Кто ищет, тот всегда найдёт...

Косинга Палпатин вошёл в кабинет действующего Канцлера Республики, Финиса Валорума. Этот аристократ, уже не в одном поколении избиравшихся Канцлеров, истинно думал, что Косинга Палпатин ему если и не друг, то не враг точно. Их отношения можно было назвать приятельскими, но Косинга ни за что бы не стал клясться, что его не манит занимаемая должность «приятеля».  — Ваше превосходительство.  — Косинга! Вы всё так же невозможны в своём официозе! Словно мы с вами не работали вместе уже вот четыре года! — Валорум встал навстречу вошедшему сенатору. Палпатин подошёл ближе, обменявшись рукопожатием, жестом Канцлер указал на диванчик, расположившийся напротив огромного окна.  — Лучше я официоз проявлю, чем меня обвинят во всех смертных грехах. Валорум потёр ладони, явно не зная, с чего ему начать, Палпатин вопросительно уставился на представителя власти, который так непозволительно долго тянул шаака за уши. Что ж, придётся вновь отвесить мягкого пинка:  — Вы чем-то весьма озабочены, Финис. Может поделитесь? Как говорится: одна голова — хорошо, а две — лучше. На губах высокопоставленного чиновника промелькнула в самом деле измученная улыбка.  — Всегда поражаюсь вашей наблюдательности и готовности прийти на выручку! Это дорогого стоит, поверьте мне.  — Верю, конечно верю, Канцлер. Итак? Да сколько можно подталкивать к действию?! Нет, в самом деле, порой дело это неблагодарное и трудное. Труднее только с джедаями дела иметь!  — Вы в курсе, что после происшествия на Эридау у меня возникли определённые проблемы. Нет, я вас не желаю напрягать своими проблемами, если бы это касалось меня. На носу у нас перевыборы, Косинга, но мне всё больше кажется, что взрыв прозвучит раньше, чем нагрянут выборы.  — Но вы ведёте Республику мирным и верным курсом, что взяли ещё ваши предшественники. Вряд ли кто отважится на открытое противостояние вашему Дому.  — Как и вашему, Палпатин, — с намёком произнёс Валорум, плеснув в два бокала вино. Один из бокалов он протянул собеседнику. Сделав вид, что пригубил, Косинга прикрыл глаза, создавая вид, что наслаждается букетом, которым играла эта марка вина. В самом же деле он просканировал напиток на наличие яда или примесей. Удивительно — чисто! Косинга дал себе и Валоруму минуту на обдумывание стуации, когда Финис решительно поставил бокал и обернулся к собеседнику.  — Вы один из сенаторов, за которым не тянется шлейф из неблаговидных ситуаций, Косинга. Кому-то это подозрительно, потому что либо вы умело прячете свои промашки, либо вы вовсе их не допускаете. Как мне говорил отец: политика не делается в белых перчатках. Ибо они запачкаются — и новые чистые тебе не помогут. Так что я не верю, что вы белый и пушистый, такие просто в нашем мире не выживут. Уж я это знаю.  — К чему вы ведёте речь? Что я играю не по правилам Сената? Что у меня гарема нет или я не приторговываю смертельно опасными наркотиками, как некоторые? — Палпатин вольготно закинул ногу на ногу, обхватив колено переплетёнными пальцами. На губах набуанца играла насмешливая улыбка. Валорум же остался собранным и подавленным, на вызов, прозвучавший в голосе собеседника, он только покачал седовласой головой.  — Мы оба уже не юнцы, которые верят в чистоту намерений и не ждут выстрела в спину от вроде бы союзника. Все мы здесь хищники, одни осторожнее, другие теряют голову от вседозволенности. Тогда как вы… Знаете, мне уже неоднократно поступали предложения, что вас надо удалить с Корусанта. Бровь Палпатина на этой фразе чуть приподнялась, в голубых глазах проявилась насмешка.  — Быть может и имена озвучите?  — Вы их и так на примете держите, знаю, не отнекивайтесь — пренебрежительно отмахнулся Валорум. — Эридау подкосило мою фамилию, Палпатин. И веру народа в меня. «Да не народа, глупец ты этакий! При чём тут народ, если избирает Сенат, только прикрываясь своими избирателями, как фиговым листочком? Сколько не пытайся, а кое-что всё равно отсвечивает!»  — Если вам нужна моя поддержка, то она всецело ваша, даже не сомневайтесь. Или дело в чём-то другом? Я весь внимание. Косинга Палпатин видел, почти чувствовал, что ему намереваются сказать что-то важное, что-то такое, что может повлиять на расстановку политической массы как в Сенате, так и в Республике в целом.  — Ладно, — словно приняв непростое решение, Валорум расправил плечи и взглянул в глаза своего собеседника. — У меня предчувствие, что мне выдвинут в скором времени вотум недоверия и шумиха, что поднялась после сорванного саммита, тому явное доказательство. Я знаю, что вы продолжаете поддерживать меня, как и прежде, но это не возымеет успеха, Косинга. Набуанец резко поднялся на ноги, прищурил яркие глаза.  — Не рано ли вы сложили руки, Финис? Если дадите слабину…  — Я знаю. Кроме тех, кто желает вашу голову на блюде, есть ещё и те, кто считает что вами можно прекрасно манипулировать. И вот они-то активно продвигают вашу фигуру на значимый пост.  — Вице-канцлера? Буду рад хоть в этом помочь.  — Да нет, Палпатин, берите выше. Набуанец недоверчиво уставился на действующего Канцлера, а после качнул отрицательно головой:  — Нет, вы же не имеете в виду.? Финис, это уже не смешно! Да, опыт работы у меня…  — Вы плохо меня слушали? Ваши «друзья» продвигают вашу фигуру, чтобы манипулировать вами, друг мой. В голубых глазах набуанца промелькнула синева стали, улыбка на миг стала весьма неприятной.  — Как интересно!  — Вот только они не знают, кто кем манипулировать будет, Палпатин. Явных врагов у вас нет, неявных на горизонте вроде тоже не видно, но будьте настороже. Когда придёт время, я постараюсь оказать вам поддержку, как когда-то вы оказали её мне в трудные для меня времена. Пусть это и не дружба, как таковая, но долги я оставлять не люблю не оплаченными. Палпатин поражённо покачал головой:  — Вы сдаётесь? Так просто?  — Не беспокойтесь, мои противники ещё нескоро на моём горле сомкнут свои зубы. Я уйду, но только на своих условиях, — перед Палпатином на миг вновь появился уверенный в своих силах политик, тот, кому порой было даже проигрывать интересно. Валорум открыл было рот чтобы ещё что-то сказать, но тут ожил интерком и милый, щебечущий голосок секретарши Канцлера известил, что к Валоруму есть кое-кто с докладом. Срочным. Палпатин понимающе улыбнулся, но дойти до выхода ему не дали.  — Сенатор Палпатин! Задержитесь на мгновение! — голос Валорума стал стальным. Палпатин оглянулся на Канцлера, который сжимал в руке деку с докладом. Рядом стоящий изваянием Масс Амедда высокомерно взглянул на Палпатина, но тому и дела не было до презрения этого синекожего умника. Он решительно вернулся к Валоруму и взял протянутую ему деку. Пока его глаза бегали по строчкам, Валорум тихо произнёс:  — Это поступило только что на официальную почту Сената и мне лично. Пока пресса не знает про ваши проблемы, Палпатин, и проблемы вашей родины. Вы останетесь здесь или полетите на Набу? Палпатину понадобилось более длительное время, чтобы прийти в себя и взять голос под контроль. Эти неймодианцы!.. Гнев грозовой тучей клубился внутри Палпатина. Решили переиграть план? Захапать больше, чем проглотить могут? Что ж, он их сумеет урезонить, да так, что позабудут своевольничать!  — Я остаюсь на Корусанте, — холодно заявил он, возвращая деку в руки Валорума. — Не так давно вы говорили, что у меня есть противники? Их только что на одного стало больше. Я лично выступлю на внеочередном собрании Сената, о котором официально прошу сейчас вас при вице-канцлере Амедде.  — И что же вы желаете заявить на этом собрании?  — О неправомерных действиях Торговой Федерации и их руководства. У меня есть чем их неприятно удивить. Вы выполните мой запрос? Финис с глубоко запрятанным восхищением смотрел на Палпатина. Да, если вот этот, незаурядный, пусть и не блещущий высокими рангами и сословием сенатор отдалённой планетки, выйдет на трибуны и заставит к себе прислушаться… Ещё раньше было замечено, что на провокации Палпатин никогда не покупается и вывести его из себя ещё никому не удавалось. Неймодианцы кажется первыми почувствуют, что связываться с таким вот Палпатином себе дороже. А ведь на столе Валорума лежал ещё и доклад, что племянник сенатора совершил немыслимый и непонятный по своему исполнению побег с Корусанта. На транспорте, что был направлен на урегулирование ситуации на Набу. А Палпатин не скрывал, что племянник для него важен. Неужели не в курсе побега мальчишки сенатор?  — Извините меня, Канцлер, но мне надо подготовиться. Надеюсь, что вы меня можете понять, — голубые глаза метали искры, ледяные, колючие. Валорум вырвался из этого плена, медленно кивнув.  — Удачи, сенатор Палпатин! «Пожелайте её торгашам!» — скривил губы набуанец, пусть внутри и бурлила ледяная буря. Его гнев имеет оттенок льда и холода, пусть и пытается прорваться огонь негодования. Где-то внутри кольнуло болью: Шив. Где-то там в опасности его родственник, единственная живая возможность продолжить род Палпатинов. Мальчишка! Глупый, эмоциональный мальчишка. «Где ты, Шив? — холодные глаза устремили взгляд в бесстрастные, мёртвые небеса Корусанта, дальше, словно хотели пронзить расстояние от столицы до Набу. — Чтобы тобой не двигало, только выживи. Иначе всё потеряет смысл. И моя жизнь — тоже. Ты слышишь?!»