Ты оставил мне нашу зиму, холод в сердце и красный гибсон, Ты оставил свою гитару, будто повод мне не разбиться Я хватаюсь за алый гриф, будто мне он укажет путь, Ты оставил мне песни, струны, но тебя уже не вернуть...
РОV Куроко Мы встретились с тобой будучи детьми. Мы тут же подружились. Ты стал мне другом, а после любовником. Ты единственный в ком я видел преданность и любовь. Потому что ты всегда рядом и всегда готов поддержать. Ты всегда говорил, что сделаешь все ради меня и ты это делал. Мы не скрывали своих отношений в средней школе. Все знали о них. Я вступил в баскетбольный клуб. Ты же создал группу. Но несмотря на это мы всегда были вместе. Я незаметен, словно тень. И может благодаря этому я и попал в основной состав. Но ты всегда замечал меня. Всегда знал где я, всегда видел меня. Даже Аомине, который был моим светом не всегда видел меня. Но не ты... Усмехнувшись, я вспоминаю как ты называл меня... Тете... Только у тебя хватило фантазии так сократить мое имя. Конец POV Куроко - Тецу... - прикрыв глаза он почувствовал как чья-то рука нежно коснулась его лица прикрывая глаза. - Тецуя... - через секунду он увидел лицо Юки. Это определенно был он. Удивление. Жаль Тецуя не может это выразить. - Юки... - не находя слов он просто повторяет имя возлюбленного - Ты жив? - конечно Тецуя знал, что это невозможно, но видя перед собой Юки не мог не спросить, иногда его фантазия убивает его самого. - Увы...я уже умер, - на лице Юки появилась виноватая улыбка. - Я умер... - повторил Юки и посмотрел на Тецу с некой грустью и той же самой нежностью. - Прости, Юки... - вцепившись в пиджак Юки из глаз Тецуи полились холодные слезы. - Если бы в тот день я только не сказал те слова...это я виноват, Юки, прости меня... - Дурачок, - в ответ Юки лишь обнял Куроко и вдыхая аромат голубых волос сказал. - Я умер не из-за тебя, а ради тебя. Пусть это и глупый поступок чтобы доказать как сильно ты был нужен мне, но в тот день, когда ты ушёл, я думал, что уже не смогу дотронуться до тебя. Ты казался таким далеким и недосягаемым, что я впал в глубокую депрессию. Я много выпил, очень много. Винил себя, что не смог понять тебя, не смог остановить. Таким слабоком я был... - Нет, это я был слабаком...когда наши встречи сводились чуть ли не к нулю, а возле тебя всегда было столько людей, что мне просто показалось, что я был лишним в твоей жизни и не в силах сказать все прямо проронил те не осторожные слова...Юки, прости меня...- сжимая в руках пиджак парня Тецу боялся поднять голову. - Я сам виноват. Я так хорошо знал тебя, знал как сложно тебе выражать свои чувства, знал как тебе тяжело без меня, знал, но все равно сорвался....Тете... - взяв в руки лицо Тецуи Юки прислонился своим лбом ко лбу Тецу и прикрыв глаза сказал. - Живи, Тете, живи...я не желею, что умер в тот день, я лишь желею, что не сказал тебе в тот вечер как сильно я тебя люблю и как сильно я жаждал помириться с тобой... - казалось, что Юки и сам вот-вот заплачет. - Прости меня, что ты несешь это бремя в одиночку, прости, но я жил, пел, даже учился и работал только ради тебя...Тете, я и вправду просто жить без тебя не мог, прости, что так и не написал для тебя песню... - Юки... - не в силах что-либо сказать Тецу лишь сдерживался чтобы не зарыдать в голос. - Тецуя, пообещай мне, что будешь жить и не будешь спешить ко мне на тот свет. Пой, учись, радуйся...