Твоё лицо подобно сну

Истребитель долго не приходил в себя, но состояние его стабилизировалось. Через неделю он очнулся на короткое время, спросив лишь, где находится, и назвав свое имя, а затем снова заснул. Большую часть времени Сабито проводил в лесу и лишь интересовался у Такуё, все ли в порядке с тем парнем, которого им чудом удалось вытащить из лап смерти. Но однажды, возвращаясь поздно ночью, он столкнулся с ним на пороге: светловолосый мечник с необычными светло-фиолетовыми глазами будто поджидал его. Он сидел на лестнице, скрестив руки на груди, и очень слабо и дружелюбно улыбался. — Трудишься до глубокой ночи? — спросил Нобору, и Сабито попытался отыскать все возможные причины того, как этот незнакомый человек мог прознать о его тайне, но парень, похоже, ничего еще не заподозрил. — На одной лишь силе воли далеко не уедешь, так что не изнуряй себя так. Дай телу и голове привыкнуть. — У меня слишком мало времени, чтобы позволять себе отдыхать, — отрицательно мотнул головой Сабито и присел рядом с истребителем. Вполне вероятно, что в течение дня Такуё замучил его тем, что никуда не отпускал из комнаты и не позволял вставать, так что бедняга дождался, пока тот уснет, чтобы выйти из дому и подышать свежим воздухом. Раны его еще не зажили, и Нобору чуть морщился от боли, так что говорил будто через силу. — Нас отличает от демонов то, что мы смертны и уязвимы к длинному списку самых разных явлений. Если не будешь давать себе спать, есть и пить, то заболеешь и умрешь. Все довольно просто, да? — он усмехнулся, а Сабито вздохнул, уже порядком устав от всех этих лекций. Однако возмущаться перед незнакомцем было как-то неловко, поэтому он покорно слушал. — Я сразу понял, что ты мечник, но почему не носишь форму? — Я еще не прошел Финальный отбор, только готовлюсь к нему. — А, вот как. В мое время на отбор отправляли ребят помоложе, — сказал Нобору, и юноша заинтересованно посмотрел на него. Он выглядел совсем уставшим, а взгляд его был пустым, пусть мечник и пытался улыбаться. Возможно, то было из-за ран, а может, что-то другое терзало его, но Сабито не чувствовал в нем той внутренней силы, что исходила от Столпов. Этот парень будто бы выглядел… жалко? В сравнении с сильнейшими мечниками это было вполне приемлемо, но юноша все равно не ожидал подобного от дослужившегося до звания Киноэ истребителя. — Расскажешь, как у тебя все прошло? — решил спросить он, и Нобору, немного подумав, согласно кивнул. — Я считаю, что для вступительного экзамена это слишком жестоко. Когда мы проходим через все эти мучительные тренировки, из кожи вон лезем, чтобы стать сильнее, нам кажется, что в реальной битве с демоном мы будем в состоянии воспользоваться всеми этими знаниями и навыками. Но когда начинается Финальный отбор, ты вдруг осознаешь, что все эти отработки ударов, физические нагрузки и безумные испытания от воспитателей — ничто в сравнении с настоящим боевым опытом. Большинство новичков оказываются совершенно не готовыми к встрече с демонами, а можешь поверить, гора Фудзикасанэ просто кишит ими. Однако даже если ты смельчак или раньше уже сражался с о`ни, то отбор все равно рискуешь не пройти. Ни один новичок, если он, конечно, не какой-нибудь гений, не готов к тому, что происходит на той проклятой горе, — на удивление откровенно начал рассказывать истребитель, иногда прерываясь, чтобы снова поморщиться и дать себе передышку. Сабито слушал внимательно, открывая для себя те стороны Финального отбора, о которых никогда даже и не думал. — Есть там один, просто огромный. Сожрал человек сорок, если не больше. И уже очень много лет никто не может срубить ему голову, а он все жрет и жрет, и сейчас наверняка еще сильнее, чем я его помню, — Нобору вдруг посмотрел на юношу, как-то неискренне засмеявшись. — Ты только не подумай, что я трус. Просто считаю, что все те мальчишки и девчонки, оказавшиеся на горе по ошибке или же по принуждению воспитателей, не заслуживали такой смерти. Даже если они не были готовы к войне с демонами, зачем им вообще надо тогда умирать? Слышать такой рассказ от совершенно незнакомого человека было странно, но Сабито показалось, будто сейчас Нобору нуждался в этом. Трусом он его не считал: предел силы воли у всех был разный, и даже мужчина мог сломаться, пусть и обязан делать все возможное, чтобы этого не произошло. Пытался ли истребитель отговорить юношу — по тону его уставшего голоса сказать было сложно, но вроде бы он просто рассказывал так, как есть, как думал об этом на самом деле. — Мой воспитатель — Саконджи Урокодаки. Уже много лет его ученики не возвращаются с Финального отбора, — поделился Сабито, сжав руку в кулак и нахмурившись. — Поэтому я должен поставить на этом точку. Нобору поднял брови не то в удивлении, не то в знак уважения, но голос его нисколько не изменился. — Быть учеником бывшего Столпа — большая честь, — произнес он, отводя взгляд, и замолчал на какое-то время. От размеренного дыхания исходил пар, на западе чернильное небо начинало постепенно светлеть. Вздохнув, истребитель сказал без единой эмоции: — Я уверен, что ты обязательно встретишься с тем демоном. Не проиграй ему.

