знала точно. В ее планах после бассейна фигурировало принятие душа (желательно в компании ее новой знакомой), в ходе которого предусматривалось использование содержимого всех тех пузырьков в ее банном наборе; а после душа ее ждал массаж, и так далее по списку. Черта с два она позволит чьему-то присутствию расстроить ее планы.
Дана снова зарылась пальцами в темные волосы Гиты и притянула ее к себе для глубокого поцелуя.
— Пусть смотрит, сколько ему влезет, — ответила она ей в губы. — Но я не покину эту купальню, пока как следует не поскраблюсь и не помоюсь.
— Могу потереть тебе спинку, если ты потрешь мою.
— Только спинку? — Дана игриво приподняла бровь.
— Можно и прочие части, — в тон ей ответила Гита, чмокая ее в губы и проводя руками по ее ногам. — И можно не только потереть.
— Вот это мне уже больше нравится.
***
Если Локи и нуждался в дополнительных доказательствах начала (очередной) черной полосы в его жизни, то сегодняшний день предоставил их сполна. Последние пару часов он был занят тем, что проклинал свой внезапный порыв ностальгии касательно ванахеймских источников и ванн. Ему нужно было следовать своему изначальному плану и сразу отправиться спать. Но нет, ему захотелось предаться воспоминаниям юных лет и расслабиться в здешних купальнях, а там оказалась… она.
Встреча с желтоглазой заразой не входила в его планы на сегодня. Да что там — он с удовольствием не пересекался бы с ней до конца своей жизни, особенно учитывая, что он проиграл ей спор. Локи ни в жизнь никому в этом не признается (даже самому себе), но от одной мысли о том, какие мучения стерва подготовила для него — а в том, что она, как и он, тоже все спланировала заранее, он не сомневался ни на миг — ему становилось страшно. И у него были на это все причины: во-первых, как Локи уже успел убедиться еще в самые первые дни их знакомства, гадина была невероятно мстительной; во-вторых, как бы ему не хотелось этого признавать, но она была весьма креативной и неглупой; ну и в-третьих, стерва его ненавидела так же сильно, как и он — ее, и если ее планы на него хоть немного походили на то, что Локи придумал для нее… В общем, вполне возможно, что в его рейтинге «Худшие дни моей жизни» произойдут определенные изменения.
Так что, можно представить его удивление, когда он проследил за взглядом двоих своих соседей по джакузи и наткнулся на знакомое лицо. Хотя на какое-то мгновение он засомневался, так как ему еще не доводилось видеть на том лице то выражение — наслаждение; обычно-то стерва либо ухмыляется, либо скалится, либо хмурится. Было странно вот так наблюдать за ней в новой среде с новыми людьми. Та высокая женщина, похоже, искренне наслаждалась ее компанией, учитывая перешептывания и игривые улыбки со взглядами, которыми те двое обменивались в перерывах между поцелуями и прочим. Кто бы мог подумать, что эта женщина может вести себя с другими людьми, как… не как стервозная сука. Оказывается, она может быть игривой и заигрывающей, а не язвительной и раздражающей заразой, портящей ему жизнь.
А еще было странно в какой-то момент осознать тот факт, что эта ненавистная ему особа — женщина. Разумеется, Локи не считал ее до этого мужчиной или что-то в этом роде; она просто была для него раздражителем — самым заметным, но все же просто раздражителем, который было приятно раздражать в ответ; она могла быть хоть просто говорящей статуэткой — для него ничего особо не поменялось бы (разве что от статуэтки проще избавиться, чем от подвижной цели). А теперь, когда фактор раздражения на некоторое время передислоцировался с фронта его сознания в тыл, Локи вдруг обнаружил, что стерва — это женщина, которая может быть не только язвительной, но и игривой, и что с довольным выражением лица она выглядит привлекательнее, чем с самодовольным. Если уж на то пошло, то и прочие ее… части выглядели довольно… привлекательно.
Локи мог сколько угодно убеждать себя, что пялился не на нее, а на высокую брюнетку между ее ног, но это не изменит того факта, что в его голове прочно отпечатался образ маленькой (а на фоне прочих посетителей купальни она действительно выглядела почти крошечной) женщины, сидящей на краю бассейна с выгнутой спиной и откинутой назад головой, кончики длинных мокрых волос почти касаются пола, глаза прикрыты, а на губах — блаженная улыбка… А затем все ее тело вдруг напряглось, и она посмотрела ему прямо в глаза.