просто живи, ради себя и ради меня. Проживи эту чертову жизнь так, чтобы после смерти, когда ты мы увидимся ты с высоко поднятой головой смог сказать мне, что прожил жизнь не зря. К тому же я уверен, что Акаши Сейдзюро к тебе не равнодушен. - после этих слов тело Юки стало медленно растворяться в воздухе. - Нет, Юки, стой...! Я скучаю! - пытаясь ухватить Юки парень лишь схватил воздух. - Я тоже скучаю. Очень. Тете, я люблю тебя... - прощаясь Юки лишь подарил Тецуи еле ощутимый поцелуй, а затем растворился в воздухе. - Юки! - стоя на месте Куроко лишь понимал, не важно, была ли это иллюзия, его фантазия или что-то ещё, он больше никогда не увидит его. Разве что только после смерти, но Куроко не спеша будет проживать эту жизнь и за Юки и за себя. Первое, что увидел Куроко был белый потолок и стены. -Сон? Похоже сон. Но такой реальный. "К тому же я уверен, что Акаши Сейдзюро к тебе не равнодушен". Акаши, да? Юки... Куроко пустым взглядом смотрел в потолок. Он не знал, сколько так пролежал. Встать самостоятельно было просто невозможно. Да и голова раскалывалась от малейшего движения. Тецуя не представлял, что ему теперь делать. Тут так тихо и...одиноко. Снова это тягучее чувство одиночества хватает его за горло. Из-за него трудно дышать, говорить и даже думать. Он знает, что никто к нему не придет. Просто потому, что он никому не нужен. Через три месяца начнутся экзамены и все должны готовиться. Да если бы и не было экзаменов... Куроко знал, что никто не придет. БАМ! Дверь с оглушающим звуком ударилась о стену. Тецуя вздрогнул и хотел резко встать, но голова закружилась, а к горлу подкатила тошнота. Что происходит?! - Куроко-ччи! - радостно завопил Кисе, подлетая к кровати друга. - Заткнись, придурок! - не менее шумно осадил Рёту синеволосый парень. - Ты орешь громче всех, Аомине, - зашел Мидорима. - Куроко-ччи, я принес тебе яблоки и апельсины, - не обращая внимания на Дайки, оповестил Кисе, вытаскивая из пакета фрукты. - Не мешай мне, идиот, - Аомине пытался оттолкнуть локтем блондина, протягивая Куроко коробку с бенто. - Это передала Момои. Она сказала, что придет немного позже. В общем, мне кажется, она сейчас рыдает у себя в комнате. - Малыш Куроко, я принес тебе сладости, - раздался голос Ацуши. В дверном проеме появился Мурасакибара, с огромным портфелем за спиной, из карманов которого торчали всевозможные сладости. - Мура-ччи! Ты что, Куроко-ччи такое есть пока нельзя! - тут же возмутился Кисе, подлетая к товарищу и пытаясь стянуть с него портфель. Это выходило плохо. Пока Мурасакибара сам не решил снять груз, чуть не придавив при этом Рёту. Все это время Аомине смеялся, как ненормальный, подбадривая Кисе криками и улюлюканьями. - Придурки, - мрачно произнес Мидорима, покачав головой. - Не обращай на них внимания, Куроко. Я принес тебе ананас. Хочешь, я тебе его разрежу? Тецу все это время чувствовал нереальность происходящего. Даже не так. Ему казалось, что вот сейчас он находится далеко в прошлом. Стало так грустно, а одиночество еще сильнее стянуло его шею. Да, именно поэтому он сейчас молчит и снова смотрит в потолок. Не потому, что ему больно. Он же привык к такому, потому что так много раз терял все, что у него было. В тот момент, когда Мидориме попал по носу вылетевший из портфеля батончик и он уже готов был швырнуть его в Кисе, в палату вошел Акаши. Сразу стало тихо. Все выпрямились и сделали самые невинные лица. Лишь Мурасакибара флегматично жевал шоколадку и Куроко отсутствующим взглядом смотрел в потолок. - Снова устроили хаос? - мрачно спросил Сейдзюро, обводя взглядом Дайки, Рёту и Ацуши. Кисе заинтересованно уставился на стену, где ползала муха. Аомине сделал вид, что в ухе у него спрятаны залежи золота, а Мурасакибара пожал плечами, мол «ничего не знаю». - Ладно. С вами разберусь чуть позже. Времени у меня будет достаточно. Я пришел сообщить, что все вы, включая Куроко, через три дня ляжете в частную поликлинику моей семьи. - Эм... Акаши, - немного удивлено обратился к бывшему капитану Шинтаро, - понятно, что Куроко там будет лечиться, а нам-то туда зачем? Красноволосый парень посмотрел на ребят, как обычно смотрит мать на провинившихся детей. Парни сглотнули. Такой взгляд означает, что капитан думает нечто вроде: «тупые идиоты». А после этого шла особенно сложная тренировка. - Шинтаро — боль в руке, Дайки — потянуты мышцы, Рёта — до сих пор не восстановилась нога, Ацуши — срочная диета. Еще вопросы? Мидорима отрицательно покачал головой, обреченно подумав, что отделаться не получится. А боль в руке из-за того, что он полдня кидал мяч. И это точно не смертельно! И откуда Акаши обо всем узнал? - Я не поеду, - раздался тихий, но твердый голос с кровати. Все повернулись в сторону Куроко, который продолжал смотреть в потолок. Какая разница где лечиться? Но... там будут все ребята. На них больно даже смотреть, а проводить с ними целые дни — это будет похоже на Ад. - Что? - спросил Сейдзюро.