Золотая лихорадка

      Нана треплет чужие волосы, прижимает чужую голову к груди и чмокает в макушку, перебирая прядки своими тонкими пальчиками. Реборн льнёт к ней, как большой кот, едва ли не мурлычет, довольно щуря чёрные, как пустота, глаза. Она вдыхает запах кофе и коньяка, усаживается на мужские колени и её по-хозяйски притягивают к себе. Одзаки с наслаждением зарывается носом в складки на одежде, притесняясь к нему крепче и позволяя горячим руками скользнуть под юбку, оглаживая бёдра и скатываясь к ягодицам. Коё выгибается в спине, стягивает с себя кофту и отбрасывает в сторону, пока Ренато поднимает юбку вверх, отчего она скаталась на талии. Сладкие губы переплетаются в страстном поцелуе, языки вступают в жаркий танец, шаловливые пальцы проникают под кромку трусов... Кто-то из них издаёт стон. Пошлый, грязный — слишком нужный в тот момент. И когда она почти добралась до ширинки брюк, внезапно в глаза попадает очень яркий свет и..       Коё просыпается.       С тихим и злобным рыком резко поднимается с кровати, проводит по лицу рукой и гневно вскакивает с постели. — Надо же! Только этого не хватало. Я же почти.. почти случилось это. Какого чёрта, а?! — прошипела она себе что-то под нос, едва ли не снося всё взмахом руки. Раздражение поднималось из глубин, выплескивается наружу, словно лава из вулкана. Конечно, злится здесь должно быть не на что. Но ведь она злится. Потому что её жестоко обломали. Так жестоко-жестоко, отчего хочется кого-нибудь сожрать. Сварить в котле. Заколоть трезубцем.       Дверь в ванную она распахивает неожиданно, отчего Тсуна, чистящий зубы, крупно вздрогнул, закашлявшись зубной пастой. Нана устало вздыхает, проходит к зеркалу и смотрит на своё слегка помятое и покрасневшее лицо. Сын, тщательно прополоскав ротовую полость, выплюнул содержимое в раковину и поднял взгляд на мать, что гипнотизировала своё отражение странными глазами. Хотелось бы задать вопрос "что случилось", но тогда он попал бы под горячую руку и получил бы по шее за неудобные и явно бесящие вопросы. Если случилось, значит случилось. Захочет — расскажет сама. Не ему лезть в чужую ранимую душу.       Он ушёл тихо, даже не потревожив её, и закрыл за собой дверь. Также тихо.       Нана сжала в руках переносицу и сгорбилась. — Золотой демон?.. — прошептала она, ожидая, что та к ней придёт. Но не пришла. Видимо, пришло время и она.. исчезла. Навсегда? На время? Какая разница. Коё словно потеряла частичку себя, и теперь ей некому высказываться и жаловаться насчёт своих "мокрых" снов. Некому. Потому что в реальном мире у неё нет подруг. Да и зачем они, если поговорить даже не о чём? Местные овечки будут обсуждать женские тряпки и современную моду, а не яды и химию. Скучные, типичные гражданские. Ничего нового или старого. — Значит, просто просьбами придти тебя не подбить.. ну и ладно. Сиди, где хочешь, но перед моими глазами больше не появляйся! — тихо прошипела Нана, обидевшись на необидное.       Зашумела вытекаемая из крана вода. Одзаки подняла взгляд к зеркалу и с усилием провела ладонью по лицу. Затем ещё и ещё, пока окончательно не пришла в себя и не решилась наконец привести себя в порядок. Зашуршала косметичка, из которой женщина стала вытягивать тени, тушь и губную помаду. Ничего лишнего. Ни консилера, ни тоналки — её кожа и так идеальна, зачем её портить этими лишними вещами? Всё ведь.. до гениальности просто. — Надо бы как-то решать эти дела с кошмарами, — Нана окрестила свои сны, как кошмары, твёрдо наказав себе, что идея затащить Ренато в постель не такая уж и плохая, поэтом нужно бы её как-то исполнить. Хоть как, но надо. — А то не дело это.. Тем более, менять простыни так часто не особо удобно, — проговорил она с расстановкой, обводя губы красивой персиковой помадой и пошло причмокнув в конце. Хмыкнув, поняла, что укладка затянется надолго. Да и как-то плевать.       Проблема у неё сейчас совершенно иная. — Вот честно, словно какой-то подросток с буйными гормонами!

***

      У Реборна совсем всё плохо.       У него невероятно много работы, и тренировки Тсунаёши — это лишь маленькая часть всего дерьма. Куча отчётов лежат на столе и, кажется, абсолютно все перемешаны. Кружка с кофе серчает где-то на краю стола. Полная, нетронутая. Одинокая. Он заваривал себе эспрессо часа два назад, и должен был давно его выпить, но ему настолько хреново и тяжело, что не хватает сил не то, что на чашку с тёмной и бодрящей жидкостью, но и на простые подписи — настолько он заебался. Голова тяжёлая, чугунная. Хочется вот так взять и упасть, чтобы заснуть и никогда уже не проснуться. Только никто его не отпустит от этой сложной и нелюбимой жизни. Хотя бы тот же Три-ни-сетте.       Всё уже так осточертело ему, всё так стало раздражать, что пистолет стал привлекать его внимание чересчур сильно — приложить дуло к виску, выстрелить, размазать мозги по стене и освободиться от всего. Но ведь Ренато сильный. Он не выстрелит в себя, не самоубьётся. Он не слабый. Поэтому не позволит себе умереть от собственной руки. Иначе тогда можно свою честь загнать коту под хвост. А он этого делать ой как не хочет.       Мужчина откинулся на спинку кресла, с усталым вздохом помассировав переносицу. Хэдэйк* нервировала всё сильнее и сильнее, потому что шестичасовая мигрень — признак чего-то страшного. Возможно, какой-нибудь болезни. Или просто недосып.. Скорее всего, это жалкий недосып и усталость. Столько часов без сна, без нормального отдыха. Неудивительно, что голова разболелась. Ещё и странный Тсунаёши на уши давит. Нудный пацан. — Почему он? Почему? — спрашивал он в пустоту, расслабившись. Всё с болью отдалось во всём теле. Мафиози что-то коротко прошипел сквозь зубы, попеняв себя за то, что ни разу не размялся и просидел в одной позе столько времени. Теперь ещё и мышцы задеревенели. Какой ужас. Кто-то говорил, что работа мафиози в принципе лёгкая — выстрелить или зарезать кого-то, это ж раз и плюнуть! Ну да. Пока ты не столкнёшься с неожиданной бумажной волокитой на своём рабочем месте. Так всегда. Нигде не бывает всё просто. Запомните это, дети. — Мне нужен массажер. Или хороший секс, — задумчиво прожевал Реборн, вспомнив о свободной в плане кольца Наны. Если бы он знал, что она ещё с утра думала о нём в этом плане, то наверняка бы немедля утащил её в закрома своей комнаты, стаскивая всю одежду с неё, как дикий зверь. День вот сегодня такой.. необычный. Непривычный. И думается почему-то всё о сексе. Или о массаже. Хотя, это можно записать в одну строку. — И желательно побыстрее, — с придыханием отозвался мужчина, вставая с кресла и растирая ладони. Что-то внутри с нетерпением всколыхнулось, и он предвкушающе оскалился.       Может, всё не так уж и плохо. Будет.