Стадии принятия по Сяо Чжаню

В деревне стоит шум и гам. Ярмарочный день набирает обороты: кругом резвятся ребятишки, хихикают выбравшиеся за покупками девушки, шутят мужчины, эмоционально торгуются покупатели с продавцами. Настроение отличное, и Сяо Чжань подсаживает шестилетнего сына себе на плечи, переходя на бег, чтобы развеселить малыша и не потерять его в толпе. Под его хохот они доходят до ряда приезжих торговцев, чтобы потом уже отправиться к своим, за продуктами. Сяо Чжань хотел просто развлечь сынишку, но у лавки с украшениями он на секунду подвисает. Украшения на прилавке блестят так красиво, переливаясь и зазывая. Вообще Сяо Ли послала их за продуктами, но порадовать дочку тоже хотелось. Звякнув кожухом с монетами, привязанным к поясу, он прикидывает, что если откажется от пары ужинов, то на какую-нибудь симпатичную мелочёвку хватит. Однако увидев стоимость украшений, Сяо Чжань понимает, как давно не покупал такие вещи. Чуть грустно улыбнувшись, он тычет в самую красивую шпильку для волос с цветами вишни, на пару с Сунь Линем выторговывает пару монет, чтобы голодать не всю неделю. У мелкого получается лучше, и торговка уступает. Сяо Чжань улыбается успеху, думая, что совсем не зря взял его с собой. — Боги не простят меня, если я не порадую маму такого милого малыша, — говорит женщина, протягивая упакованную в платочек шпильку. — Сестру, — поправляет Сун Линь, чуть скуксившись. — У нас нет мамы. Торговка переводит испуганный взгляд на Сяо Чжаня, но тот незаметно махнув ей, что всё в порядке, наклоняется к сыну и широко улыбается: — Зато есть папа! Подхватив мелкого под мышки, он крутит его по воздуху, тут же развеселив, и сажает себе на плечи: — Побежали за сахарной хурмой! Конечно, им всё ещё приходится нелегко. Но жизнь продолжается, и Сяо Чжань делает всё, чтобы его дети не печалились. Продуктовые покупки полностью опустошают кошелёк, зато серьёзно отягощают руки, и Сун Линь важно шагает рядом, таща мешок с помидорами. Он получился самым маленьким, потому что на него ушли последние деньги. — Сестрёнка Сяо Ли будет ругаться, — констатирует Сун Линь, понимая, как много они не купили из озвученного списка. Сяо Чжань улыбается и обещает принять удар на себя. Сынишка против и говорит, что настоящий мужчина не должен бояться ничего, так что справится. Так в шутливо-серьёзном споре они идут домой, но неожиданно сзади раздаётся шум, будто что-то взорвалось. Слышатся женские крики. Сяо Чжань пристраивает сына и сумки за широкий ствол дерева, велит ждать здесь и ни за что не уходить и бежит к центру событий. — Как ты посмел, маленькое отродье! Ты возместишь мне всё до последнего! Ты можешь всё вернуть? Наколдовать еды? Посевы сохранить? Бездарность! Никакого толку. Зачем вообще такие рождаются? — Я ничего не испортил, — сухо говорит Ван Ибо, глядя исподлобья. — Как не испортил? Всё в пыли, ты не видишь? Кто такое купит? — Тётушка Аи, — обращаясь к знакомому лицу, встревает между ними Сяо Чжань, махая руками, прищуриваясь от кучи пыли, — ничего ведь страшного не случилось. Сейчас всё соберём, положим на место и будешь покупателей радовать. Случившееся не повод для таких слов. А вы, — оглядывает столпившихся, — вместо того, чтобы стоять ругаться, все вместе помогли бы собрать. Дел на две минуты, а вы своими возмущениями сколько уже потратили? Насколько он успевает разобраться в ситуации, из урона только пыль, развеянная по прилавкам, небольшая выемка на земле, покосившийся прилавок и рассыпавшиеся груши. — Вечно лезешь не в свои дела, Сяо Чжань, — ворчит соседка, но видит, как молодой человек бойко собирает фрукты, и пособляет ему. Собравшиеся тоже кто расходится, кто помогает, в пару минут, действительно, управляются. Ван Ибо поправляет прилавок и нехотя поднимает пару груш. — Когда