Чонгук со вкусом греха

Чон Чонгук и Ким Тэхен дружат уже около пяти лет. И нет в этой дружбе между альфой и омегой ничего странного. «Да они по-любому трахаются», — шепчутся по углам коллеги. «Не бывает дружбы между альфой и омегой. Вздор!» — открыто говорят их совместные друзья. А им все нипочем. В их жизни все идет своим чередом. У Тэхена его властный альфа по имени Ёнджун, а у Чонгука — куча приятных омежек. Они даже отдыхают вместе: ездят в летний отпуск, ходят в рестораны и бары в конце рабочей недели. И дружба у них тоже своеобразная. Посмотришь со стороны — на дух друг друга не переносят. Собачатся, ругаются, на хуй посылают. А если присмотришься — милее дружбы не сыскать. Тэхен активно поддерживает Чонгука в моменты, когда у того очередной разрыв с омежкой или проблемы на работе, а Чон в свою очередь платит той же монетой своему другу. Дружба Чон Чонгука и Ким Тэхена прекрасна в своей сущности. Они доверяют друг другу свои секреты, делятся новостями и переживаниями, шутят только на им лишь двоим понятные темы, говорят только на им двоим понятном языке рекламного агентства. И Чонгука все устраивает. И Тэхена все устраивает. Обоих. Определенно. Нет. Тэхен совершенно упустил тот момент, когда в своем друге он стал видеть альфу. Не того смеющегося своей кроличьей улыбкой дружище, а мускулистого мужчину, руки которого, как оказывается, безумно красивы. Стал засматриваться на его крепкие бедра, на его широкую спину. Случилось это в тот момент, когда однажды в командировке тому пришлось тащить на себе пьяного Тэхена до отеля? Или это случилось в ту же ночь, но до отключки тэхенового сознания? В ту ночь он разглядывает глаза, в темноте которых можно потеряться; он вслушивается в голос, впитывает в себя дыхание. В ту ночь он навсегда перестает считать для себя Чонгука лишь другом. С тех пор в голове омеги начинается полный разлад, ведь… Ёнджун. Рядом с ним всегда есть человек, с которым он без малого десять лет. Они прошли сквозь огонь, воду и медные трубы. Пережили несколько кризисов отношений и вообще всегда являли собой пример образцовой пары. А что теперь? Теперь Тэхен задерживает дыхание рядом с Чонгуком, боится дышать. Шутит уже не так уверенно, подбирая какие-то до неприличия нелепые обороты, словно корейский — не родной. Он летит на работу с таким воодушевлением, словно в офисе его ждет повышение по карьерной лестнице и чемоданчик с лишним десятком миллионов вон. Но в офисе его ждет что-то, что намного лучше простых материальных ценностей. Что-то, что заставляет сердце замирать каждый раз, стоит лишь поймать взгляд, увидеть улыбку, услышать голос, увидеть вдали фигуру. Мир Тэхена рушится на глазах, когда Чонгук приводит к ним с Ёнджуном в гости омежку по имени Чимин. Тэ улыбается, предлагает закуски, выпивку. Он ведь хороший хозяин: гостеприимный, отзывчивый и внимательный. А еще Тэхен — хороший друг, и то, что он сейчас, сидя за своим столом, шипит и щетинится при виде Чонгука, вызывает у второго закономерный взгляд полного недоумения. — Ты чего? — присаживается Чонгук на край стола, укладывая руки на бедро. — Я тебя с самого утра поймать не могу. Офис — место, где Тэхен и Чонгук всегда чувствовали себя уверенно. Место, где Тэхен мог проводить с другом сколько угодно времени. Раньше. — Чего меня ловить? — не смотря на друга, отвечает Тэхен. — Кофе попить, — отвечает Чон, хватая со стола ручку. Но Ким перехватывает ее и кладет в стакан. — Не трогай чужие вещи, — долбит по клавишам ноутбука омега. — И со стола слезь. Хочешь посидеть, возьми стул. Чон медленно сползает со стола и, пожав плечами, выходит из кабинета. — Как