Твоё молчание

На протяжении месяца Тэхёну приходили маленькие листочки со словами, из которых должно былл получиться связное предложение. Три. Три бумажки кроили некий смысл, который не был понятен Тэхёну. Он в десятый раз за две минуты вновь читает слова, написанные чёрным по белому «Сокджин, Хосок, не те.» Что происходит? Какое отношение они имеют между собой? Что значит «не те»? Что отправитель этим хочет донести? Или же это просто обычный набор, чтобы запугать? Но для чего? Тоже глупо. – Вряд-ли это просто какие-то слова, – Юнги задумался, пытаясь хоть что-то понять. – Ты этих двоих знаешь, и именно тебе адресованы их имена, заканчивая всё на «не те», – грубо тыкнул пальцем в бумагу и отшвырнул её. – Чертовщина какая-то. – Значит между ними есть связь, о которой нам не известно, – Тэхён за этот месяц немного собрал себя внутри заново, всё ещё не находя разброшенные по всему телу осколки сердца. – Ты показывал Сокджину это? – Юнги раздражённо кивнул на улетевший листочек. – Нет, я хочу разобраться в этом, не впутывая его. Если это какая-то замесь, то знать ему об этом точно не нужно. – Постойте, – Чимин начал прерывисто дышать, роняя с рук склеенные записки. – Что? Ты что-то знаешь? – Юнги подхватил мужа, с ненавистью смотря на написанный текст. – Чимин? – он стоял в ступоре и пытался отдышаться. Тэхён поднял эту бумажку и присмотрелся, надеясь на какую-то догадку. – Пить, – громко взглотнул, закрывая глаза. – Это... – Чимин выпивает стакан воды и с стуком ставит его на стол. Сделав шумный глубокий вздох, он присел. – Это почерк Чонгука. – Что ты сейчас сказал? Надоело. Тэхёну надоело жить в одних страданиях и боли. Он, как и все другие люди, имеет полное право на счастливую жизнь. Но у него её не будет. Её не будет без Чонгука, который дал хоть маленькую весть о том, что жив. Но где он сейчас? Как он? И что он хочет донести этими записками? Два дня назад он скачал приложение для знакомств, сам не осознавая, зачем. Он познакомился со многими, но никто не понравился. Сегодня, через час ему предстоит встреча с незнакомцем, с которым проговорил всю ночь. Этот человек в общении показался до безумия родным и своим. Но Тэхён даже не видел его фотографии – на аватарке пусто. На мгновение он забыл про Чонгука, не веря самому себе. Он ударил себя за это. Дал себе пощёчину и, в знак окончательного наказания, сделал новый маленький надрез по старому шраму, ибо вечер ему предстоит, по возможности, приятный. На него пало возбуждение и не может больше так держаться, удовлетворяя самого себя. Ему это жизненно необходимо, особенно сейчас, как никогда. – Чувствую себя шлюхой, – усмехнулся, смотря на себя в зеркало, и вышел, думая об этом незнакомце, который с первых минут поразил своим общением. Тэхёну было всё равно, кто он, чем занимается и прочее. Ему нужно было только: удовлетворение и отвлечение от своего неизменного образа жизни. Они изначально договорились ничего друг другу при встрече не говорить. Тэхён ехал в отель, который был в другом конце города, около двадцати минут. В это время обычно пробки, но ему повезло. Он знал, что незнакомец будет в маске, поэтому, для собственной справедливости, купил и себе, надевая её лишь в подъезде. – Явно не нищий, – тихо пробормотал себе Тэхён, рассматривая люксовый номер, в котором были звукоизолирующие стены. На вешалке он увидел только чёрную куртку и кожаные ботинки рядом. Других вещей он не заметил. На тумбочках были ароматические свечи, придающие в атмосферу романтики и хоть какого-то света в этом номере. Незнакомец кивнул головой, дав понять Тэхёну: снимать одежду. Без каких-либо поспешек и стеснений, он медленно начал расстёгивать свою рубашку, как резко почувствовал чужие, но такие родные руки на своей талии, которые резко развернули его и уложились на лопатки. Парень прижал Тэхёна к себе из всех сил, что есть, и трепетно коснулся его губ, что омега потерял способность здраво мыслить. От этой осторожности и чуткости выламывает все кости, в том числе и рёбра. У Тэхёна не хватает сил удерживаться на подкашивающихся ногах, видимо, из-за этого он нырнул пальцами в волосы парня, оттягивая мягкие пряди назад. Незнакомец скользит по тэхёновой коже вверх, достигая его горячих распалённых