I'm your king

      Если раньше люди мечтали дотянуться до звезд, то сейчас пытаются дотянуть до вечера пятницы. В пятницу вечером понимаешь, что в принципе — жить можно. Отчеты, хвосты и бесконечная документация наконец-то перестают преследовать тебя, и предоставляется долгожданная возможность воплотить все планы, что кропотливыми минутами тщательно выстраивались грамотным списком в голове во время работы или учебы. Зайти в магазин за вкусными закусками, выпить, обсудить насущные проблемы и новости с друзьями и просто хорошо провести свободное время — вот, что нужно простым людям в этой жизни.       Тихий стук цветных бутылок вина и соджу прервался приглушенным переливом квартирного звонка, и уже через пару секунд стальная дверь резко распахнулась, чуть не проломив Намджуну нос.       — Ай, Намджун, я думал, что ты уж к столбу примерз по пути, — Юнги радостно перехватил у все еще трясущегося парня пакеты из магазина и отступил от порога, позволив тому пройти внутрь. — Чего так долго? — он с любопытством осмотрел купленный алкоголь.       — Да холодно, с ума сойти можно, — Намджун стянул с себя верхнюю одежду и обувь и потер ладони друг о друга, согрев их трением, а после горячим выдохом. — И это только середина ноября. Что за черт?       — Но это не значит, что нужно обделять любимых друзей выпивкой и вынуждать их ждать, — Сокджин легко улыбнулся и, прихватив обоих молодых людей за поясницы, повел их в полуосвещенную гостиную, источающую невероятное тепло и уют. — Почти все уже пришли.       — Почти? — Намджун закинул небольшую кожаную сумку на стоящее в углу кресло и приветственно кивнул сидящему на полу возле дивана Тэхену.       — Да, — Чонгук прошел к маленькому журнальному столику и осторожно поставил на него круглый поднос с едой. — Чимин написал, что немного опоздает.       — Ничего нового, — Юнги устало вздохнул и приземлился возле Тэхена, ненавязчиво заглянув после к нему в телефон.       — Как твой диплом, Гук-и? — Джун потрепал темную макушку и уже вместе с парнем присел к остальным ребятам на пол.       — Вроде бы сдвинулся с мертвой точки, — Чонгук вымученно усмехнулся. — Сегодня должен был дописать первую часть, но ради нашего вечера пришлось перенести работу на воскресенье.       За три года это уже успело стать традицией. Каждую последнюю пятницу месяца они собирались здесь — в небольшой квартирке Сокджина, чтобы поделиться своими переживаниями, новыми историями и событиями в жизни и просто отдохнуть в приятной компании. Все началось с самых старших. Юнги и Сокджин познакомились в университете прямо перед выпускным второго, как-то быстро сдружились, а позже решили встречаться в баре в определенные дни: оба были до ужаса занятыми, а потому на подобные посиделки могли выделить лишь пару часов в неделю. После Юнги привел с собой своего давнего товарища Намджуна, тот случайно познакомил их с попеременно тихим и безумно шумным Тэхеном, вместе с которым в «комплекте» шел замкнутый и беспричинно неуверенный в себе Чимин, а спустя полгода в компанию влился и Чонгук.       Они знали друг о друге, кажется, все: когда первые зубы выпадать начали, как выглядела та самая девочка, за которой они бегали по всей школе, размер зарплаты или стипендии и вроде бы даже возраст потери сокровенной девственности они знали тоже. Правда, в случае Чимина, ребятам оставалось лишь делать ставки на долгожданный коитус друга, потому как тот от девушек шарахался, от парней тоже, предпочтений своих никогда не раскрывал и почему-то собственной невинности и непорочности в двадцать четыре-то года абсолютно не стеснялся и этим гордился, что ли, даже. Отучившись на теолога, он работал теперь в библиотеке, разбирал ценные архивы, восстанавливал старинные записи и манускрипты, а еще знал, что такое херувим, тайно одарив подобным именем Мин Юнги как вторым.       «Это потому что у меня есть хер, или что?» — вдруг узнав о тщательно скрываемом прозвище, поинтересовался тот.       Нет, это потому что Мин Юнги сам был крылатым неизведанным существом, нежным, светлым, легким и честным. Мин Юнги ругался матом и умел как-то ювелирно напиваться так, чтобы вовремя свалить, чтобы не тащить кого-нибудь на себе, вернуться домой на своих двух, да еще и ключом в замочную скважину с первого раза попасть. Мин Юнги имел красный диплом по творческой специальности, мог легко решить экономическую задачу на проценты и знал все, кроме того, что «херувим» образовано далеко не от слова «хер». Хотя, может, и, вероятнее всего, он и это знал, однако запретить себе лишний раз увидеть милого, смущающегося Чимина, который, краснея и глупо улыбаясь на неудачную шутку, торопливо скрывался на кухне под тихим предлогом «мне надо», он не мог.       «Нежный?! Да у меня кожа на пятках нежнее, не неси чуши, Чимин-а»       Ким Намджун — травматолог. Мужчина обычно при знакомстве считал, что этой информации о нем достаточно, чтобы понять: он собранный, серьезный, уверенный и умный человек, преуспевший в жизни в роли высокооплачиваемого костоправа. В медицинский он поступил на платное обучение, но после первой же абсолютно грамотной и вообще идеальной курсовой, написанной самостоятельно и без помощи преподавателей, его с радостью и гордостью за нового талантливого и старательного студента перевели на бюджет и предоставили место в общежитии, которое, кстати, Намджуном так и не обжилось. Диплом у него, несмотря на все это, был обычным, «спасибо» большое фармакологии за это, а точнее сказать, преподавателю фармакологии. Старая, принципиальная скряга, которая с широкой улыбкой и чувством полного удовлетворения своего безобразного дьявола внутри рисовала ему «четыре» за зачеты в течение всех шести лет первичного обучения. Слава Богу, аспирантуру она у него уже не курировала, а потому сейчас он работал в специализированной клинике, достаточно много зарабатывал и только-только купил свою первую квартиру.        «Так, давайте закончим этот бессмысленный спор, согласившись на том, что самое нежное из всего, что вы тут перечислили, — это мое сегодняшнее мясо»       Повар? Нет. Ким Сокджин — графический дизайнер, у которого горы дорогущих проектов, красивая внешность и возможность работать на дому. Последнее как раз и позволило ему отточить свои навыки в кулинарии, поэтому он и десерты умел готовить, и пасту с помидорами черри, что сутками выбирал в продуктовых, чтобы только свежие были, и запеканки с мясом, которые, как в видеороликах в социальных сетях, аппетитно тянулись ниточками сыра на разрезах. Прекрасное зрелище. Наверное, это даже способно было вызвать томное возбуждение у Сокджина, что немного его пугало, потому как возбуждаться от еды и готовки в двадцать шесть лет — это конечная, правда. Однако крепкие, отдаленно грубые, широкие ладони Намджуна на его члене этой ночью возбуждали не меньше, поэтому, в общем и целом, все нормально и очень даже хорошо. Они вместе вот уже почти год как, и никто из их компании об этом не знает. По крайней мере, Сокджин на это искренне надеется, ведь после долгих расспросов Тэхена о его «совсем маленьком» засосе на полплеча и прямого «вы что, встречаетесь?», сомнений по поводу сохранности их пока еще секрета становилось с каждой пятничной посиделкой все больше и больше.       «Да вы сто процентно трахаетесь!»       Если Ким Тэхен в чем-то уверен, то его уже невозможно переубедить, и, в принципе, делать это необходимости нет, потому что Ким Тэхен не может быть уверен в неправде, ибо, да, Сокджин и Намджун в действительности трахаются чуть ли не каждый день, чем Вам не правда? Тэхен умный, ужасно умный, но играющее в заветном месте детство и нежелание казаться взрослым в угоду окружающим, порой, делает из него невыносимое капризное дитя с неуравновешенным характером и истеричным смехом. Вот он стоит на голове у стены, а вот обсуждает с Юнги насущные мировые конфликты стран Запада. Тут он не теряет надежды сесть на шпагат, а после дает советы Чимину насчет успешной коммуникации с миром и Мин Юнги, в частности. Закадычными друзьями Тэхен, честно признаться, никого не считал, но, по прошествии долгого тесного общения, к ребятам притерся и читал их теперь как книжки раскрытые. Непроницаемым для него оставался лишь Чонгук.       Чон Чонгук был самым младшим, самым крепким, самым выносливым и, да простит Ким Сокджин, самым красивым. Он был молод, но это совсем не мешало ему здраво мыслить на особенно веселых пьянках, а также позволяло спокойно хлебать по два литра пива за вечер, отчего от Юнги он сначала получал подзатыльники, а после похвалу, потому что «даже я так не мог в свои годы, малой». Чонгук заканчивал университет по непопулярной технической специальности, и Намджун опасливо предупреждал его, что с полученной профессией он сможет работать максимум продавцом гвоздей в минимаркете. Однако всеми это спокойно воспринималось в шутку: отец Чон Чонгука — глава самого крупного холдинга в Сеуле, специализирующегося далеко не на продаже гвоздей, так что будущее у парня было отменное, и отказываться от него в пользу каких-то там принципов Чонгук не собирался. Его все устраивало.       Они дружили крепкой, тесной дружбой уже три года как и собирались вот так вот, все вместе в квартире Сокджина, уже неизвестное количество раз для одной цели — расслабиться и повеселиться. Ну, и выпить, конечно, куда без этого. Пригубив полбутылки вина и по паре стопок соджу, ребята громко смеялись над историей уже приехавшего Чимина о том, как к нему подкатывали шары сегодня в библиотеке, но вдруг обстановка стихла, и все загадочно переглянулись. Джин довольно ухмыльнулся и, встав с пола, прошел в спальню, довольно скоро возвратившись оттуда с тонкой коробочкой карт в руках. Выудив из нее шесть картонок, он сел на место и положил их на журнальный столик «рубашкой» вверх.       — Я думал, сегодня мы начнем чуть позже, — Сокджин мимолетно взглянул на часы, отметив, что большая стрелка давно перевалила за полночь. — Ну, да ладно. Правила, я надеюсь, объяснять не нужно? — он усмехнулся, когда ему уверенно закивали.       Правило номер один — тот, кто вытягивает карту Короля, может выбрать кого угодно для исполнения своего желания.       Правило номер два — тот, кто вытягивает карту Короля, выбирает цифры, а не конкретных людей.       Правило номер три — отказаться от выполнения желания можно лишь единожды. В таком случае игроку выписывается штрафной — бутылка пива залпом.       — Итак, — Сокджин быстро разбросал перевернутые карты, — готовы? — в ответ вновь закивали. — Тогда, — интригующе растянул он, — три.       — Два, — довольно подхватил Чонгук.       — Хватаем!       Все вмиг потянулись руками к картам, дерзко сметая их со стола. Ребята волнительно оглядели доставшиеся роли на первый ход, а после возбужденно принялись искать в лицах друг друга хоть какой-то намек. Намджун широко улыбнулся и развернул на всех вытащенную карту.       — Я сегодня начинаю, — торжественно заявил он и вернул Короля обратно на стеклянную поверхность. — Как никогда, прямо.       — Давай что-нибудь легкое, — Чонгук подтянул к себе колено, усаживаясь поудобнее, — а то в последний раз, не прошло и трех минут, как язык Тэ уже был во рту у Юнги.       — Хочешь растянуть удовольствие? — Тэхен лукаво сощурился и чуть склонил голову.       — Нет. Хотя бы успеть опьянеть для подобных удовольствий.       — Так, все, — надумав желание, Намджун радостно хлопнул в ладоши, и все вновь обратили на него внимание. — Я — Король, и Король приказывает, — он нахмурился, стараясь выбрать цифру, — пятому позвонить своим родителям и спросить их, откуда берутся дети.       Ребята замолчали и лишь пытливо ожидали, когда «пятый» наконец отзовется.       — Мужик, — поверженно застонал Юнги. — Мне двадцать шесть лет, ты серьезно сейчас?       Комната наполнилась громким хохотом, под который Юнги раздраженно покинул помещение для того, чтобы сделать необходимый звонок. Смешки не утихали на протяжении всего тихого разговора и были особенно веселыми, когда из коридора долетало тихое: «Нет, мам, все в порядке», «Нет, я не употребляю», «Нет, моя девушка не беременна», «Потому что у меня нет девушки, мам». Юнги вернулся через пару минут, определенно недовольный доставшимся заданием и выслушанным монологом о вреде алкоголя и пользе презервативов.       — Просто, — устало закивал он. — Нет слов.       — Тогда продолжим, — Тэхен снова раскидал карты и принялся тянуть обратный отсчет.       Все торопливо отхватили цветные бумажки и посмотрели друг на друга, желая узнать нового Короля. Новоизбранный, почему-то, молчал, но, когда Юнги только было начал ворчать по этому поводу, отозвался.       — Годы идут, — вздохнул Чонгук, демонстрируя всем привилегированную карту, — а я все так же вытягиваю его в начале.       — Что, — Чимин впервые с начала игры подал голос, — кому-то вновь придется жевать грецкие орехи после зубчика чеснока, чтобы мы смогли продолжить играть без отвращения?       — Нет, — низко протянул Чонгук, — у меня большие планы на сегодня, — он улыбнулся, ловя на себе непонимающие и подозрительные взгляды. — Но начнем с малого. Пусть второй скажет свой пароль от любой соцсети.       — Опять будешь писать всякую ересь у меня в твиттере? — Тэхен устало вытащил телефон из заднего кармана джинсов и быстро отправил свой пароль Чонгуку в сообщениях. — После последнего твоего нашествия на мою ленту я неделю не мог все удалить.       — Да-да, я помню, — Сокджин усмехнулся. — Та шутка про аптекарей — просто нечто.       — Чего? — Юнги оторвался от своего стакана с пивом. — Какие аптекари?       — Твои родители случайно не аптекари? — не отвлекаясь от мобильного, пробубнил Чонгук. — Тогда откуда у них такой гондон.       Джин вмиг громко расхохотался, и к этой заразительной симфонии скоро присоединились Чимин и Намджун. Юнги лишь ухмыльнулся и довольно оглядел нахмурившегося Тэхена, который, сердито пнув Чонгука пяткой в бок, жадно опустошил небольшую рюмку соджу. После того, как смех наконец поутих, все вновь вернулись к картам, торопливо распределив очередные роли.       — Отлично, — Сокджин радостно повертел перед своим носом доставшимся Королем. — Хочу, чтобы шестой снял всю одежду, надел ее наизнанку и просидел так весь вечер.       Чимин громко поперхнулся и закашлялся. Пять пар горящих и пытливых глаз тут же уставились на него в ожидании. Парень медленно поднялся с пола и хотел было скрыться в ванной, но его вдруг схватили за запястье, вынудив затормозить.       — Давай прямо здесь, — Чонгук лукаво улыбнулся, понимая, что на подобную просьбу ему определенно откажут, но удивленно вздохнул, когда Чимин, чуть стушевавшись, принялся стеснительно стягивать с себя синий тонкий свитер.       — Всегда хотел увидеть, что он там скрывает, — как бы в свое оправдание прошептал Чонгук.       Под слоями недорогой, но стильной одежды он скрывал, как бы банально то не было, кожу. Ровную, слегка смуглую и очень, очень нежную кожу. Янтарный приглушенный свет жадно окрашивал открывшееся взору тело в собственный оттенок, и Чимин словно игрался с золотистыми переливами, наклоняясь под разными углами и вынуждая томные лучи отражаться от сияющих блеском бедер и плеч. Правда, спустя мгновение, великолепное представление закончилось, и он неловко сел на пол, спрятав маленькие ладошки в вывернутые теперь наизнанку манжеты. Послышалось как минимум три недовольных выдоха.       — Почему ты никогда не носишь открытую одежду? — поинтересовался Намджун и начал осторожно наполнять бокалы друзей алкоголем.       — Я полный и много вешу.       — У тебя идеальное тело, Чимин-а, — Чонгук ласково потрепал русую макушку и улыбнулся, ловя на себе благодарный взгляд.       Чимин ненароком посмотрел вперёд, тут же разочарованно заметив руку Юнги на крепких, широких плечах Сокджина, который что-то увлеченно рассказывал довольно заинтересованному в нем Юнги.       Видимо, недостаточно идеальное…       — Это, кстати, так странно для меня, — заговорил Тэхен. — Не понимаю, когда мужчины излишне следят за своей фигурой. То есть, — он взмахнул ладонью в воздухе и потянулся ею к бутылке соджу, — это, конечно, хорошо, когда ты ухоженный, легкий и весь такой из себя эфемерный, но не до фанатизма же доходить. Диеты, там, правильное питание с исключением углеводов. Ты сидишь на диете? — Тэхен обратился к Чимину.       — Нет, но я мало ем из-за работы.       — Боже, — вздохнул Джин. — Сказал бы мне раньше, я бы тебе еду привозил. Все равно дома сижу почти постоянно.       — Спасибо, — Чимин смущенно усмехнулся, — но не нужно. Мой желудок уже привык к подобному рациону.       — Ага, — Чонгук нахмурился. — Сначала твой желудок привыкает к такому рациону, а потом тебе придется привыкать к язве. Я знаю только одну нормальную диету — белковую.       — Да, мы видим, — Тэхен голодно обвел взглядом прикрытые черной толстовкой мышцы. — Разросся как черт, — он фыркнул.       — И за сколько это? — Юнги сощурился, раздумывая. — За год вроде бы?       — Чуть больше. В любом случае, белок очень полезен. Без него мышцы не растут, печень болит, энергии нет…       — И член не стоит, — громко перебил его Намджун.       — Кстати, да, — подтвердил Чонгук и потянулся к картам на столе, — но члены я обсуждать пока не особо желаю, поэтому давайте продолжим.       Роли вновь быстро распределились.       