будет настроение, пиши, — бросил на пороге он и закрыл за собой дверь. «Сука!» — хлопнув крышкой ноутбука, выругался Тэхен. Рвать на себе волосы, конечно, дело бесполезное, но почему-то отрезвляющее. В голове рождается вихрь из мыслей: почему все происходит? Зачем? Какая еще влюбленность в своего друга? С чего вдруг, спустя столько лет? Ответы не находятся. Ни в этот день, ни на следующий. Ситуацию усугубляет Чимин, что то и дело приходит за Чонгуком к зданию офиса и встречает своего парня. Чон, что логично, ласков и нежен со своим омегой. Обнимает нежно за талию, целует ласково в щеку и губы. Не пошло или грязно, а скорее целомудренно, словно тот — хрустальный. Тэхену бы так не понравилось. Тэхену хотелось бы впечататься губами в губы Чонгука и терзать их до тех пор, пока воздух в легких не кончится, пока в мелких ранках не начнёт щипать, пока руки, что тот уложит на его предплечья, не начнёт сводить судорогой. Со своим омегой Чонгук обходителен, осторожен. И Тэхена это бесит. Бесит и то, что ему, Ким Тэхену, теперь отведена роль второго плана — жилетке для «поплакать», выговориться. Роль друга. Просто друга. Хотя так было всегда. Ему теперь Чонгук пишет реже, зовёт с собой в бары и клубы неохотнее, говорить с ним на интимные темы вообще отказывается. А всего каких-то пару месяцев назад им не составляло труда часами смеяться над словом «жопа» или обсуждать члены альф. О своём Чонгук, конечно же, говорил с гордостью. И только сейчас, когда появился Чимин, Чонгук на такие темы не говорит совсем. И Тэхену должно быть все равно: на ласковые объятия, на поцелуи и слова, ведь рядом есть тот человек, что делает все то же самое по отношению к нему. Ёнджун до бесячего добр. Он все так же, как и много-много лет назад, любит Тэ, ценит и отдаёт всю свою нежность. А что же сам Тэхен? Ким заливает свою тупость в баре в гордом одиночестве. — Ещё сидра, пожалуйста, — еле шевеля языком, просит бармена Тэхен. — Думаю, тебе хватит, — посмеивается симпатичный омега за барной стойкой. — Я же плачу тебе за выпивку, так? — поднимает в удивлении бровь Тэ. — Платишь, — улыбается парень. — Я твой постоянный клиент, так? — Так, — выдыхает бармен. — Так какого хрена, Мин, мать твою за ногу, Юнги, ты не хочешь продать ещё один блядский бокал сраного сидра? Омега горестно выдыхает и идёт к кранам, чтобы поставить через минуту перед своим, ставшим за месяц постоянным, клиентом бокал. — Ты скажи, — опираясь о блестящую столешницу, начал Юнги. — Тебя чего так кроет-то? Я, конечно, не против, что ты ко мне каждый вечер ходишь, но это… как бы тебе сказать, не нормально. Тэхен поднял мутный взгляд на бармена, а затем, скривившись в гордой гримасе, выдохнул. — Сука я, — усмехнулся он. — Сука я неблагодарная, тварь и гнида. — Уоу, — отшатнулся Юнги. — Откуда такая критика? — Оттуда, что я конченый человек, Юнги-хен. Я злюсь на своего друга, потому что у того появился постоянный партнёр. А на своего парня, потому что он излишне меня любит и оберегает. А ещё… — он постучал ногтями по пузатому бокалу. — Я влюбился в друга. Да так, что… В глазах предательски защипало. — Сука, — Тэ быстро вытер появившуюся слезу, но вторая не заставила себя ждать, вынуждая омегу уткнуться носом в изгиб локтя. Говорить о своих чувствах к другу — страшно. Страшно вообще даже думать о них, ведь это неправильно. В корне. Это нарушает ход их привычной жизни, меняет кардинально всё, переворачивая с ног на голову всё то, к чему Тэхен так долго шёл. Семья, работа, деньги, счастье. Все это он получил не на вокзале в Сеуле, а вырывал у жизни с боем. И теперь, когда все так хорошо, он