Твоё молчание

Чонгук молча смотрит в окошко, через которое видно лишь головы своих близких. Сдалека всматриваясь в черты лица Тэхёна, замечает, как подходит агрессивный Сокджин и бьёт Юнги по лицу. Он соскачивает с кровати и, сорвав с себя провода, которых больше оказалось на руках и шее, сорвался с места к двери в коридор. Не важно, что Юнги его ненавидит и хочет уничтожить голыми руками. Он выбегает с палаты, распахивая дверь до самой стены, и падает на колени к Юнги, осматривая его лицо. — Свали или пострадаешь похуже меня, — повысил голос на Чонгука и, вставая, отбросил его руку в сторону. — Не смей больше приближаться к моему брату, — схватил за воротник, скрежетно выжимая слова. — Не трогай его, — Тэхён отхватил Чонгука за руку и притащил к себе, крепко сжимая за кисть. — Остынь, — Чимин оставалось только перегородить дорогу и вплоть обнять Юнги, чтобы тот не вырвался и не ухудшил ситуацию, ответочно нападая на Сокджина. — Поражаюсь нынешними омегами, — усмехнулся, грубо вытирая кровь с губы. — Меня мало? — Чонгук сделал шаг вперёд, пытаясь понять сокджинову логику. — Ты прав, тебя мало, — Сокджин хмурит лицо и, быстрым коротышным шагом подошёв к парням, схватил Тэхёна за руку, оттаскивая к себе. — Не смей его трогать, — Чонгук понимает, что если напрётся на него, то всё слишком быстро закончится. Но как бы ни было, он не допустит, чтобы Сокджин кого-то ранил, тем более — Тэхёна. — Возьми меня, а его отпусти, — он имеет право злиться на Чонгука, но не калечить близких из-за себя. Не сейчас. Не здесь. Чонгук не в силах защитить себя. Чонгук не в силах отстаивать свою позицию, нарываться на драку и одерживать победу. Чонгук не в силах повышать голос и отхватывать Тэхёна. — Пожалуйста, — он чувствует, как задыхается от острой в груди боли. — Я люблю тебя, Тэхён, — и чувствует, как теряет сознание и не воспринимает происходящее здраво, отключаясь ровно на том моменте, когда врач подхватывает его и несёт в палату, вызывая по рации свои сотрудников, и как младший волнительно, но чётко проговаривает я тоже тебя люблю, не бросай меня. У Тэхёна подкашиваются ноги и его медленно накрывает истерикой. Он дрожит от страха и не может поверить, что всё происходит в реальности. Всё же было хорошо. Что довело Чонгука до такого состояния, когда он из-за нервов и резких движений теряет сознание? Всё кажется иллюзией, в которой Тэхён — главный страдалец. Он живёт в мире, где его все предают и бросают. Где он вынужден страдать из-за своей боли от потери и привязанности. Но Тэхён понимает, что это самая настоящая реальность, в которой нужно научиться выживать. Чонгука перевели в реанимацию, в которую Тэхён так усердно рвался, но в итоге оказался за порогом входа. Оттуда отчётливо доносился голос врача «Пульс спал до двадцати. Разряд.» Рассудок медленно покидает голову и здраво мыслить становится сложно. Тэхён только истерит, зубами прикусывая свой кулак, и качается на месте, безостановочно успокаивая себя, вслух проговаривая, что всё будет хорошо. Чонгука откачивают, а значит, что он при смерти. Как он мог упустить этот момент? Момент, когда всё рушилось. Когда прекрасные отношения поглотили обоих, вымещая страдания физически, калеча своё тело без пощад. Чонгука привезут в палату с положительным состоянием и, только, когда Тэхён будет уверен, что он в норме — начнёт всё выяснять, спустя года. Чёртовы загадки осточертели и сил это терпеть катастрофически не хватает. Тэхён вернётся в день похищения и начнёт складывать все отставшие частицы цепочки. — Всё же будет хорошо, правда? — у Тэхёна дрожат зубы, будто он в лесу при морозе и вьюге. — Чонгук сильный. Он справится. Прежде так страшно и больно ещё никогда не было. Нельзя сомневаться. Нужно верить, что всё удастся, но не получается. Тэхёна прорывает от своего страха и жгучей боли. Боязнь того, что