Атмосфера медленно, но верно сменялась с уютной и теплой, на какую-то жаркую и нагнетающе волнительную. Каждый новый круг заставлял ребят громко кричать, если им доставалась заветная карта, а желания и приказы, пока лишь в мыслях, обрастали вожделенным извратом. Юнги просил Сокджина приготовить новые закуски, а изнутри так и рвалось вынудить его делать это в одном фартуке. Чонгук старательно приседал с Чимином на руках и сам мечтал, чтобы легкое, невесомое тело было сейчас обнаженным, чистым, таким же как и сам Чимин, который опасливо жался все ближе и ближе, только провоцируя. Казалось, что в гостиной становилось темнее, жарче, интимнее. Все посторонние звуки покидали мир, испаряясь, и бесконечную Вселенную теперь наполняли лишь тяжелое дыхание, понижающиеся с каждым словом голоса и, изредка, счастливые крики. Алкоголь уверенной поступью расходился по разгоравшимся венам, согревал кровь, будто кипятя ее бурными пузырями, кружил голову и топил плывшее далеко и надолго сознание.       Они дружили крепкой, тесной дружбой уже три года как и собирались на такие встречи не очень часто для настоящих друзей. Но встречи, эти распаляющие, интригующие, никогда не имеющие предсказуемого исхода встречи они взволнованно ждали каждый месяц, вычеркивая из календаря прошедшие дни и тщательно планируя будущие задания. Они начинали когда-то давно с глупого «выйди на улицу и продай кому-нибудь вилку», а заканчивали вусмерть пьяными и ничего не соображающими.       Теперь же, научившись пить и хорошо целоваться, квартиру Сокджина парни покидали разморенные, насквозь мокрые, красные и с прикрываемыми зачастую чужой одеждой следами на светлой коже. Постоянные партнеры им были абсолютно не нужны. Подобные встречи с друзьями удовлетворяли все сокровенные желания, и не важно, сам ли ты выполнял приказ, или наблюдал, как это делает кто-то другой, нужное и такое томное возбуждение лавиной накатывало на организм, скручивая и органы, и мысли, и удовлетворенную душу. Кажется, спокойно жить без этого они уже не могли.       — Так, слушайте, — Юнги привлек к себе внимание. — Я — Король, и я хочу, чтобы третий продержал руки в карманах штанов пятого на протяжении тридцати секунд. Давайте, кто там?       Все переглянулись и вмиг заметили ухмыляющихся друг другу Чонгука и Тэхена.       По непонятным и каким-то магическим причинам, эти двое всегда с легкостью угадывали, что задание предстоит выполнять им напару. Они общались в их компании вне этих вечеров хуже всех. Не переписывались, не созванивались и жизнью не интересовались. Когда Гук только влился в их братский союз, Тэхен сверлил его подозрительным прищуром полминуты, а после, хмыкнув, не сказал ему ни слова за вечер. Чонгук тогда был еще девятнадцатилетним ребенком и, оскорбившись беспричинным игнорированием и проявленной по отношению к нему грубостью, так же молчал, умело избегая любых контактов с парнем. Так было всегда, и ребята к этому привыкли, однако, когда наступала долгожданная пятница, они буквально жрали друг друга взглядами и ртами, если предоставлялась возможность. Словно выплескивалась вся та недосказанность и терпение, а выстроенные стены рушились, позволяя прижиматься с каждым выпавшим заданием все ближе и крепче.       Оба имели в рукаве заветный приказ, обязательно оставляемый на самый конец, когда никто за тобой уже не следит, стараясь ухватиться за остатки плывущего в алкогольное небытие сознания. Оба ювелирно следили за ходом игры, прекрасно знали, какие карты им выпадут, чтобы назвать друг друга и заставить сделать то, что так хотелось почувствовать на себе. Однажды Тэхен загадал минет, и он нагло соврет, если скажет, что это была худшая ночь в его жизни.       Тэхен медленно встал с места и, продолжая ухмыляться, прошел к Чонгуку, усаживаясь после к нему со спины. Уверенно всунув горячие ладони в передние и столь удобно широкие карманы черных брюк, он жадно вцепился пальцами в крепкие мышцы бедер, сжав их. Чонгук довольно выдохнул и, улыбнувшись, откинулся на грудь позади него, уложившись макушкой на чужое плечо.       — Ты много выпил сегодня? — тихо поинтересовался Тэхен, пока остальные выбирали, кто будет засекать на телефоне заветные полминуты.       — А что? — Чонгук прикрыл глаза. — У тебя есть какие-то планы на сегодня?       — Нет, просто поинтересовался, — надавив на бедра, Тэхен сильнее вжал в себя жаркое тело. — На тебя у меня никогда не будет планов, извини, — он с нажимом провел ногтями по прикрытой тканью коже, удовлетворенно хмыкнув на беспомощный стон.       — Эй, — Юнги, насторожившись, обратился к парням, — заканчивайте, давайте. Тридцать секунд прошло.       Чонгук разочарованно вздохнул, когда от него быстро отстранились. Тэхен на парня почти не смотрел и, сев на место, резко опустошил стопку соджу. Юнги подозрительно оглядел успевшего разомлеть и, как ни странно, покраснеть Гука, но, не собираясь концентрироваться на чужих мыслях, вернулся к разговору с Сокджином. Через пару минут нужная карта вновь оказалась в его руках.       — Ух ты, — искренне удивился он, уже обдумывая новое задание. — Значит, я — Король, и я приказываю четвертому использовать второго в качестве шеста для стриптиза, — услышав пораженные возгласы, Юнги поспешил уточнить. — Раздеваться не обязательно, карабкаться тоже. Просто эротический танец с опорой на живого человека, — он коротко засмеялся. — Мне даже интересно, кому это досталось.       — Я тебя ненавижу, — прошипев, Намджун скоро встал и замер по стойке смирно, прижав руки к телу. — Ну, и чей я шест? — он пытливо бегал взглядом от одного друга к другому, пока широко улыбающийся Тэхен не принялся медленно к нему подкрадываться. — Черт.       