О любви: Прагма

Виктор никогда не задумывался о том, что будет делать завтра. У него был или план на следующий год, или не было плана вообще. Все решения принимались по ходу пьесы. Такая жизнь была Никифорову по душе, никаких рамок, всегда интересно и есть чему удивляться. В основном, самому себе. Не смотря на то, что Виктор был спортсменом, он был невероятно творческой личностью. И такими людьми он восхищался больше всего. Поэтому, не долго думая, он начал восхищаться самим собой. Эта черта безумно привлекала разного рода людей. Будь то фанаты, соперники, женщины или мужчины, всех возрастов и национальностей. Мила, как и многие до неё и после неё, была притянута как магнитом. Впрочем, как интерес появился, так же быстро он и пропал. Восхищение, конечно, осталось. Но без огонька. Так, по дружески. Виктор вернулся в Хосецу через день после приезда Милы. Как обычно привез с собой кучу чемоданов и сувениров, новые очки и странную гавайскую рубашку. Вихрем ворвался в отель, сердечно и крепко обнял хозяйку, и побежал искать Юри, чтобы пересказать ему самые интересные моменты отпуска. В Ютопии Кацуки обнаружен не был, поэтому Виктор отправился на каток, забежав по пути к Хинако, чтобы передать ей сувенирную бутылку вина. Оттуда, с некоторой задержкой, Виктор направился на каток, ожидая, что его дорогой подопечный активно готовится к новому сезону. В его светлой гениальной головушке уже наметился план и программы, осталось только убедить Юри, что смена амплуа - не так страшно и сложно. На самом деле, Виктор не был уверен, что дело выгорит. Юри был непредсказуемым спортсменом, но от того было ещё интересней с ним работать. Кроме того, у Виктор была и другая мысль, витавшая в воздухе долгое время. Она родилась в аэропорту Окинавы, когда в зале ожидания включили британский мюзикл. Виктор любил любые виды искусства и особенно тяготел к сценическому. В конце концов, он рос в интеллигентной семье. Современные мюзиклы неожиданно затянули его и с того дня половину своей поездки он провел в номере с ноутбуком, глотая записи различных мюзиклов десятками. Виктор бы рванул на живое представление, но, как назло, билеты на ближайшие интересующие его мюзиклы уже были распроданы. Пришлось довольствоваться Ютубом, где не всегда находились качественные записи. Особенно понравившиеся песни Виктор сохранял и переслушивал во время полета, представляя, какая программа выгоднее смотрелась бы под такую музыку. Песен было довольно много, а вот ученик у него был всего один. Но Виктор уже загорелся идеей и отступать был не намерен. Поэтому, когда на катке вместо своего дорогого Юри Виктор обнаружил знакомую рыжую макушку, то был приятно удивлён. - Мила! Какими судьбами в Японии? - Виктор выбежал на каток, распахнув объятия для старой подруги. Мила обернулась и с визгом кинулась на бывшего товарища по катку. - Виктор! Я думала, что ты ещё не скоро вернешься. Как поездка? Ой, да ты совсем не загорел! Чем ты там занимался, а? - Мила захихикала, оглядывая мужчину с ног до головы. - А вот и не скажу, - протянул Виктор, хитро прищурившись. - А если серьезно, не поверю, что ты просто приехала попробовать местную кухню, перед началом-то сезона. Атмосфера на катке сразу сравнялась с температурой льда. Мила отошла на пару шагов, сцепив руки за спиной. Ей было неловко просить Виктора об одолжении, хоть она и твердо решила добиться от него положительного ответа. Но прежде чем Мила смогла выдавить хотя бы звук, Виктор перебил её, огорошив вопросом. - Кстати, у меня есть для тебя замечательная программа! - Что? - Мила ошарашенно проследила взглядом за Виктором, который побежал к скамейке, вытащил из-под неё сумку с коньками и принялся проворно их шнуровать, игнорируя вопрос. - Я недавно влюбился в современные мюзиклы! Совсем иные ощущения, чем при просмотре классики, скажу тебе! Столько чудесных песен, и тогда меня как током ударило! Девушка молчала. Слова Виктора доходили до неё с некоторой задержкой. Когда она осознала, что Виктор собрался делать, сам фигурист уже включал музыку на колонке. - Виктор, ты хочешь поставить мне программу? - выпалила Мила, но её не слушали. - Это песня из мюзикла Mean Girls, кстати, есть фильм, так вот, песня главной антагонистки Реджины, которая готовит месть своим бывшим друзьям за предательство. World Burn в исполнении Тейлор Лудерман. Великолепный, сильный голос. Униженная, но не сломленная, героиня жаждет разрушить всё, чего добились её бывшие подруги, распространяя грязные сплетни об учителях и учениках. Виктор выдохнул, остановив свой словесный поток. Он принял стартовую позицию, заиграла музыка. Плавная, тягучая мелодия лилась из колонки вместе с красивым тембром певицы. Движения Виктора никак не вязались с его внешностью - грациозные, изящные, чарующие. Плавное движение