***
— Замерз? — Юнги, расположившись на полу возле сидевшего на диване Чимина, склонил голову в бок, вдруг заметив, как полуголое тело вновь вздрогнуло от легкого потока сквозняка. — Нет, — не отвлекаясь от печатанья, растянул Чимин и, противореча сказанному, поежился. — Ай, Чимин-а. Юнги уверенно обхватил маленькую ступню ладонями, желая как можно скорее согреть ледяную кожу. Поначалу удивленно пискнув от неожиданности, Чимин теперь довольно улыбнулся и, пробубнив «какой горячий», вернулся к экрану ноутбука, даже и не услышав дерзкого смешка на собственное замечание. Юнги сощурился и обвел парня взглядом. Наконец, хоть немного перестав стесняться, он расслабленно порхал подушечками пальцев по тихой клавиатуре, поджав одну ногу под себя и задумчиво прикусив нижнюю пухлую губу. Он казался легким, нежным, почти невесомым и чересчур невинным в дневном свете, лившемся из широких окон. Острые ключицы интригующе выглядывали из растянутого ворота, манили к себе, однако словно не позволяли прикоснуться. Футболка бесстыдно оголяла сильные бедра, которые искусно перекатывались при каждом непроизвольном движении, кладя архитектурные тени на загорелую, бархатную кожу. Юнги так долго мечтал увидеть его таким: почти раздетым, уютным и домашним, спокойно расхаживающим по его слишком большой для одного жителя квартире. Он дарил сейчас его одинокой душе умиротворение и томную радость от воплощенных желаний. Приятный жар разливался по хрупкому телу и быстро отсылался прямиком к месту их соприкосновения. — Почему ты пошел учиться на теолога? Откуда подобная тяга к религии? — Запретный плод сладок? — Чимин пожал плечами. — То есть? — То есть я не верующий. Вообще, изначально я хотел поступить на какой-нибудь факультет с математическим специалитетом, даже педагогом думал стать. Когда выбирал университет в Сеуле, мне приглянулся один, как раз с кафедрой теологии. Прочитал в интернете о профессии религиоведа и решил: была не была. В итоге, я прошел везде, но выбрал то, что выбрал. — А математика? — Я люблю математику, — Чимин дернул ногой, вдруг почувствовав щекотку, и ухмыльнулся, — но это не то, чем бы я в действительности хотел заниматься. Мне нравится работать сейчас в архивном центре и библиотеке. Это те места, где тихо, спокойно и никто тебя не торопит и не трогает во время важного дела. В общем, то, что нужно. — Ты сам пишешь статьи? — Юнги скользнул пальцами от уже теплой стопы к тонкой голени. — Когда как. В основном я исправляю чужие. — Ты такой грамотный? — Я много писал в подростковом возрасте. Мои учителя в школе говорили, что у меня врожденная грамотность. — Что писал? — Юнги аккуратно сцепил ладони вокруг щиколотки, пораженно подметив, что ту можно было почти полностью обхватить лишь одной рукой. — Разное. Заметки, очерки, бессюжетные рассказы. — Я тоже довольно хорошо знаю язык. — Да ну? — Чимин ухмыльнулся и лукаво приподнял одну бровь. — Ну-ка, — он отставил ноутбук в сторону и слегка склонился вниз, оперевшись локтями в колени, — колоссальный, по буквам. — К-о-л-о-с-с-а-л-ь-н-ы-й, — с расстановкой проговорил Юнги. — Иллюминация. — И-л-л-ю-м-и-н-а-ц-и-я. — Электрификация. — Э-л-е-к-т-р-и-ф-и-к-а-ц-и-я. — Ух ты, — Чимин удивленно усмехнулся. — Синагога. — Что это? — Синагога, — парень нагло стоял на своем. — С-е-н-а-г-о-г-а? — Через «и», — Чимин снисходительно улыбнулся. — Помещение богослужения у иудеев. — Так нечестно, — Юнги нахмурился в напускной обиде. — Я не знаю таких слов. Вот, скажи я тебе «микшер», ты бы ответил, что это? — Я не просил тебя говорить, что такое «синагога», — Чимин закусил губу. — И, да, м-и-к-ш-е-р. — Осмелел? В ответ неопределенно пожали плечами и немного развели согнутые колени в стороны, вынудив чертову футболку в очередной раз бессовестно задраться. Чимин определенно разыгрался. Терроризирующее смущение от того, что, в отличие от одетого в шорты и майку Юнги, он был практически обнажен, окончательно отступило минут тридцать назад, когда Юнги, все же заварив ему порцию ароматного чая, тихим шепотом предупредил, что, если бы все не было осложнено его трепетно охраняемой ранее девственностью, они бы уже успели сделать это дважды за утро. Знакомый жар бурлящим потоком разливался по всему организму, затрагивал самые потаенные уголки сознания и выуживал из фантазии порочные, но уж больно желаемые картинки. Чимин понял, что смог бы с легкостью попросить Юнги показать ту самую любимую позу даже так, без алкоголя в крови и навеянной сторонней развратностью поволоки в голове. От него не отходили ни на секунду, полностью погружали в собственное постоянное присутствие и притягательное тепло тела, источающего приятный горьковатый запах то ли не выветрившегося парфюма, то ли геля для душа, и Чимин безумно хотел теперь пахнуть так же. — Иди сюда, — Юнги беззвучно похлопал по своим бедрам. Чимин, на секунду замявшись, все же сполз с дивана, медленно сел на чужие ноги и чуть поелозил на них, стараясь устроиться поудобнее. Он осторожно уперся в плечи Юнги и голодно его оглядел. — Делай, что хочешь, — Юнги завел руки за спину и облокотился на них, слегка отклонившись назад. Чимин неуверенно скользнул раскрытыми ладонями по подставленной груди и глубоко вздохнул. — У тебя так сердце сильно бьется, — пораженно прошептал он и аккуратно нажал пальцем на часто вздымающийся участок ребер. — Я тебе нравлюсь? В ответ лишь коротко улыбнулись и отвели взгляд. Чимин искренне засмеялся, вдруг ощутив как собственное сердце колотилось не менее безумно и, кажется, старалось подстроиться под ритм своего соратника напротив. Стихнув, он опустил руки на впалый, мягкий живот и повел ими куда-то к бокам и талии. Юнги был худым, стройным, но, в то же время, крепким и удивительно выносливым. Чимин помнил, как Чонгук рассказывал, что Юнги, не переходя на шаг, смог пробежать семь километров за час на их общей тренировке в спортзале. Чимину же и четырехсот метров было за глаза, и то, он задыхался уже после первых двух сотен и добивал оставшиеся неким подобием спортивной ходьбы. Пухлые пальцы несмело подцепили край тонкой футболки, и он вновь взглянул на Юнги. — Можно? Юнги согласно кивнул и прикрыл вдруг задрожавшие веки, как только теплые ладони коснулись кожи его торса. Чимин вздохнул и с наслаждением огладил выпирающие ребра, на пробу сжав их неострыми ногтями. — Не царапайся, — Юнги дернулся и невольно