щёк, и прижимается ещё теснее. Тэхён мякнет в этой трепетности, в том, как над его губами измываются с неймоверной чувственностью и осторожностью. Обоим сносит крышу от беспокойного дыхания и порывистого желания продолжить. Парень медленно шагает к кровати, подталкивая Тэхёна идти назад, не прекращая терзать его губы. Омега хватался за него, будто боялся потерять голову из-за переполняющих эмоций. Бережно придерживая за талию, укладывает на мягкий плед. Тэхён не может ждать. Он жаждет ощутить его. Но его останавливает сконцентрированность на губах этого парня, который в это время нетерпеливо расстёгивал тэхёновы штаны. Либо его переполняет возбуждением, либо он сошёл с ума. – Чонгук, – прошептал омега, лежа в обездвиженном состоянии. Парень резко останавливается и застывает, превращаясь в каменную статую. Сердце застучало с бешеной скоростью, будто готово отказать в сию же секунду, в горле пересохло до максимального иссушения, а ноги дали дубу. Тэхён с неймоверным трудом снял с лица оцепенение и медленно снял маску, часто моргая с выступающими слезами. Душа, которая четыре года болела по этому человеку – расцвела, обрела некий смысл существования, разбавляя внутренний тусклый мир яркими цветами. Тэхён внушал себе мир, в котором прерывисто и изящно целует Чонгука, целых четыре года. Мечтал почувствовать его горячее дыхание на своей коже или, хотя бы, увидеть: вновь заглянуть в эти глаза и утонуть в их тянущей к себе тёмной глыби, вновь ощутить бабочек в животе лишь от одного взгляда и в сотый раз шёпотом огласить, что любит. Ради такого, хотя бы, одного момента, он готов был отдать жизнь. Тэхён не будет махать кулаками из-за обиды и предательства, закатывать истерику об обещаниях и клятвах в любви. Столь длительное воздержание от всего этого лишь уничтожило его, изувечило. Но сейчас, внутри всё резкой вспышкой возгорелось, как никогда. На протяжении четырёх лет хотелось лишь заглянуть в глаза и узнать правду, без всяких отнекиваний. Парень молча встаёт с кровати и включает маленькую настольную лампу у тумбочки, направляющая свой свет как раз такие на нужное место – кровать. – Не молчи... – будто умоляюще прошептал Тэхён, изо всех сил держась. В последнее время он свыкся с тем, что его предали и оставили одного, поэтому надеяться на встречу, собственно говоря, не было сил и желания. Ранее, представляя это, Тэхён, как бы глупо не звучало, репетировал своё поведение, своё выражение лица, эмоции – у него присутствовал контроль над собой и своим разумом, остатки которого он уже потерял. Только что. Всё вышло не так, как наидеализировала фантазия. Всё вышло наперекосяк. Вся ситуация вывернулась наизнанку. Тэхён определённо не был готов к такому резкому столкновению. Перед ним Чонгук. Не тот, облик которого воссоздала фантазия с расплывчатой физиономией. Не тот, который снился днями и ночами, которым все мысли были заполнены вкрай. А тот самый Чонгук, в которого Тэхён когда-то влюбился и от которого по сей день всё также зависим. Он достаточно выстрадан, достаточно разбит и прострелен. Кажется, что стоит стать равнодушным, ибо хватит. Но он ни в каком плане не сможет это сделать. Тэхён крошится, распадается на кусочки лишь от одной мысли о том, что Чонгук рядом, стоит напротив в этой грёбаной маске и смотрит всё также, как тогда. Здесь нужна и физическая, и моральная подготовка, но всё будет безуспешно. Тэхён не покорен себе рядом с Чонгуком. Он теряет себя, остатки своего разума, мысли улетучиваются, держа в голове лишь из настоящую картину. Чонгук медленно, опешаясь, с осторожностью присаживается на кровать и снимает маску, через несколько секунд открывая глаза, чтобы посмотреть на Тэхёна. Вот так, вблизи. – Я чертовски сильно скучал... – шепчет Тэхён с невообразимой искренностью и слезами на глазах. Чонгук, продолжая молчать, обхватывает своими ладонями тэхёновы и крепко сжимает, не отводя взгляда. – Тэхён... – Почему? – без каких-либо лишних слов для окончания этого вопроса Чонгук знал, о чём идёт речь. Что за короткое почему и что оно значит. Почему бросил меня, когда клялся всегда быть рядом? Таких вопросов было миллион. – У меня не было другого выбора, – отчаянным тоном прошептал Чонгук, медленно хлопая ресницами, не