руки резко обрывалось в так музыке, словно затягивая, а после отталкивая прочь. Первая строфа заканчивалась прыжком, после которого начиналось развитие, как в песне, так и в катании Виктора. Появились элементы современных танцев, движения резче, элементы всё сложнее, прыжки выше, вращений больше. От фигуриста исходила неповторимая пугающая аура уверенности в победе. Когда Виктор исполнил четверной лутц и завершил всё длинным вращением, Мила побледнела. Она восхищалась его гением, с удовольствием смотрела выступления его и его спортсменов. Но теперь хорошо понимала, почему Юре приходилось пахать как проклятому, чтобы отточить программу Виктора. От сложности и последовательности элементов у неё пересохло в горле. Четверной лутц Мила не всегда выполняла и на тренировках в лучшие времена, да и мало кто мог его сделать. Мила обладала всем необходимым для выполнения прыжков, которые покорились мужчинам, но не женщинам. Длинные руки и ноги, сила, рост - всё было на её стороне. Уверенности в своих силах только не хватало. - Что думаешь? Всё запомнила? - Виктор смотрел на неё с по-детски счастливым выражением лица, словно щенок, ожидающий награды за выполненную команду. Довольный собой, как никогда. - Ты умом тронулся, Виктор? Это же охренеть насколько сложная программа! - Мила всегда забывала фильтровать речь, когда внутри кипели эмоции. - Да я в лучшие времена и вполовину этой сложности не катала. - Отговорки! - Отрезал Виктор, мотнув головой. - Завтра начинаем тренировки! У тебя есть время запомнить хореографию, песню скину на телефон. И позови Юри! У меня есть, что ему показать. Чертики, промелькнувшие в глазах, никак не вязались с ангельской улыбкой. Мила открывала и закрывала рот, изображая рыбу на суше, но возразить не посмела. В конце концов, она для того и приехала, так? Чтобы Виктор вытащил её из зоны комфорта, поставил цель и дал хороший пинок, чтобы она смогла сделать шаг вперёд. Тяжело вздохнув, Мила махнула рукой и пошла переодеваться. Ей необходимо было хорошо отдохнуть перед началом адской полосы, которую ей сулил этот дьявольски гениальный тренер. В конце такого дня, богатого на потрясения, очень хотелось созвониться с Юрой и покапать ему на мозг своими жалобами, но разница часовых поясов намекала, что делать этого не стоит. Да и не получится - Юра выключал звук телефона на время сна. Но написать ему сообщение - святое дело! *** Юра проснулся, швырнул будильник в стену и скинул кота с кровати. Кот недовольно мявкнул и запрыгнул обратно, намереваясь жестоко отомстить хозяину, потоптавшись по его лицу. Юра ещё раз скинул кота, послав его в далекое путешествие. Просыпаться после изнурительной тренировки всегда было сложно, особенно когда на следующий день была ещё одна. Юра нашарил под подушкой телефон и сонно уставился на новое сообщение. Оно было от этой надоедливой старухи, которая укатила из дома в поисках чуда. Дурная женщина не могла понять, что Виктор делает что-то только импульсивно, уговорить его помочь, если он сам не хочет, будет нереально. Наверняка, Мила спешит пожаловаться, что уже летит домой с провалом. Однако, прочитал он совершенно другие слова. Телефон жалобно хрустнул под давлением пальцев блондина, лицо которого перекосило от раздражения. Почему Виктор согласился?! Это совершенно точно несправедливо! Юра рассчитывал, что подруга вернётся максимум через неделю и всё вернется в привычную колею. Она будет сыпать шуточками и готовить раз в неделю, а он продолжит ворчать, уплетая за обе щёки. Совместные поездки до дома, совместные походы на тренировки. Они вместе проводили выходные, вместе отмечали успехи, вместе получали по шапке от Якова. А теперь, что прикажете ему делать? Как он доживет до конца сезона, если Мила не вернется? Она о нём вообще думала, когда собирала свой чемодан? Эгоистичная женщина! А вдруг она найдет себе очередного засранца, который разобьет ей сердце, а рядом не будет Юры, чтобы набить морду? А кому она будет плакаться и жаловаться на несправедливый мир? Виктору? Свинной котлете? Плисецкого передернуло от одной мысли об этом. Так быть не должно! Мила была хоть и дурой последней, но дурой своей, а значит оставлять её без присмотра на заморской земле никак нельзя. Только кто его отпустит-то? Да и нечего Юре делать в Японии. Всё, что он хотел получить от Виктора, он уже получил. Лилия взяла шефство над Юрой и обещала ему далеко не сладкую жизнь, зато сильную программу. Сам Плисецкий собирался представить своему хореографу Милу, чтобы та, наконец, начала работать над собой, но девушка сделала ход конём. А вот и пусть! Пусть остается в своей Японии, с этим дурацким Виктором! Юра и сам справиться, не маленький уже! Только вот желудок был с этим совсем не согласен. Он громко требовал завтрака, но всё, что Плисецкий мог