любить станет некого — уничтожает. Если Чонгук уйдёт — Тэхён ни за что не позволил бы ему сделать это мучительно. Но если бы он только мог унести его боль, забирая себе, и вынести всё самому, даже если страдания будут хуже, чем раньше. Если бы он только мог забрать все его мучения… Тэхён бьёт себя по ногам и мысленно молится за Чонгука, просто его выдержать и остаться, не покидать этот мир. Он не вынесет этого. — Не смей сдаваться, Чонгук. Тэхён думал, что хуже не бывает. Он чертовски ошибался. Тэхён не может оторвать от себя боль, которая всем, чем только можно, держится за него, поглощая, засасывая под себя, и больше не отпускает. К боли невозможно привыкнуть, разве что бездушным и бессердечным людям, которым нечего терять, или же, людям с психическими расстройствами. Тэхён теперь будто заклеймён не Чонгуком, а этой болью, которая приклеилась к его телу и, начиная с головы, поглотила по сами ноги — целиком. / flashback / — Я должен был сказать, что ненавижу тебя. Понимаешь? — у Чонгука в глазах бегало сожаление, в перемешку с грустью, жалостью и желанием всё исправить. — Я задумывался над этим, ибо невозможно сначала любить, а потом ничего не чувствовать. Либо ты врал тогда, либо сейчас, — Тэхёна смотрит ему в глаза и старается не показывать, как его душит от своих же слов. — К тебе мои чувства искренни. Не будь ты любим мной, я бы не ушёл на четыре года, чтобы защитить тебя. / the end of flashback / Ком в горле разрастается всё больше, а слёзы продолжают литься, пусть Тэхён уже этого не чувствует. Будто кто-то просунул невидимую руку в его мозг и нажал на переключатель эмоций. В данном случае, ощутимость чего-либо пропала и не оставила после себя следа, как опытный и знатный в своём деле преступник. У Тэхёна физическое недомогание — слишком много слёз. — Дышать одним человеком и донельзя любить его — разумно? — У каждого своя природа внутри. Для кого-то общепринятые естественные вещи кажутся сплошным безумием. А для кого-то они считаются абсолютной среднестатистической нормой в нашем обществе. Так устроен мир и каждый отвечает только сам за себя, — голос Чимина хрипел от едва сдерживаемого в горле кома, ибо Чонгук — его брат. И не волноваться, не переживать за его жизнь было бы в край глупо и странно. — Он обещал не бросать меня. Он сможет, — Тэхён мычит сквозь слёзы и трясётся, мотая головой. Тэхён слишком много пережил. Вынес слишком много боли, не подлежающую нормальному организму. Он морально слаб и уничтожен ещё с давна, но всё же сумел за четыре года перебороть своё желание умереть. Другой любой человек с низким уровнем психики в первые дни покончит с собой, не думая о ком-либо или чём-либо, уж тем более, о своём будущем. У него в голове лишь смерть любимого человека, наносящая ущербную боль, от которой сбежать невозможно. Тэхён проявил себя. Он сильный, не смотря на свои отклонения и неконтролируемые эмоции. Он справится со всем, главное, чтобы рядом были близкие люди, окружающие теплом и поддержкой. Ему не нужны всякие банальные и ни черта не помогающие слова по типу «всё будет хорошо», «это пройдёт», «подумай о себе». Расстрелять хочется, когда слышится подобное в сложный период. Первая фраза Тэхёну тоже кажется обычной и никчёмной, но именно она помогает сейчас держаться, дарит надежду и удерживает её. Так или иначе, смысл жизни, который обрёлся только вчера, пропадёт. Вновь. И на этот раз окончательно. Какие бы мысли его не посещали по поводу его действий в плохом случае — он не удосужится это сделать. Резать руки, палить кожу, бить себя — это пустяки, по сравнению с прыжком с крыши, простреленным виском дулом пистолета или же, шатания мёртвого тела на петлированной и узко зажатой верёвке. Но что с ним будет в действительности? Сможет ли он это пережить? Долго ли протянет? Если боль, которая жила в нём и целиком