Ким Тэхен — дьявольский провокатор. Он обходил Намджуна неторопливо, оценивающе скользя острым прищуром по всем изгибам правильного тела. Он обвивал своими длинными, искусными пальцами мощные плечи, хватаясь за них как за спасательный круг. Он терся, жался и, нагло ухмыляясь, смотрел на напряженного Джина тяжело и по-дерзки извращенно, будто одними глазами говорил: «Твой парень, или кто он там тебе, сейчас только мой. Он неподвижен, и я буду делать с ним все, что захочу». Тэхен цеплялся собственными ногами за стройные бедра, словно вплетаясь в Намджуна бесконечным, изворотливым удавом. Он закатывал глаза, шумно дышал и хрипло смеялся, когда захмелевший Чимин включил им какую-то медленную соблазнительную песню.       Ким Тэхен — дьявольский провокатор. Сокджин нескрываемо злился и бесился, но прерывать этот спектакль точно не собирался, потому что, во-первых, это подозрительно, а во-вторых, черт, где-то в глубине души, в маленькой потаенной коробочке сейчас расцветало пугающее и, одновременно, столь приятное возбуждение. Намджун был таким красивым. Он хмурился, порой сталкивал с себя парня, когда тот лез туда, куда определенно лезть не должен, и смотрел на Джина виновато, с искренним сожалением, словно уже извиняясь одними лишь глазами за сложившуюся ситуацию. Чонгук недовольно сопел, сверля хмурым, темным взглядом утонченную фигуру, которая, так бесстыдно изгибаясь, принадлежала теперь другому. Чимину также было не до веселья: Юнги жадно разглядывал Тэхена, его тело и великолепное, скульптурное лицо, радостно хлопал в ладоши и так широко улыбался. Чимин никогда не смог бы такого ему подарить, а потому он, опустив голову вниз, отрешенно теребил ниточки на выступающих швах его вывернутого свитера. Юнги был доволен придуманным заданием. Тэхен был абсолютно доволен собой.       — Да ладно?! — пораженно воскликнул Юнги, в третий раз подряд вытащив Короля. — Комбо какое-то прямо.       — Может быть, это намек? — Чонгук многозначительно вскинул бровями, указав на сидящего рядом с ним Чимина.       Ребята заговорчески переглянулись и, пока Юнги делал вид, что придумывает задание, незаметно показали пальцами собственные номера. Чимин был вторым. Чонгук быстро проговорил нужное число одними губами и слегка ухмыльнулся в ожидании приказа.       — Итак, — вновь начал Юнги, — я хочу, чтобы второй передал мне вон тот кусок маринованного кальмара.       Чимин, услышав свою цифру, чуть вздрогнул и, дослушав желание, взял в пальцы палочки, но его вдруг остановили.       — Ртом.       Чимин невинно посмотрел на Юнги широко распахнутыми глазами. В ответ дерзко ухмыльнулись и маняще подозвали к себе, поманив тонким пальцем. Чимин судорожно вздохнул и, взяв столовыми приборами кусочек побольше, опасливо подполз к Юнги. Тот снова улыбнулся и приглашающе похлопал по своим бедрам. Пак неловко оседлал Мина и, бегло осмотрев его лицо, начал аккуратно зажимать во рту склизкий кальмар. Юнги восхищенно наблюдал за тем, как до умопомрачения пухлые губы, находившиеся сейчас так непозволительно близко, судорожно обхватывали то, что так и норовило выскочить из них и испачкать персиковую кожу темной, тягучей жидкостью. Скромная капля вдруг смело стекла по чужому подбородку, и Юнги, вцепившись в затылок Чимина, резко потянул парня на себя. Он влажно слизал языком солоноватый маринад с контрастирующих сладких губ и, выудив из них ломтик кальмара, отстранился.       Чимин прикрыл глаза и безумно тяжело задышал. Последний раз он целовался с Юнги шесть месяцев назад. Тогда, уже под конец очередного пятничного вечера, когда первые нотки голубого рассвета осторожно наполняли остывшую гостиную, настало время для последнего задания. Все ребята уже спали, Чонгук вроде бы изредка что-то бубнил, а они вдвоем, все еще немного пьяные и довольные состоявшейся встречей, стояли на кухне и убирали вымытые стаканы и рюмки по полкам. Мин поднял широкую тарелку из-под закусок, и с ее дна на пол полетела чуть намокшая карта. Юнги быстро схватил ее и проговорил тихое «король».       — Выполнишь мое желание, Чимин-а? — он приблизился к парню, прижав его к высокой столешнице.       — А у меня есть выбор?       — Ты прав, его нет.       — И что мне нужно делать? — Чимин гулко сглотнул, когда по его щеке нежно провели кончиком носа.       — Не знаю. Наслаждаться, я полагаю.       Юнги просто хотел попробовать эти губы. Судьба коварно насмехалась над ними, потому что за все их встречи, подобного действия на них двоих не выпадало ни разу. И Юнги сходил с ума. Потому что Чонгук украл первый поцелуй Чимина, потому что уверенный и жутко красивый Сокджин водил своими ладонями по его телу так часто, словно оно ему принадлежало, потому что Тэхену позволяли спокойно хвататься за эту великолепную задницу, когда тот только захочет, а Юнги ничего из этого сделать не смог. Ни разу.       Он целовал его жадно, но неторопливо, растягивая блаженное удовольствие и пополняя собственные представления, ранее с таким трудом собиравшиеся в голове в один заветный образ. Чимин дрожал и, кажется, был готов взорваться от счастья. Он ждал этого столь долго, что, ощутив теперь на себе, понял, что другого не хочет. Он хочет только Юнги. Однако похабные приказы вновь принялись обходить их стороной, а Юнги к парню без надобности больше не приближался, потому что, желая просто попробовать, по уши погряз.       Чимин раскраснелся и неловко скатился с тонких бедер, отползая после на свое место. Юнги, настороженно оглядев его, все же встряхнулся и быстро разложил карты на столе. Ребята снова расхватали цветные бумажки, мгновенно позабыв пьяным мозгом о недавней развращенной сцене.       — О, — громко растянул Чонгук, — наконец-то, — он потер ладони и усмехнулся. — Шестой целует всех в открытые части тела. Повторяться нельзя.       Время неумолимо приближалось к двум ночи. Почти весь алкоголь был выпит, и лишь одна одинокая бутылка вина уныло впитывала в себя прохладу плитки кухонного пола. Головы с каждой прошедшей минутой становились все легче, а азарт и эмоциональное возбуждение окончательно сменило собой здравый смысл и остатки разума. Маленькие капельки испаряющегося жара ловко оседали на коже парней, вынуждая хотеть наконец раздеться все больше.       