Тритон и Саламандра

Ньют возвращается домой поздно и от него пахнет виски, он постоянно жмурит глаза, пытаясь проморгаться, отвечает медленно и многословно и так и норовит уронить слишком тяжелую голову. Он совершенно не умеет пить, но ради Тесея готов пойти на такую жертву. - Так нельзя, - заявляет Ньют, подпирая щеку кулаком. Тина прячет смех, подавая ему стакан воды. Ей многое хочется сказать, и начать с чего-то в духе «ну посмотрю я на тебя» - но не сейчас. - Он когда пьет, становится как нунду, - Черты лица Ньюта комично расплываются и речь звучит неразборчиво. - Ходит, рычит от счастья и доказывает всем свое превосходство. - По крайней мере, никто не пострадал. С душераздирающим вздохом, словно призывая все высшие силы в свидетели своих страданий, Ньют делает несколько глотков и отставляет опустевший стакан. Все его существо, начиная от тяжелой головы и заканчивая спущенными с плеч и болтающимися под табуретом подтяжками, стремится вниз, к горизонтальному положению. - Почти, - бормочет он, опуская веки. - Но посмотрим, как пострадает завтра его самолюбие, когда он узнает, что я вынул его из фонтана в атриуме Министерства. Он левитировал над ним с криком «Мой сын будет министром магии!» и упал. Локоть Ньюта наконец не выдерживает давления и едет по столу. Ньют шлепается щекой на собственное предплечье и остается лежать так, прикрыв глаза. Тина подходит к нему вплотную и гладит по волосам, запуская пальцы в рыжие пряди, непослушные и жесткие, как маленькие проволочки. Не сегодня. Точно не сегодня. Ньют сонно поднимает руку, обхватывая ее талию. - А ты шишуга, - заявляет он, не открывая глаз. - Моя любимая шишуга. В глазах становится ужасно горячо, и Тина спешно спохватывается. Все же плакать от внезапного прилива нежности из-за того, что тебя назвали собакой с раздвоенным хвостом, немного глупо. - Я думаю, смотрителю зверинца лучше пойти спать, - ласково говорит она, продолжая перебирать волосы на затылке мужа. Тот бормочет что-то неразборчивое и прижимает ее к себе, крепко-крепко. Его ладонь прижимается к животу Тины, и этот простой жест заставляет ее на миг замереть при мысли, что он откуда-то знает… В конце концов, чего только у зверей не наберешься?.. Она накрывает ладонь с вечно сухими, худыми пальцами, на которых выступают широкие косточки, и чувствует, как его объятье становится слабее, ведь он собирается заснуть прямо так, головой на столе. Тина еще раз проводит рукой по рыжим волосам. У смотрителя зверинца так много хлопот. А скоро будет еще одной больше…