Золотая лихорадка

Со времени появления Реборна прошло уже полгода, мать его. Полгода.       Нана в шоке, что не успела оглянуться, а уже прошло пол чертовых года, в течение которых её сын невероятно быстро менялся. Как по минутам, даже не по часам. Нана была расстроена и зла. Ей не хотелось видеть, как сын слишком быстро становится таким взрослым. Не нравилось, что ему уготовано неприятное место в мире. Бытиё боссом мафии. И сыну, между прочим, это тоже не нравилось. Да, он избивал и убивал уже, но всё это.. всё это шло у него изнутри. Всё не по его истинному желанию. Тсунаёши был сам по себе недоволен исходящим желанием смертей других. Странное ощущение, честно говоря. Но так вот. Пусть так, но ему не хотелось править. Сложно, муторно и явно неудобно. — А у моего папаши нет бастарда? Случайно такого тупого и блондинистого. Ну, который как кукла, чтобы можно было управлять через него миром мафии, — Тсунаёши лениво зевнул, заваливаясь на бок и едва не сверзившись с узкого дивана. Он что-то пробормотал себе под нос, подложив руку под голову. Нана пожимает плечами и старается не зевнуть следом. Часы пробили полночь, и ей захотелось вдруг спать. — Нет, я думаю. Он слишком любил меня, чтобы заводить детишек при живой жене. Жаль, что это всё было в прошлом, и теперь я не замужем. Ну, почти жаль. Или вообще не жаль, — с усмешкой закончила Одзаки, подмигнув повеселевшему Тсуне. Но сонливость из её взгляда не пропала. — Может, в последние дни вместе ты хотел бы куда-нибудь съездить со мной? Тсуна фыркнул. — Прости, ка-сан. Намечается какая-то битва колец и тэдэ и тэпэ. Ну, понимаешь... всякие важные дела для получения трона. Потом будет официальное становление боссом, и прочая безвкусица... — отрешённо договорил сын, взмахнув рукой в воздухе. Женщина рассмеялась, приложив ко лбу свою ладонь. Прозвучало очень абсурдно, не смотря на то, что это правда. Жуткая правда. — Я ещё не отошёл от сбора всех Хранителей, особенно от Рокудо, а тут плюсом какие-то варийцы с левой горы. Мам, я устал. Нана притягивает его к себе на колени, прижимает к груди и нежно целует в макушку. Ей тоже надоело. Она тоже устала. От всего. — Всё наладится, я думаю. Терпение окупается. Разве нет? Он кивает. — Ага. Окупается. Надо только ждать. Долго, полагаю, — выдохнул Тсунаёши, закрывая глаза. — Правда, моё терпение медленно, но верно кончается. Нана усмехнулась. — Ждать апокалипсиса? — Ждать.

***

— Реборн! Сколько можно? — Нана привычно возмутилась, оборачиваясь к ехидно ухмыляющемуся мужчине. Он довольно и демонстративно глядел на свой маникюр, как бы, ничего не зная о том, кто же её пару мгновений назад шлёпнул по ягодицам. — А если Тсунаёши увидел? Представь как мне было бы стыдно! — она взмахнула половником, уперев руки в бок. Киллер бархатно рассмеялся, заслышав смешки со стороны Тсуны, который сейчас стоял в проходе, сложив руки на груди. Одзаки смущённо кашлянула, теряя свой прежний настрой "браниться" со "милым". Пусть Нана и была в прошлом мафиози, но кто сказал, что в этом мире она им продолжает являться? Между прочим, она довольно давно не тренировалась! И теперь у неё не пресс, а небольшой мягкий животик... Тем более, женщина всегда мечтала о такой жизни. Конечно, привыкнуть первые года было к ней сложно, даже очень, но после всё потекло так привычно, будто это и должно быть так. — Всё нормально. Я совсем не против такого отчима. Тем более, будет очень удобно держать вас обоих при себе, когда я буду на троне, — кажется, сын совсем смирился со своей ролью, и воспринимает её буквально. Ему уже нравится его будущее местечко на троне босса мафии. Реборн хмыкнул, положив ладонь на каштановую макушку и с силой растрепал. Ёши зашипел от боли, — или я, кажется, поспешил с выводами. Ка-сан, выбирай другого ухажёра. Этот слишком наглый, — заворчал милый Тсу, и бывшая Савада умилилась, прижав к себе сына. — Зато у него денег много. И вкус в одежде неплохой, — ехидно хихикнула Нана, на вытянувшееся лицо Реборна. Кажется, его только что фактически назвали ходячим мешком с деньгами. — И он забавный. Смотри какое лицо, — сын старательно сдерживал смешки, но не смог, и тут же рассмеялся, почувствовав невероятно тёплую атмосферу, которую никогда прежде не ощущал. Даже с отцом было всё иначе. Ни Дечимо, ни мама его не воспринимали.. ну, никак. Савада Иемицу был для них фактически никем. Был. И будет.       Но всему хорошему суждено кончиться. Сколько себя Нана помнила, даже ту, свою прошлую жизнь, хорошее у неё длилось недолго. Минимум — день. Максимум — два года. И здесь всё было точно также. Не радужно, не солнечно, а пасмурно. Пасмурно, облачно и неприятно. Трудно признать, но ей эта картина никогда не станет привычной, как бы они ни хотела. Все разом скривились. — Жёнушка-а-а-а! Я дома-а-а-а! Встречай муженька! — Ренато помрачнел на глазах, как и все присутствующие. Нана разом охладела, выпрямилась и напряглась. В глазах стоял непривычный ей холод. Тсунаёши напряжённо вглядывался в лицо Иемицу, что сейчас втиснулся в их кухню, ярко и тупо улыбаясь. Пеларатти натянул шляпу на лицо. — Я больше не Савада. В доме повисла оглушительная тишина.