Обстановка накалялась. Если Чонгук начинал загадывать нечто подобное, значит он полностью погрузился в пьяную поволоку и теперь был готов на все. После этого уже никто не мог себя контролировать, выполнял беспрекословно самые бесстыдные вещи, приносившие блаженное удовлетворение Чонгуку, в первую очередь. Когда освещенная тусклым светом гостинная только-только начинала плыть перед глазами, когда разливающийся внутри жар заставлял вдруг увидеть друзей с другого, возбуждающе великолепного ракурса, Чонгук сходил с ума и рисковал, лишь бы иметь возможность смотреть на то, как другим было хорошо. Он желал развратные, дикие вещи, и никто никогда от них не отказывался, потому что всем в действительности было слишком хорошо.       Намджун ухмыльнулся и показал карту со своим номером.       — Ну, — он довольно оглядел ребят, — с кого мне начать?       — С меня, — Сокджин нетерпеливо повертелся на месте и счастливо улыбнулся. — Хочу, — он запнулся, — чтобы ты начал с меня.       — Хорошо.       Намджун встал и быстро уселся Джину на бедра. Они медленно осмотрели друг друга, словно были порознь весь этот вечер и теперь пытались понять, до какого состояния каждый позволил себе дойти. Джун вздохнул и потянулся пальцем к вороту чужого белого свитера, после стянув один его конец с широкого плеча. Он обожал спину Сокджина. Мощная, жилистая, рельефная и такая прямая, словно Сокджин был профессиональным пловцом. Острые лопатки размашисто сходились, когда он двигал руками, колдуя над чем-то на кухне, а мышцы искусно перекатывались, вынуждая комнатный свет класть меж позвонков новые тени, разбавляющие тот карамельный оттенок, разлившийся еще при рождении по всему крепкому телу. Намджун аккуратно приблизился к Джину и нежно, почти невесомо поцеловал его плечо. Послышался судорожный выдох. Мягкие губы уже более уверенно принялись путешествовать по всей линии выступающих сухожилий, а когда зашли чуть дальше, куда-то за шею, Намджун отстранился, и один его мутный взгляд, брошенный на успевшее покраснеть лицо, говорил все сам за себя: «Мы продолжим позже». Сокджин, будто считав его мысли, кивнул.       Не желая особо задумываться об очередности, Джун просто пересел к сидящему далее по кругу Тэхену. Парень маняще приподнял уголок рта и выпрямился, выставив грудь вперед, словно уже догадывался, какой части его тела достанется приятная ласка. Ключицы. Длинные, ровные, выглядывающие из-под ворота растянутой темной футболки они манили к себе, вызывали желание потрогать, пощупать и прикусить. Приблизившись, Намджун в последний раз осмотрел предоставленное пространство и, закрыв глаза, нежно обхватил левую тонкую косточку губами. Загорелая кожа была отдаленно солоноватой из-за ужасной духоты в гостиной, без каких-либо изъянов и казалась очень, очень вкусной, а потому кромка зубов дерзко ее подцепила и несильно оттянула. Услышав глухое «никаких следов сегодня», Намджун размашисто провел языком по всей длине обеих ключиц и, мимолетно клюнув в неглубокую ямку между ними, быстро слез с чужих бедер, подползая теперь к Юнги.       Юнги насмешливо оглядел себя. Несмотря на окутавший их жар и тотальный алкогольный измор, он почти весь был укутан в ткань одежды. Открытым оставалось лишь лицо, шея (но на данный пункт у Джуна уже были планы, на Юнги совсем не рассчитанные) и тонкая полоска белоснежных щиколоток, прикрытых манжетом джинсов и кромкой черных носков. Склонившись, Намджун осторожно обвил пальцами хрупкую голень правой ноги и поднес ко рту кусочек открытой кожи. Мокро мазнув губами по выступающей округлой кости и острому сухожилию, он скоро отстранился и пожал плечами, мол, «сам виноват».       Следующим по кругу был Чимин. Он волнительно поднял взгляд на вставшего перед ним Намджуна, но тот, ухмыльнувшись, почему-то, подошел к Чонгуку. Присев к нему на колени, он аккуратно обхватил его голову ладонями и отклонил ее немного назад, открыв тем самым себе великолепный вид. Крепкая, длинная, жилистая шея предстала перед ним во всей своей красе, источая сейчас вблизи притягательный, тонкий аромат какого-то горьковатого парфюма. Джун с наслаждением провел самым кончиком носа по жаркой, влажной коже, вдыхая полными легкими кружащий сознание запах. Язык вмиг размашисто прошелся по выраженным у основания мышцам, оставив сияющую полоску слюны, а после губы жадно пристали к бьющейся где-то внутри венке, легко всасывая ее вглубь рта. Чонгук сипло застонал и уже было хотел положить руки на плечи Намджуна, но он тут же отодвинулся от него и радостно хмыкнул на разочарованное выражение чужого лица.       Чимин взволнованно следил за каждым движением приближающегося к нему Кима. Намджун медленно присел на пол спиной почти ко всем ребятам и, оглядев парня с ног до головы, приглашающе похлопал по своим бедрам. Чимин опасливо залез на чужие ноги и несильно сжал их острыми коленями. Джун блаженно огладил горячими, широкими ладонями его грудь и рельефный торс и, остановившись на изгибах стройной талии, склонился к небольшому, прохладному уху.       — Я тебя поцелую, хорошо? — невероятно тихо прошептал он.       В ответ заторможенно, но согласно кивнули и прикрыли дрожащие от предвкушения веки. Целовать Чимина было подарком судьбы, за который они все каждый раз боролись до потери пульса. Они жульничали, Тэхен в особенности, предпочитая садиться рядом с молодым человеком, чтобы во время игры ненароком заглянуть в его карту. Чимин был чистым, легким, и, словно ребенок, трепетал, когда его то нежно, если это был Сокджин или Чонгук, то жадно, как умел только Тэхен, целовали. Нескончаемыми секундами ласково смаковали приторную кожу, полностью покрывали ее слюной и порой нетерпеливо прикусывали в томном порыве. Он тихо стонал, вынуждая чужие мысли напрочь вылететь из головы или же сосредоточиться лишь на одной идее: окончательно развратить.       