отрывая взгляда. – Ты обещал всегда быть рядом, не бросать и хранить нашу любовь, – Тэхён всё ещё отказывался верить в то, что человек, который ушёл из его жизни четыре года назад, прямо здесь и сейчас сидит перед ним. И это не иллюзия, не выдумка и наигранная фантазия. Это реальность, с которой до смерти сложно смириться. – Прости, – коротко выдавил Чонгук и, подсаживаясь ближе, оставил между ними расстояние около десяти сантиметров. – Я сделал это ради тебя. – Забавно, – Тэхён угрюмо опустил взгляд с нервной ухмылкой. Он начинает невольно вытаскивать свои руки из-под крепкой и тёплой чонгуковой хватки, но она лишь усиливается. Чонгук не отпускает больше и окончательно понимает, что это несносно больно. Слишком тяжело оторваться – дыхание замирает. Он может ранить глубоко и искусно, заставляя смертельно страдать и изнывать. Но Тэхён, как слабый и неуважающий себя человек, потерявший чувство достоинства и самоуважения, – простит. Только сумасшедший и вкреть уничтоженный человек позволит себе такую низость, в первую очередь, перед самим собой. Чонгук смотрит тоскливым и невыносимо горестным взглядом. Видимо, он тоже морально изувечен. В его взгляде нет каких-либо искр, помимо пустоты. Он выглядит, как человек, которому уже абсолютно нечего терять. Как человек, который готов пойти на всё, только бы избавиться от всего, что сейчас происходит в жизни. Кому, как не Тэхёну знать, как выглядят люди, желаемые избавиться от своей жизни, но в каждый раз останавливаясь. Он помнит каждую свою мысль, каждый свой взгляд и действие, когда хотел приблизиться к смерти. Сейчас Чонгук выглядит также. – Твои руки, – Чонгук большим пальцем провёл по ближайшим шрамам, устало смотря на них. – Зачем? – Тот же вопрос к тебе, – Тэхён поджал губы и издал истерический смешок. – Я не могу, – Чонгук не может. Не может объяснить, что происходит и в чём дело, поэтому начал отнекиваться, меняя тему. – Значит ты пришёл к левому человеку, чтобы потрахаться, – уныло закивал Чонгук, будто упрекая. – За четыре года стальной выдержки в этой грёбаной жизни я заслуживаю хоть какого-то вознаграждения. Не смей негодовать, Чонгук, – как у него язык только поворачивается возмущаться по этому поводу? Тэхён не может сдерживать все терзающие мысли внутри. Ему припекло всё выпалить и спросить напрямую, а не самого себя. – Где ты был, когда я страдал от адской боли и молил о спасении? Где ты был, когда... – Чонгук бережно приложил свою ладонь к тэхёновым губам, чтобы тот замолчал. Он знал, какого состояние младшего, но не догадывался, насколько всё плохо и глубоко. Тэхён медленно убрал его руку со слезами на глазах, смаргивая их. – Ты сам всё разрушил, Чонгук, – прошептал, опуская веки и голову вниз. Чонгук делает тоже самое и прислоняется своим лбом к его, крепко сжимая ладони. Он прекрасно понимает, как непростительно накосячил, но ему пришлось это сделать, в первую очередь, во благо Тэхёна, а не себя самого. Чонгук помнит, как он негативно относился к переносному самоубийству, израняя себя. Помнит, как Тэхён негодовал в каждый раз, когда встречал людей с порезами, как задавался вопросом «зачем? ведь можно всё иначе решить». У него стояла прочная стена, отдаляющая эти мысли прочь. Но что в итоге? Его руки полностью отшрамированы – от самых пальцев по плечи. Нет ни одного живого места, где виднелась бы дышавшая кожа, – даже миллиметра. – У меня не было выбора, – в отчаянии прошептал Чонгук, воспаляя тэхёнову кожу своим горячим дыханием. – Выбор есть всегда, – сейчас Тэхёну было не до выяснения отношений. Его больше волновало чонгуково тело. Что с ним стало? Почему у него такой вид? Почему столько вопросов, но ответов, как всегда, ноль? На его лице колотые раны, шрамы и ожоги, руки и ноги в старых порезах и синяках, – свежие тоже имеются. Может он пережил гораздо больше Тэхёна, раз ушёл, как сказал, ради него? Чонгук не может уйти, ничего не рассказав и не объяснив: почему так поступил. Он молчит в ответ, ибо нечего ответить, серьёзно вглядываясь в омегу. «Но не в нашем случае» подумал Чонгук, не решаясь озвучить это. Он мог бы скатить всё к чертям, увезти Тэхёна и вместе найти какие-то пути решения проблемы. Он мог не бросать, остаться рядом и не заставлять усомниться