Очень, очень злой дядя

      Куда они летят, Калико не сказал и вскоре завязал ей глаза. Когда вертолёт подлетал к базе, Пенни услышала странный шум. Два истребителя присоединились к вертолёту и сопровождали его до самой посадки.       Подталкивая в спину, её долго вели вглубь злодейского логова. Пока рядом Вольт, хоть и едва живой, страх не так сильно вонзался в сознание. Вольт с ней, и пока тепло его тела успокаивало и вселяло надежду, его хозяйка должна быть сильной и не поддаваться злодею. Уверенность испарилась, едва Вольта вырвали из рук.       - Не снимай пока, - рука Калико легла на потянувшуюся к повязке ладонь. – Мы в ветеринарном крыле. Им сейчас займутся.       - Я хочу остаться здесь, - твёрдо заявила Пенни, отталкивая его ладонь.       - Ты вернёшься сюда очень скоро, уверяю тебя, - мягко, но настойчиво произнёс Калико, развернув её вправо. – В моём кабинете тебе будет уютно. Поговорим о самом главном, а после верну тебя сюда. Договорились?       Он прав. Вольту она пока ничем не поможет, и самое время собраться с духом и найти ответы. Она ни на миг не забывала, что вести себя с ним следует крайне осторожно.       Точно так же осторожен был и Калико. Девчонка не должна догадаться, что никакие не китайцы, а его люди сидели в тех вертолётах. Ему не было дела до того, погибли они, или нет при атаке. Главное, Пенни здесь. Осталось усыпить её и взять волосы для теста. Что он и сделал.       Едва Пенни переступила порог его кабинета, Калико вонзил ей в шею шприц со снотворным. Подействовало мгновенно. Не успев и вскрикнуть, девочка обмякла в его руках. Сняв повязку, Эдвард вгляделся в её лицо. Вблизи она оказалась более схожей с его сестрой, чем на фотографии.       - Молли… - прошептал мужчина. – Если она – твоё продолжение, обещаю, что защищу её от любых невзгод ради тебя. Ради моей памяти о тебе.       Аккуратно выдернув волоски с головы Пенни, он уложил её на диван и вышел из кабинета. Двое котов запрыгнули к спящей и, обнюхав её, устроились в изголовье.       Никогда прежде Калико так не волновался. На лице это никак не отражалось, но внутри… Несколько часов, пока готовились результаты, мужчина не находил себе места. Его люди впервые видели босса таким суетливым. Эдвард множество раз покидал крыло лаборатории, затем возвращался, а минут через пять вновь уходил. Заглянул в веткрыло, где завершали извлечение пули из Вольта, в пункт слежения, где немного понаблюдал за врагами по всему миру и их переговорами, осмотрел и отдел конструирования новых убойных машин и оружия. Замкнутая система исправно работала, люди-шестерёнки вертелись, преумножая его ресурсы, и в целом всё пребывало в обыденном равновесии. Кроме него самого.       Если Пенни и вправду его племянница, он никогда не сможет заставить её себя полюбить. Для этого придётся изменить самого себя, а это то немногое, чего Эдвард не мог. Отказаться от идеи мирового господства, чтобы тебя приняло единственное на свете родное существо? Ему придётся переступить через свои амбиции, иначе всё может закончиться плохо. Такие негодяи, как он, должны оставаться одинокими, в противном случае им есть, кого терять. Любой, даже самый глупый противник, прежде всего ударит именно туда, в уязвимое место. Эдвард не мог позволить себе потерять вслед за сестрой и её дочь, едва её обретя, и поэтому он колебался.       С замиранием сердца он брал в руки лист бумаги с заключением. Напротив магической цифры с девяносто девятью и десятыми процента он прочёл слово, заставившее душу ликовать.       Направляясь в кабинет, он не знал, что скажет ей. Пальцы судорожно сжимали листок, который Эдвард, подходя к двери, вдруг скомкал и выбросил в урну.       Не хватит духу сказать ей прямо сейчас. Может, позже, когда Пенни поймёт, что ничего плохого ей и Вольту не сделают. Пусть пока побудет со своей собакой, раз ей так этого хочется.       За эту слабость Эдвард возненавидел себя. Никогда раньше он не думал так долго и не принимал столь сложных решений. Быть дядей и злодеем одновременно – похоже, это не про него, но в том-то и крылась главная проблема, которую, увы, он не в силах был решить.       Пенни почти проснулась, и его коты, потревоженные, недовольно фыркали и спрыгивали с дивана.       - Что… что случилось? – потирая виски, бормотала она. Взгляд остановился на стоявшего в дверях Калико, и вид у него был каким-то задумчивым и странным.       - Что ты сделал со мной? – вскричала Пенни, пытаясь подняться. После снотворного её шатало. – Так и знала, что обманешь! Был бы здесь Вольт, он бы тебя…       - Ты сильно волновалась, а сон – замечательное средство успокоить…       - Я сейчас ТЕБЯ успокою! Навсегда! – вскричала гостья, ища взглядом, чем бы приложить негодяя.       - Ну хорошо, извини, - он попытался изобразить сожаление. – Не стоило так поступать с гостями. Хочешь попить или поесть? Или сразу пойдём в веткры…       Рассерженная Пенни демонстративно прошагала мимо и вышла в коридор, откуда почти сразу послышалось:       - В какой стороне веткрыло?       - Наверное, мне нужно стать собакой, чтобы понравиться ей, - сокрушённо вздохнул дядя, выходя из кабинета.       Оставшись наедине с верным другом, Пенни, наконец, смогла немного успокоиться и оценить своё положение.       Пусть Калико её усыпил – это в его репертуаре и вроде бы не принесло ей вред. Как и обещал, Вольта он спас, и теперь пёс лежал перед ней в стеклянном боксе, подключённый к нескольким аппаратам. Он ровно дышал, и, по словам Калико, должен в скором времени прийти в себя. В целом, выглядел Вольт не так ужасно, как вначале, когда его кровь заливала ей руки, а из горла вырывался хрип. Пуля прошла в миллиметрах от сердца – можно сказать, Вольту повезло. Отразится ли это на его сверхспособностях, и могли ли доктора намеренно вмешаться и повредить их, пока неясно. Одно Пенни знала точно: если Вольт перестанет быть суперпсом, она его не разлюбит. А Калико сильно достанется от них обоих.       С высокой лестницы в отдалении за ними наблюдал Эдвард. Он вспоминал, что Молли тоже любила животных, а ещё в ней умещалось множество качеств, которые брат, увы, потерял вслед за ней. Он вспоминал, каким был сам, и каким стал. Разительный контраст. Молли учила его, как мать учит дитя; она мечтала, чтобы он вырос достойным человеком, и любила повторять: «Я уже горжусь тобой, Эдди, но ты сам должен выбрать, что для тебя лучше, кем стать и на какие истины опираться. Не подражай мне во всём, это неверный путь. Помни, чему я учила тебя, и всегда будь самим собой».       Он выбрал зло, едва его виски посеребрило горе от потери сестры. Не подражал ей, но позабыл всё, что она в него вложила, и что было ей дорого. А От Пенни он так далёк, что она никогда не назовёт его дядей. Всё, что он мог, чтобы это исправить – спросить её напрямую. Подать правду, как она есть, и принять любую реакцию. Сегодня он не смог. Даже этого не смог.       Пенни беспокоилась за Вольта, но, прильнув к стеклу, она видела в нём мелкое и нечёткое отражение силуэта доктора Калико. Конечно, он наблюдал, но Пенни не оборачивалась, а её мысли невольно стремились к тому, ради чего она здесь.       Её вряд ли оставят в живых. Шприц в шею вместо спокойной беседы – это ли не доказательство? Как только Вольт встанет на лапы – пусть Калико только попробует её не отпустить! Насчёт собаки он слово сдержал, но это ничего не значит. Сейчас он пристально за ними следит – тяжёлый взгляд Зеленоглазого даже на таком расстоянии она ощущала всей кожей, и по спине бежали мурашки. Одна мысль сменяла другую. Пенни поражалась себе. Как она могла подумать, что этот человек – её дядя? Её затмевала злоба, спонтанная и слепая, злоба на него и на себя. Досадовать на себя за то, что доверилась ему, было уже поздно. Если её уже ищут спецслужбы, стоит помочь им и при первом удобном случае навредить Калико так, чтобы он не успел смыться вместе с ней.       - Забудь о том, что я говорила, Вольт, - тихо сказала она, положив ладонь на стекло. – Меня ничто с ним не связывает, и, надеюсь, кровные узы в том числе. Нужно отсюда бежать, но перед этим мы прольём его кровь так же, как пролили твою. Я почти уверена в том, что никакие китайцы на нас не нападали.       И всё же Пенни не смогла полностью отречься от идеи добыть материал для теста. И если раньше в планах числился волос, то теперь она получит кое-что другое. Получит, пока он будет корчиться в муках, а из глубокой раны в груди – хлестать горячая кровь.       Тьма, чуть отступив от Эдварда, стремительно накрывала Пенни, окутывая сознание чёрными мыслями.