поглотила на протяжении четырёх лет, казалась несносной и, Тэхён сам для себя сконстатировал, что ещё пару лет в таком режиме, и он окончательно откинется, в прямом смысле этого слова. Не смотря на чонгуковы обещания, он сам попросил его остаться. Потому что не сможет. Если после разрыва Тэхён приспособился уже к жизни без Чонгука, привык к тому, что он один, что его бросают и предают; принял всё это в реальности, а не в иллюзийной жизни, то после их неожиданной встречи, которой не должно было быть, точно не сможет, особенно, после чутких поцелуев, как раньше, и вновь тех палких горячих прикосновений, распаляющих друг другу кожу дыханий и, в конце концов, гляделок, которым никогда не было края и ограничений. Доктор вышел с реанимации, что-то записывая. Юнги, не смотря на свою ненависть к Чонгуку, вскочил с места одновременно с Чимином, а Тэхён остался на лавочке. Тот самый момент, которого они ждали. Тот самый момент, когда доктор огласит о состоянии Чонгука. Сейчас или никогда. Тэхён не может встать, ибо понимает, что боится ответа. Боится узнать правду. Хочется верить в лучшее, но, судя по лицу мужчины, все надежды рухнут, оставляя след. Тэхён не выдержит. Он не справится. Он не сможет жить в пропахшей Чонгуком квартире, запах которого по сей день, видимо, развеиваться не хочет. И напоследок, Тэхён не сможет дышать воздухом, которым не дышит Чонгук. Лишь он был его основным кислородом, позволяющий лёгким нормально дышать и не умирать. Только Чонгук вставил себя в тэхёнов мозг, распространяя своё имя, и вообще, всего себя, по всем его клеточкам, сосудистым струям крови. Чонгук растекается, течёт по венам Тэхёна, передвигаясь по всему телу, убеждаясь, что нет какого-либо пропуска, пустого места. Только Чонгук дарил Тэхёну счастье. Только Чонгук давал ему кислород. Только Чонгук предоставлял смысл жизни. Только Чонгук стал единственной настоящей любовью Тэхёна. Без него Тэхён не выберется и дышать без задышек не сможет. — К сожалению, — мужчина тяжко вздохнул, поджимая губы. — Мы сделали всё, что смогли. Тэхён хочет, чтобы эмоциональная реакция исчезла, но с каждой секундой чувствует лишь её усиление. Внутри всё, что позволяло жить, питаться и дышать — за раз гаснет, умирает. Совсем недавно он сидел рядом с Чонгуком, держался за руки, слышал любимый голос и отвечал взаимностью в любви. Совсем недавно они целовались, плотно прижимаясь к друг другу. Но что сейчас? Тэхён потерял всё. У него ничего не осталось. Он безучастно смотрит на истерившего Чимина, которого доктор увёл; на Юнги, который схватился за голову и начал подходить к нему, и понимает, что теряет себя. Надежды, которые совсем недавно воскресли — окончательно погибли, плотно закапывая себя. От услышанного начался гул. Голова напрочь отказывалась воспринимать всю информацию за реальность. Тэхён не верит. Не верит в то, что Чонгук навсегда ушёл, бросил его, не сдерживая обещания. — Он должен был справиться. Он обещал, — Тэхён встал на подоконник открытого окна и считал до десяти, но Юнги быстро среагировал и, отхватывая за руку, спускает его вниз, крепко обнимая и прижимая к себе, уткнувшись подбородком в шею. Тэхён рыдает до окончательно сорванного горла и пытается не задыхаться от сбивчатого дыхания, что смахивало на паническую атаку. Раздолбанное сознание проходит по всем самым болевым точкам по несколько раз. Всё, чего сейчас хочется — сигануть подальше и размозжиться об асфальт, разрывая старые наложенные швы. Мучительная и сводящая с ума боль утроила своё нахождение внутри. Душу рвёт на маленькие куски — в клочья. Внутри всё рубит, переламывая кости и сжимая сердце. Нестерпимое жжение в груди заставляет Тэхёна упасть на колени и, до срыва голоса от крика, крепко хватается руками за пряди своих волос и рвёт их, захлёбываясь своей болью, которую не может взять и