***
Исходя из слов парня, тому нужно было написать музыку к одному из проектов его друга, да ещё и успеть к концу месяца, так что главными критериями были наличие самого фортепиано и тишина, чтобы посторонние звуки не отвлекали от работы. В конечном счёте, найти помещение с набором музыкальных инструментов и посуточной оплатой было не так уж и сложно. Се Ляню на ум тут же приходил человек, который хорошо разбирался в этом вопросе. Подходя к уже заранее выбранному месту встречи, Се Лянь не отрывался от телефона и продолжал просматривать все помещения, присланные Ши Цинсюанем. Под их критерии подходило как раз два помещения, ну и, конечно же, Сань Лан остановил свой выбор на самом ближайшем и на вид лучшим, новым, хотя посмотреть то, что подальше был не против. Всё же, лучше самому убедиться в правдивости фотографий, чем выбросить деньги на ветер. Полностью погрузившись в раздумья, учитель завернул за угол, где на перекрёстке того должен был ожидать парень и тут же чуть не врезался в него. — Доброе утро, гэгэ, я тоже рад тебя видеть, — С хитрой улыбкой проговорил музыкант, глядя на Се Ляня, что буквально чуть не сбил его с ног пару секунд назад. Спорить парню вовсе не хотелось, так как он и в правду был рад видеть Сань Лана, а потому тихо пробубнил извинения себе под нос и уже более уверенно продолжил: — Сначала заглянем в ближайшую студию, а потом уже пойдём к южной, так? — Пытаясь понять план действий, поинтересовался парень, на что получил положительный ответ. В конечном счёте идти до этого помещения было всего ничего: пара кварталов и всё, ты уже на месте, стоишь перед дверью аккуратного пятиэтажного здания. В квартире на первом этаже, дверь которой выходила сразу же на улицу, их уже ожидала миловидная старушка. Эта дама сдавала старое помещение в котором раньше работал её сын, а сейчас он женился и на музыку толком времени не осталось. Все эти инструменты стоили не слишком дорого, так что продавать их было бессмысленно, а брошенная сыном фраза: «ну, так сдай!», побудила её действительно сдавать это помещение в аренду. Многие люди нуждались в классах для индивидуальных занятий или же практики, а потому она решила, что это будет наилучшим решением, да и всё равно красть здесь было особо нечего. Вряд ли бы кто-то покусился на старый рояль, а жила она на этаж выше. Она без сомнений выставила это помещение на сайт, желая получать пассивный доход и вот, наткнулись на её объявление Се Лянь и Сань Лан, что больно пришлись старушке по душе. Оба пришли к единому мнению, что точно остановят свой выбор именно здесь, так как и район почти безлюдный, место тихое и милая хозяйка под рукой, если что всегда поможет или что-то уладит. Идеальный для них вариант. — Да, нам подходит, — Тихо проговорил Сань Лан, — Осталось лишь разобраться с бумагами, если это, конечно, необходимо… На его слова старушка лишь отмахнулась. Так как живёт она на этаж выше, то и необходимости в этих формальностях нет. Она сказала, что это сродни похода в гости, так что в бумагах особой нужды не было: лишь стопроцентная предоплата и, как говорится, получите, распишитесь! Получив сумму за пару дней, старушка пересчитала деньги, а после предупредила, что будет наверху и сможет помочь при надобности, но мешать не будет. Также она попросила позвать её, когда парни захотят покинуть это место, чтобы она выдала им дубликаты ключей, которых у неё было предостаточно от старых арендаторов. Обсудив ещё некоторые моменты, старушка всё же ретировалась на второй этаж и вокруг всё окончательно стихло. Между парнями повисло неловкое молчание, которое первым прервал Се Лянь, — Ну… Как тебе? — Вырвался столь глупый вопрос, так как, учитывая то, что они уже оплатили аренду на пару дней, ему конечно же не могло не нравиться. Всё же, несмотря на абсурдность вопроса, Хуа Чэн спокойно ответил: — Вполне неплохо, мне даже нравится, — После этих слов он поспешил снять с себя пальто, которое оставил на ближайшей вешалке и тут же помог Се Ляню также разместить верхнюю одежду на высокой петле. Хуа Чэну не терпелось опробовать красивый белый рояль, стоящий в самом