Это было похоже на магию, но не как синоним к эпитету «волшебно». Скорее уж, как синоним к фразе «меня заколдовали, не могу пошевелиться». Локи знал, что ему следовало отвернуться — желательно еще до того, как образовался зрительный контакт — но он продолжил на нее смотреть, а она — на него. Он не знал, зачем — просто никак не получалось найти в себе силы и желание прекратить. Не знай он лучше, то решил бы, что стерва наложила на него какие-то чары.
К счастью, ее новая знакомая решила переключить внимание своей партнерши обратно на себя, и после пары поцелуев обе женщины вылезли из бассейна. К несчастью, направились они не к выходу, а к душевым, находящимся в том же зале. Локи знал, что провожать ее… их взглядом было плохой идеей, а наблюдать за тем, как прием душа превращается в эротическое шоу — еще худшей идеей, но ничего не мог с собой поделать. Он оправдывал это тем, что больше смотреть особо не на что, и что эмоции, которые вызывает в нем эта стерва, были единственным, что не позволяло ему заснуть прямо в джакузи. Оба оправдания были настолько слабыми, что Локи было бы за них стыдно, будь он в ином расположении духа.
И теперь он уже четвертый час лежал в кровати, пялясь на звезды на потолке, такой же уставший, как и утром, и не способный заснуть. Чертовы образы продолжали лезть в голову. Голубой свет. Пар. Смуглая кожа. Мокрые темные волосы. Большие желтые глаза, смотрящие прямо на него. А еще ему вспоминались серые глаза, блондинистые, почти белые волосы и румянец на бледных щеках, принадлежащие другой женщине, с которой у него были связаны весьма приятные воспоминания о ванахеймских купальнях. Хотя, когда Локи ее знал, она тогда была скорее девушкой.
Он постарался сосредоточиться именно на этих воспоминаниях, а не на более недавних. Сигюн была старой историей, и мысли о ней не вызывали сильных эмоций — ни сейчас, ни тогда. Ванийская леди ему безусловно нравилась, и в своей время Локи даже всерьез раздумывал над тем, чтобы жениться на ней, когда придет время. Она была прекрасной партией: благородного происхождения, образована, воспитана и красива. Однако, их роман продлился недолго: ему становилось скучно, и он начал проводить с ней меньше времени, а она, благодаря освободившемуся времени, познакомилась с тем, кто вскоре сделал ей предложение. Локи даже не был уверен, имел ли место быть разговор касательно окончания их отношений или же они в какой-то момент просто перестали видеться.
Скорее всего, второй вариант.
Осознавая, что в ближайшее время заснуть у него все равно не получится, несмотря на усталость и — что самое главное — желание спать, он материализовал в своей руке одну из книг по рунам (то, что он проиграл спор, вовсе не означает, что нужно бросать самообучение) и отправился на балкон. Там было просторно (как для балкона), светло (темные места в Юинбьерге вообще были редкостью), имелась пара очень удобных кресел с пуфиками, на которые очень удобно закидывать ноги — что уже делало его прекрасным местом для спокойного чтения на свежем воздухе — а вместо ограждений там находилось прозрачное поле, которое наверняка расстроило планы нескольких посетителей с суицидальными наклонностями.
Локи сел в кресло, закинул обе ноги на высокий пуфик, расположил на коленях книгу и уже собирался было открыть ее, как на периферии его обзора возникло что-то знакомое. Когда он поднял свой взгляд, чтобы проверить, не померещилось ли ему, в этот раз Бог Лжи не смог сдержаться.
— Да вы издеваетесь… — произнес он вслух, глядя на соседний балкон толи с шоком, толи со злостью.
Мало того, что они со стервой умудрились заселиться в один отель, так оказывается, они еще и живут по соседству. Норны, должно быть, угорают со смеху, наблюдая за его жизнью сейчас.
