Чувства

Потерев пальцами виски, Аластор поднялся со скрипучей постели и подошёл к окну. За грязным стеклом кипела загробная жизнь Пентаграми-сити. Демон криво ухмыльнулся. Казалось, улыбка никогда не сходила с его лица, безумная, зловещая и скрывающая прочие чувства, на которые был способен Радио Демон. Он помнил свою прежнюю жизнь, наполненную страданиями и безумием. Рутинная работа на радио, далеко не безопасные улочки Нового Орлеана, и кровь его жертв, каждая капля, которую он слизывал с отрубленных пальцев. Эта жизнь и свела его в могилу, хотя он был ещё молод, чтобы вот так вот бесславно уйти на вечный покой. Отбросив горько-сладкие воспоминания, Ал надел рубашку, которая ещё хранила на себе запах Энджела. Это немного бесило, но не так сильно, чтобы разодрать её в клочья. Сегодня откровенно хотелось убивать, но подходящей жертвы не нашлось даже к полудню. В очередной раз Аластор планировал устроить геноцид, прогуливаясь по извилистым улочкам города, но вновь очутился у охраняемого замка Люцифера. Демон понятия не имел, что привело его в обитель Дьявола, но уходить он не торопился. — Радио Демон, — шепнул один стражник другому, и оба вытянулись по струнке смирно и расступились, пропуская незваного гостя. Ал чувствовал, что ничего хорошего не случится, если он без приглашения заявится к Сатане, но он уже переступил незримую черту. — Аластор, друг мой! — обрадовался Люцифер, сияя откровенным лукавством. Он явно не ожидал такого визита, но встретил гостя во дворе, неподалёку от беседки. — И тебе не хворать, — кашлянул Радио Демон, стукнув пару раз по микрофону когтём. — Ещё рановато для реванша, — правитель Ада с присущим артистизмом посмотрел на необычные часы, отсчитывающие дни. — Тебя что-то волнует? — Отчасти. Как поживает Лилит? — На гастролях, — грустно вздохнул Люцифер, неторопливо зашагав к замку. Аластор пошёл следом. — Знаешь, её отсутствие расстраивает меня и нашу дочурку. — Чарли часто звонит ей, — подметил Радио Демон, присаживаясь в одно из удобных кресел. Дьявол качнул головой, отгоняя огорчающие его мысли, и широко улыбнулся, приблизившись к Аластору. Склонившись над демоном, падший с чувством произнёс «Реванш!». *** Возвращался в отель Аластор с чудовищным настроением и неизменной улыбкой до ушей. Хотелось выпить за свой грандиозный проигрыш, залить горе виски со льдом, а помочь в этом мог только Хаск. Старый друг никогда не подводил его, несмотря на то, что Ал часто втягивал его в неприятности. Дойдя до украшенной витражами двери, Радио Демон остановился. Было довольно поздно, но пентаграмма над головой сияла столь же ярко. Вздохнув, Аластор вошёл в холл и не увидел своего давнего товарища. Вместо него на барной стойке лежал Энджел, разглядывающий пустой стакан в свете единственной тускло горящей лампочки. — О, это ты! Чарли искала тебя, чтобы познакомить с новой постоялицей, — мурлыкнул Даст, переворачиваясь на живот и принимая не менее эффектную позу. — Это прекрасно! — голос прозвучал неестественно громко. — Займусь этим завтра. — А не хочешь заняться чем-нибудь более приятным? — паукообразный похотливо заулыбался, но Радио Демон молча помахал ему рукой и быстро поднялся по лестнице. — Вот гад, — фыркнул порноактёр и зевнул, вновь ложась на спину и прикрывая глаза. — Зато член у него отменный… Зайдя в свою комнату, Аластор скинул с плеч фрак и опустился в кресло, заботливо выделенное Чарли по просьбе самого Люцифера. При мысли о правителе Ада, Радио Демон поморщился и подцепил когтями газету, любезно подаренную ему самим же