Тецу ничего не ответил. Ему хотелось рассмеяться, но лицо отвыкло от таких сильных эмоций. Оно даже не дрогнуло, оставаясь все той же равнодушной маской. -Я не поеду, -снова повторил Куроко, через какое-то время. В плате повисла угрожающей тишина. «Все равно. Мне все равно. Они не моя семья. Я один, как и всегда», - мысленно успокаивал себя юноша. Но почему тогда они все пришли к нему? Посмеяться, сделать одолжение? Мысли путались и не давали трезво размышлять. Да еще и голова раскалывалась при малейшем движении. - Тецу, - кто-то сел рядом с ним. Куроко не смотрел на него, он и так знал, что это Аомине. - Почему ты нам не веришь? Я обещаю, что никогда больше тебя не брошу. А если снова начну зазнаваться, то ударь меня хорошенько! А лучше пни! - Да, Куроко-ччи, - вмешался Кисе, садясь с другой стороны кровати. - Я даже помогу тебе его ударить. Чем-нибудь тяжелым. - Куроко, не будь идиотом. Там тебе помогут лучше, - донесся до юноши голос Мидоримы. - Малыш Куроко, я обещаю, что буду всегда с тобой делиться сладким. И начну хорошо учиться! - в голосе Мурасакибары слышались такие привычные детские нотки. Акаши молчал, но и так уже было все сказано. А Сейдзюро не из тех, кто просит прощения дважды. Да Куроко и не нужны были эти извинения. Он знал, что они искренни. Сейчас — искренни. А что будет дальше? Тецуя закрыл глаза, ничего не ответив ребятам. Пусть ему и хотелось закричать о том, что он хочет им верить. Но безумный страх снова быть брошенным заставлял притворятся спящим и молчать. И стараться задушить тот тонкий лучик надежды, что зажегся в его душе. Куроко не знал сколько вот так пролежал, слушая тихий шепот парней, уверенных в том, что Тецу спит. - А помните, - внезапно тихо сказал Кисе, привлекая этой фразой внимание голубоволосого парня, - как Аомине-ччи обманул Акаши-ччи и свалил на море вместо тренировочного лагеря. - Не смешно, Кисе, - сердито откликнулся Аомине. - Да, я помню, как Мине-чин потом целую ночь бегал. Ака-чин сильно рассердился. Наступила неловкая пауза. Куроко тоже помнил тот случай. И тогда искренне сочувствовал Аомине. Каждый думал об одном и том же, но озвучить эту мысль не мог никто. А Куроко чувствовал, как его сердце бешено бьется и готово выскочить из груди. -Я хочу, - внезапно уверенно сказал Ацуши, отталкивая от себя рюкзак с батончиками, - играть вместе с вами. Хочу принимать пасы малыша Куроко, смотреть, как забивает трехочковые Мидо-чин, как Ки-чин копирует технику врагов, как Мине-чин обводит защиту и как Ака-чин пользуется глазом Императора. Я хочу играть с вами. Снова повисла тишина. На этот раз еще более напряженная. Куроко сам не знал, когда успел открыть глаза. Он боялся, что только что ослышался. - Я тоже этого хочу, - хором произнесли Мидорима и Кисе. - Не повторяй за мной, идиот, - буркнул Шинтаро, косо посмотрев на улыбающегося блондина. - Как ни странно, я с вами согласен, - прервал перепалку Аомине. - Я уже несколько раз ловил себя на мысли, что моя новая команда такая скучная... Наверно, именно поэтому я часто пропускал тренировки. Акаши смотрел на своих товарищей. Он не знал радоваться ему или биться головой об ближайшую твердую поверхность. С одной стороны они чувствовали то же самое, что и он. С другой стороны... Сейдзюро мрачно смотрел на то, как Аомине ковыряет пальцем в ухе, Мидорима что-то вталкивает Кисе о гороскопе, а Ацуши ест очередную сладость. «Я стал таким же, как они?!» - с ужасом подумал парень, но быстро выкинул эти мысли из головы. Выпрямив спину, он откашлялся, привлекая к себе внимание. - Я