Его черт-возьми-соседка смотрела на него в ответ и, судя по выражению ее лица, была так же довольна их ситуацией, как и он. Она, похоже, тоже облювала удобное местечко на балконе: женщина сидела в таком же кресле, как и у него, только ее ноги покоились не на пуфике, а на подлокотнике кресла; на пуфике стоял поднос с закусками (хотя недалеко от пуфика был кофейный столик, который лучше бы справился с данной задачей); на ее коленях, в свою очередь, покоилась какая-то тетрадь, в которой стерва, очевидно, делала какие-то записи. По крайней мере, до настоящего момента. Сейчас они снова играли друг с другом в гляделки. В этот раз на ней хоть был халат.
Правда, толку от того халата было немного, учитывая, что стерва явно не заморачивалась с тем, чтобы как следует его запахнуть и перевязать поясом; так что, подол халата прикрывал скорее кресло, на котором сидела женщина, чем ее ноги, а верх уже давно сполз немного вниз, оголив женские плечи и верхнюю часть груди. Впрочем, стерву этот факт волновал не больше холодной погоды. Стыда у нее было меньше, чем у Грандмастера.
У их этажа, по сути, был один длинный балкон, разделенный на части тем же прозрачным барьером, что отделял жильцов от перспективы недолгого полета с сорокового этажа прямо в белый снег, толщина которого, какой бы внушительной ни была, не спасла бы от участи превратиться в мокрое красное пятно при встрече с землей. Так что, если не обращать внимания на странное преломление света на месте барьера, то кажется, что между ним и этой стервой нет совершенно никаких преград. Локи не знал, какие именно чувства испытывает от этой мысли.
— Что, трикстер, не спится на новом месте? — женщина нарушила молчание первой. — Попробуй выпить стакан молока: детям помогает.
— Вот сама и воспользуйся своим советом, стерва.
— Это не я выгляжу, как звезда зомби фильма.
— Ты спала столько же, сколько и я, — ответил он.
— Возможно. Но выгляжу я получше тебя.
Это было правдой. Чем бы стерва не занималась после того, как покинула купальню, оно явно пошло ей на пользу: на ее лице не было ни следа бессонницы, кожа выглядела свежей и сияющей, а волосы отличались здоровым блеском. Женщина выглядела отдохнувшей, словно провела неделю не на космическом корабле в непосредственной близости с двумя храпящими особами, а на каком-то курорте.
Локи не знал, что ответить на это — вот насколько уставшим он был. Он первым отвёл взгляд, приняв решение ее игнорировать, и перевел внимание на свою книгу — Норнхеймские руны в магических ритуалах. Интереснейшая книга. Бог Лжи даже жалел, что начал ее совсем недавно, а не сразу после того, как укр… одолжил у Аморы (с которой его связывал более сильный любовный интерес, чем в случае с Сигюн, но конец этих отношений произошёл в намного худших обстоятельствах). Однако, сосредоточиться на чтении оказалось сложнее, чем он рассчитывал. Бог Лжи продолжал чувствовать на себе ее взгляд, слишком пронзительный для всего одной пары глаз.
Он смог выдержать ещё около трех минут этого взгляда, в течение которых раз пять перечитал одно и тоже предложение, прежде чем его терпение иссякло и он поднял на женщину раздраженный взгляд. Она что-то записывала себе в тетрадь, то и дело бросая в его сторону те самые взгляды.
— С чего вдруг такой интерес к моей персоне? — спросил Локи.
— Решил освежить свои познания в рунах? — стерва полностью проигнорировала его вопрос. — Или планируешь магический ритуал?
— Да, по изгнанию нечистой силы. Решил помочь тебе вернуться туда, откуда ты вылезла.
— Если это был намёк на то, что я родом из Преисподней или какого-то Темного измерения…
— Это не был намек.
— Не важно, — отмахнулась она. — Утверждать подобное всерьёз было бы проявлением невежества с твоей стороны.
— С чего бы? — Локи поднял одну бровь в притворной заинтересованности. — Насколько я слышал, обитатели мидгардского Хельхейма — неприятные, скверные личности, любящие мучить окружающих и портить им жизнь.
— Обитатели Преисподней — оккультные создания, не имеющие физической оболочки. По крайней мере, изначально не имеющие: получить физическое тело вполне реально, хотя для этого нужно пройти через бюрократический ад — как в прямом, так и в переносном смысле. Но это ещё цветочки по сравнению с тем, через что нужно проходить тем, кто умудрился развоплотиться и теперь нуждается в новом теле. Впрочем, в небесной канцелярии бумажной волокиты не меньше, что, в принципе, не удивительно, ведь изначально это все было одной конторой, пока кое-какие работнички не начали задавать вопросы, из-за чего потом полетели вниз по карьерной лестнице — опять-таки, в прямом и переносном смысле…
«Что. Она. Несёт?»