нахмурился. — Сними, — Чимин окончательно задрал мешающую ему майку и удовлетворенно хмыкнул, когда его просьбу выполнили. Пальцы тут же примкнули к столь дерзко выступающим ключицам и, зацепившись за них, потянули желанное тело на себя. Горячие руки наконец вновь оказались на тонкой пояснице, вынудив довольно выгнуться от неожиданного прикосновения. Чимин облизнулся, прерывисто провел влажной ладонью по длинной, жилистой шее и, поддавшись какому-то неизвестному порыву, приблизился к нежной коже, глубоко вдохнув с нее терпкий мужской аромат. Мышцы ног импульсивно свело томной судорогой от вмиг возникшего внутри возбуждения. Помещение вдруг молниеносно темнело, сливалось в маленькую точку, словно обволакивало их двоих в подступающий интимный жар. Желание стать еще ближе, буквально проникнуть в Юнги навсегда затапливало все мысли и остатки приличия. Чимин резко ухватился руками за широкие плечи и двинулся вперед, нагло усевшись на чужой пах и заставив Юнги тем самым тихо охнуть. — Не делай так, Чимин, — Юнги отстранился назад от несущихся прямиком к его шее губ. — Боишься, что встанет? — парень ухмыльнулся, и Юнги против воли широко улыбнулся, вновь отклонившись. — Мне не шестнадцать. Как бы сильно ты мне не нравился, я уже не могу так легко завестись от подобного. Недовольно рыкнув, Чимин надавил на грудь Юнги и уложился с ним на пол. Коленные чашечки неприятно уперлись в твердый белый паркет, но обращать внимание на подобные вещи времени у Чимина уже не было: кончик его влажного, горячего языка любопытно слизывал пока невидимые, маленькие капельки успевшего выделиться пота. Он тихо застонал, почувствовав после приятную сладость тонкой кожи, и закатил глаза, ощутив на заднице уверенную, крепкую хватку. — Так давно не трогал тебя, — Юнги довольно сжал плотные мышцы ягодиц. — Да трогай, сколько хочешь, — Чимин протянул руки назад и задрал футболку, бесстыдно мешающую ему почувствовать обжигающий жар достаточно близко. Юнги вмиг провел ладонями по оголившейся коже бедер и отрывисто скользнул ими к искусным изгибам стройной талии. Мокрые, сплошь покрывшиеся слюной губы неумело, но старательно и жадно путешествовали по его шее, заходя иногда на виски или на линию подбородка, и вдруг приблизились к небольшому прохладному уху. — Юнги? — Чимин шумно выдохнул и, когда в ответ вопросительно промычали, полностью лег своей грудью на грудь Юнги. Он ухмыльнулся и, замерев на секунду, напористо провел пахом по тонкому бедру. — У меня твердеет. — Так, — Юнги настороженно оттолкнул парня, тут же словив на себе недовольный взгляд. — Заканчиваем с этим. — Поцелуй меня, — Чимин снова навалился на тело под ним, но Юнги вновь отстранил его и, столкнув со своих ног, встал с пола. — Подожди до вечера. — Мы делали это полгода назад, — возмущенно прокричал Чимин в удаляющуюся от него на кухню обнаженную спину. — Ну вот. Полгода ждал и еще несколько часов подождешь. Послышался звонкий стук стальной посуды и керамических тарелок. — Поможешь приготовить обед? — Только если ты оденешься.***
Ноябрьская прохлада нещадно жгла нежную кожу щек, когда они решили выйти на улицу на небольшую прогулку. Точнее, решил Юнги, а Чимин, все же успокоившись и приведя себя в порядок, согласился, быстро укутавшись в чужой шарф и шапку. Юнги постоянно держал парня за руку, согревая легко мерзнувшие ладошки уже привычным для них теплом, и тот, в благодарность, часто жался к нему и крепко обнимал, если они оказывались на относительно безлюдной улице. Почти зимнее солнце только-только склонялось с зенита в сторону горизонта, когда молодые люди уже подходили к знакомому проспекту, как вдруг Юнги завернул в узкий проулок, потянув Чимина за собой. — Куда ты? — Чимин недоуменно оглянулся назад и вновь посмотрел на спину перед собой. — Зайдем кое-куда, — Юнги весело усмехнулся и через пару секунд остановился около неброской вывески. — Аптека? — Ну да. Раз уж ты теперь такой взрослый и зрелый, то и смазку с презервативами будешь выбирать сам. — Чего?! — Чимин вскрикнул и широко распахнул глаза. — Не буду я ничего выбирать! — Будешь, — Юнги потащил сопротивляющегося парня за руку прямиком к дверям и буквально затолкнул его внутрь теплого помещения. — Еще как будешь. — Да ты с ума сошел! — Здравствуйте, — Юнги приветливо улыбнулся девушке за кассой и подошел к застекленному специализированному стенду с необходимыми им товарами. — Выбирай, — он торжественно выставил руку, указав на щедрый разнообразный ассортимент. — Нет, я не разбираюсь в этом. — Хорошо, — Юнги развернулся. — Извините, — он обратился к консультанту, — Вы не могли бы нам помочь? — Нет, Юнги, — Чимин испуганно вцепился в чужое, прикрытое черной курткой предплечье и жалостливо надул губы, но было уже поздно. — Чем именно? — темноволосая женщина лет тридцати довольно скоро оказалась возле них. — Мы не совсем разбираемся во всех этих видах смазок и презервативов. Вы можете подобрать что-нибудь? — Конечно, — женщина улыбнулась. — Начнем с толщины. Есть какие-либо предпочтения? Невероятно. Чимин словно задержал дыхание и лишь часто моргал от подступившей влаги на глаза. Чертово стеснение. Все это было слишком сейчас. Он смотрел на заполненный стенд и поражался представленному разнообразию того, что его взгляд ранее стыдливо избегал, останавливаясь на более безобидных витаминах для беременных. Ладони неприятно холодило от покрывших их капелек пота, а губы уже начинали покалывать при очередных сильных прикусываниях. Чимин растерянно взглянул на Юнги и отрицательно закивал. — Существуют классические, утолщенные, тонкие и ультратонкие, — заметив стороннее замешательство, вставила консультант. — А какие лучше? — склонившись к уху Юнги, прошептал Чимин. — Ультратонкие, — так же тихо заговорили в ответ. — Хочу, чтобы ты хорошо почувствовал меня. — Тогда, может, вообще без них обойдемся? — Нет, — Юнги отрицательно кивнул и, ухмыльнувшись, отстранился. — Потом скажу, почему. — Так что? Договорились? — женщина в ожидании приподняла широкие, темные брови. — Да, ультратонкие. — Отлично, — она снова улыбнулась, вдруг почему-то почти незаметно смутившись. — Размер? — Средний, — без замедления проговорил Юнги. — До восемнадцати? — До двадцати двух. — Да ты шутишь?! — Чимин вновь широко раскрыл глаза и беспомощно вздохнул. Сердце вмиг забилось быстрее. Юнги был чересчур большим. Морозящие представления о