Иная реальность

— Викки, с тобой всё хорошо? — Вик всё ещё не может решить, нравится ли ей это обращение. Оно вроде как звучит довольно хорошо, но это не её имя. Она улыбается Беверли, Биви и отвечает, стараясь, чтобы не дрожал голос, — Да-да, всё в норме, — привычным уже движением смахивает чёлку, мысленно напоминая себе либо купить уже наконец-то заколки, либо записаться в парикмахерскую. — Просто немного нервничаю, — пожимает плечами, надеясь, что звучит убедительно. В конце концов, она ведь новенькая, ей положено нервничать. Но если бы всё было так просто. На самом деле, ей не даёт покоя парень, пялящийся на неё на протяжении всего обеда. Он её пугает, и это чувство действительно херовое. Вик терпеть не может бояться. — А кто сидит вот за тем столиком? — она указывает на парня одними глазами, понадеявшись, что он не примет это за проявление интереса. — Это? — голос Беверли становится чуть выше и это вот ни капельки не успокаивает. — Генри Бауэрс, лидер собственной шайки ублюдков, — она презрительно фыркает, выражая своё отношение. — Тебе лучше не попадаться на его пути, — напутствует её девушка, — Не думаю, что для него есть хоть какие-то границы, — Вик думает, что никогда до этого не относилась к кому-то плохо. Конечно же, один раз в составе группы на раскопках оказалась парочка контрабандистов, но они уж точно не были обычными подростками. Вик вообще редко сталкивалась с детьми своего возраста. Её родители были археологами, и Вик ездила вместе с ними, так что нередко девушка оказывалась чертовски далеко от ближайшей школы. Так что её мама решила, что прекрасно справится с обучением своего ребёнка самостоятельно. А потом Вик отправили к бабушке и дедушке в Дерри. И она просто отказывается понимать слова мамы о том, что ей следует закончить нормальную школу, если она хочет попасть в нормальный университет. Возможно, потому что Вик думала, что мама единственный человек, способный её понять. И ни фига. Она чувствует, как начинает печь глаза и сворачивает лавочку воспоминаний. Смотрит на Беверли, которую одно упоминание о Генри, теперь Вик знает его имя, приводит в состояние близкого к бешенству. — Однажды он чуть не убил Бена, — в конце концов, Беверли всё-таки продолжает, хоть и с явным трудом. — В этом чёртовом городе никто ему не помеха, — она внезапно хихикает, — Хотя мы вроде как его бесим, — если Вик понимает правильно, под «мы» Беверли понимает себя и ещё нескольких парней, которых по неясным причинам для неё нет сейчас в школе. — Почему? — Вик задумывается над тем, что может быть, Генри смотрел вовсе не на неё, а на её соседку, раз уж между ними такие «замечательные» отношения. Только вот проверять это совсем не хочется. — Пару раз смогли дать им отпор, — Беверли пожимает плечами, мечтательно щурясь. — Нам уже пора, — спустя секунду девушка смотрит на большие часы, висящие в углу столовой, и они быстро поднимаются, направляясь на урок. На котором Вик поджидает сюрприз. Потому что странный парень, Генри, сидит прямо за ней. Она буквально чувствует, как волосы на затылке встают дыбом. Её уже представили классу, и теперь Вик изо всех сил пытается сосредоточиться на своей тетрадке, в которой записана задача. Но она же, блять, чувствует за спиной чужое присутствие. Далеко не дружелюбное присутствие. — Мистер Бауэрс, может быть, вы перестанете витать в облаках и послушаете, наконец, меня? — Эмилия Сандерс, их учитель тригонометрии, смотрит на Генри с явным презрением. Из-за спины Вик так и не доносится ни звука, но, по-видимому, учительница ответа и не ждёт, продолжая разбор задачи. Уже под конец урока Вик окончательно понимает, что сегодняшнюю тему ей придётся разбирать самостоятельно. — Ну как тебе урок? — Беверли перекидывает за спину длинные рыжие волосы и широко улыбается. — Познавательно, — Вик хихикает, вспоминая кругленькую учительницу, способную