Раздражение в глазах Бога Лжи сменилось абсолютным недоумением. Это было странное ощущение: он вроде бы и понимал, что она говорит (Всеязык отлично справлялся с переводом иностранной речи), но в то же время и нет. Точнее, он никак не мог понять, почему она говорила все это сейчас. И почему ему.
— … Что же касается твоей теории моего происхождения из Темных измерений, — женщина тем временем говорить не переставала ни на секунду, — то она тоже никак не может быть верной, ведь тамошние обитатели, пусть и имеют физическое тело, но выглядят совершенно иначе, не говоря уже о том, что мало кто из них способен на связную речь. Они также неуязвимы к магии, не нуждаются в отдыхе, питье и еде — по крайней мере, к тому, что большинство живых существ считают едой. Таким образом…
Ему читали лекцию. Эта стерва действительно решила провести ему лекцию на тему оккультных и прочих тварей прямо посреди их беседы (читай, почти спора). Что с этой женщиной было не так? Кроме очевидного, разумеется.
— Стерва, — подал голос Локи, чудом уловив секундную паузу между предложениями. — Тебе действительно нужно пойти спать: по твоей физиономии, может, и не очень очевидно, но бессонница плохо на тебя влияет.
— Если кому из нас и стоит отправиться спать, то это тебе, трикстер, — ответила женщина, явно недовольная тем, что её монолог прервали. Впрочем, в следующее мгновение уголок её губ пополз вверх, возвращая на её лицо ту самую издевательскую ухмылку. — В конце концов, завтра у тебя день рабского труда.
Этого напоминания было достаточно, чтобы Локи вмиг захлопнул книгу и вернулся в свой номер, не забыв выразить свое мнение на счет завтрашнего дня весьма красноречивым взглядом.
***
А тем временем в трактире «Пенная кружка» вечер —вернее, ночь —как раз вступил в ту интересную фазу, когда все выпили слишком много, но все же недостаточно, чтобы свалиться замертво. Хотя, Тор, все еще валяющийся на полу после залпом выпитой хигильги, немного не вписывался в эту картину.
Фактически около полсотни посетителей трактира сейчас были заняты тем, что спотыкались и пинались, претворяя в жизнь Танец Змеи. Исполнителям надлежало нажраться в хлам, ухватить за талию впереди стоящего и, образовав таким образом длинного суставчатого крокодила, проскакать-проспотыкаться, заливаясь оглушительным гоготом и совершая непредсказуемые повороты, сквозь как можно большее количество помещений, желательно содержащих бьющиеся предметы. При этом обязательно нужно вскидывать ноги в неопределенном направлении в такт ритму танца. Или на худой конец в такт хоть какому-то ритму. В подобных танцах главное — постоянно передвигать ноги. Хоть какие-то шаги обязательно окажутся верными.
А Халк пытался напиться. Это требовало от него невероятных усилий, однако результаты были налицо. У него больше не было желания крушить все, что движется (и что не движется тоже). Злости — его постоянной составляющей —мститель тоже почти не чувствовал. Наоборот, Халк чувствовал себя хорошо, как никогда. Видимо, пинты едкой жидкости добрались-таки до нервов и растворили их напрочь.
— Что еще должно при этом происходить? — поинтересовался мститель у бармена, осушая еще одну кружку.
— Сколько порций ты выпил?
Халк замешкался. В ход пошлa высшая математика.
— Сорок семь, —подытожил он после нескольких минут тщательного подсчета.
— В таком случае, может произойти практически все что угодно, —ответил ему бармен.
— Халк ведь пьян, да?
— Я обслуживаю любого, кто способен сохранять более менее вертикальное положение.
— Тогда Халк будет еще! — мститель поставил на стойку опустевшую кружку.
Без лишних колебаний, бармен снова наполнил деревянную посудину выпивкой, поставив еще один плюсик в тетрадке. Если так пойдет и дальше, то к концу этой ночи он соберет недельную выручку.