возможной боли и дискомфорте тут же окутали бедное невинное сознание, сковав его липким, противным страхом, который испытывать абсолютно не хотелось. Хотелось по-прежнему быть уверенным в Юнги, чувствовать его тепло, заботу, и чтобы просто не было больно. — Никаких шуток, — Юнги легко усмехнулся. — Кстати, — он обратился к женщине, — я заметил тут пачку с надписью «ускоряют ее, замедляют его». Не видел таких раньше. — О, это новые. Содержат в своей смазке анестетик, охлаждающий — в буквальном смысле — половой орган и не дающий ему тем самым преждевременно эякулировать. По своему опыту, признаюсь, — консультант заговорила тише, — оно того не стоит. Покупатель рассказывал одну историю о том, что во время полового акта с использованием этого презерватива анестетик настолько подействовал на его член, что тот опал, а когда партнерша решила ему с этой проблемой помочь, не смогла потом около получаса разговаривать из-за онемевшего рта. — Кошмар, — Чимин сморщился. — Да уж. Вернемся к выбору, — женщина осмотрела стенд. — С лубрикантом, без? — С ним, думаю, лучше, — Юнги задумчиво кивнул. — Форма? — Не принципиально. — Не хотите попробовать с фруктовыми запахами и вкусами? — Я в рот это брать не собираюсь, — Чимин скривился. — Тогда перейдем к смазке, — консультант отошла чуть в сторону. — Классическая, с дополнительным увлажнением, с экстрактом Алоэ Вера, с вишней, с клубникой, разогревающая, с Гуараном? Юнги выжидающе взглянул на Чимина, вскинув брови. — Классическая? — неуверенно протянули в ответ. — Возьмем с дополнительным увлажнением, ладно? — Да все равно, — Чимин вскинул руками. — Просто бери уже то, что мы выбрали, и пойдем. Я хочу домой. — Я пробью и упакую, — женщина вытащила с витрины необходимые товары и, поклонившись, отошла к кассе. — Что? — Юнги прихватил Чимина за талию, когда они уже покидали аптеку. — Не терпится вновь раздеться? — Опять скажешь ходить в одной футболке? — Отсутствовало бы у меня уважение к твоим страхам и телу, ты бы ходил максимум в белье. — Слушай, — Чимин неуверенно нахмурился, — реально двадцать два? — Двадцать, — Юнги улыбнулся и остановился посреди улицы, вытащив из кармана джинсов телефон. — И то, когда стоит. Дойдешь до квартиры сам? Мне нужно отойти на час по работе. — Да. — И еще, — уже сделав пару шагов в противоположном направлении, Юнги обернулся, — не принимай пока душ. И не играйся с презервативами, — он предупреждающе выставил указательный палец вперед. — Да куда уж мне, — Чимин усмехнулся. — Я что-то маловат для таких игр. Юнги громко засмеялся и, крикнув что-то неразборчивое в ответ, ушел по своим делам. Вымученно вздохнув, Чимин неторопливо отправился по знакомому адресу, не видя перед собой ничего, кроме маленького полупрозрачного пакета из аптеки.***
Чимин обошел всю квартиру по кругу трижды. Перевел через переводчик каждый очерк, висевший в темном коридоре. Он полностью оглядел в зеркале собственное тело, вдруг осознав, что не такое уж оно и полное, несуразное и некрасивое. Вот оно — волшебство похвалы. Юнги осыпал ласковыми словами его обнаженные бедра сегодня целый день, нежно оглаживал, постоянно шептал, что хочет поскорее коснуться их губами, сжать, закинуть на талию и, Боже, наконец-то войти в него. И Чимин вмиг начинал желать того же. Он был готов снять с себя успевшую помяться и пропитаться его запахом футболку еще тогда, поздним утром, и готовность эта не испарилась, не исчезла до сих пор, а лишь стала яростней и уверенней. Кожа приятно покалывала в местах недавних касаний и горела от недостатка тактильности и напора. Нужно было больше, сильнее, скорее, но Юнги все еще не было. Юнги неторопливо шагал по многолюдным проспектам и улицам, уставившись полупустым взглядом в постепенно темневший небосклон. Оправдавшись делами на работе, он отправился на вынужденную прогулку по шумному городу, потому что вдруг почувствовал чужие страх и дрожь. Чимин смотрел на него широко распахнутыми глазами там в аптеке, смущенно сжимал губы, топтался на месте и определенно хотел под землю провалиться от накрывшего стыда. Юнги тут же пожалел о своем решении, рассчитанном на окончательное раскрепощение Чимина посредством совместной покупки необходимых для их ночи предметов. Парень мог замкнуться, закрыться, отказаться от всего, не дай Бог, заплакать и убежать, так и не дойдя до квартиры. Он заставил его ходить в одной футболке. Его — человека, который летом носит тонкие кофты с длинными рукавами и джинсы даже при тридцатиградусной жаре. Зря. Зря он согласился вчера на это, зря привел домой, все зря. Но, черт возьми, Чимин такой красивый. Миниатюрный, мягкий, нежный, какой-то неземной, светлый и чистый. Опорочить его хочется, но имеющаяся совесть этого словно не позволяет. Шепчет тихо-тихо «нельзя», сковывает все мышцы, предотвращая грязные действия, и снова: «нельзя». О Чимине горит желание заботиться, охранять от всех и каждого, Тэхена теперь в особенности, бесконечно трогать и просто взять. Привязать к себе как физически, так и психологически, услышать тихие стоны, ощутить цепкие касания, хватку на плечах и руках. Однако Юнги знает, что Чимин уже к нему привязан. Он замечает скрытые взгляды на своем теле, такие тяжелые и жадные, что мелкая дрожь приятным холодком резво бежит по спине и шее. Он чувствует через его касания нетерпение, жаркое предвкушение, необъятный интерес и нерастраченную страсть. В Чимине за эти годы накопилось так много всего, что у него, кажется, голова кругом идет, когда ему позволяют хоть как-то разрядиться от распирающего вожделения и пыла. Чимин вновь отправился в путешествие по знакомым комнатам. Спальня, в которую он так ни разу и не зашел с момента пробуждения, не спеша погружалась в серую тьму, и атмосфера в ней, несмотря на довольно темные тона интерьера, была легкой и невесомой. Ласковая прохлада быстро охватывала оголенные ноги и руки, вынуждая поежиться и встряхнуть головой. В помещении было педантично чисто, но уютно. Постельное белье уже сменилось с черного на кипенно-белое, и кровать, не застеленная покрывалом, казалась мягкой и невероятно воздушной издалека. Он прошел по периметру комнаты, провел кончиками пальцев по полкам и рабочему столу, после случайно бросив взгляд на знакомый пакетик на прикроватной тумбе. Колющий жар тут же бросился к пухлым щекам, покрыв их розовым румянцем. «С ума сойти», — Чимин судорожно