вижу, что дело касается детей, не могу пройти мимо: своих двое, привычка уже, — улыбается Сяо Чжань женщине. — А ты совсем уже вырос, не прячешься больше за меня, — закидывает он руку на плечо Ван Ибо. Тот сразу отводит глаза и смотрит в сторону, будто и ни при чём он тут, просто стоял, никого не трогал. — Давай ещё раз кланяемся тётушке, — сквозь зубы говорит Сяо Чжань, давя на угловатое мальчишеское плечо, — и пошли. — Эй! — окликает их спины торговка. — А кто за помятый товар расплатится? — Не оборачиваемся, — Сяо Чжань придерживает Ван Ибо, ускоряя шаг. — И чего вопишь? Да твои груши зубами не разгрызть, — ворчит мужской голос. — А ну положи на место! Сейчас я тебе! — Рассказывай, как твои успехи! — глядя на него горящими глазами, спрашивает Сяо Чжань, выводя из торговых рядов. — Я — боевой маг… — говорит тот очень тихо, замолкая под конец фразы. — Но это же так здорово! — восторженно хватает его за щёку и теребит Сяо Чжань. — Будь у моей малышни хотя бы капелька магических способностей, я бы очень гордился ими! А так я очень горжусь тобой. Неожиданно до них доносится звук плача. Сяо Чжань заходит за ствол дерева и застаёт сынишку в слезах. — Папа! Я думал, тебя не стало, как мамы. — Как такое может быть? Я всегда буду с вами. — Но там был взрыв, все бежали, кричали... — он снова начинает всхлипывать. — Ха, это… — Сяо Чжань мысленно ругает себя за опрометчивый поступок. Вот что бы он делал, если бы действительно всё было, как предположил его сын? Он не маг, не силач, а всего лишь детский учитель. Чем бы он помог? Просто погиб бы, оставив двоих детей. Дав себе мысленный подзатыльник, он наклоняется к малышу и заговорщицки говорит: — Хочешь, я расскажу тебе кое-что смешное? Сун Линь шмыгает носом и заинтересованно смотрит. — Знаешь, чего все испугались? Братика Ибо, — он притягивает скромно стоящего за деревом юношу, и ребёнок тут же меняется на глазах, восторженно смотря на мага, как до этого его отец. — Братик! — Сун Линь утыкается Ван Ибо в пояс, обнимая, и тот смущённо улыбается, поглаживая мягкую макушку. — Какие глупые люди, — заявляет ребёнок. — Как можно бояться братика? Он такой классный! — Я — боевой маг, — мягко говорит Ибо, — от меня мало толку, поэтому люди меня не любят. — А от кого толку много? — от возмущения у Сун Линя даже дикция становится чётче, слёз и в помине нет. — Глупый Ван Хао Сюань недавно спускался. Весь такой важный! Пыжился-пыжился, две капли дождя упало! А ты можешь бах! — он разводит ручками с растопыренными пальчиками в разные стороны. — И полдома снесло! Сяо Чжань неловко улыбается, а Ван Ибо смотрит на него и отводит глаза, чуть краснея: — Я не хотел. — Ты не хотел и такой бу-у-ум вышел, а глупый Ван Хао Сюань хотел, и две капли выжал, — хохочет Сун Линь. — Дядя Чжо Чэн до сих пор ругается. — Раз мы понимаем, что братик Ибо хороший, а остальные — нет, то нам нужно ему помочь, — срочно меняет тему Сяо Чжань. — Что тебе осталось купить? — спрашивает он у мага. — Я сам, — тихо говорит Ван Ибо. — Сун Линь поможет неплохо сэкономить, учитель Вень только счастлив будет. Мой сын хоть и не владеет магией, у него есть свой талант: он справится быстрее, да ещё и деньги сбережёт, — Сяо Чжань заканчивает свою речь, помещая руки на пояс нижнего халата Ибо и начиная поиски, — где список, признавайся? Ещё ни разу учитель тебя без него не посылал. Маг уворачивается, как может, наконец резко отстранив Сяо Чжаня, выставляет руку со списком, как преграду. — Отлично, — выхватывая бумажку с каллиграфически выведенными иероглифами, довольно произносит Сяо Чжань. — Ты знаешь, что делать, — передавая добытое, подмигивает он сыну. Сун Линь ветром уносится по направлению к ярмарке под горделивым взглядом отца. — Почему во всём списке нет ничего из еды? — спрашивает