сорвать с себя, как-то вынырнуть из неё. Ведь он привык к такой жизни: постоянным слезам и круглосуточной боли, кровоточащим ранам и внутри, и снаружи. Ничего уже не изменится. Мир, как был серым, так и останется. Светлые краски, которые вчера добавились в его жизнь — растворились, превратились в чёрно-белые оттенки. Хочется сбивать руки в кровь, крушить всё вокруг. Но Тэхён не идиот. Он понимает, что своими психическими действиями скорее в психушку загремит, чем вернёт Чонгука к жизни. Рассыпаться уже нечему. Всё, что давало Тэхёну жизнь — исчезло навсегда. Ему не стоит пытаться справиться с этим — это бессмысленно. — Здравствуй, Чонгук, — Тэхён настроил камеру и поудобнее присел, даже не задумываясь, насколько качественно его снимает штатив с фонариком. — Слышишь этот шум морских волн? — с улыбкой вслушивается в приятные для ушей звуки, закрывая глаза. — Да, это то самое место, где ты предложил мне встречаться, — усмехнулся с грустью. — Здесь так ничего и не изменилось. Хотя это звучало глупо, да? Это ведь море, естественно тут ничего не изменится, помимо добавленных площадок и новых домиков. Я живу в том самом, который мы купили семь лет назад — десятого августа, — смущённо отвёл взгляд, почесав затылок. — Подумать только, прошло семь лет… Теперь это моё постоянное место проживания, по крайней мере в отпуск и выходные, из-за которых я, собственно говоря, сейчас здесь, — улыбнулся, откидываясь на спинку стула и укладывая руки на держатели. — Я закончил колледж два года назад и за короткое время стал опытным хирургом, изучил кардиологию, но… — замял спотевшими ладонями футболку, закусывая губу. — Я уволился. Мне нравилось там работать, даже очень. Был весьма дружелюбный коллектив. Но постоянные мысли о тебе постоянно прокручивались, когда я делал операцию пациенту. Мне с трудом удавалось сконцентрироваться на умирающих людях, которых нужно спасти и, честно говоря, мне это удавалось весьма тяжело. Я не мог больше смотреть на эти каталки, ибо в моих, скажем так, галлюцинациях лежал ты, — тихим голосом промычал, смотря на песок, падающий со ступней. — Сейчас я работаю у Чимина с Юнги, — резко сменил выражение лица и поднял улыбающуюся голову, упираясь руками об сидение стула. — Узнав о моём увольнении, они сразу же предложили мне быть их сотрудником, на что я любезно согласился, потому что другого выхода из положения у меня не было. Они выручили меня. У меня появились новые друзья, один из них — Сонхи — запал на меня, — нервно засмеялся, отводя взгляд. — Знаешь, — Тэхён прошёл ладонями по лицу, стараясь сдержать слёзы. — Он очень даже симпатичный. Я научился скрывать свои эмоции и переживания и… каждый чёртов раз меня разрывает. Сонхи всё замечает, ибо раньше учился на психолога, но я не рассказываю ему о своих страданиях по тебе… Он и так всё видит, — Тэхён виновато улыбается, опуская взгляд вниз, до боли прикусывая губы для воздержания истерики перед камерой. — Я много ему рассказаю о нас…о тебе. И знаешь, он меня понимает. В каждый раз я слышу от него поддержку и, в какой-то мере, его слова помогают. Он очень заботится обо мне и, кажется, любит. Мы могли бы быть вместе, правда. Но… — Тэхён прячет лицо руками, позволяя слезам вылезти наружу. — Он — не ты. Тебя никто и никогда не заменит, Чонгук. Кажется, что я сам себя напорол на эту мысль и не отрекаюсь от неё. Но я действительно не смогу предать тебя, наши воспоминания и историю. Смотри, — Тэхён аккуратно взял в руки телефон и, переключив камеру и встав, начал ходить по песку, приближаясь к домику. — Он всё в таком же идеальном состоянии, — Тэхён вспоминает, как они жили там пару дней и наслаждались друг другом, просыпались в обнимку и смотрели друг на друга, обнимали друг друга за талии и качались на месте, делясь чем-то весьма личным и непозволительным слышать такое для