борется с тем, чтобы все не испортить, не засрать. Принял ли свои чувства Тэхен сразу? О, нет. Торговался ли он с самим собой? Каждый день. Каждое утро и каждый вечер. Каждую ночь, когда его трахал Ёнджун, он молился всем святым, чтобы в голову не пришёл образ Чонгука. Он просил их, клял, но они раз за разом все чаще поднимали из глубин сознания это лицо, чуть смуглое, эти плечи и руки. Он сильнее жмурился, чтобы выгнать этот образ, но тот все настойчивее вторгался в их интимную жизнь. В конце Тэхен смирился. Он также смирился и с осознанием того, что Чонгука он безбожно ревнует. Ко всем. Он злится, когда к нему подходят другие омеги, когда тот им улыбается или легко приобнимает на прощание. Он смирился и с тем, что он бесится, когда Чонгук ему долго не отвечает или не пишет первым. Смирился. Но с болью и тяжестью в груди, что распирали раз за разом сильнее — смириться не мог. То чувство, что испытывает Тэхен к Чонгуку, сложно назвать влюбленностью. Это скорее какая-то животная страсть, которая обуревает его разум все сильнее, охватывает, словно горячий поток лавы, сжигает дотла. Оно разбивает его вновь и вновь, а затем заставляет собирать себя по кусочкам после очередного приступа ревности. Думать о Чонгуке больно. Говорить о Чонгуке невыносимо. Но и молчать Тэхен тоже не может. — Мы с ним дружили с момента, как я пришёл в компанию. Как-то так сразу сложилось, что друг в друге мы видели только отличных друзей и товарищей. Все, сука, было хорошо. В какой момент все пошло не так? Зачем? Проглатывая горькие слёзы, исповедовался Тэхен. — За каким хреном я вообще влюбился? Это че, блядь, шутка природы какая-то? Почему мы просто не могли дружить? — Между альфой и омегой дружбы не бывает? — хмыкает Юнги. — Бывает! — резко поднимает голову Тэхен. — Бывает! Точнее… Была. У нас с Чонгуком была ахуенная дружба! А я… я все испортил. — Ты ему признался? — Нет! — подпрыгнул на месте Тэ. — Я… я никогда ему об этом не скажу! Это навсегда перечеркнёт нашу дружбу. И… наши отношения с Ёнджуном. — О Ёнджуне ты, кстати, подумал во вторую очередь, — ехидно заметил Мин. — Я же говорю, тварь я, — хмыкает горько Тэхен, допивая бокал. — Сука неблагодарная. — Пока ты борешься с этой болью в одиночку, ты не имеешь права так о себе говорить, — по-отечески тепло треплет по волосам Тэхена Юнги. — Тебе стоит поговорить об этом с этим парнем. В конечном итоге, ты просто сойдешь с ума. И Тэхен сходит. Каждый последующий день для него хуже и хуже, ведь ни Чонгук, ни Ёнджун не догадываются о той свалке из чувств и мыслей, что заставляют страдать омегу. И не узнают. Никогда.

***

— Идёшь на корпоратив? — весело интересуется Чонгук, когда Тэхен закрывает дверь в кабинет. — Не знаю, — пожимает плечами омега. — А ты? Это же исключительно для сотрудников, Чимина своего не протащишь. Звучало излишне едко, поэтому Тэ закусывает губу и улыбается широко. — Да и фиг с ним, — отмахивается Чон. — Мы же не сиамские близнецы, чтобы всегда и везде вместе ходить. Да и тем более, — альфа подошёл ближе, поигрывая бровями. — Мы уже давно с тобой не бухали только вдвоём. «О, вы посмотрите, блять. Вспомнил!» — Это да, — вместо этого отвечает Тэхен, подхватывая кипу документов. — Тогда я, конечно же, пойду. Ким старается выглядеть как можно убедительнее, но поджилки трясутся, сердце заходится галопом от осознания того, что они наконец-то побудут без вторых половинок. Только вдвоём. Да, такое было миллион раз, но теперь… Теперь для Тэхена все это имеет совершенно другое значение, у всего этого — совершенно другой контекст. И этот «контекст» Тэхен ощущает ярко. Можно сказать — насыщенно. В темном помещении, где воздух пропитан женским и мужским парфюмом, запахами опьяневших альф и, одурманенных этим ароматом, омег. Все эти офисные посиделки всегда заканчиваются одним и тем же — кто-то с кем-то обязательно переспит. Кто-то и с кем-то, однозначно да. Тэхен с Чонгуком? «Нет». Эти три буквы Тэхен про себя повторяет как мантру. Спасительную такую мантру. Он произносит ее тогда, когда они вдвоём оказываются в тесном коридоре у туалета, когда Тэхен отходит написать Ёнджуну, а Чонгук позвонить Чимину. Повторяет ее и в тот момент, когда Чонгук приглашает Тэхена на медленный танец. В шутку, чтобы позлить эту рыжую из коммерческого отдела. Приглашает и смеется, шепча что-то на ухо Тэ. А у омеги ноги подкашиваются, в горле пересыхает до болезненных уколов. Кима ведет так, словно он под каким-то кайфом. Таким безмерно легким, что шепотом низким прямо над ухом. Таким вязким, как слюна Тэхена, когда он очередной раз читает мантру и жмурится до радужных пятен в глазах. — Круто они в этот раз сделали! — пытается перекричать музыку Чонгук. Они стоят у барной стойки в небольшой очереди. — Да! — отвечает весело Тэ. — Тут сегодня людей больше, чем обычно! — Что?! — наклоняет своё ухо Чонгук ближе к Тэ. — Говорю, — Тэхен чуть ближе подводит губы к покрасневшей раковине уха. — Тут людей сегодня больше, чем обычно! Когда произносит последние слова, легко касается бархатной кожи кончиками губ. Совсем невесомо, едва заметно. Если Чон достаточно пьян, то он и не почувствует. В отличии от Тэхена. В отличии от омеги, чье все естество завопило, закричало истошным голосом. — Что ты делаешь? — шепотом, почти губы в губы, спросил Чонгук. Его глаза с легкой пьяной дымкой, возбуждающей поволокой. Черные, бездонные, окаймленные густыми, чуть опущенными, ресницами. А губы — его губы манят похлеще самого дикого греха, горят поярче света, на который летит мотылек. Так, Ким Тэхен летит на свою погибель. — Не знаю, — еле слышно произносит Тэхен, касаясь чужих губ. Трусливо, быстро он отдаляется и широко улыбается. — Дразнюсь! — вновь перекрикивает он музыку, цепляя на лицо маску друга. — Ты совсем перестал мне уделять внимание! Это я — Ким Тэхен — твоя единственная омега! «Что я несу?», — скулит Тэхен. Чонгук смотрит на него какое-то время непонимающе, а затем легко улыбается. — Прости, — произносит лишь одними губами альфа, но Тэхен читает все без какого-либо труда. — Я в туалет! — вскрикивает Тэхен, и вскакивает с места. Холодная вода чуть отрезвляет, приводит в чувства. Жаль только сердцу не помогает: оно бьется, как бешеное, сорвавшееся с цепи колотится, разбиваясь о ребра. — Тише, Тэхен, — говорит своему отражению Тэ, заглядывая в пьяные глаза напротив. — Сейчас придешь, закажешь еще пару коктейльчиков. Поговорите. Ты ему скажешь, что скучаешь по другу, скучаешь по развлечениям с ним, и все будет в порядке. Но в порядок ничего не приходит, потому что теперь Чонгук становится внимательнее: обнимает чаще, приходит на кофе чаще, трогает за плечи — в целом тактильничает сколько ему вздумается. И вот Тэхену бы радоваться, но не выходит… С каждым днем «терпеть» Чонгука сложнее. С каждым днем к нему влечет все ярче. Его глаза, голос, запах. Тэхен сходит с ума. — По какому поводу напиваемся сегодня? — протягивает бокал Тэхену Юнги. И, скорее всего, это будет не единственная порция приятного мягкого сидра. — Вчера корпоратив с коллегами был, — начинает Тэ, а Юнги насмешливо фыркает. — Поэтому ты похмеляешься в субботу вечером у меня? Тэхен молчаливо смотрит в по-кошачьи хитрые глаза, а затем обратив очи горе выдыхает: — И вчера меня