Сяо Чжань. — Мне... Не доверяют, — через силу говорит Ван Ибо. — Ну если у тебя все походы так заканчиваются, я понимаю учителя Веня, — шутливо пихает его Сяо Чжань. Чужие дети растут, как на дрожжах, и ему всё ещё немного непривычно видеть младшего, вымахавшего едва не выше его самого. То ли дело в том, что Сяо Чжань помнит его ещё совсем карапузом. То ли просто слишком привык возиться с мелкотнёй, будучи детским учителем. А может это из-за того, что Ван Ибо всё реже отпускают в деревню. Хотя Сяо Чжань не исключал вероятности того, что тот просто не заходил к ним. В конце концов, Ван Ибо больше не ребёнок, зачем ему таскаться к старику и его детишкам? Сяо Чжаню казалось, что дочь проявляет интерес к взрослеющему Ван Ибо, но пацан был слишком замкнутым, чтобы можно было раскусить взаимно ли это. В любом случае Сяо Чжань всегда был рад его видеть. — А теперь давай выведем тебя на чистую воду, — хитро прищуривается он, глядя Ван Ибо в глаза. — Что это ты делал около лавки с фруктами, когда у тебя в списке ни одного съедобного пункта? — Хотел зайти в гости, — сообщает тот траве под ногами. — Ого! — округляет глаза Сяо Чжань. — Не может быть, что у моей Сяо Ли появилась соперница! Он подходит ближе к младшему и берёт под руку: — Кто она? Не стесняйся, говори — я тебе помогу. Сяо Ли всё равно ещё рано замуж. — Нет, — пытается выпутать руку и хмурится Ван Ибо, — нет соперницы. — Нет? — недоверчиво тянет Сяо Чжань. — Я собирался к вам, — тот аккуратно возвращает чужую конечность и становится на расстоянии шага. Сяо Чжань с сомнением хмыкает. — Специально хотел купить груши, — ведётся наивный ребёнок. — Братец Чжань любит груши… И Сун Линь — тоже. — И Сяо Ли. Они готовы сточить всё, что не приколочено, — посмеивается Сяо Чжань. — Но знаешь, что меня действительно порадует? — он заглядывает в его глаза и берёт тонкие пальцы в свои руки. — Если ты купишь груши и съешь сам. Ты ещё растёшь и должен хорошо питаться. Мне кажется, скоро Сяо Ли будет рыдать от факта, что твоя талия тоньше, чем её. На вот, — он выхватывает яблоко из холщовой сумки и всучает Ван Ибо, — ешь, не расстраивай мою дочь. Маг держит фрукт в руке, разглядывая, будто что-то с ним может быть не так. — Это нужно съесть не мне, — наконец заявляет он. — Братик Чжань сильно похудел с тех пор, когда мы виделись в последний раз. — Рано тебе ещё о братике заботиться, — хохочет Сяо Чжань. — Ладно, пошли-ка с нами домой: Сяо Ли как раз обед готовит и донести всё поможешь. Кажется, маг впервые за сегодня улыбается. Едва они успевают распределить сумки, борясь за самую большую и увесистую, как к ним присоединяется довольный Сун Линь, вернувшийся не только со всем списком трав и магических снадобий, но и с леденцом. Всю дорогу он хвастается своей смекалкой и умениями, которые сэкономили несколько монет. Когда он их возвращает, Ван Ибо отказывается: — Ты их честно заработал, — говорит он с улыбкой сжимая маленький кулачок с деньгами. Сун Линь смотрит на отца, тот негодующе хмурится, но сынишка убегает, радостно вопя, что это всё его. — Возьмёшь продуктами, — Сяо Чжань строго тычет пальцем в Ван Ибо, — я прослежу. — Мы живём на горе. Там негде тратить деньги. И еды достаточно. — Но ты же спускаешься, значит, деньгами. — Мне ничего не надо, — отводит взгляд Ван Ибо. Эта новая его привычка всё ещё не понятна Сяо Чжаню, но молодежь по неопытности чего только не придумывает. У Ван Ибо тем более весьма непростая история с тех пор, как его родителей — боевых магов, призвали к обороне страны, и они так и не вернулись. Учитель Вень уделял всё внимание более «полезным» ученикам, а на предложение Сяо Чжаня взять заботу о Ван Ибо на себя, отвечал, что Сяо Ли неприлично жить с чужим человеком другого пола под одной крышей, да и боевой маг, живущий