ему предложить - кофе. А что поделать? Последнюю тарелку супа он навернул вчера. В холодильнике повесилась мышь, а в шкафчике осталась только гречка, с которой у Юры была давняя война. Ему всегда было лениво мыть кастрюлю и тарелку сразу после еды, а отмыть посуду спустя пару часов уже не представлялось возможным. Сей подвиг могла совершить только Мила своей бабской хозяйственной магией. Юра прекрасно знал, что сама она была такой же в детстве - не совместимой с кухней. Но Миле пришлось быстро повзрослеть, когда она переехала на съемную квартиру, оставив дом её матери. Об отце девушки Юра никогда не слышал и сомневался, что он как-то участвовал в её жизни, а вот мать помнил. Высокая женщина с вечно хмурым взглядом и копной огненных волос, схваченных в тугой пучок. Она не любила Плисецкого, терпеть не могла Виктора, который обычно крал родительские сердца, да и к фигурному катанию относилась прохладно, но исправно водила дочь на тренировки, польщенная успехами чада. Но так было до перехода в среднюю школу. Тогда мать подающей надежды фигуристки наотрез отказалась продолжать оплачивать обучение и тренировочные лагеря. Она утверждала, что детство кончилось и пора бы готовиться к будущему - выбрать приличную профессию и налечь на учебу. Но переспорить Якова она не смогла, и когда тот выбил у государства спортивную стипендию и место в школе Олимпийского резерва для девочки, суровой матери пришлось сдаться. Впрочем, так просто она от своего не отступилась и быстро выставила дочь за дверь, сказав, что раз она теперь получает деньги, то может жить отдельно. Таким образом, Мила оказалась на улице в возрасте двенадцати лет. Подавать жалобы и как-то бороться с мамашей не стали. Тренера взяли девочку под своё крыло, нашли для неё квартирку у одной строгой, но доброй старушки, и всячески поддерживали. Разумеется, заменить родительский присмотр они не могли, но и Мила быстро взяла себя в руки и рано повзрослела. Юра хорошо помнил, как часто её ругали за неряшливый вид, недостаточно туго заплетенные волосы и за вечные пластыри на пальцах. Девочка молча кивала, а на следующий день приходила в точно таком же виде. Перед первыми сборами после переезда, Мила отрезала свою длинную косу и с тех пор ни разу не пыталась отрастить волосы. Юра тогда сильно разозлился, но уже не мог вспомнить причину. Ну, отрезала, ну и что? Так даже удобнее, мешать не будут на тренировках. А он, почему-то, злился. Кажется, после того случая они перестали так непосредственно общаться. Возможно, сказывалась разница в возрасте, ведь тогда она ощущалась особенно сильно. А может, это была вина Юры и его длинного языка. И если поначалу ещё оставался шанс всё исправить, то когда Милу впервые забрал после тренировки её “молодой человек”, их отношения изменились безвозвратно. Исчезла эта детская открытость и легкость, появились вечные подколки и обидные прозвища, Юра всё чаще срывался на Миле, а та всё шире улыбалась в ответ, чем бесила только сильнее. Это сейчас Плисецкий отчетливо понимал, что она отчаянно нуждалась в поддержке, в друге, как и он сам. Но он был горд и спокойно переносил одиночество, а Мила искала замену. Только вот заводить друзей она тогда не умела, но уже славилась своей красивой внешностью. Как и тогда, она привлекала разного рода козлов, но уходить научилась не сразу. Очередной особо ушибленный на голову парень и стал, как ни смешно, причиной их воссоединения. Юре тогда знатно досталось, сначала в драке, а потом от тренера, но Мила не сдала его, а потом помогала обрабатывать ссадины на руках и лице, весело смеясь, с благодарностью смотря в глаза. Сейчас это казалось глупостью и хотелось дать себе по лицу, чтобы отбросить неловкие воспоминания, но тогда это было крайне важно. Важно вернуть глупой девчонке погасший дерзкий огонёк. И у него получилось. Когда Мила сошлась с Виктором, Юра только махнул рукой - он знал, что у них ничего не выйдет. Пожалуй, это были самые быстрые и мирные отношения его подруги. Даже рассталась она с ним полюбовно. Они росли, стали соседями, проводили всё больше времени вместе, и всё оставалось по прежнему, пока у Милы не появилась эта странная привычка намекать всем, что между ними что-то есть. То обнимет прилюдно, то назовет ласковым прозвищем, то ещё что. А Юре было до ужаса неловко, и как реагировать на всё это он не понимал. Ему нравилась этакая дружба, а теперь что-то снова менялось, и его это пугало. От того он и рычал, и кусался, и отталкивал. На её шаг вперёд, Юра делал два назад. Потом, правда, сам становился на шаг ближе, сохраняя привычную дистанцию. Так они и жили. И продолжили бы, если бы не эта глупая прихоть глупой женщины! Юра яростно бросил ложку в раковину и потопал собираться на тренировку, пыхтя и чертыхаясь, поминая подругу недобрым словом.