разговаривать только со скоростью звука. — Никогда бы не подумала, что учиться в школе не так уж и ужасно, — и это на самом деле так. Кроме Бауэрса, который пугает её одним своим видом, остальное в школе Вик скорее завораживает. В конце концов, она никогда раньше не видела такое количество народу своего возраста. — Ну, ты, по-моему, первый человек, которому понравилась тригонометрия, — Беверли фыркает, — Кроме, наверное, Эдди, — по её улыбке Вик понимает, что, по-видимому, Эдди — один из её друзей. Вик бы тоже хотелось с кем-нибудь подружиться. Ей нравится Беверли, но она боится, что может не понравиться кому-нибудь из её компании. Они как раз проходят мимо группки девчонок, когда Беверли спотыкается и падает. Вик готова поклясться, что одна из них подставила Бев подножку. И да, она всё-таки смогла назвать её Бев. Победа. Вик помогает Беверли подняться, и она без понятия, что делать с такими вещами. Может быть, общество подростков могло понравиться ей намного меньше, чем она себе навоображала? Ведь Бев же вроде как милая? Тогда с чего вдруг-то? Дальше они некоторое время идут в молчании. Вик отчаянно пытается сформулировать вопрос, но Беверли её опережает. — Тебе не стоит ввязываться в подобные вещи, — Беверли тяжело вздыхает, — Возможно, мне стоило предупредить тебя, что у меня не самая лучшая здесь репутация, — она фыркает, потирая ушибленную коленку. — Но, на самом деле, это было бы явным преуменьшением. Эти сучки, по-видимому, уверены, что я зло, явившееся украсть у них всю чёртову малину. — Ты что-то им сделала? — Вик правда не может понять. Она практически всю жизнь интересовалась либо модой, либо археологией — времени на человеческие взаимоотношения как-то не нашлось. — Родилась, — вот это выходит действительно злобно, — Так что можешь прямо сейчас перестать со мной общаться, и может быть, тебя не зачислят в наш замечательный клуб, — по Бев чувствуется, и правда жалеет. Хотя Вик отказывается понимать о чём. В конце концов, это именно она подошла к девушке, когда так и не смогла найти нужный класс. Это именно она попросила ту рассказать ей чуть больше о школе. — Не думаю, что это будет хорошим выходом, — Вик пожимает плечами. — Но я бы хотела узнать, что за клуб ты имеешь в виду. Если это не страшная тайна. — Да нет, — Бев, кажется, расслабляется, когда понимает, что Вик увиденная сцена ничуть не впечатлила. Ложь. — Неудачники, — она хихикает, будто бы даже название её смешит. — Над каждым из нас издевались, и это неожиданно свело нас вместе, — звучит как начало к хорошей истории, но Бев дальше не продолжает, только становится куда более притихшей и даже хмурой. Последующие уроки особенно Вик не запоминаются, и из школы она выходит с немного затуманенным разумом. Бев не пошла на последний урок, отговорившись тем, что без неё совсем ничего не могут сделать. И Вик идёт в гордом одиночестве, витая в облаках. За что, в общем-то, тут же и расплачивается. Она врезается в кого-то на своём пути, и от падения её спасают только чужие руки. Вик поспешно извиняется и поднимает глаза. Ох, лучше бы она этого не делала. У парня, который её поймал откровенно сумасшедшие глаза. Вик действует на инстинктах, она вырывается и со всех ног бежит к своему дому. И смех за спиной ей явно не чудится. *** — Виктор, тебе стоит понять, что это всего лишь блажь, — её дедушка, уважаемый старожил Дерри, который в очередной раз вознамерился довести Вик до слёз. Девушка смотрит на часы в виде слона, купленные бабушкой ещё в молодости на какой-то распродаже, и пытается убедить себя, что чужие слова её ни капельки не волнуют. Сколько раз она уже слышала, что она неправильная, что ей стоит, наконец, взять себя в руки и показать себя тем, кем она является. Ей не стоило приезжать в этот дом. — Тебя создал таким Бог, — ситуация, конечно же, усугубляется тем, что в Бога дед верит