***

Сабито почти не думал о содержании самого Финального отбора. Отчего-то он был уверен, что если не выполнит условия Сутоко, то никакого его упрямства не хватит, чтобы ее переубедить. До весны оставалось не так уж и много времени: дни пролетали один за другим, и, словно по коварной задумке о`ни, мечник все больше начинал думать о том, что будет, если он так и не сможет ее победить. Разговор с Нобору навел его на некоторые мысли. Если она стала о`ни еще в эпоху Эдо, то через сколько битв успела пройти? Со сколькими мечниками успела сразиться? Разница в опыте стала настолько очевидной, что юноша на краткий миг засомневался, что успеет наверстать ее за столь короткое время. Один месяц ничего не значил в сравнении с целыми десятилетиями. Тогда как? Что ему нужно было сделать?  — О чем думаешь? Родной голос отвлек его от раздумий, и Сабито поднял взгляд на Сутоко. Она как-то уж слишком довольно улыбалась, и юноша подозревал, что о`ни прекрасно знала, о чем он думает. Вздохнув, мечник отвернулся: он сидел на изогнутом стволе дерева, опираясь спиной о другой, что тянулся к небу прямо, как столб, и, согнув одну ногу в колене, а другую свесив, чуть покачивал последней и разглядывал падающий снег. Девушка подобралась к нему вплотную, садясь к нему спиной так, что ему пришлось потесниться и обнять ее за талию, и умостила свою голову на его плечо. — Если просто доверишься мне, то я спрячу нас от всего мира так, что никто не сумеет отыскать, — произнесла она полушепотом, так как в такой близости не было нужды говорить громко. На самом деле Сабито бы с удовольствием принял это заманчивое предложение, но, увы, рая на земле не бывает, и за любую мелочь приходится платить высокую цену. — Даже от своего создателя? — Ему все равно. Страшнее попасться на глаза Первому демону, но чем дольше мы тянем, тем сложнее будет скрывать наше существование от него. По началу мечник путался, так как о`ни не давала имен своим знакомым сородичам, но Создателем она считала кого-то другого, а Кибутсуджи Мудзана называла просто Первым. Как Сутоко относилась к ним на самом деле, Сабито никак не мог понять. В тоне ее голоса не было ни ненависти, ни любви, ни каких-либо других заметных эмоций, но голос в принципе не то, что было связано с ее чувствами непосредственно. Наружу выползали какие-то хаотичные всполохи, от которых она то была чересчур ласковой, то чересчур отстраненной, то одержимой и жестокой, и все это сопровождалось повадками, к которым юноше долго пришлось привыкать. Все же Сутоко была демоном каждое мгновение своей бессмертной жизни, и все то многое, что касалось человеческих отношений, стерлось из ее памяти. Сама она не замечала, что разговаривала только с Сабито, что все ее социальные навыки больше нигде не проявлялись, будто только с ним она еще помнила, каково это. Юноша думал, что, может, о`ни беспокоится из-за своего необычного голоса или же есть какая-то другая осознанная причина, но он все больше сомневался, что она в принципе понимала собственные мысли и мотивы. Он был уверен, что если они расстанутся, то она просто потеряется в себе. — Я ведь уже говорил, что не могу позволить тебе вечно защищать меня. К тому же, сбежать — это всегда лишь жалкая полумера. Не притворяйся, будто не понимаешь, — Сабито произнес это строго, но сразу же смягчился. Снова развязывать ссору на этой почве ему не хотелось. Сутоко развернулась, в любопытстве посмотрев ему в глаза, затем нахмурилась. Недобро, наверняка готовя гневную тираду о том, какой он глупый, раз