понесло, — склоняет голову Тэхен, страдальчески начесывая волосы на затылке. — Я сказал, что ужасно скучаю по нему. Что хочу чаще его видеть… Тэхен смотрит пустым взглядом и, коснувшись кончиками пальцев до губ, тихо продолжает: — И поцеловал его. Ставит точку Тэхен. Жирную такую, огромную. Кажется, точка эта на его порядочности, на его имидже «хорошего» омеги, парня, спутника жизни. Клеймо. Но презрения со стороны старшего не получает, поэтому он вопросительно, даже как-то чуть виновато, смотрит на него. — И ты ничего не скажешь по этому поводу? — А что я скажу? — жмет плечами омега. — Тебя тянет к этому человеку, ты его… — Юнги закусывает губу, подбирая слова, — хочешь. «Хочешь». Вот оно — то самое слово, от которого Тэхен бежит. Уже почти полгода бежит, да все никак не скроется. Хочется. Чонгука хочется зверски. Всего и сразу. Его бедра подмять под себя, руки на своем теле, губы на шее, пальцы глубоко в себе. Хочется почувствовать его язык на своем, услышать его стон в тот момент, когда тот будет дрожать от самого лучшего в мире оргазма. Думая о таком Чонгуке, Тэ невольно ерзает на стуле, подавляя возбуждение. — И что? Это оправдывает меня? Ёнджун ничего не знает о нас… — А что о вас знать? — удивляется Юнги. — Ну… — Тэхен делает крупный глоток. — Я касался губами губ другого альфы. — Губ… — задумчиво произносит Юнги. — То есть, вы даже не взасос целовались? «Взасос». Кима трясти начинает только от одной мысли о том, что язык желанного альфы окажется в его рту. Скорее всего, сегодня Тэхен не выползал бы из своей берлоги, случись нечто такое на корпоративе. Но спустя два часа и еще четыре кружки сидра Тэхен хватает телефон. Быстро ищет контакт Чонгука и надиктовывает сообщение. Он почти не помнит, что именно говорит. Помнит лишь огромные глаза бармена, резкое падение и безустанно дребезжащий телефон от вибрации. Утро Киму кажется не таким уж и плохим. Просто потому что это воскресенье, а Ёнджун в командировке до среды. — Господи… — чешет взлохмаченную голову Тэхен. — Пора завязывать с алкоголем… Он берет в руки свой телефон и читает сообщения. Читает одно за другим, и все они от Чонгука. И чем дальше, тем хуже становится Тэхену. Он медленно оседает на пол рядом с кроватью, прижимая ладонь ко рту. [02:35] Гукки: В смысле?! [02:35] Гукки: Что ты имеешь в виду? [02:36] Гукки: Тэхен. [02:40] Гукки: В каком смысле «хочешь»? [02:40] Гукки: ТЭХЕН! [02:41] Гукки: Что за голосовые такие, а потом игнор? [02:52] Гукки: Пожалуйста, объясни смысл своей голосовухи! [03:15] Гукки: Окей, я приеду завтра… Он отматывает чат выше, чтобы проиграть голосовое сообщение, которое, судя по всему, было вчера отправлено до того, как Тэ вырубился. «Эй! Чон Чонгук! Ты хоть знаешь что? Знаешь? Блин… Гукки, ты не представляешь как я тебя хочу… Это просто пиздец какой-то. Гспд…» Дальше запись обрывается. Как обрывается и сердце Тэхена, падая куда-то под ноги, разбиваясь на мелкие кусочки. «Как я тебя хочу»… Тэхен прячет лицо в ладонях, роняя телефон где-то рядом с собой. — Господи… Как теперь ему в глаза-то смотреть? Че же я наделал?.. Акт самобичевания прерывает звонок в дверь. «Блять»… На полусогнутых Тэхен подходит к двери и заглядывает в глазок. «Бля-я-ять», — стонет про себя омега. А по ту сторону двери стоит Чонгук, на лице которого читается откровенное удивление. А еще желание получить ответы на все свои вопросы. Ким набирает полные легкие воздуха и открывает дверь. — Привет, Гукки! — как можно бодрее отвечает Тэхен, приглашая альфу в квартиру. — Ну, привет, Тэхен-хен… «Блять», — ругается про себя Тэхен в последний раз, чтобы вновь задохнуться.