в деревне, — к беде. Одним словом, старый ворчун и сухарь. Конечно, благодаря ему в деревне поддерживался порядок и дисциплина, да и Сяо Чжаню пришлось бы тяжело с ещё одним голодным ртом, но ребёнку нужны были родители — это же основа основ. В монастыре была слишком строгая дисциплина и нездоровый дух соперничества из-за способностей. Каждый раз видя Ван Ибо, Сяо Чжань чувствует себя виноватым за то, что так и не смог отстоять своё мнение и забрать его в свой дом. Сяо Ли была бы просто счастлива, и рабочие руки более чем пригодились. Поэтому при каждой встрече он пытался развеселить замкнутого ребёнка. Может, он ничего не понимал в жизни и приличиях, но дети должны улыбаться — это было кредо его жизни. — О-о-о, ты и правда редко бываешь вне монастыря, раз считаешь, что тебе ничего не надо, — подшучивает Сяо Чжань, хитро склонившись и веселясь от вида румянца на бледном лице. — Но это отлично, будущий зятёк, передам Сяо Ли, что ты бережёшь себя для неё. Думаю, годика через три-четыре я буду пускать скупые слёзы на вашей свадьбе. — Я собираюсь жениться раньше, — твёрдо говорит Ван Ибо. — Так значит у тебя всё-таки есть пассия! Ну почему ты такой жестокий? — Сяо Чжань куксит мордочку. — Разве ты не видишь как мне интересно? — Пап! Папа, — зовёт Сун Линь, завидев дом, — я побегу вперёд и всё съем, пока вы ползете, — приступая к угрозе, он высунул язык. — Ты слышал? — возмущённо посмотрел на улыбающегося мага Сяо Чжань. — Нас обозвали старыми и ещё без обеда грозят оставить. Мы должны отстоять свою честь! Сяо Ли готовится вкатать всем вбегающим оплеуху, когда видит Ван Ибо и расцветает. Сяо Чжань едва сдерживает хихиканье. Ван Ибо тоже жмётся и прячет глаза, стесняясь. Сдерживаться очень тяжело, но он старается. Пару минут. Весь обед Сяо Чжань и Сун Линь не могут угомониться, потешаясь над молодыми. Но видя, что Ван Ибо начинает всерьёз сердиться, подлизываются и идут на мировую. — Братик Ибо, у тебя рука горит! — внезапно подпрыгивает Сун Линь во все глаза таращась на маленький огонёк, разрастающийся на бледной коже мага. — Учитель Вень, — вздыхает тот, морщась. — Ну, это уже ни в какие ворота! — прихлопывая огонь своей ладонью, сердится Сяо Чжань, но тут же улыбается. — Я провожу тебя на гору. Мнения Ван Ибо никто не спрашивает. Учитель Вень не хочет разговаривать, но Сяо Чжань действительно настойчивый. — Он почти взрослый! Ему семнадцать. — И ваша просьба, учитель Чжань, ещё более неуместна. Сколько лет вашей девочке? Вы подумали о ней, о том, что будут говорить? — Сяо Ли не возражает, они с Ван Ибо отлично ладят. Сун Линь обожает его. — Маги живут в монастырях. И не без причины. — Мы можем это скрыть. Никто не узнает. — Этот спор бесполезен. Через год он будет свободным человеком и сможет сам решить, что ему нужно. — Через месяц, — говорят Ван Ибо и Сяо Чжань одновременно. Маг снова отводит глаза. — Тем более, — скрывая раздражение, говорит учитель Вень. – И не забывайте, что только женитьба уважительная причина для того, чтобы маг жил в обычном поселении. В противном случае ученик Ибо сможет выбирать только между монастырями. Сяо Чжань впадает в ступор. Каким образом те, кто живет в монастырях, должны искать себе супругу? Всё сделано для того, чтобы они так и оставались среди своих: их держали в закрытом пространстве друг с другом. Всем известно, что магия передаётся по наследству. Поэтому как бы сильно Сяо Чжань не хотел получить такие навыки для своих детей, это было невозможно. Они с женой были обычными людьми, как и их родители. А вот на Ван Ибо у учителя Веня, похоже, были планы. Возвращаясь домой, Сяо Чжань думает о том, что родители Ван Ибо были сильными магами. Боевые маги укрепляют положение монастыря, повышая его статус. Потом такого мага можно отправить на войну, чтобы