других. — После просмотра твоего видео я отправился к Намджуну, сразу же, на следующий день. Всё сказанное тобой, все твои слова были для меня неймоверной пыткой. Семь лет, Чонгук. Семь. После твоего ухода — три. Но я всё ещё страдаю. Всё ещё пытаюсь научиться жить без тебя. Сколько бы на это попыток не ушло — всё тщетно. Моя эмоциональная стабильность на волосинке, в буквальном смысле. Жизнь, в которой тебя нет, сложно вынести. Но мне не дают распасться. На работе действительно завал: каждый раз новые заказы. У меня дел с ног до головы. И, прости меня… — к глазам подступают очередные слёзы, от которых Тэхён только избавился. — Если бы я только знал. Если бы я только предвидел последствия нашего знакомства, наших отношений… — сожалея, выдавил из себя эти слова, поднимая голову вверх, широко расширив глаза. — То я бы ни за что не пошёл на день рождения Чимина. Всё было бы прежде. Всё было бы так, как и до всего этого. Ты жил бы своей жизнью, не зная моего имени, а я — своей. Судьба непредсказуема. У неё нет границ. Видимо нам суждено было пройти через всё это. Но, чёрт побери, не до такой степени. Это я во всём виноват. Если бы я не поддался тебе, не влюблялся в тебя с первой секунды — всё было бы иначе. Сокджин… — тэхёновы глаза возгорают, воспламеняются ненавистью, останавливая слёзы. — Ты так и не договорил про фотографии, лежавшие на столе Намджуна. / flashback / — Ты обязан посмотреть это видео и посадить эту тварь за решётку на пожизненное, — Тэхён влетел в кабинет офицера, давая флешку с видео и толстую парку. — О ком идёт речь? — Намджун привстал, забирая пластмассового слоника. — Сокджин. Ким Сокджин — бездушная тварь, из-за которого Чонгук… — Тэхён плотно закрыл глаза, делая глубокий вздох. — При чём здесь мой сын? — Намджун вопросительно посмотрел и вставил флешку в ноутбук. — Что ты сейчас сказал? — омега остолбенел, забывая, что такое моргать и дышать. Его накрыло настоящим шоком. — Ким Сокджин — мой сын. Что между вами произошло? — Посмотри видео до шестой минуты и двенадцати секунд. Я подожду снаружи, — Тэхён поджал губы и вышел. / the end of flashback / — Он сказал Намджуну, что хочет сделать мне какой-то подарок с этими фотографиями. Некий мини-фильм. Но на самом деле Сокджин обманывал своего отца семь лет… Это так низко, — Тэхён в осуждении вскидывает брови, шумно выдыхая. — Не знаю, где ты все те бумаги нашёл и выяснил всю информацию про его проделки, но Намджун — справедливый человек. Он — человек слова. Он честно служит своему государству и, не смотря на то, что это его родной сын, Намджун арестовал его по всем правилам. Он нарушил более пяти законов. Ему за чистосердечное даже не сделали поблажку и не сократили срок. Сокджин этого не заслуживает. Всё, что он сделал с тобой… Пусть расплачивается, — Тэхён обнимает себя и склоняется вперёд. — Каждый грёбаный день, в целом говоря, круглосуточно. Да, круглосуточно я страдаю от мучений из-за… — всхлипывает и шмыгает носом, качаясь. — Из-за твоего отсутствия. Мне чертовски не хватает тебя, Чонгук, — Тэхён не может остановиться. Его прорывает так сильно, что колени штанов за пару секунд стали мокрыми. Он вцепляется когтями в кожу на рёбрах и умоляюще шепчет. — Я обречён навеки. И от этого чертовски плохо. Стоит мне закрыть глаза — в пустоте и чёрном мраке вижу тебя. Я безумно скучаю… — Тэхён открывает бутылку воды и делает два больших глотка, пряча за колени дрожащие губы. — Я уже забыл, что такое сон. В нём я вижу только тебя. В нём только наши воспоминания и ничего более, — Тэхён мычит последние слова и тянется к столу вниз. — Красивый, не правда ли? — показывает пистолет, показывая пулю внутри него. — Я запасся на всякий случай. Мне не сложно. Я в любой момент могу нажать на курок и вновь встретиться с тобой, но я не могу. Не могу предать наши воспоминания и так просто