Дьяволом. И воспоминания мигом взвились стайкой напуганных выстрелом птиц… *** За несколько дней до этого. Кажется, это было так давно — его жизнь и его бесславная смерть. Новый Орлеан в свои далеко не лучшие времена, неудачник, работающий радиоведущим на небольшой радиостанции, по которой часто крутили Кэти Смит — «Боже, храни Америку» вопреки более знаменитым исполнителям. Аластор даже помнил на ощупь эти тяжёлые пластинки, пару которых он умудрился разбить. Ностальгия по начале его так называемой карьеры сменилась воспоминаниями о его первом убийстве. Это была невысокая курносая женщина. Она частенько приносила ему обед за копейки. Маргарет? Милдрет? Он не помнил ни имени, ни внешности, за исключением крупиц образа. Но прекрасно помнил пьянящее чувство власти, охватившее его сознание. Неудачник, над которым всегда издевались сверстники, потом женщины, а затем и начальник. Он мстил им всем в лице своей первой жертвы. Кровь покрывала его руки до локтя, даже пачкала закатанные до максимума рукава его бежевой рубашки. Он злился на то, что она так громко кричала, ведь кто-то мог услышать. Поэтому Аластор отрезал ей язык. Затем отрубил руку. Тяжелее всего было рубить ноги, ведь кости там были прочнее, а физической силой молодой радиоведущий никогда не отличался. Постепенно все туманные воспоминания ускользали от него; жертвы, одна за другой, являлись в воображении картинками жестокой расправы. Искалеченные, измученные. Их души никогда не найдут покой. Плавно течение его жизни свелось к смерти в районе тридцати лет. К тому времени на его счету было десять женщин и шесть мужчин. Той поздней осенью было нестерпимо холодно, и ему пришлось надеть красный плащ, который он приобрёл на последние деньги. Так сильно Аластор любил кроваво-красный. Последнюю жертву он помнил чётко, но ненавидел всем своим существом. Это был его начальник, заставивший за неделю до этого написать заявление об увольнении, лишив молодого радиоведущего того немалого, что он имел. А за что? Всего лишь за то, что Аластор не захотел становиться подстилкой для своего шефа. И того это взбесило. Его кровь была самой сладкой, а крики, раздражавшие Аластора прежде, ласкали чуть притуплённый слух, пока парень не перегрыз мужчине сонную артерию. С булькающими звуками жизнь медленно покидала его последнюю жертву. Из-за собственной неосторожности, увлечённый расчленением, Аластор не успел скрыться, услышав треск ломающихся веток и торопливые шаги. Нужно было срочно убираться отсюда, но в последнюю минуту, казалось, мёртвый шеф схватил парня за руку и дёрнул на себя из оставшихся сил. Аластор с шумом рухнул на колени. Ветви, свисающие над головой опешившего радиоведущего, образовали жуткое подобие оленьих рогов. Раздался собачий лай, краткий крик «Это олень!» и громкий выстрел. Птицы стайкой взмыли в небеса, а Аластор рухнул на землю с простреленной головой. — И нахрена ты мне это дал? — поморщился Радио Демон, переведя взор на как всегда довольного собой Люцифера. — Это подарок на память. — Фотография моего трупа? Какая прелесть, — съязвил Аластор, отложив газету. — Я хотел, чтобы ты вспомнил, — обольстительно улыбнулся Дьявол, присев на подлокотник кресла, где сидел демон, и обхватив тонкими, мертвецки-бледными пальцами его острый подбородок. — Неужели не приятно вновь ощутить себя живым? — Ничуть. — Аластор покачал головой, а потом ненавязчиво убрал от себя руку Сатаны. — Я вполне прекрасно чувствую себя мёртвым. С этими словами он ушёл, прихватив памятную газету, чтобы сжечь её в одном из каминов отеля.