Твоё лицо подобно сну

Каждую неделю в небольшом доме у подножия горы Сагири проводилась генеральная уборка, но для трех пар юных рук это никогда не было особенно в тягость. Обычно Сабито заканчивал намывать полы прежде, чем кто-либо из них успевал опомниться. Вот только Сабито не было, и Томиока усердно тёр татами своими красными после стирки руками. Макомо вытирала пыль со всех поверхностей, напевая незамысловатый мотив себе под нос, и когда она вдруг притихла, Гию отчего-то стало неуютно. Он отвлёкся от уборки и, с интересом посмотрев на неё и увидев в девичьих руках небольшую коробку, был очень удивлён. — Когда я видел ее в последний раз, Сабито сильно разозлился, — сказал он, вспомнив крайне недовольное лицо друга, с которым он запретил Гию прикасаться к этим вещам. К слову, сам Сабито тоже не корпел над ними и, спрятав однажды, будто бы вознамерился о них насовсем позабыть. — Это его старые вещи? — спросила Макомо, в любопытстве заглядывая внутрь коробки. Её добрые глаза заблестели, а на лице появилась улыбка, и Томиока, приманеный такой реакцией на нечто запретное, подошёл к подруге и тоже заглянул в коробку. — Наверное, что-то из дома, — предположил он, и внутри на самом деле оказались вроде бы ничем непримечательные предметы: исписанная корявыми иероглифами тетрадь явно с тех времен, когда Сабито только познавал это искусство, кучка самодельных немного нелепых оберегов и пара фотографий. Когда Гию и Макомо поняли, почему черно-белые потускневшие изображения были покрыты багровыми пятнами, им стало ясно, почему Сабито не хотел никому показывать эту коробку. Девочка осторожно взяла самую потрепанную и уже пожелтевшую от времени, где молодая пара добро улыбалась на камеру. Из-за цвета кудрявые волосы девушки казались чернильными разводами на фоне её белого лица. — У него есть такая старая фотография, — удивилась Макомо, взглянув на дату на обратной стороне и потом вновь начав разглядывать счастливую пару. От вида пятен засохшей крови Гию стало нехорошо, и он отвернулся. — Красивые. Сабито на него очень похож. Интересно, это его дедушка? — Давай положим все обратно, ладно?