думает, что о`ни нуждается в подобных человеческих слабостях, но Сабито еще не закончил, поэтому не дал возможности что-либо сказать. Он почти ласково провел кончиками пальцев по ее щеке, и Сутоко прикрыла веки, положив свою руку поверх его ладони. Юноша не умел проявлять свои чувства правильно, а из-за того, что демон никогда не обижалась на него, как это делала бы любая обычная девушка, о своей грубости он узнавал на досуге, когда остывал от всех едких эмоций, но никак не находил нужного момента, чтобы извиниться. Или просто не решался. Все же он был глупым мальчишкой, и не признать это для мужчины было бы слишком постыдным. Сабито подался вперед, прильнув к губам о`ни и получив незамедлительный ответ. Ему вдруг захотелось в полной мере проявить свои чувства, загладить вину, сделать в кои-то веки то, что хочется, а не что было бы более правильным. Ведь думать об этом в их ситуации уже было неуместно: они сами существовали где-то за пределами известной мечнику нормы и остались совсем одни. Никого ведь тут больше нет. Он целовал ее, притянув к себе за талию, и чувствовал, что стремительно теряет нить своих мыслей. Его любовь не ограничивалась только лишь заботой, хоть Сабито и пытался загнать ее в эти рамки и не выпускать, пока не стал бы уверен в том, что ему хватит сил защитить их обоих. Он планировал влачить этот груз только на своей спине, избавить Сутоко от необходимости рисковать собой и беспокоиться, ведь так правильно, она все еще оставалась девушкой, но для обоих уже стало очевидно, что тянуть это крошечное одеяло на себя не имело никакого смысла. Скорее всего, только сейчас, только когда чувств слишком много и рассудок спит, а затем все вновь вернется на свои места. Сабито коснулся влажными губами подбородка о`ни, спускаясь ниже медленными поцелуями до самых ключиц. Он даже не знал, что может быть настолько нежным с кем-либо и что ему самому будет приятно от этого. Сутоко кончиками когтей подцепила с плеч кимоно, обнажая молочно-белую кожу с виднеющимися прожилками голубых вен, и юноша несдержанно потянул ткань вниз, проводя ладонями по ребрам до бедер и обратно и вновь горячо целуя в губы. Его руки накрыли её мягкую грудь в совсем лёгком касании, не сжимая, и Сабито ощутил острую потребность прижать девушку к себе ещё ближе, ещё крепче. Холод совсем не чувствовался, но прерывистое дыхание выпускало из лёгких пар. Дерево перестало казаться удобным, и мечник спустился на землю, тут же потянувшись за долгим и мокрым поцелуем. Сутоко равязала пояс хакама, осторожно касаясь бархатистой кожи, и Сабито шумно выдохнул, толкаясь в чужую руку. Он чуть прикусил нижнюю губу девушки, и та сразу переместила ладони на его лицо, забеспокоившись. — Ш-ш, глупый, в демона превратиться захотел? — прошептала она, запустив пальцы в рыжие волосы и касаясь лбом лба Сабито. Юноша виновато улыбнулся, утыкаясь носом ей в плечо и замирая так на несколько мгновений, вдыхая её запах. Речная сырость. Пристрастие о'ни к ледяной воде вызывало у мечника почти реальную дрожь, и он так ни кстати вспомнил о словах Нобору о том длинном списке вещей, которые могли его убить. Он запустил руки девушке под кимоно, оглаживая бедра и раздивая их, чтобы сократить это ненужное расстояние. Какое-то время в его голове не было ничего, кроме любви, что крылось в этом трепетном волнении, в мурашках на спине, во вдруг из ниоткуда взявшемся желании говорить о своих чувствах. Сутоко принимала его, крепко прижимая к себе за плечи, и её тихие стоны были похожи на ласковое мурлыканье.