вздохнул, приложив тыльные стороны ладоней к лицу, — «Еще чуть-чуть», — он резко посмотрел в потолок, — «Совсем немного». Уже сегодня. Сводящее тепло трепетно крутило душу, низ живота и вроде бы потерянное сознание. Тело сейчас чувствовалось так явно, каждый пальчик, каждое нервное окончание давало о себе знать, вынуждая тем самым тяжелую голову часто кружиться, а картинку перед глазами расплываться и стекаться в безумный цветной круговорот. Сердце билось гулко, сильно, почти задевало ударами ткань футболки, изредка колыша ее. Вновь вздохнув, Чимин взглянул на настенные часы: пять двадцать четыре. Через шесть минут по центральному каналу начинался его любимый сериал. Развернувшись на пятках, он вышел из спальни и отправился на кухню. Насквозь продрогший, Юнги только-только сменил направление своей прогулки, мысленно отметив на воображаемой карте нужную точку — дом. Люди торопливо сновали по пешеходным переходам, желая поскорее добраться до своих жилищ, приготовить ужин и просто отдохнуть после трудного рабочего дня. Редкие желтые огни фонарей то тут, то там самозабвенно освещали маленькие островки асфальта под собой, хотя и настоящего вечера еще не наступило. Вязкая, противная нервозность, наконец, отступила под натиском рационализма: Чимин давно готов, Чимин хочет, и бояться делать это впервые — нормально. Юнги поможет, будет нежным и аккуратным настолько, что, единственное, что Чимин сегодня почувствует — забота и наслаждение. Никакой боли, никакого страха и дрожи. Юнги быстро достал телефон из кармана куртки, проверив время: пять тридцать. Заглянув во вдруг встретившуюся ему по пути маленькую пекарню, он скоро зашагал домой. Чимин увлеченно следил за разворачивающейся драмой в висевшем в другой части кухни телевизоре. Оперевшись локтями на высокую столешницу, он часто топтался на месте, порой вставая на носочки и почесывая голени большим пальцем ступни. Редкий веселый хохот и колкие замечания иногда оглушали просторное помещение погрузившейся в ранние сумерки квартиры. Тусклый, теплый свет небольших лампочек над раковиной и электрической плитой освещал кухню богатыми янтарными переливами, щедро распространяясь также в гостиной. Чимин в очередной раз забавно усмехнулся, но вмиг сосредоточился и уже через пару секунд мелко вздрогнул: послышался тихий щелчок входной двери. Юнги, словно крадясь, бесшумно шел на негромкий звук вещавшего где-то телевизора. Выйдя из прихожей, он замер. Лучшая картина в его жизни. В квартире было тепло, уютно, на большом диване по-хозяйски разбросали какие-то бумаги и документы, не выключили до сих пор работающий ноутбук, и, создавалось впечатление, словно от прежней его квартиры и следа не осталось. Незнакомые ей ранее комфорт и некая заполненность теперь от пола до потолка окутывали прежде холодное и монотонное пространство и заставляли тем самым сердце яро затрепетать. Чимин стоял на носочках к нему спиной, облокотившись на столешницу. Подол знакомой, чуть мятой футболки легко колыхался и бесстыдно выставлял напоказ кромку нижнего белья. Вдруг в телевизоре заиграла заставка незнакомого Юнги сериала, и Чимин, вильнув бедрами, принялся еле слышно мычать приставучую песенку. Юнги широко улыбнулся и склонил голову вбок. Главная мечта его жизни сбылась только что. Мин Юнги пришел домой Продолжив ухмыляться, Юнги отложил бумажный пакетик с, будем честными, никому не нужными сейчас рисовыми пирожками и медленно прошел внутрь. Чимин, продолжая делать вид, будто и не заметил стороннего присутствия, все же замер и шумно вздохнул, почувствовав знакомый жар за спиной. Не обернувшись, он коротко улыбнулся и сладко вздрогнул, когда его правой щиколотки коснулись еще прохладные подушечки пальцев. Нежные фаланги принялись невесомо скользить по голени вверх, вынудив Чимина мгновенно расслабиться и закатить глаза. Кожа покрывалась частыми пятнышками мурашек по мере того, как высоко заходили уже более теплые ладони. Горячее, шумное дыхание щедро опалило его затылок и осторожно приблизилось к длинной шее. Чимин жадно облизнулся. — Все хорошо? — Юнги мимолетно оглядел почти откинувшееся на него тело и аккуратно огладил руками крепкие, оголенные бедра. — Уверен, что тебе это нужно? — Да. Я знаю о тебе достаточно, чтобы хотеть тебя сейчас. — Ты хочешь меня? — Юнги улыбнулся и придержал парня за талию, когда тот начал не спеша разворачиваться к нему лицом. — Да, очень, — Чимин уткнулся носом в ямку между его ключицами. — Сегодня, весь день. Вчера, позавчера, неделю назад, полгода назад. Я всегда хочу тебя, — он жалостливо посмотрел в темные глаза. — Почему тебя так долго не было? Ты боишься чего-то? — Ты точно уверен? Устало выдохнув, Чимин резко приблизился к Юнги, несильно столкнувшись с ним лбом. — Поцелуй меня, — зашептал он в чужие губы, крепко зажмурившись. — Пожалуйста, — маленькая ладошка уверенно легла на черную макушку, — поцелуй меня. Чимин громко застонал. Наконец-то. Жадно, глубоко и мокро. Он вплотную вжался в жаркое тело, схватившись за тонкую шею будто за последнюю протянутую соломинку, не давшую бы ему окончательно умереть от наслаждения. Юнги громко задышал, и потоки горячего воздуха ловко заколыхали ресницы парня. Чимин приглашающе раскрыл рот как можно шире и вновь заскулил, когда чужие губы безбожно смяли его, щедро увлажнив их влагой с порывающегося навстречу, мягкого языка. Юнги вдруг отстранился и, возбужденно оглядев лицо напротив, ухмыльнулся. — Нам нужно в душ, ладно? — он надежно сплел их пальцы и повел в ванную еле шагающего за ним Чимина. Юнги даже дверь прикрыть не успел, как его вновь обняли и, почти повиснув на плечах, нежно поцеловали. Оба сердца ошалело ударялись о грудные клетки, так близко прижатые сейчас друг к другу. Головы беспорядочно кружились, акцентируя все внимание лишь на человеке напротив. Самом важном, самом нужном, самом красивом человеке на свете. Вынуждающим буквально распадаться на мелкие-мелкие частички и собираться в уже нечто новое, почти бесформенное, но великолепно правильное. Юнги подтолкнул Чимина в душевую кабину, окруженную прозрачным, тонким стеклом, и прижал его спиной к прохладной серой стене. Ощутив пробравшиеся под его кофту пальцы, он, не отрываясь от покрасневших сладких губ, с силой ударил по крану горячей воды. Поначалу прохладные, капли неистовым водопадом вмиг разлились между двумя телами. Огненный кипяток щедро