совершенно искренне. Вик всё ещё стоит прямо, пытаясь выдержать. — Твоя мать была абсолютно не права, когда позволяла тебе делать то, что ты хочешь, — дед качает головой и в его голосе столько, блять, долбаного презрения. — Я позволяю тебе одеваться так только лишь потому, что если все узнают кто ты на самом деле, всё станет ещё хуже, — о, ну вот это-то Вик и сама понимает. Здесь не чёртов Нью-Йорк. Дерри вообще удивил её откровенно расистскими, гомофобными и ещё чёрт знает какими взглядами. Иногда Вик, кажется, что город застыл в густой смоле и висит в ней, не в силах сдвинуться. — Я не понимаю, почему мы тогда говорим об этом? — Вик провела здесь всего неделю, но уже самым большим её желанием стал побег. Как могла мама так с ней поступить? — Потому что потом ты пойдёшь в университет, — дед закатывает глаза, как будто бы Вик совсем глупая. — И там ты сможешь быть нормальным, — Вик затрахалась объяснять, что она уже нормальная, что, блять, она живёт так лет с пяти, с того самого момента, как сама смогла понять, что девочка, а совсем не мальчик, в чём её пытались убедить. Она испугалась тогда до ужаса. И не понимала, зачем же все врут. А потом просто попросила маму покупать ей платья. Та в восторг, естественно, не пришла, но возиться с Вик ей было некогда, а недовольная девочка приставала всё больше и больше. В конце концов, мама сдалась, и Вик получила в своё распоряжение куда больше устраивающий её гардероб. С именем всё было ещё проще. Мама предложила оставить только первый слог и Вик согласилась. Полностью менять документы ей никто не стал, но во всех анкетах мать ставила галочку напротив — женский пол. А затем, при очередном переезде документы куда-то затерялись и мама, недолго думая, выправила везде пол. Вик до сих пор не знает, чего ей это стоило. И она действительно рада, что дед об этих документах ничего не знает. Да его бы тут же инфаркт схватил. А бабушка, конечно же, головой покачала, но смирилась куда быстрее. Всё облегчалось в разы из-за того, что они постоянно переезжали. Папа Вик возражал чуть дольше, но, на самом деле, Вик была уверена — ему плевать. Он любил её такой, какой она была, да и не особенно-то обращал внимание на внешний вид. Слишком уж увлечён был наукой. И оказавшись в Дерри среди людей, которые похожи на один большой чёртов улей с тенденцией выживать неугодных, Вик просто в ужасе. — Ты меня вообще слушаешь? — и, в конце концов, её нервы не выдерживают. Она просто подхватывается и выбегает из уже ставшего ненавистным дома. Всхлипывает и на ходу размазывает слёзы. И, конечно же, не может вновь не наступить на одни и те же грабли. — Пугливая девочка-бегун, — довольный голос того самого парня, который поймал её в самый первый день. Вик застывает, как кролик перед пиздец насколько довольным собой удавом. Этот чувак пугает её даже больше чем Бауэрс, просто потому что выглядит как чёртов маньяк. Ну и из-за краткой справки, данной на него Беверли. — Не боись, сейчас неправильная фаза луны, — он вновь улыбается и Вик чувствует, что пожалеет, но всё-таки спрашивает, — Для чего? — и она реально гордится тем, что её голос не дрожит. — Для того чтобы расчленить тебя и сожрать, милая, — он хихикает явно довольный её ошарашенным лицом. — Блять, Хокстеттер! — конечно же, к ним приближается Бауэрс, ну Вик же чёртов победитель по жизни. — Он тебе ничего не сделал? — как ни странно, парень не пытается её ударить или облапать, а всего лишь заставляет своего долбанутого дружка отпустить её. — Нет, — она мотает головой, надеясь оказаться как можно дальше отсюда. — Пей свои чёртовы таблетки, — и это последнее, что слышит Вик, прежде чем продолжает свой забег. Ей чертовски страшно. От Бев она знает, что у Патрика какие-то проблемы с сексуальными домогательствами и если он начал бы распускать руки… Она останавливается только около старой свалки, пытаясь