центре помещения. Он выглядел стареньким, потрёпанным временем, но всё равно уже обкатанный инструмент всегда звучал лучше нового, а потому музыкант не сомневался, что так оно и будет. Превозмогая своё желание усесться за рояль, тот ненавязчиво поинтересовался, — Сыграешь что-нибудь для меня? — А после перевёл взгляд на немного растерянного Се Ляня. Учитель боязно поглядывал на инструмент и, неловко улыбнувшись, предложил Сань Лану первым сесть за рояль и опробовать его, так как именно он будет следующий месяц играть на нём и именно ему нужно привыкать к инструменту. Музыкант не стал возражать, он прошёл к роялю, разместился на длинной банкетке* и, опустив руки на клавиатуру, замер. Ему потребовалось некоторое время, чтобы точно вспомнить ноты и привыкнуть к обстановке, а после, еле коснувшись инструмента, он начал наигрывать приятную, но печальную мелодию. Его длинные пальцы ловко перебирали клавиши, перепрыгивали с одной на другую, чередуя белые с чёрными, и рояль, словно ластясь под руками музыканта, позволял извлекать из себя то самое желанное звучание. Нежная мерная мелодия рассекала воздух своим звучанием, сходя на нет ближе к концу произведения. Последняя нота повисла в воздухе, тихим эхом разносясь по всему помещению, а после и вовсе смолкла, оставив после себя нерушимую тишину. Отняв руки от рояля, Хуа Чэн опустил их на колени и обернулся на Се Ляня, что с довольной улыбкой подметил, — Мне знакомо это произведение, удивлён, что и ты его знаешь. Музыкант тихо хмыкнул: учитель всё ещё стоял в паре метрах от рояля, но когда его друг жестом предложил тому подойти ближе, Се Лянь всё же сделал пару шагов вперёд и остановился возле банкетки. — Может быть гэгэ хочет что-то сыграть? — вкрадчиво поинтересовался тот, поднимаясь со своего места. Се Лянь же лишь коротко кивнул и, не желая больше задерживать своего друга, сел перед роялем и уткнулся взглядом в клавиатуру. Он держал руки на коленях, поджав подрагивающие пальцы, и недоверчиво поглядывал на инструмент, словно ожидал от него какой-то подлянки. Хуа Чэн лишь понимающе улыбнулся и сделал пару шагов назад, не желая отвлекать парня от игры и позволяя тому сосредоточиться на музыке и её звучании. Ему также сильно не нравилось присутствие кого-либо рядом во время исполнения, но, по крайней мере он легко мог сказать Хэ Сюаню, что часто ошивался в его кабинете, чтобы тот проваливал, но вот Се Лянь же не мог позволить себе попросить человека отойти, так как считал это как минимум неприличным. Музыкант окинул взглядом уже более спокойного Се Ляня, который, вздохнув, разместил руки на клавиатуре и тут же отпустил несколько низких нот, наигрывая до боли знакомую мелодию…***
Переминаясь с ноги на ногу, Хуа Чэн постучал в дверь актового зала, хотя знал, что делать это было вовсе не обязательно. Его ждали, так что ему вовсе не требовалось разрешения войти, но всё равно тот потянул за ручку лишь когда из-за двери донеслось глухое: «Войдите!» Человек, сидевший за небольшим фортепиано, явно не ожидал, что за дверью окажется именно Хуа Чэн, а потому даже немного растерялся и отнял руки от клавиатуры. — А-Чэн!.. Ты сегодня рано, — Проговорил юноша и помахал тому рукой, подзывая подойти поближе. Вид у него был крайне довольный и можно было сказать, что тот буквально светился от счастья. На пюпитре* стояли исписанные листы, явно потрёпанные и вырванные из обычной нотной тетради: заглавие, имеющееся у произведения, смазалось, некоторые ноты были затёрты, хоть и выполнено всё было пугающе аккуратно, словно писал не человек, а робот. — Я приготовил для тебя кое-что, вот, посмотри! — Воодушевлённо проговорил пианист и, сняв с пюпитра те самые листы, протянул их подошедшему мальчику. Тот некоторое время с опаской глядел на бумаги, но после осторожно взял их в руки и непонимающе уставился на ноты. Хуа Чэн уже был обучен грамоте именно этим пианистом и даже мог исполнить некоторые лёгкие этюды, отрывки из произведений, но прочитать то, что было написано на листе он не мог. — Я написал его для тебя, — Потрепав ребёнка по волосам, проговорил пианист, а Хуа Чэн, кажется, и