***

Сабито засучил рукав, не без волнения наблюдая за тем, как о`ни сначала легко прикоснулась к коже на запястье губами, а затем провела горячим языком. Так обманчиво нежно, отчего мурашки пробежались по спине, и юноша напрягся, мысленно успевая подготовиться к этому моменту. Острые клыки были отчётливо видны даже при тусклом лунном свете, но блеснули лишь на мгновение, одним резким укусом оказываясь погруженными в чужую плоть. Это всегда было ужасно больно, и Сабито старался мужественно стерпеть все до последней капли, но никак не мог сдержать шипение, невольно вырывающееся из его уст. О’ни глотала льющуюся кровь, отчего челюсти её на миг разжимались и снова сжимались, что делало ощущения ещё более неприятными. И на этот раз все длилось дольше, чем обычно: Сабито чувствовал, что ему становится холодно, и спустя какое-то время напрягаться даже в попытке перебороть боль не осталось никаких сил. Юноша едва не всхлипнул, когда о’ни отпустила его руку из плена зубов и стала тревожить пульсирующие раны языком, останавливая кровотечение. Её слюна в таком случае была чудесным лекарством, но укусы всегда воспалялись и заживали непозволительно медленно, учитывая то, что демон никогда не дожидалась этого момента и кусала в одни и те же места. Когда кровь перестала капать с её подбородка на траву, Сутоко внимательно посмотрела в лицо Сабито, и юноша отрицательно мотнул головой, в этом отчаянном жесте показаться более выносливым вдруг ощутив приступ тошноты. Он не видел, каким мраморным сделалось его лицо, но даже сидя на земле чувствовал, что не сможет встать на ноги. О’ни тяжело вздохнула, оскалилась и зажмурила глаза: плечи её мелко дрожали, и она то рычала, то пыталась себя успокоить. Ей было тяжело контролировать голод, понял Сабито, но вопреки всем инстинктам он лишь успокаивающе погладил её по голове. Волосы Сутоко всегда спутаны, отчего кажутся жёсткими, но ему никогда не было противно их касаться. Он заботливо заправил выбившуюся прядь за ухо, и о’ни прильнула щекой к его ладони, не размыкая веки и все так же морщась от жажды. Слишком странное чувство того, будто Сабито сложно поверить в происходящее, — вот так касаться этого бледного лица и идти ради него на настоящее безумие. Демон положила свою руку поверх его ладони, и её пальцы казались юноше такими тонкими и хрупкими, совсем не способными что-либо сломать. Дело было только в её природе? Эти черты, частично утраченные с годами, но все ещё заметные сквозь проклятую метаморфозу. Сабито провел кончиком пальца по линии чёрной тонкой брови, спустившись к виску, чуть выступающей скуле, совершенно неосознанно очертив край нижней губы. В его голову пришла, казалось бы, обыденная мысль, чересчур очевидная, настолько, что он едва не подался вперёд, но вовремя останавил себя. Змеиные глаза смотрели выжидающе, сквозь оттянутую вниз губу все ещё проглядывали острые клыки, а на кончиках пальцев сворачивалась и сушила кожу собственная кровь. Мысль о поцелуе, на миг согревшая его сердце, ужаснула, и Сабито почувствовал себя жалким трусом, не способным до конца принять Сутоко такой, какой она есть. — При сильной кровопотере давление в твоих сосудах может резко упасть, и ты умрёшь, — констатировала она, погладив юношу по щеке, и Сабито горько усмехнулся. Дружба давалась им какой-то безумной ценой, но он не жалел. Это была всего лишь его кровь, которую он так или иначе бесполезно бы пролил где-нибудь ещё. Это последнее, о чем он вообще мог сожалеть в своей жизни. — Я… Доверяю тебе, — сказал он на удивление скромно, и, не услышав в этих словах ни грамма лжи, о’ни сначала в удивлении приподняла брови, а затем улыбнулась, блеснув рядом острых зубов. — Ты самый глупый лисенок на свете, — произнесла она просто, и Сабито недовольно нахмурился. Правда, совсем ненадолго: усталость тут же разгладила его лицо. О’ни растянулась на траве, положив ему голову на живот, и с мыслями продолжить в скором времени их путь Сабито не заметил, что потерял сознание. Он проснулся, когда уже было светло; коря себя за слабость, юноша судорожно огляделся, понимая, что находится вовсе не на той поляне, где помнил себя в последний раз. Над головой была хлиплая, но крыша, а вокруг пылился в безмятежном покое разный садовый инвентарь. Повернувшись, чтобы узнать, что находится за спиной, Сабито встретился со все теми же желтыми глазами, как-то слишком игриво поблескивающими в полутьме сарая. — Яблочко? — спросила Сутоко, протягивая совсем маленький, но явно спелый фрукт юноше. Сабито несколько мгновений непонимающе разглядывал его, но после спокойно принял, заметив, что в складках его белого хаори на демоне таится ещё приличная кучка. — Где ты их взяла? — Сорвала с яблони. — Крала с чужого сада? На этот вопрос о’ни лишь тихо посмеялась, как всегда делала, когда Сабито говорил что-то глупое по её мнению. Мечник впился в яблоко зубами, обнаруживая его в меру кислым и сладким, но все равно недовольно глядел на Сутоко. Демон пристально наблюдала за ним, и его это не могло лишний раз не раздражать. — Не смотри на меня так, будто пытаешься откормить и сожрать. — В таком случае я посадила бы тебя в клетку и кормила бы явно не яблоками. О’ни вдруг пододвинулась к нему, широко-широко улыбаясь, и Сабито бы подумал, что это самое яблоко она у него же теперь и вымогает, если бы не вспомнил, что ей оно совсем не нужно. От колыхнувшихся мыслей он покраснел, выдавая лишь сдавленное «спасибо», на что Сутоко довольно хмыкнула, отодвинувшись. — Здесь охотится демон. Предполагаю, что таскает местных детишек, — она произнесла это так спокойно, что до Сабито не сразу дошёл смысл её слов. Он перестал жевать яблоко, выронив часть его огрызка из рук, и злобно выплюнул пару проклятий. — Должно быть, съел он много, а значит, довольно силен. Все равно захочешь его убить? — Конечно! Уверенный и излишне эмоциональный ответ она от него и ждала, а потому одобрительно кивнула. — Хорошо.