вновь научиться дышать. Если бы чёртов Хокстеттер нащупал её член, ей бы точно пришёл конец. Вик истерично хохочет, оседая на землю, ей стоит быть чертовски осторожной. *** Вик сидит в пустом классе, пытаясь дорисовать никак не получающийся эскиз, когда сзади кто-то подходит. Вик никак не успевает закрыть рисунок и злобно выдыхает, надеясь, что какой-нибудь говнюк не решил подойти и поиздеваться. Потому что она, блять, за себя не ручается. — Красиво, — за её спиной стоит чертовски огромный парень. Вик знает его, но обходит десятой дорогой, как и всю компашку весёлых ублюдков. Всё-таки у Бев крайне заразительный язык. — Он никак не получается, — она грустно выдыхает, указывая на пояс платья, узор на котором никак её не устраивает. — Может быть, стоит попробовать как-нибудь так? — и он подходит, достаёт тетрадку и рисует на полях чёртово совершенство. Вик счастливо взвизгивает и на секунду виснет у него на шее. Потом всё-таки опоминается и отшатывается. — Спасибо, — вот кто бы мог подумать, что нападающий футбольной команды, у которого одна надежда поступления в универ — спортивная стипендия сможет помочь Вик с тем, с чем она безуспешно бьётся на протяжении уже нескольких дней. Она судорожно стирает собственную версию узора, дорисовывая пояс. Вот теперь платье, правда, смотрится хорошо. Вик довольно щурится. — Всегда, пожалуйста, — огромный парень, Реджинальд, внезапно улыбается вполне по-человечески и протягивает ей вырванную из тетради страницу. И Вик её берёт, и прячет папку с другими набросками. И впервые усомняется в том, что хотя бы этот парень — абсолютное зло. С неудачниками, кроме как с Бев, Вик так и не может нормально общаться. Никто, конечно, её не игнорирует и даже не пытается послать, но Вик чувствует их напряжённость. Потому что, скорее всего, она для них чужая. И это чертовски обидно. Уже середина октября, и Вик злобно рисует дизайны для тыквенных голов. Бабушка дала добро, объявив, что Хэллоуин её любимый праздник, а дедушке, по-видимому, надоело читать нотации и он предпочал по возможности не обращать на Вик внимание. Внезапно альбом из её рук кто-то забирает и она растерянно смотрит на миссис Сандерс, которая смотрит на неё с неодобрением. — Вы систематически занимаетесь на моём уроке неизвестно чем, — учительница едва ли не шипит, в мгновение ока превращаясь из добродушной толстушки во что-то пугающее Вик до глубины души. — Останетесь после урока, — и она вручает Вик маленький листочек, на который та смотрит как на личный приговор. Ей придётся просидеть целый час в обществе хулиганов, которых туда отправят явно не из-за дизайна тыкв. — Альбом вам на первый раз отдаю, но если ещё хоть раз увижу его на своём уроке — забрать его смогут только ваши родители, — и миссис Сандерс вновь преображается, продолжив вести урок. *** В кабинет Вик идёт, чувствуя подступающий приступ паники. Люди вокруг неё размываются в цветные пятна, но до двери она доходит до странного благополучно, так ни с кем и не столкнувшись. Зайдя в кабинет, первым делом Вик видит Патрика, который сидит, забросив ноги на парту, и задумчиво смотрит в окно. Она уже даже не удивляется. Тяжело вздыхает и идёт в самый дальний от него угол. Бауэрса тут, как ни странно, нет, и Вик выдыхает. Его ей видеть хочется ещё меньше. — Привет, принцесса, — замечая её, Патрик оживляется, улыбается одной из лучших своих улыбок, Вик передергивает, но он даже не пытается подняться. И практически сразу же заходит учитель, занося с собой плакаты. За ним заходят остальные несчастные, ухитрившиеся вызвать гнев учителей. Эм, ну Вик не знала, что в их школе это делает столько людей. Мистер Питерс, который вообще-то ведёт у них физкультуру, с самым пофигистичным видом развешивает свои плакаты по стене. Вик всматривается повнимательнее. И едва не давится смешком, утыкаясь взглядом обратно в собственные