уйти, ничего не оставив. Мы в мной лично сделанном аду… Наши воспоминания — моя жизнь. Я не посмею это сделать. Без тебя моя жизнь — бессмысленна, Чонгук. Но маленький смысл всё же есть. Он обрёкся… — Тэхён поджимает губы и счастливо улыбается, отводя взгляд куда-то в сторону. — Чимин и Юнги недавно усыновили ребёнка. И я стал крёстным дядей этого малыша. Его зовут Джунг и ему два месяца. Он столько кричит, ты не представляешь, — Тэхён качает головой, выпучив глаза, и улыбается. — Джунг очень похож на Чимина, такой же милый. А характером видимо удастся в Юнги. Надеюсь, не будет ворчать на каждом шагу, — колеблется, надевая на себя плед. — Они всё, что у меня осталось, Чонгук. Я… — смотрит вниз, перебирая пальцами ракушку. — Я чертовски сильно хочу увидеть тебя, посмотреть в глаза и вновь в них утонуть, стать причиной твоей самой красивой улыбки, услышать твой смех и, просто, обнять тебя, прикоснуться… Разве я многого прошу? — Тэхён посмотрел на небо, будто обращается к всевышнему. — Видимо да. Не знаю за что, но, кажется, я заслужил такой жизни. Но, Чонгук… — плотно зажмурившись, морщит лоб, обращаясь прямо в камеру. — Ты обещал всегда быть рядом, никогда меня не бросать. Ты обещал… Твоё молчание об астме не дало нам нормально попрощаться. Знай я это, не отпускал бы твои губы так быстро, не задавал бы лишних вопросов и просто был бы рядом, крепко держа за руку и шепча, что люблю тебя. Да, я всё ещё люблю тебя, Чон Чонгук, — Тэхён вытирает с глаз слёзы, чтобы не накрыться очередной истерикой, на которую сил уже никаких нет. — И каждый раз кажется, что в твоё отсутствие я влюбляюсь сильнее. Что ты же ты делаешь со мной? — вопросительно кивает на камеру и задумчиво смотрит, поправляя плед. — Я хочу вернуть тебя… вернуться на твоё место, упрятывая тебя самого подальше, и вынести всё, что потерпел ты. Забрать и ощутить всю ту боль, страдания и адские мучения. Но, к сожалению, это невозможно, — Тэхён виновато опускает голову, как провинившийся щенок, и что-то неразборчиво мычит себе под нос, сплетая пальцы в замок и прислоняясь лбом. — Море — самое заетое в моей жизни воспоминание. Я не перестану прокручивать в голове то, как мы лежали и смотрели на звёзды, как ты предложил мне встречаться и я, без доли сомнений, согласился, потому что давно любил, не признавая этого. Ты посоветовал мне выбросить все воспоминания прочь, но историю — сохранить. Прости, я не смог сдержать данное тебе обещание. Но я обещал сберечь нашу историю и не предавать её. И я обещаю тебе сейчас, что не перестану тебя любить до последней секунды своей жизни. Мы ещё встретимся, — Тэхён давит улыбку и закрывает рукой камеру, заканчивая запись. Он встаёт и, собрав штатив, кладёт его на стул, а сам идёт на расстеленную подстилку на том самом месте, где они лежали вместе. Вдвоём. / flashback / Распалённый Тэхён возбуждает всё больше. У Чонгука нет никаких сил тянуть, но он любит поиздеваться. Омега отзывчив на каждый поцелуй и прикосновение, намекая Чонгуку об ускорении, чтобы утонуть в оргазме и тёплом тебе старшего. Чонгук, ощущая его горячее дыхание прямо в губах, стискивает зубы, чтобы не потерять контроль. Тэхён жалобно хнычет, метаясь по скомканной подстилке и цепляется за неё пальцами. Чонгук оставляет ярко розовую метку на его бедре, а потом ещё несколько по всему телу, в том числе, и на шее. Тэхён чувствует настоящее счастье, наполняющее его до краев, грозящее вылиться и затопить все вокруг. / the end of flashback / Тэхён вспоминает всё до единого, что только происходило на этой подстилке и, в целом, на море, и горько улыбается от таких ярких и, по истине, счастливых воспоминаний. Он уязвимо смотрит на подаренный Чонгуком браслет на новый год, который висел на страшной прошрамированной руке, и крепко сжимает, как нечто ценное и, единственное, что у него осталось.