искренне рад тому, что мы были командой. Думаю, такой команды, как наша больше никогда не будет. Все ошарашенно смотрели на Акаши. Никто и представить не мог, что он когда-нибудь скажет нечто подобное. Все привыкли получать от него нагоняи и слушать лишь о том, какие все придурки! Хотя, холодный взгляд, которым капитан одарил всех, быстро вышибло из головы все ненужные мысли. Все же демон — он и есть демон. Внезапно тишину прервал тихий всхлип. Все без исключения повернули голову в сторону двери. Там, прижимая к себе бумажный пакет, стояла Сацуки. Из ее глаз текли слезы. Она переводила взгляд с Куроко на ребят. -Мальчики, - тихо прошептала она, - почему вы не говорили этого раньше? Ведь тогда Тецу не поступил бы так... И вы до сих пор играли бы вместе! От громкого голоса разболелась голова, но Куроко не обратил на это внимание. Он, с большим усилием сел на кровати, смотря на всех большими голубыми глазами, в которых, как яркое солнце, зажглась надежда. - Я не знаю почему не понимал этого раньше, - со вздохом признался Аомине, скосив глаза на Куроко. - Если бы Тецу не пропал тогда после последней игры, то я бы ни за что не ушел из команды. Наверно, слишком большая сила и слава закрыли мне глаза. - Это правда, Куро-чин, - вмешался Мурасакибара. - Я тоже чувствовал, что меня уже никто не остановит. Но это было глупо. - Угу. Мы были такими идиотами. Прости, Куроко-ччи. - Я всегда уважал твой стиль игры, - кивнул Мидорима, поправляя очки и отводя взгляд. - Думаю, мысленно, никто из нас тебя не оставлял одного, - едва уловимая ухмылка появилась на лице Акаши. Куроко, смотря на эти искренние лица, полные сожаления и надежды, почувствовал такое облегчение, что закружилось голова. А ведь он знал... Где-то глубоко внутри, он знал, что они всегда с ним. Но... Нет. Нельзя. Нельзя верить. Вдруг они снова предадут? Он не вытерпит... Не сможет. Все смотрели на Куроко и ждали что он скажет. -Уходите, я не желаю вас видеть, ― тихо, но требовательно прошептал Куроко непослушными губами. Во взгляде голубых глаз невозможно было разглядеть что-либо, кроме вселенской пустоты и безразличия. Акаши, пристально наблюдавший за распасовщиком, сумел заметить тусклую искорку сожаления. Тетсуя действительно не хочет общаться с ними, или же умело притворяется, преследуя свои цели? В палате повисла тягучая тишина. Рёта, который перебрался к окну, тихо осел на пол, не в силах устоять на ногах. Как так? Что случилось с Куроко? Почему он говорит такие жестокие слова? Неужели он… так изменился? Тот человек, что произнес эти слова, определенно точно не был тем Куроко, которого знал Кисе. Сейчас перед «Поколением чудес» совершенно другой человек! Человек, отвергающий любые попытки помощи со стороны окружающих. ― Тецу, ты чего? ― голос обычно самоуверенного аса Тоо теперь чуть подрагивал. Дайки боялся, что может теперь уже навсегда потерять друга. ― Ничего, Аомине-кун. Просто я хочу, чтобы вы ушли. Извините, но у меня нет настроения сейчас с вами общаться. ― Куроко, прежде, чем мы уйдем, я хочу сказать тебе одну вещь, ― Шинтаро, понявший, что Тецуя не шутит и действительно не рад видеть их всех, решил воспользоваться козырем. Возможно, узнай Куроко эту новость, то согласится хотя бы выслушать их? ― Не надо, Мидорима-кун, ― мягко прервал его Куроко. ― Я не хочу ничего слышать. ― Но, малыш Куроко, мы… Тецуя, бросив раздраженный взгляд на Мурасакибару, прошипел: ― Неужели так трудно убраться отсюда за пять минут? ― Голубые глаза вспыхнули пламенным жаром ярости, радужка начала стремительно темнеть. Тецуя приходил в гнев. Ребята замерли, ощутив над собой давящую ауру злобы распасовщика. Рёта сжался в комок, в его сердце закрался ужас, трезвонящий во все колокола, что пора бы и уйти отсюда, раз Куроко так не желает видеть посетителей. Однако здравый смысл твердил иное: нужно во что бы то ни стало успокоить Куроко, не дав ему возможности высвободить вторую личность. Если этого не сделать, плохо