скатывался по вжавшимся друг в друга молодым людям, которые, похоже, даже и внимания на это не обращали и лишь голодно глотали падавшие на них капли, слизывая их в нескончаемом яростном поцелуе. Одежда молниеносно мокла, футболка Чимина уже через пару секунд бесстыдно выставила на показ рельеф порой напрягающегося пресса и бусины сосков, подчинившихся власти полностью окутавшей организм страсти. Юнги неаккуратно зачесал влажные русые локоны со лба на макушку и отстранился. — Такой красивый, — протяжно зашептал он, резко вздернув край мешающейся футболки. — Ты очень красивый, Чимин, слышишь? Чимин ничего не слышал. Он тихо скулил от накатившего со всех сторон жара и уверенно тянулся к чужим рукам, помогая им снять с себя противную ткань. Юнги быстро стянул свою кофту и свободные брюки, бросив их куда-то в открытые створки кабины. Плотная испарина мгновенно окутывала помещение ванной, поглощая его в почти беспросветную душную поволоку тумана. Два больших зеркала давно запотели, и пара скупых капель конденсата уже прерывисто стекали вниз к основанию металлических рамок. — Никого не слушай, Чимин, — Юнги продолжал судорожно бубнить. — Ты самый красивый. Легкий, нежный и великолепно красивый, — послышался короткий высокий стон. — Тебя невозможно не хотеть, — Мин крепко сжал ладонями желанные ягодицы. — Все ребята тебя хотят, а ты ни на кого из них не смотрел так, как смотрел на меня, и я с ума от этого схожу. Все полгода с того первого поцелуя. Чимин? — он взглянул на парня. — Чимин? — Я думал, что не нужен тебе, — Чимин почти неслышно всхлипнул и интуитивно подался бедрами вперед, — что ты избегаешь меня. — Ты нужен мне, — Юнги обхватил руками мягкое и раскрасневшееся от жара лицо. — Всегда, понял? — в ответ заторможенно кивнули и смущенно улыбнулись. — Чимин? Я могу тебя раздеть? Чимин на секунду замер, а после незаметно ухмыльнулся и, положив собственные ладони поверх чужих, смело проник ими под тугую резинку своего нижнего белья. Юнги восхищенно охнул, вдруг почувствовав шелковистую прохладную кожу, и, втянув пухлые губы в очередной поцелуй, спустил боксеры, окончательно обнажив горящее тело. Отстранившись, он жадно осмотрел Чимина с ног до головы. Пальцы магнитом тянулись к редко выпирающим ребрам, острым ключицам, тонкой талии, впалому животу и, наконец, начавшему твердеть члену. Чимин вздрогнул от столь откровенного прикосновения и, распахнув рот, принялся судорожно хватать почти испарившийся под натиском влаги кислород. — Меня смущение сейчас сожрет, — он нервно усмехнулся и несмело взглянул в глаза рядом. — Мне остановиться? — Юнги настороженно сощурился и убрал руки с паха парня. — Нет, — Чимин резво закивал в отрицании и потянулся к чужому белью. — Ты можешь просто, — пальцы аккуратно оттянули серую кромку, — тоже снять. — Развернись, — Юнги подтолкнул парня и повернул его лицом к рельефной стене. — Я хочу увидеть, — Чимин обернулся через плечо, но его голову вмиг вернули обратно, осторожно прижав щекой к плитке. — Нет. Ты зажмешься и еще больше застесняешься, — позади послышалось копошение, после которого Юнги вплотную навалился на Чимина. — Раскрой себя, — он обхватил чужие ладони собственными и развел ими плотные ягодицы в стороны, — и просто почувствуй. Оперевшись одной рукой на стену, Юнги направил полностью окрепший член к пылающей расселине и скользко провел по всей ее длине покрасневшей головкой. Чимин многократно задрожал. Все чувствовалось слишком явно, слишком близко, слишком влажно и горячо. Кипящая вода продолжала с грохотом падать на два тела, которым сейчас из всей этой огромной квартиры нужна была лишь небольшая душевая кабина и грохот огненного водопада с потолка. Желтоватый бра едва справлялся с задачей полного освещения ванной, и прерываемые потоки его лучей бросали на запотевшие стеклянные створки бесстыдные, но настолько искусные тени, будто проецировали на них высококачественное авторское кино. Чимин тихо застонал. Он ощущал жаркую, с оттяжкой скользящую по его заднице плоть и восхищенно скулил, уже представляя, как вскоре она окажется внутри. Сдавит, толкнется и принесет ни с чем не сравнимое удовольствие. Вдруг тонкая фаланга сменила ее и настороженно обвела тугое отверстие, а холодная струйка, судя по горьковатому запаху, геля для душа резво стекла на его поясницу, быстро пропав после где-то под копчиком. — Чимин-а, — Юнги склонился к его уху, — обопрись руками на стену и прогнись в спине, пожалуйста. Первое проникновение шло неимоверно тяжело. Чимин гулко хрипел, жмурился и морщился, когда Юнги пытался огладить мягкие стенки внутри него. Юнги старался как можно медленней толкаться, ласково шептал что-то, мимоходом размазывая белую пену по плечам и спине. — Тебе больно? — Юнги, услышав вымученный стон, остановился. — Нет. Скорее дискомфортно. — Весь палец уже там. — Да, я чувствую, — Чимин усмехнулся, но нахмурился, когда из него вышла одна фаланга. — Жжет. — Со смазкой будет легче, — Юнги вновь толкнулся. — Потерпи. — Черт, я так хочу тебя, — Чимин уперся лбом в стену. — Жаль, что нельзя сделать все быстрее. — Ну, когда ты привыкнешь, — Юнги запнулся, решив поменять угол проникновения, — станешь растянутым, я смогу брать тебя без такой долгой подготовки, когда ты только захочешь. — В меня сможет войти сразу два пальца? — Вряд ли, — Юнги улыбнулся, наконец ощутив, как напряженные стенки принялись расслабляться. — Кстати, насчет двух пальцев, — выскользнув указательным, он подставил к нему средний и обвел ими сокращающееся колечко. — Получится? — Чимин оглянулся через плечо. — Ну, если ты не будешь их выталкивать, как делал это с первым, то, конечно, получится. — Хорошо, я попробую. — Просто, попытайся, наоборот, втянуть их в себя, ладно? Чимин подчинился просьбе и, сосредоточенно нахмурившись, сжался, буквально окутав скользкие пальцы бархатными мышцами. Позади раздалось довольное мычание. Юнги, согнув фаланги, осторожно вбился внутрь и, не услышав стона боли, вновь совершил скупую фрикцию. Чимин все больше и больше распалялся, раскрываясь для желанных действий над своим телом. Какого-либо наслаждения или удовольствия он не получал, однако дискомфорт и жуткое распирание медленно, но верно отходили на второй план, освобождая голову от вязких страхов. Со смазкой сейчас в действительности было бы легче, а потому Юнги, в последний раз огладив жаркую кожу, вывел