не кормить, но надо чтобы он оставил потомство. Как бы жестоко это не смотрелось в конкретных случаях, расчёт был довольно здравым в масштабе их мира, Сяо Чжань, как взрослый человек, не мог этого не понимать. Остаётся только примирить себя с расстановкой сил и постараться найти наилучший вариант для тех, кто дорог. Ещё бы знать, где искать. *** Спустя месяц он с большим волнением ждёт прихода боевого мага. Его день рождения они справляют в семье Сяо Чжаня. Сяо Ли превосходит себя, умудряясь накрыть шикарный стол при их сложностях с деньгами. Они смеются и уплетают за обе щёки, но Сяо Чжаню очень неспокойно. Едва досидев до позднего вечера, он просит жестом Ван Ибо задержаться и подыграть, и радостно говорит: — На сегодня всё! Прощаемся с нашим гостем, ещё раз обнимаемся и расходимся спать, пока учитель Вень нас всех не отругал. Конечно же, в его семье всех пугали именно пожилым магом. — Будь счастлив, братик, — говорит Сун Линь, обнимая за пояс и глядя снизу вверх. — Заходи почаще, — машет рукой Сяо Ли. Ван Ибо улыбается, нерешительно поглядывая на Сяо Чжаня, и выходит. Образцовому отцу не так легко отделаться от детей, но в итоге он изловчается удрать «подышать свежим воздухом». Ван Ибо ждёт, никуда не собираясь. Сяо Чжань боялся, что так долго тот не будет ждать. Уже вовсю светит луна, серебрит его длинные тёмные волосы и придаёт загадочности облику. Маг будто неожиданно стал взрослее. Смотрит серьёзно и чуть отчаянно. Сяо Чжань ещё таким его не видел. Наверное, ребёнок слишком серьёзно отнёсся к взрослению. Повисает какая-то неловкость, хотя они знают друг друга столько лет. И улыбнуться бы, пошутить, но разговор у них серьёзный. — Ты уже надумал, что будешь делать дальше? — наконец спрашивает Сяо Чжань, боясь услышать ответ. Ван Ибо смотрит ему в глаза. Почему-то от этого взгляда становится волнительно. Они сейчас почти одного роста, и маг всё меньше выглядит ребёнком, что вдвойне странно. А ещё он очень давно не смотрел в глаза. Да ещё так долго и пристально, что Сяо Чжань начинает волноваться всерьёз. Но нарушить молчание не решается. Ван Ибо будто чего-то ждёт. В итоге он делает стремительный шаг к Сяо Чжаню. Его взгляд оказывается ещё ближе. Сяо Чжань не знает, куда от него деваться. Странное чувство и волнение внутри усиливаются. Он ждёт слов, но их нет. Сделав маленький шажок, Ван Ибо замирает и будто не дышит. В итоге нахмурившись, маг хватает Сяо Чжаня за руки и спрашивает: — Можно я больше не буду звать тебя братиком? — Хорошо… — Сяо Чжань удивлённо моргает. Хочет спросить «а как тогда?», но маг неожиданно отходит и тихо бросает: — Я приду завтра. Всё объясню. И порывисто уходит, заставляя Сяо Чжаня теряться в догадках. *** — Я пришёл сделать официальное предложение, — сообщает маг, стоя на пороге со всеми пожитками. — Какое? — осторожно спрашивает Сяо Чжань, таращась на огромную кучу народа, которая окружает дом. — Руки, сердца и вечной любви, пока смерть не разлучит нас. Сяо Чжань смотрит на стоящую по правую руку Сяо Ли. Видит небо, этот выбор дастся ему неимоверно сложно. Ситуация мага ему более чем понятна, но Сяо Ли всего четырнадцать. Встречный взгляд такой же огорошенный, как его собственный. Сяо Чжань пытается призвать себя к хладнокровию и не паниковать. Конечно, его влюблённая дурёха сейчас от большого ума согласится, и предложение, сделанное и принятое прилюдно, будет считаться заключенным браком, но Сяо Чжань не может этого допустить. Как? Он любит обоих: и дочку, и взбалмошного мага, которого отчего-то всегда считал здравым и рассудительным. До сегодняшнего дня. Почему родительское сердце такое наивное и всегда видит детей в лучшем свете? С чего он вчера решил, что Ван Ибо знает, что делает, и не спросил, что же тот придумал? Ведь он тут взрослый! Должен