будет всем, кроме конечно самого Тецуи… Но мрачная атмосфера напрочь лишала воли, колдовские серо-голубые глаза приковывали к себе, не позволяя шевельнуться. Каждый из присутствующих парней ощутил себя бездушной марионеткой в руках безжалостного кукловода. ― Я в последний раз прошу уйти отсюда. Я не хочу вас видеть. ― Неведомая сила подавляла сознание, заставляя подчиняться игроков «Поколения чудес». Никто не хотел покидать Тецую, но Куроко решал за них. Первым, не выдержав, поднялся и чуть ли не бегом удалился Кисе. Следом за ним постепенно начали уходить и остальные ребята, лишь Акаши, вот уже несколько минут упорно противостоявший влиянию Куроко, оставался в палате. Они смотрели в глаза друг другу. Холодно-царственный взгляд светло-серых глаз то и дело пересекался с властным взором ярко-рубиновых, метавших упругие алые молнии. Радужка левого глаза капитана покрылась золотистой пленкой, прозрачной и почти не дающей изменений красного цвета, но, спустя несколько секунд, уже появились мелкие россыпи желтых вкраплений. Больше и больше с каждым мгновением. Император вновь восходит на трон… Акаши перестал контролировать себя, отдав все, что можно, для победы. Тецуя усмехнулся. Раз так, то и ему можно уже не сдерживаться! Серебристо-серый цвет глаз в одночасье сменился угрожающе темным оттенком. На лице обоих парней почти одновременно появились кровожадные ухмылки, но ни один из них не двинулся с места. ― Тецуя, послушай меня, ― предпринял последнюю попытку вразумить бывшего сокомандника Акаши, но тут же был прерван шипящим голосом, полным ярости: ― Заткнись, Акаши. Ты что, не понимаешь слов? Убирайся с глаз моих долой! Забудь, что я вообще существую! Глаза Акаши сузились, в них ясно читалась угроза и желание жестоко наказать Тецую за эти слова, но Сейдзюро знал, что делать этого нельзя. Парень изо всех сил сдержал внутри себя этот порыв и как можно спокойнее посмотрел в полыхавшие черным огнем злобы глаза. ― Знаешь, почему мы сюда пришли? Почему прибежали к тебе в больницу сразу же, как узнали о твоём состоянии? Почему стараемся всеми силами тебе помочь? ― твердо спросил Акаши, глядя пронизывающим до костей взором в темные глаза оппонента. ― Потому, что мы ― твои друзья. Скажи мне. Ты всё ещё тоскуешь по Шикамару Юки? ― Мне не нужна ваша дружба, если она ничего не стоит,― в тихом голосе Куроко прорезалась сталь, а в глазах появилась жуткая тоска и боль от упоминания имени бывшего возлюбленного. Тецуя отвел взгляд, надеясь спрятать признак того, что вторая личность начинает сдавать позиции. Впрочем, Император тоже стал постепенно уступать место истинной личности Акаши, из-за чего естественный кровавый цвет левого глаза начал возвращаться. ― Уходи. Мне больше не о чем с тобой говорить. Сейдзюро молча развернулся и вышел, оставляя Тецую в гордом одиночестве. Он пожалел,что спросил об этом Тецу. Столько боли было в его глаз, что у Акаши у самого защемило сердце и стало так тоскливо. Распасовщику было над чем подумать, но, в любом случае, что бы он не предпринял, прошлого не изменить… На следующее утро Куроко проснулся в довольно неплохом расположении духа. Вчера ночью он сумел разобраться со своими мыслями и уже определился, что будет делать дальше. Конечно, как только его выпишут из этой больницы, Тетсуя наведается в Сейрин. Нет, не для того, чтобы упрекнуть их в чем-то или окончательно рассориться в пух и прах. Куроко хотел просто-напросто посмотреть в их глаза. Возможно, он и увидит там то, что хотел увидеть с того момента, как команда слишком возгордилась: осознание собственных ошибок. Если же нет… Ну, на нет и суда нет. Как бы там не сложилось, Тетсуя все равно решил, что уже никогда не вернется в мир баскетбола. С него достаточно боли и предательств.Пусть свет в твоих глазах погас, И больше завтра нет у нас, Там, где спираль из вечных дней, Бродить дано душе твоей. Сказать «Прощай!» тебе не смог, Застрял в плену своих дорог На месте, вот итог...