пальцы и отстранился. — Пойдем, — он подтолкнул Чимина к дверям кабины, а после быстро вытер их двоих белым полотенцем, — продолжим в спальне, — Юнги легко подхватил парня на руки, и тот ловко обвил его талию ногами. — Возьмешь меня так сегодня, — Чимин, поежившись от неожиданной прохлады сумрачной гостиной, прижался ближе к широкой груди. — Нет. — Почему? — Чимин-а, — Юнги прошел в спальню, — ты, на коньки когда вставал, тоже с первой же попытки начинал умело кататься? — в ответ отрицательно закивали. — Ну вот, тут то же самое, — он бережно уложил расслабленное, распаренное тело на воздушное покрывало. — В такой позе я буду слишком глубоко в тебе. Это может причинить боль. — Но ты сделаешь так когда-нибудь, — Чимин немного поелозил на месте, удобнее подмявшись под Юнги. — Конечно, сделаю, — Юнги торопливо дотянулся до смазки и бесшумно бросил ее около подушек. — Раздвинь ноги, пожалуйста. Крепкие бедра послушно развелись в стороны, и Чимин уже приготовился обхватить ими торс Мина, но Юнги отстранился и сел перед ним на колени. Парень смущенно улыбнулся, словив на себе чересчур жадный и одновременно нежный взгляд, и приподнялся на локтях. — Почему ты смотришь? — Мне нравится видеть тебя таким, — Юнги пожал плечами и невесомо огладил тонкую кожу на щиколотках. — Как ты отнесешься к тому, — он мгновенно навис над часто вздымающейся грудью и мокро мазнул губами по небольшому ее участку, — что я бы с удовольствием… Горячие поцелуи опустились ниже. Чимин шумно вздохнул и нахмурился в ожидании конца предложения, которого все не говорили, продолжая трепетно покрывать влажными пятнышками слюны низ его живота. — Что? — Чимин в нетерпении протянул руку к темной макушке, ласково потрепав еще сырые после душа локоны. — Что бы ты с удовольствием? — Сделал бы тебе минет, — Юнги уже было приблизился к покрасневшей головке, как вдруг его резко оттянули от паха за волосы. — Нет. — Почему? — Юнги отстранился и вновь навис над Чимином. — Это слишком, — Чимин поджал губы и немного скривился. — Чимин-а, тебе нужно кончить сейчас. Потом будет немного больно и неприятно. Я не уверен, что ты достигнешь оргазма. — Подрочить не подойдет? — Мой рот нежнее рук, — Юнги ухмыльнулся и снова сполз по телу парня вниз. — Тебе понравится. Он аккуратно обхватил пальцами заинтересовавшую его ранее небольшую головку и, уловив тяжелый сиплый выдох, мимолетно подул тонкой струйкой прохладного воздуха на обнажившуюся, чуть блестящую кожу. Чимин судорожно раскрыл губы в ровном «о» и торопливо приподнялся на локтях, вмиг ощутив яростное желание наблюдать за столь развращенными действиями над собой. Юнги, бросив на него мимолетный, до жути голодный взгляд, высунул лишь кончик розового языка и медленно приблизился к жаркой плоти. Чимин замер. Абсолютно точно перестал дышать и ошалело смотрел лишь в одну точку — где чужой язык почти касался его там. От осознания происходящего кружилась голова, и внутренности, так же, кажется, остановившие свое функционирование, горели безумным пламенем, стекаясь куда-то в небытие. Теплое дыхание размеренно расходилось по всему паху, и Чимин сильно зажмурился, однако буквально через секунду широко распахнул глаза: шершавая, влажная поверхность щедро облизала вмиг дернувшийся член по всей его длине и, нагло поигравшись с головкой, ловко погрузила верхушку во влажную, мягкую полость рта. — Боже, — Чимин громко заскулил и, опрокинув голову назад, повержено завалился на спину. Язык больше от его плоти не отрывался. Юнги довольно ухмылялся на жалкие попытки отстранить себя, чтобы прекратить пока еще пробные ласки, и с наслаждением смаковал почти безвкусную, увитую тонкими, едва заметными в сумрачной темноте венками кожу. Он то и дело поворачивался лицом к разным сторонам уверенно стоящего теперь члена, то ли разглядывая его, то ли прикидывая, до чего вскоре дотронутся успевшие распухнуть губы. Раскрыв рот и расслабив нижнюю челюсть, Юнги легко насадился до середины и, притормозив, размазал по стволу накопившуюся вязкую слюну. Тонкая струйка мигом скатилась к основанию, пропав после где-то в мошонке. Грудину яростно разрывали отчаянно сдерживаемые стоны. Чимин против воли вскинул бедрами и, не заметив сопротивления, удивленно взглянул на Юнги. Тот, не отвлекаясь от приятного занятия, начинал методично покачивать головой и создавать в жаркой полости отдаленное ощущение вакуума. Разбухшую головку теперь даже не было видно: член погружался все глубже и глубже. По комнате радостно разлетались, отражаясь от стен, грязные, порочные звуки чавканья и щедрого хлюпанья. — Тебе не противно? — Чимин оперся на мягкую, воздушную поверхность белого одеяла и крупно дрогнул, когда Юнги с оттяжкой выпустил плоть изо рта, подняв на него взгляд. — Ты, конечно, смутишься сейчас, — Юнги коротко улыбнулся и взял в руки смазку, быстро открутив синюю крышку, — но у тебя очень красивый и вкусный член. Извини. — Извращенец, — Чимин несдержанно ухмыльнулся, все же получив от своеобразной похвалы удовольствие и новый укол возбуждения, и с интересом наблюдал за тем, как Юнги принялся обильно пачкать руку в лубриканте. — Что собираешься делать? — Попробуешь кончить с пальцами внутри, — Юнги немного отполз от Чимина и, не собираясь больше что-либо говорить, ловко поймал губами пунцовую головку, вновь поместив горячую плоть как можно глубже. Два прохладных, скользких пальца робко огладили сократившееся колечко. Чимин удивленно вздохнул, но как только понял, что начинает чувствовать верхушкой члена приближение к просторной глотке, призывно расслабился. Юнги, воспользовавшись потерей сторонней концентрации, аккуратно протолкнул сразу два кончика тонких фаланг, вдруг ощутив извращенное восхищение и наслаждение от того, как сильно ему приходилось сейчас растягивать тугие мышцы, от того, как доверительно раскрывались навстречу мягкие, словно бархатные стенки. Боже, неужели Чимин так хотел этого? Чимин сходил с ума. Головка давно нагло путешествовала по чужому горлу и иногда велась на бесстыдные игры языка, ласкающего ее небольшую щелку, из которой уже щедро выделялась солоноватая смазка. Крепкие бедра бездумно толкались навстречу такому прекрасному, идеальному рту, но из-за двух пальцев, уверенно двигающихся в постепенно привыкающем отверстии, возвращались обратно и менее импульсивно насаживались на вдруг начавшие приносить отдаленное