Желание увидеть идеальное, одновременно рельефное и хрупкое тело обнаженным, изучить его, потрогать, изласкать до потери сознания абсолютно точно чувствительный организм росло с каждым годом, с каждым месяцем все быстрее и быстрее, однако никто на подобное никогда не решался и решиться бы, вероятнее всего, не смог. На его фоне все они выглядели аморальными, помешанными и извращенными выродками, и Чимин такого по отношению к себе не заслуживал. Он был слишком чистым, слишком легким и слишком невинным.       Но не сейчас.       Сегодня определенно был особенный вечер. Начиная почти беззвучно, они целовались теперь размашисто, пуская по погрузившейся в томленую тишину гостиной громкие, пошлые звуки плескавшейся меж сплетенных языков слюны. Пухлые губы, сплошь покрытые вязкой влагой, жадно сминали, ломая их под немыслимыми углами и вынуждая безбожно краснеть. Розовый и персиковый оттенки довольно скоро сменились ярко-гранатовыми переливами наглых укусов, оставлявших на некогда нежной коже небольшие островки кровавых ранок.       Чимин осторожно склонил голову и открыл глаза, тут же встретившись с тяжелым, темным взглядом Юнги. Тот, не отрываясь, смотрел в янтарные радужки, заплывшие теперь расширившимися черными зрачками, и сердце его небывало заколотилось в груди, причиняя какую-то не испытываемую ранее боль и дискомфорт. Юнги гулко сглотнул и облизнулся. Чимин впервые застонал и, раскрыв рот шире, звонко столкнулся с Намджуном зубами. Вся эта ситуация сейчас заставляла всех голодно следить за своим ходом и, словно живая картина, была до умопомрачения правильной и божественно красивой. Будто сцена из какого-нибудь высокобюджетного эротического фильма, центральным событием которого являлся один единственный поцелуй. Кажется, мысленно теперь стонали все.       — Так, все, — глухо проговорил Сокджин, привлекая к себе внимание. — Хватит.       — С ума сойти, — прошептал Джун, наблюдая за тем, как Чимин, сгорбившись, старательно восстанавливал сбившееся дыхание. — Ты нам точно ничего не хочешь рассказать, псевдо девственник?       — Нет. Моя задница все еще чиста и невинна, — Чимин глубоко вздохнул и медленно провел языком по распухшим губам.       — Черт, — Намджун закачал головой и принялся осторожно сталкивать Чимина с себя. — Слезай давай. У меня сейчас твердеть начнет, — он быстро встал и вернулся на свое место во главе журнального столика.       Чимин смущенно улыбнулся, но, ощутив на себе знакомый жаркий прищур, заметно сжался и поправил съехавший с плеча свитер.       — Мы извратили нашего Чимин-и, — разочарованно растянул Чонгук и виновато осмотрел все еще пылающего жаром молодого человека.       — Нашему Чимин-и двадцать четыре года, — Тэхен, все еще довольно ухмыляясь, склонил голову вбок. — Извратиться уже давно пора.       — А давай ты не будешь решать, когда и что Чимину уже «пора»?       Все мгновенно перевели удивленные взгляды на нахмурившегося Юнги. Тот раздраженно смотрел на парня снизу вверх, заметно раскрывая ноздри и сверля его отдаленно злобным взглядом. Тэхен уже хотел на сделанный выпад что-то ответить, но Юнги этого ему не позволил, отвернувшись к столу и разбросав по нему потрепанные карты.       — Продолжаем, — хлебнув соджу из горла общей бутылки, сухо пробубнил он и опустил голову вниз.       Чимин, сидевший до этого замерев и даже не дыша, часто заморгал и взглянул на Тэхена. Тот лишь раскрыл ладони в сдающемся жесте и, приподняв брови, насмешливо скривил губы, словно говоря: «Смотри, до чего мужика довел». Ребята, также опустошив свои рюмки, торопливо вернулись к игре.       Инстинкты, интуиция, чутье, шестое чувство и третий глаз, раскрывшийся, наверное, где-то в заднице, — все это откровенно кричало лишь об одном: достигнута долгожданная точка невозврата. Теперь уже ничего нельзя было свалить на алкоголь или секундное помутнение рассудка. Каждое действие и взгляд несли в себе потаенный смысл, доступный лишь избранному. Касания становились жадными, судорожными, влажные жаркие ладони зудели от желания дотронуться, сжать и будто истребить, сжечь все под собой. Легкие импульсивно раскрывались, не давая нормально дышать и вынуждая тем самым поглощенный тусклым светом интерьер сливаться к чертям в одну неразборчивую массу. Сознание фокусировалось только на двух вещах: карты на столе и нужные глаза напротив.       — Я — король, — медленно растянул Сокджин, — и я хочу, чтобы четвертый прошептал второму то, что он хотел бы с ним сделать. Если второй согласен, пусть поцелует в щеку.       Чонгук и Тэхен смотрели друг на друга исподлобья, довольно ухмыляясь. Чон уверенно подошел к парню и, попросив Юнги немного сдвинуться, сел к нему под бок. Тонкие губы вплотную пристали к теплому уху и вмиг начали что-то проговаривать. В комнате повисла гробовая тишина. Все пытливо щурились и старательно напрягали слух, чтобы уловить хоть что-нибудь, но все было тщетно. Чонгук шептал тихо, но при этом страстно, яростно и с придыханием. Он говорил долго, дважды закатывал глаза и перед тем, как отстраниться, незаметно обвел кончиком языка тонкие хрящевые перегородки.       Тэхен повернулся к нему лицом, мелко дрожащий и сплошь покрасневший от разгоревшегося в груди пожара. Он медленно моргнул и сглотнул вязкую слюну, когда Чонгук в ожидании приподнял брови. Ким Тэхену прямо сейчас предлагали согласиться на смерть, однако если эта страшная, холодная смерть будет такой, как ему только что описали, он готов был в этот же момент скрыться где-нибудь и воплотить чужое желание в реальность, буквально положив собственную голову на плаху.       Нежную кожу щеки обжег мокрый поцелуй.       