руки. Это мотивационные плакаты, по типу — не пей, а то сдохнешь, не кури, а то сдохнешь, слушайся старших, умудренных опытом людей, а то… В общем, идея проста и понятна. Плакатов с подобным содержанием у мистера Питерсона штук двадцать, и он явно не стесняется их использовать. — Сидите тут до звонка и только попробуйте мне что-нибудь выкинуть, — говорит усталым голосом заебавшейся няньки и выходит из кабинета, заперев дверь на ключ. Вик хочется кричать. Он блять оставил её здесь одну. Она старается взять себя в руки, потому что чёрт, насколько те, кто сидят здесь, близки к ёбаным животным? Не то, что бы Вик имела что-то против животных. — У нас есть новенькая, — явно поддатая девица с гнездом на голове заливисто хохочет, надвигаясь на Вик с неотвратимостью танка. Хочется зажмуриться. Ну, или сбежать. Блядская запертая дверь. Приходится смотреть на девицу выжидательно, с надеждой на то, что та окажется хоть сколько-то адекватной. — Я так понимаю, это ты новая подружка шлюшки Марш? — ну круто, почему Бев называет шлюхой именно эта мадам, с фиолетовыми губами и грудью, буквально вываливающейся из блузки? Вик морщит нос, Вик правда пытается сдержаться. Вик блять, проваливается в самой элементарной задаче. — Ты уверена, что не хотела назвать свою фамилию? — Вик не вжимается в стол, она всё ещё держится. Только вот девица больше неё чуть ли не в два раза и это чертовски пугает. Почему она просто не может промолчать, когда это требуется? — Девочка ищет неприятностей? — это звучит, как чёртова насмешка. Безымянная девица лопает пузырь жвачки прямо у Вик над ухом и сталкивает ту на пол. Вик охуевает. Вот честно, она никогда в своей жизни не дралась. — Грета, детка, а ты не слишком много на себя берёшь? — Патрик встаёт со своего места. Ох, чёрт, Вик становится ещё страшнее. — Это наша принцесса, — он мечтательно улыбается, так что у Вик окончательно сердце в пятки уходит. Только слово «наша» корёжит. — Ой, ли? — Грета, значит, её так зовут, улыбается издевательски. Уже явно ломается, потому что угрозы от неё Вик больше не ощущает. Либо Патрик тут всех перебивает. — Ой, ли, — эхом отзывается Хокстеттер, подходит поближе, выхватывает Вик у Греты едва ли не из рук и рядом с собой за парту усаживает. — Сидеть, — почти приказывает, и вновь куда-то в себя уходит. Смотрит в окно, на Вик ему уже поебать кажется. Она плечами пожимает и альбом достаёт. Почему-то, думается, ему уж точно хэллоуиновские тыквы не интересны будут. Он сам любой тыквы страшнее. — Спасибо, — когда учитель вновь отпирает дверь, отпуская всех из класса, Вик из себя всё же благодарность выдавливает и бегом отправляется на выход. Патрик всё также её пугает. *** — А в чём проблема? — Вик правда не понимает. Бев утверждает, что из дома 31 октября она ни в жизнь не выйдет. — Это как напоминание, — Вик чувствует, на том конце извинительно улыбаются. — Просто мы не очень-то любим монстров, — в её голосе Вик слышит что-то такое, что заставляет прекратить уговаривать. Это странно, на самом деле. Вик прощается, договариваясь, встретиться как-нибудь в другой раз. Вообще-то, Вик пригласила к себе Роуз, которой, кажется, было глубоко плевать на школьные слухи. В общем-то, насколько Вик знает, туда приглашены вообще все и это же прекрасный повод пойти, и, наконец-то, повеселиться. Только вот ей не слишком-то хочется идти туда одной. А Бев отказалась вполне однозначно. И теперь всё-таки встаёт вопрос: идти или не идти. Вик решает плюнуть на предосторожности. В конце концов, ей уже не пять и даже не десять лет. Она может за себя постоять. Ну, наверное. Расчёсывая волосы, про парикмахерскую в который уже раз вспоминает, но пока уже некогда. Расчёской приходится тысячу и сто раз провести, чтобы чёлка легла как надо. Улыбается бабушке, обещает, что будет не позже десяти и, что, ну вы же знаете Роуз. Судя по-всему — знают