удовольствие, согнутые фаланги. Вдавившись затылком в подушку, Чимин скупо застонал и блаженно закатил глаза. — Чимин-а, — выпустив член из жаркого омута, Юнги в предвкушении ухмыльнулся и оглядел сплошь покрытое маленькими капельками пота тело, — ты знаешь, что такое простата? — Имею представление. Юнги задумчиво закивал, а после, провернув пальцы и расположив их под новым углом, резко вбился в только-только найденную железу. Чимин вскрикнул и, беспомощно вздрогнув, свел колени вместе. — О подобном ее эффекте ты тоже имеешь представление? — Еще. — Пожалуйста. Подушечка среднего пальца вмиг вдавилась в гладкий округлый комочек, находившийся где-то глубоко. Чимин рвано застонал и, легко позабыв о каком-либо стеснении, широко раскинул ноги в стороны, мертвой хваткой вцепившись в хлопковые простыни. Мышцы живота судорожно сокращались с известной лишь им периодичностью, а бедра часто дергались в воздухе, так и норовя завалить наполнившееся наслаждением тело набок. Чимин мимолетно напрягся, почувствовав проникнувший в него третий палец, но вновь восхищенно всхлипнул, когда горячая фаланга в очередной раз уперлась в простату. — Представь, — продолжив мелко вбиваться, Юнги навис над парнем и нежно убрал с его лба мокрые локоны челки, — я коснусь тебя там членом, — Чимин распахнул глаза и пораженно раскрыл рот, когда его плоть уверенно обхватили и начали размашисто водить по ней тугим кольцом ладони, — ударю большой, горячей головкой, — Юнги блаженно наблюдал за тем, как Чимин, замерев, безвольно поддавался совершаемым над ним действиям и, не моргая, оторопело слушал его, — максимально раскрою тебя, проникну как можно глубже, вобьюсь сильно, но нежно. Как думаешь? — Юнги усмехнулся, заметив, что Чимин импульсивно сжался, определенно приблизившись к пику. — Сможешь кончить от этого? — Черт. Засипев поначалу, Чимин громко вскрикнул, растянув почти сорванное «а», и полностью расслабился. Вязкая белесая струя бурно ударила Юнги в торс и медленно растекалась теперь между двумя телами. Парень тяжело дышал и жадно облизывал пересохшие губы, пока их не затянули в глубокий, ласковый поцелуй. — Все нормально? — Юнги довольно осмотрел разморенное, раскрасневшееся лицо. — Да, все очень хорошо, — Чимин коротко улыбнулся и опустил взгляд вниз. — Ой, — он стыдливо сощурился, — нужно это вытереть. — Это? — невинно поинтересовался Юнги и, опустив руку к животу и мазнув пальцем по сперме, поднес кисть ко рту. — Нет, — Чимин испуганно хотел остановить его, но было поздно: дерзко ухмыльнувшись, Юнги мокро слизал щедрую каплю с кожи. — Фу, отвратительно. — Вот пройдет пару месяцев, и я посмотрю, как ты то же самое скажешь, — Юнги многозначительно приподнял одну бровь и неожиданно для Чимина вновь огладил гладкие стенки вмиг сократившегося отверстия. — Они еще там? — Чимин подался навстречу сторонним движениям внутри, в действительности ощутив три длинных пальца, до основания проникших в него. — Не больно? — Юнги на пробу скупо вбился в парня, трепетно среагировав на тихий стон. — Нет, хорошо, — Чимин поелозил на месте. — Думаешь, трех хватит? Ответом ему послужила пристроившаяся фаланга мизинца, которая, аккуратно втиснувшись, прошла лишь на половину из-за вдруг зажавшихся мышц. — Чимин, расслабься. — Не могу. Жжется. Смазки мало. — Сейчас, — Юнги дотянулся до небольшой баночки. — Подожди. Крупные, леденящие капли вмиг стекли к красному колечку. Чимин облегченно выдохнул, когда вновь смазанные пальцы легко заскользили по растянувшимся стенкам. Ожидание коробило, однако испытать боль сейчас абсолютно не хотелось. Комната плавно кружилась перед глазами, сливаясь в единую неразборчивую картинку, цвета глубокой синевы. Где-то вдали слышались сигналы машин, редкие людские крики и детский плач. Соседи сверху, очевидно, так же занимались чем-то далеко не невинным, судя по громким крикам, схожими со стонами, или же они просто ругались, плевать. Сейчас было очень, очень хорошо. Распирание наконец приносило безбожное, ни с чем не сравнимое удовольствие и наслаждение. Хотелось бесконечно насаживаться на эти великолепные, длинные пальцы и просто скулить от всех тех ощущений, окруживших некогда непорочное, чистое тело. — Юнги, — Чимин нежно обхватил дрожащими ладонями светлое лицо и посмотрел на него искренне, открыто и беспомощно, — войди. — Ты уверен? — Юнги осторожно вывел пальцы из разгоряченного отверстия и, небрежно вытерев их об одеяло, огладил тонкое запястье чужой руки. — Да, — Чимин уверенно кивнул. — Давно пора было сделать это. — Хорошо. Ловко стащив цветную пачку с прикроватной тумбы, Юнги торопливо распечатал ее и достал небольшой квадрат из фольги. Разорвав легко поддавшуюся упаковку, он присел на кровати, и Чимин так же пристроился напротив него, вдруг выхватив латексный кружочек себе. — Я сам, — он смело провел плотным кольцом ладони по крепкому члену, непроизвольно облизнувшись от обилия на нем природной смазки, и как-то умело раскатал по стволу презерватив. — Кстати, — закончив, Чимин коротко поцеловал Юнги в щеку и расслабленно откинулся на простыни, — зачем он? — Я, — все еще недоумевая от стороннего порыва, Юнги запнулся, но, прокашлявшись, отмер и склонился над Чимином. — Я хочу кончить в тебя. Но тебе пока не понравится вымывать из себя сперму, так что. — Как это вообще может нравиться? — Ну, я бы сделал это пальцами, — в ответ понятливо хмыкнули. — Разведи ноги шире, пожалуйста. — Аккуратнее, ладно? — почувствовав у входа гладкую, смазанную головку, Чимин сосредоточенно нахмурился и сжал губы. — Я постараюсь, — Юнги рвано вздохнул, внимательно глядя на собственную плоть внизу. — Просто, доверься мне и расслабься, ладно? — Я тебе верю, — Чимин нежно улыбнулся и порывисто потянулся за жизненно необходимым ему поцелуем. Юнги начал осторожно, полностью контролируя рукой глубину и скорость проникновения, однако глухой писк, раздавшийся около его уха, вынудил его мгновенно остановиться. — Больно, — сдавленно прошептал парень и легко вильнул бедрами. — Больно. — Насколько, от одного до пяти? — Не знаю, — Чимин зажмурился, когда в него снова толкнулись, полностью войдя головкой. — Четыре. Растяжение, по ощущениям, было неимоверно сильным, словно его не на член насаживали, а на столб фонарный. Боль, распирающая и тянущая, однако, действительно была на названную «четверку», но страх, что эта скромная отметка может