вовсе забыл как дышать, невидящим взглядом сверля лист. — Я знаю, что ты очень сильно хотел выступать на новогоднем утреннике, так что замолвил за тебя словечко и подготовил это произведение, — Уловив испуг в глазах ребёнка, юноша тут же всплеснул руками и затараторил, — Оно… Оно лишь выглядит таким пугающим! На самом деле всё очень даже просто, это произведение для двух пианистов и именно поэтому всё выглядит так запутано, но ты не волнуйся, это… — Для двух пианистов? — Удивлённо спросил Хуа Чэн, от неожиданности даже перебив своего наставника, что кажется ещё больше растерялся даже немного запаниковал. — Ну, я подумал, что тебе было бы полезно получить опыт командной работы и совместив это с твоим увлечением музыкой я подумал, что игра в четыре руки пошла тебе только на пользу и… Если ты не хочешь, я перепишу для одного человека, ты только скажи! — Всё ещё немного волнуясь проговорил юноша, словно боялся, что чем-то обидел ребёнка, но неожиданно замер, услышав: — Нет, не переписывай! Гэгэ написал её для меня и я хочу сыграть на концерте именно с гэгэ! — Прижимая листы к груди буквально прокричал мальчик. Его наставник явно не ожидал, что он захочет играть именно с ним и всё ещё сомневался в правильности решения ребёнка и осторожно поинтересовался: — Ты точно уверен, что не хочешь позвать кого-то из сверстников? — Тот неуверенно почесал затылок, глядя куда-то в сторону, пока ребёнок улыбаясь не произнёс: — Это произведение было написано Гэгэ для меня и я не хочу играть его с кем-то другим… Пусть эта мелодия будет нашей, хорошо? — Тот поднял глаза на своего воспитателя и друга, что тихо посмеивался в рукав своей белой кофты. — Хорошо, будь по твоему, А-Чен…***
— Эх… — Вырвался недовольный и немного разочарованный вздох, когда Се Лянь вновь попал мимо нот, а после, убрав руки с клавиатуры, задумчиво почесал затылок, — Всё время руки трясутся, не могу играть сразу же две партии… Он осторожно провёл кончиками пальцев по клавишам, будто надеясь, что это поможет ему найти правильную мелодию, так как адаптировать песню для единственного игрока у него так и не вышло. Начало было лёгким и обладая гибкими пальцами можно было ещё как-то воспроизвести её, но вот ближе к концу произведение усложнялось, а ради игры в одиночку жертвовать звучанием произведения было настоящим кощунством. Се Лянь вздрогнул, когда до его ушей донеслась эта самая мелодия, только вот не он её исполнял… Задумавшись, учитель и не заметил, как Хуа Чэн, подкравшись, присел рядом и начал тихо наигрывать первую партию произведения. Она настолько сильно засела в его памяти, что он мог бы сыграть её с закрытыми глазами и ни разу бы не споткнулся, да и его навык в детском саду значительно разнился с его нынешним уровнем. Он без проблем мог сыграть столь простое произведение, но всё равно старался вкладывать в этот небольшой отрывок произведения все те чувства, что возникают лишь при одном её звучании. Неловко разместив всё ещё подрагивающие руки на клавиатуре, Се Лянь сумел подстроиться и сыграл пару нот второй партии в басах, которую тот изначально и исполнял. Чем дольше они играли, тем спокойней становилось на душе, а руки учителя и вовсе перестали трястись, не оставляя и намёка на былой испуг. Всё же, играть с кем-то было действительно неплохо. Когда же последняя нота растворилась в неловкой тишине, Се Лянь сумел отнять руки от инструмента и, мягко улыбнувшись, тот проговорил: — Столько воды утекло с тех пор, а ты всё ещё её помнишь, — Он осторожно положил руки на крышку рояля и, закрывая её, перевёл взгляд на Хуа Чэна, что немного растерянно прочистил горло и заметил: — Да, я слышал её по радио, вот и прицепилась, — это была первая отговорка, что пришла музыканту на ум, но, по столь яркому и искреннему смеху Се Ляня можно было с уверенностью сказать: отговорка была крайне неправдоподобной и в какой-то степени смешной. — Наверняка тот, кто её написал хорошо постарался, раз уж я так хорошо её запомнил, — С лёгкой ухмылкой проговорил Хуа Чэн, поднимаясь с банкетки, а в голове пронеслось лишь: — Свет в руках твоих… не дай ему угаснуть.