и даже нормально относятся. Вот про Беверли дедушка уже успел сказать много всякого. Вик не понимает, как можно столь слепо городские слухи подхватывать. — Только будь осторожна, — бабушка смотрит взволнованно. — У нас тут довольно опасный город, — она пожимает плечами и Вик снова ощущает себя ученицей, не выучивший урок. Чего такого все кроме неё знают? — Хорошо, — обещает, стараясь никак нервозность не выдать. Всё ещё боится, что не выпустят. Впрочем, дедушка всё также демонстративно не обращает на неё внимания. Вик уже даже не уверена, хочет ли, чтобы наступила стадия принятия. Роуз до жути хорошенькая и какая-то вся резко положительная. Улыбается, как только видит Вик, рукой ей машет, подзывая. Среди гостей, как ни странно нет никого из недавней хулиганской комнаты. Кажется, на них «приглашу всех» не распространялось. А Вик из-за этого иррационально грустно становится. Но кого она ожидала здесь увидеть? По итогу всё заканчивается как-то глупо. Роуз дала ей шанс завести друзей — нормальных друзей, из-за которых в Вик бы никто не тыкал пальцем, но у Вик почему-то и двух слов рядом с ними связать не выходит. Вот и улыбалась глупо весь вечер, да пила что-то наименее противное из цветастого бокала. Как выбралась на улицу — Вик так до конца и не понимает. Она смотрит на темноту, расстелившуюся перед ней, и ей становится страшно. Почему-то вспоминаются слова Бев, что они не выходят никуда тридцать первого. А вдруг у них есть для этого реальная причина? Вик слышит, как стучит в груди сердце и одновременно улица для неё заполняется тишиной. Она бредёт вперёд, оставаясь одна, и громко визжит, когда чужие руки придерживают её, не давая упасть. — Какого хрена ты здесь одна? — Патрик не выглядит отстранённым. О, нет. Сейчас он зол и Вик судорожно бьётся в его хватке. — Тихо, — шипит с теми же интонациями, что и в классе и Вик обмякает, кажется, кошмар в любом случае уже произошёл. Так есть ли смысл бояться и дальше. — Не выходи никуда одна с наступлением темноты, — Патрик куда-то её ведёт, вместе с этим сердито выговаривая. Хочется посоветовать ему не лезть не в своё дело, но рот не открывается. Они совсем рядом с мостом поцелуев и Вик правда не знает, как ухитрилась сюда забрести. Вроде ведь прямо же к дому шла. И Вик совсем не замечает машину, прежде чем Патрик стучит в дверь. И осознание высвечивается яркой лампочкой. Это машина Реджинальда, а значит Патрик тут уж точно не один. Она не знает, что они собираются с ней делать и, блять не собирается это выяснять. Резко дёргает руку, наконец-то высвобождаясь, и убегает. На этот раз пытается не издавать ни звука. Она не собирается сдаваться. Вокруг достаточно темно и её просто не смогут найти. И, ну, конечно же, Вик цепляется ногой за корень и летит вниз с высоты своего роста. Она пытается подняться, игнорируя боль, но нога просто не слушается. Алкоголь как-то поспешно выветривается, оставляя Вик наедине с собственной тупостью. Она одна, посреди леса, не способна передвигаться. А единственные доступные сейчас люди вполне могут попытаться сначала её изнасиловать, а когда поймут, что вообще-то технически сделать это им будет трудновато, могут и убить. Вик не собирается плакать. Определённо, не из жалости к себе. И всё-таки чувствует слёзы, стекающие по щекам, и закусывает кулак, только чтобы не выдать себя всхлипами. Она, блять, не сдастся. Никто из них не зовёт её. На самом деле, Вик всё ещё слышит вокруг себя тишину и это пугает едва ли не до дрожи. Она думает о том, что возможно, смогла бы ползти. Даже пытается, но ногу вновь простреливает болью и она не может сдержать крика. Зло вытирает глаза и повторяет попытку. — Хэй, — она резко оглядывается, натыкаясь взглядом на Белча. Тот поднимает руки, видимо, в знак добрых намерений и подходит ещё чуть ближе. Вик внезапно становится стыдно. Что вот он сейчас