повыситься не то, что до пяти, а до десяти как минимум, с каждой секундой все уверенней сковывал все мысли и, что хуже, тело. Чимин адски сжимался, принося жуткий дискомфорт не только себе, но и своему партнеру, чье тихое шипение неожиданно раздалось где-то в основании шеи. — Не напрягайся так сильно, прошу, — Юнги шумно выдохнул и вновь попытался проникнуть чуть глубже. — Ты мне все передавишь. — Прости. — Ничего, — Юнги успокаивающе мазнул губами по нежной коже скулы. — Терпимо? — Да, — Чимин открыл покрасневшие от неконтролируемой влаги глаза и посмотрел вниз. — Там много еще? — Половина. — Боже, — парень высоко застонал, почувствовав сильный толчок. — Все? — Да, — Юнги размеренно вздохнул. — Ты так глубоко, — Чимин продолжал пораженно сверлить взглядом место, где довольно крупный член исчезал в невидимом ему отверстии. — Наверное, в космос проще выйти, чем в меня войти, — он горько усмехнулся, но сморщился, ощутив внутри излишнее давление. — Перестань, — Юнги ласково улыбнулся и успокаивающе огладил ладонями крепкие бедра, немного вскинув их выше к своей талии. — Сейчас подождем немного, и я начну двигаться, ладно? Чимин согласно кивнул и принялся настороженно ждать. Безбожное распирание проходило слишком медленно. Возмущенные столь дерзким проникновением стенки словно противились, беспорядочно сокращаясь вокруг горячей, пульсирующей плоти. Юнги изредка подавался вперед, не позволяя Чимину окончательно забыться и окунуться в свое сознание и мысли. Юнги, в действительности, был очень глубоко. Головка уверенно упиралась в некогда приносившую блаженное удовольствие простату, вроде бы массировала ее, но приятных уколов уже спадшего возбуждения не было. — Юнги? — продолжив привыкать, Чимин решил немного отвлечься от жара внутри и спросить то, что волновало его весь этот день. — Мы же вместе теперь? Юнги осторожно поднялся на локти и посмотрел в широко раскрытые, блестящие в темноте глаза. — Конечно, мы вместе, Чимин, — Юнги улыбнулся, но охнул, когда Чимин, видимо, испытав восторг от услышанного, резко расслабился. — Вот так, малыш. Умница. Юнги уверенно вбился в поддавшееся ласке тело и довольно хмыкнул, наконец не почувствовав чертового сопротивления. Выбранная смазка прекрасно справлялась со своей задачей, а потому член скользил достаточно легко, почти не натирая латексом гладкую кожу нутра. Юнги сделал еще пару глубоких толчков, вдруг радостно осознав, что дыхание у обоих стремительно ускорилось и горячо палило сейчас влажные, разморенные долгим вечером лица. Уловив сдавленный, высокий стон он замер и пораженно вздохнул, когда на него самостоятельно насадились. — Не спеши, — Юнги придержал чужие бедра ладонями. — Не нужно причинять себе боль. — Мне не больно, — парень жадно притянул тело сверху ближе за ягодицы. — Не играйся, Чимин-а, — Юнги обхватил тонкие запястья ладонями и возвел их куда-то к основанию изголовья кровати, прижав к матрасу. — У меня так давно стоит, что я скоро кончу, — он вышел на половину и размашисто толкнулся обратно, удовлетворенно улыбнувшись на очередной протяжный стон. — Нет, — Чимин захныкал, но охнул, как только ощутил новую ускоренную фрикцию. — Хочу дольше. Осознав, что вновь созданное давление вынудит Юнги продержаться чуть больше, он резко сжался и пискнул, когда его звонко шлепнули по бедру. — Я сказал, не играйся, — Юнги полностью навалился на Чимина, с силой придавив его к постели. — Переедешь ко мне, и будем трахаться сколько хочешь, — он гулко захрипел, почувствовав приближающуюся разрядку, и аккуратно вбился в распластавшееся тело на всю длину. — Не бросайся в омут с головой. — Юнги, — Чимин громко всхлипнул и восторженно вскрикнул, вдруг ощутив внутри то, что ощущал, казалось, уже так давно. — Юнги, у меня твердеет. Услышав судорожный шепот около своего уха, Юнги удивленно взглянул вниз, в действительности заметив вновь нарастающее возбуждение. В душе разлилось приятное тепло: Чимину хорошо. Вся нежность, вся забота и, Боже, любовь, все не прошло даром. Чимину хорошо. Он сладко стонет, выгибается под натиском крепкой груди и приятных толчков и вроде бы несмело просит большего. Юнги ласково гладил прижатые к кровати запястья, плечи, тонкую талию и плотные, влажные бедра. Он все смелее брал доверенное тело, отданное ему, кажется, на вечное владение и охрану. Изучал его возможности, нужные точки и невероятную гибкость. Когда они только начинали сегодня, он даже и предположить не мог, что встретится с подобной отдачей, но все же познав ее на себе, теперь восхищенно и низко стонал в длинную, сплошь покрытую потом шею. После такого, понимал он, можно умереть, однако умирать совсем не хотелось. Хотелось лишь сохранить эти ощущения навсегда и в уютные, совместные вечера трепетно вспоминать все важные моменты этой ночи. Важным моментом, безоговорочно, сейчас был каждый. — Юнги-я! — Чимин испуганно раскрыл глаза. — Юнги-я, я больше не могу. Юнги крепко зажмурился и, глубоко вбившись, бурно кончил. Очередное вязкое пятно торопливо растекалось между их животами. Мышцы полностью расслабились и изредка сокращались от резко прерванной физической активности. Под недовольное шипение, Юнги осторожно вышел из обессилевшего тела и, сняв презерватив, выбросил его в урну рядом с рабочим столом. Вытащив из прикроватной тумбы влажные салфетки, он кропотливо вытер все еще тяжело дышащего Чимина и, мазнув пару раз по своему члену, пристроился к лежащему на спине парню под бок. — Все нормально? — Юнги приподнялся на локте и озабоченно оглядел умиротворенное, слегка опухшее лицо. — Пусто, — Чимин поморщился и, повалив усмехнувшегося Юнги обратно, под тихие чертыхания от тянущей боли в заднице уместился на его груди, — и жжется. — Это пройдет, — Юнги увлеченно перебирал совсем мокрые русые локоны на макушке. — Завтра-послезавтра. — Мне завтра на работу, — Чимин озадаченно нахмурился. — Чимин, ты завтра не встанешь. — В смысле, Юнги? В смысле, не встану? — Не ворчи, — Юнги притянул парня к себе за подбородок и нежно поцеловал. Чимин ухмыльнулся и вновь лег на мерно вздымающуюся грудь. — Любишь меня? — он выжидающе скосил взгляд и против воли покрылся легким румянцем. — Люблю, — уверенно ответил Юнги, даже не задумываясь после довольно тяжелой ночи. Чимин рвано вздохнул и широко улыбнулся. — Я тоже, — он сонно прикрыл глаза. — С тебя поза, Юнги-я. Послышался многообещающий смешок.