Ребята потерянно следили за тем, как Чонгук спокойно вернулся на место, а Тэхен, судорожно вздохнув, в несколько жадных глотков опустошил бокал почти выветрившегося вина.       — Давайте дальше, — Чонгук расположил карты рядом друг с другом, и после обратного отсчета все быстро расхватали себе новые роли.       — Кто? — Намджун подозрительно осмотрел притихших друзей.       — Юнги, — достаточно громко обратился Чимин и положил свою карту на стол, картинкой Короля вверх, — ты должен изобразить свою любимую позу в сексе.       Все парни, против воли, широко улыбнулись и восхищенно ожидали теперь, когда хоть что-нибудь произойдет. Юнги незаметно ухмыльнулся и подошел к сидящему на полу парню. Тот смотрел на него серьезно, прямо, большими глазами, в которых уже таился игривый, манящий к себе огонек предвкушения. Он был все еще одет в вывернутую наизнанку одежду, выглядел по-детски мило и словно крошечно и минуту назад попросил Юнги показать, как он любит трахаться. Больше всего на свете Юнги хотел сейчас, чтобы Чимин уже об этом знал, но раз тот в неведении и желает в этом ведении быть, то пожалуйста, запросто.       — Встань.       Чимин быстро вскочил, тут же равняясь с темной макушкой. Юнги медленно приблизился к нему и, сощурившись, проникновенно взглянул в его глаза, будто давая шанс передумать. Чимин был уверен. Юнги облизнулся и, обхватив крепкие бедра ладонями, резко вскинул легкое тело вверх. Парень оторопело охнул и даже сориентироваться не успел, как его с адской силой впечатали в первую же свободную стену. Он испуганно обвил торс Юнги ногами, скрепив ступни за поясницей, и хотел было схватиться руками за тонкую шею, как вдруг запястья грубо оплели пальцами и возвели где-то над головой. Юнги дерзко вжался тазом в чужой пах, чтобы не дать Чимину упасть, и довольно улыбнулся, словив на своем лице жаркий, смешанный со стоном выдох. Чимин в безумном наваждении уперся своим лбом в лоб Юнги и, шумно дыша, прикрыл потяжелевшие веки.       — Так, — еле слышно зашептал он в чужие губы. — Так ты меня хочешь?       — Да, Чимин-а, — Юнги судорожно прошелся кончиком языка по мягкой, искусанной коже, находившейся теперь так непозволительно близко. — Я просто хочу тебя.       — Завтра, — почти неразличимо пробормотал парень. — Сделай это завтра. Я тоже, — он приглушенно заскулил, когда в него вновь толкнулись бедрами. — Я тоже хочу.       Юнги отстранился и настороженно посмотрел на раскрасневшееся лицо, будто спрашивая Чимина о его уверенности в сказанном. В ответ, видимо, прочитав мысли, уверенно кивнули в согласии. Юнги так же кивнул и усмехнулся, когда Чимин широко ухмыльнулся. Он опустил молодого человека на пол и, придержав за талию, довел его до стола. Ребята продолжали улыбаться и, дождавшись, когда эти двое усядутся, удовлетворенно переглянулись.       — Сплошные секреты, — в напущенном недовольстве возмутился Сокджин. — Одни шепчутся, другие шепчутся, ничего не говорят.       — Но ведь у каждого из нас есть секреты, да, Сокджин-хён и Намджун-хён? — Тэхен дерзко переводил взгляд от друга к другу.       — Так, — Джун схватился за карты, — продолжаем.       — Кто Король? — после растасовки поинтересовался Чонгук.       — Я, — Юнги устало помахал перед носом цветной картонкой и облокотился на стоящий за спиной диван.       — Загадывай, — Чонгук, так же, видимо, уморившись, закинул голову назад, вмиг захрустев затекшей шеей.       — Пускай Тэ приказывает.       — Нет-нет-нет, — бурно возмутился Джин. — Я знаю, что вы, засранцы, — он указал пальцем на Тэхена и Чонгука, — каким-то образом всегда знаете, у кого какое число. Нет, Юнги, ты — Король, ты и придумывай желание.       — Ладно, — Юнги в легком раздражении закатил глаза. — Я приказываю Тэ взять карту Короля и делать все что он, блять, захочет.       — Ты должен приказывать цифре! — закричал Сокджин.       — Я хочу, чтобы третий поцеловал все идеальные части тела шестого, — гордо заявил Тэхен, даже не обратив внимания на чужие возражения.       — Да что такое?! — вновь воскликнул Сокджин, но шумно выдохнул, когда его бедра коснулась знакомая теплая ладонь.       — Сокджин, — снисходительно протянул Джун, ловко забравшись к Сокджину на колени, — все все поняли, — он ласково потерся кончиком носа о длинную шею. — Какая разница теперь?       — Хорошо, — Джин стянул с себя белый свитер. — Целуй.       — Ты снял слишком мало одежды, чтобы я смог поцеловать все идеальные части.       Оба опустили взгляд на ширинку темных джинсов Сокджина.       — Так, — неловко усмехнулся Чонгук, — нам, я думаю, пора.       — Да, — Чимин быстро встал. — Пора.       Парни, торопливо забрав свои телефоны с разных поверхностей гостиной, зашагали к выходу, не оборачиваясь на чужие, чересчур очевидные и многозначительные звуки. Схватив свою одежду с вешалок, они втиснулись в узкий коридор и принялись обуваться.       — Подождите, — Чимин вдруг замер, — они встречаются, что ли? — он указал большим пальцем на оставленную позади комнату, из которой вдруг послышался довольный стон.       — Да неужели! — громко восхитился Тэхен, но ему тут же прикрыли рот крепкой ладонью.       — Не ори, — спокойно проговорил Юнги. — И так мозг колется пополам, — он с силой вытолкнул Тэхена за дверь к уже вышедшему Чонгуку. — Валите.       Чимин, проследив за шатающимися ребятами, звонко застегнул молнию на куртке и повернулся ко вдруг подошедшему к нему Юнги.       — Ты, — Юнги ткнул пальцем в его грудь и уверенно осмотрел покрасневшее от алкоголя лицо, — едешь со мной.       Жаркий скулеж эхом раздавался в опустевшей гостиной. Долгожданная прохлада окутывала изнеможенное помещение, заставляя незаметно колыхаться оставленные повсюду упаковки от еды. Цветные бутылки одиноко мерзли на кухонном полу и столешнице, храня на своем дне остатки алкоголя. На журнальном столике, картинкой вверх, лежала потрепанная в уголках карта Короля.