был помочь! Всего этого можно было избежать! Сердце бьётся как угорелое. Когда он откажет магу вместо дочери, это сделает Ван Ибо ещё большим посмешищем. Это разорвёт сердце Сяо Чжаня. Почему, о боги, всё так произошло? — Я люблю тебя, — говорит маг, глядя прямо Сяо Чжаню в глаза. «Началось», — отчаянно думает тот, параллельно размышляя, почему тот смотрит на него. И приходит к очевидному выводу: понимает, что отказывать будет Сяо Чжань и наивно ждёт решения от отца невесты. — Согласен ли ты, провести всю оставшуюся жизнь вместе со мной? Потому что я не отпущу твою руку ни в горести, ни в голоде… Сяо Чжань завис ещё на первом слове. Почему «согласен»? Перепутал? Сяо Чжань с ужасом смотрит на Сун Линя и покрывается испариной. Неужели… Маг принял доверчивость его сына за взаимную любовь? Это ещё хуже! Сын поднимает на него свои удивлённые глаза, и Сяо Чжань не представляет, как держаться достойно и не выпустить панику наружу. Такого даже он не мог предположить. Это уже не просто позор. Теперь вариант с предложением дочери ему кажется отличным. Даже появляются идеи для защитной речи, вот только, кому она теперь нужна... — Сяо Чжань! Он возвращается к реальности как раз вовремя, чтобы ощутить мягкость губ и крепкие руки, которые втянули его в совершенно обескураживающий поцелуй. — Ты согласен? — волшебные глаза мага смотрят на него. Они совсем рядом, тёплые, родные. — Да, — естественно соглашается Сяо Чжань и впадает в ступор. Это что он сейчас наделал? Вокруг полная тишина. И только Сун Линь внезапно кричит «ура!» и начинает хлопать в ладоши. По одному жители озадаченно подхватывают, вокруг звонко звучат хлопки. Напряжённое лицо Ван Ибо разглаживается и на нём появляется легкая улыбка. И румянец. Румянец! Вот подлец! Сяо Чжань только сейчас понимает, чего тот радуется: их брак заключён официально — все условия соблюдены. — Так, наверное, нельзя... — всё же предполагает он, борясь с желанием заорать «нет-нет-нет, верните всё назад! Это была шутка, мы оба дурачились!» — Закон есть закон: должно быть прилюдное предложение, прилюдное согласие и прилюдный поцелуй, больше ничего не оговаривается, — вещает старейшина и для статусности поглаживает бороду. — Поздравляю! — он выдаёт магические браслеты, которые садятся ровно по руке, въедаясь в кожу извилистым узором. «Не надо было, наверное, в своё время шутить над стариком», — запоздало думает Сяо Чжань, почёсывая запястье с рисунком и начиная рассуждать, пока всё расходятся по своим делам. В целом Ван Ибо действительно умный мальчик, вдруг доходит до него. Плохо, что не предупредил заранее, но этому есть оправдание. Сяо Чжань вспоминает, как вчера тот собирался рассказать, и, наверное, по нерешительному взгляду в ответ понял, что Сяо Чжань может и засмущаться прилюдное согласие дать. Вот негодник, недооценивает стариков! Но несмотря на брак, всё сложилось так, как они все давно и хотели: ребёнок наконец в любящем доме, главное не спускать глаз с них с Сяо Ли. После его смерти поженятся нормально, ещё успеют пожить в браке полноценно. Успокоенный этой мыслью он смотрит на Ван Ибо и хочет позвать в дом, думая, как лучше пошутить насчёт их поцелуя, но язык вдруг отказывается слушаться. От хищного голодного взгляда, которым пожирали его всего, во рту раскинулась безводная пустыня. Сяо Чжань прикрывает на секунду глаза. Открывает. И натыкается на тот же взгляд, направленный на собственные губы. «Подождите, а как же Сяо Ли?» — думает Сяо Чжань, автоматически заходя в дом. — Предлагаю позавтракать, — зовёт дочь. — Я оставлю вещи в нашей комнате, — в самое ухо горячо выдыхает Ван Ибо. Ухмылка на совершенно довольном лице поворачивающего к комнате Сяо Чжаня мага однозначно сообщает, что Сяо Чжань глубоко недооценивал одного конкретного юнца.