видит? Косметика, Вик же чувствует, стекает с лица едва ли не потоками. Блузка и юбка все в пятнах от травы и грязи. Вик всё-таки благодарит Бога, что юбка не порвалась и обладает достаточной длинной. — Патрик не хотел ничего плохого, — он продолжает разговаривать с ней как с жертвой нападения, при этом понемногу приближаясь. «Он дорисовал твой чёртов пояс» — почему-то эта мысль утешает, делает его как будто бы менее опасным. — Что с ногой? — он садится рядом, протягивая руку. — Не знаю, — она мотает головой, всё-таки справляясь со слезами. — Но ты можешь встать? — Нет, — она вновь пытается и терпит поражение. — Блять, — он трёт лицо, — Мы довезём тебя до больницы, — наконец-то принимает решение. Вик хочет спросить, как он собирается это осуществлять, если машина хрен знает где, но Белч зовёт, — Генри! — Бауэрс появляется довольно быстро, подсвечивая путь фонариком. Увидев Вик, облегчённо вздыхает и подходит поближе. — Сможешь донести? Я потянул мышцу, — Белч пожимает плечами. Вик и раньше видела, что передвигается он куда более скованно, но она не думала, что ему тоже может быть больно. — Держись, — Генри ей ухмыляется и это пиздецки пугающе. Только вот сидеть здесь больше не хочется, и Вик послушно цепляется обеими руками за подставленную шею. Генри берёт её на руки и, явно с трудом, разгибается. — Ты так и будешь от меня бегать, да принцесса? — в машине Вик грузят на заднее сиденье, рядом с Патриком, который смотрится комично обиженным. — Ты вообще-то, пугающий, — она ничего не говорит про его репутацию, предполагая, что не стоит окончательно злить людей, согласившихся подбросить тебя до больницы. Патрик окончательно затыкается, мрачно глядя в окно. В груди Вик разливается преотвратнейшее чувство. Кажется, оно смахивает на совесть. В больнице ей говорят — ничего страшного, всего лишь вывих и Вик радуется, потому что была уверена, что всё — перелом. А так ей предстоит недельку посидеть дома, мажа пострадавшую конечность мазью и как можно меньше двигаясь. В конце концов, ногу ей перебинтовывают и отправляют домой. Генри вновь тащит её до машины и Вик до странного плевать на осуждающие взгляды. *** — Прости, что бросила тебя, — Бев сидит рядом с ней на кровати. Вик не представляет как дед вообще её дальше двери пустил. — Ничего страшного, — Вик улыбается. Ей уже практически не больно, а значит, можно надеется на то, что скоро она сможет вернуться в школу. — Дерри сложно назвать обычным городом, — Бев комкает в руках низ футболки. — Этого практически никто не замечает, пока не становится слишком поздно, — Вик едва ли не встаёт. Неужели ей хоть что-то путное расскажут. — Тебе не стоит выходить ночью одной, — почему-то то, что слова Беверли пересекаются со словами Патрика, ни капельки не успокаивает. — Почему? — говорить выходит только шепотом. — Можешь попасть в неприятности, — Бев мучительно подбирает слова. — В городе довольно много охреневших мудаков, которые попытаются убить тебя только потому что увидели, — Вик не понимает. Если Беверли говорит о Генри, то тот её спас. — Что-то здесь действует людям на мозги, заставляя быть ещё более психованными, чем обычно, — Бев разводит руками, она явно не собирается объяснять всё более развёрнуто. А то, о чём она говорит, Вик кожей чувствует. С этим городом что-то не так. Только вот Вик начинает он нравиться. Она задумывается, может что-то не так и с ней? — Я постараюсь больше так не делать, — Вик улыбается, хотя ей немного странно перед кем-то отчитываться, но Бев, кажется, правда переживает. — Пойдёшь с нами в кино? — Вик не очень-то хочется чувствовать себя лишней, но «Алладин» ей действительно понравился и девушке хочется посмотреть какой-нибудь фильм. -Когда? — они договариваются, что пойдут, когда Вик сможет ходить и Бев всё-таки достаёт домашку, то, ради чего она и приходила. По версии для мистера Крисса, конечно же.