в своих клятвах и обещаниях. Но Чонгук сделал наоборот. Он поступил правильно. Любой другой адекватный человек сделал бы точно такой же выбор. Тэхён обречённо уронил лоб на плечо альфы чувствует поглаживание по спине и, изнеможённо выдыхая, шепчет: – Я действительно скучал. Хочется рассказать о своих круглосуточных страданиях, как громко вопил в подушки, сжимая простыни донельзя и разрывая их, как разговаривал сам с собой, умоляя о втором шансе, о возврате в прошлое хотя бы на минуту, чтобы понять, что могло произойти за два чёртовых дня или же, прикоснуться к Чонгуку точно также, как делает это сейчас. Он не позволит себе такое рассказать, но смотря на чонгуково тело, понимает, что его порезы – это цветочки. Это мелочи жизни, ничем не оправданные. Чонгук унизил его, морально добил и уничтожил, – даже сквозь это Тэхён проскальзывает, сейчас считая это не важным, сквозь это выгораживает и оправдывает его поступки, даже не зная причин и оснований, с которых всё началось и закончилось, которые привели к такому выводу, которые довели их крепкие отношения до такого состояния. Тэхён должен высказывать свой негатив, рассказать, что делал с собой, как страдал и молил самого себя о пощаде. Но он не может говорить с ним иначе. В прошлых мечтах и фантазиях разговор не должен был проходить в столь тесном контакте, в таком контексте. – Я правда хочу всё рассказать, – изрекает, медленно приближаясь к тэхёновым губам. Он тоже идёт навстречу, но в какой-то момент останавливается и отворачивает голову, закрывая глаза. Тэхён пытается вытащить руки из сильной, но крепкой хватки старшего, но тот не отпускает, потому что отступать не собирается. Хочется смеяться от того, что всё действительно происходит, ибо то, что Чонгук держит мёртвой хваткой и не ослабляет её – какой-то абсурд. Не верится в то, что всё происходит сейчас, в это время, в этот день и в эту секунду. Он не отступится, даже если придётся отдать жизнь за прощение Тэхёна. Им обоим больше нестерпимо будет жить в таком режиме: без встреч с друг другом, без объятий и нежных до дрожи прикосновений, без поцелуев и сердцебиений в унисон. Если на протяжении четырёх лет они не видели друг другу и как-то свыклись с этим, примирились к такой жизни, то сейчас, после встречи, – всё будет иначе. Чонгук и не хочет, и не может рассказать, из-за чего бросил. На протяжении четырёх лет он изо всех сил старался не думать о Тэхёне, на какое-то время выбросить его из головы и, как бы он не пытался это сделать – всё было тщётно. Он боялся сорваться, бросить всё и прийти к нему с объяснениями, но самовнушение устойчиво его удержало на месте, заранее предвещая о последствиях. – Но не могу, – Чонгук смаргивает свои слёзы, впервые, за долгое время. Тэхён так больше не может. Ему нужны объяснения, но ему и сейчас, как никогда, нужны губы Чонгука. Поэтому первый проявляет инициативу и тянется, отпихивая все вопросы для разборок на потом. Тэхён нежно и неторопливо касается его губ, выламывая Чонгуку этой чуткостью рёбра. Он не заслуживает такого тепла и такого отношения к себе. Тэхён должен был побить его настолько, сколько бы пожелалось внутреннему гневу; унизить и вылить всё накопившееся наружу; обзывать, без конца и края, козлом и предателем. Но не бережно проскользнуть свои пальцы в чонгуковы волосы и ласково, с любовью прикоснуться к губам. Тэхён бесценный. Всё должно встать на свои места? Нет. Они сами во всём виноваты. Если бы не залезли на сайт знакомств и не написали друг другу, не встретились бы здесь и не поцеловались – ничего этого бы не было. Они продолжили бы жить той жизнью, которая была ранее: полна душераздирающей боли и мучений. У них к друг другу влечение и это не преодолеть никакой силой. Чонгук крепко прижимает младшего к себе, боясь отпустить, и еле упирается подбородком об его голову, внутренне горя желанием хоть как-то объясниться, сказать, что всё это игра, в которой они фатальные проигравшие. С каждым днём всё больнее и тяжелее, потому что выхода из этого состояния и игры уже нет. Это необратимо. – Он... – Тэхён едва ощутимо отрекнулся губ старшего, медленно открывая веки. – Хорошо к тебе относится? – О ком ты? – недопонимая, Чонгук вскинул бровь, от чего маленькая морщинка залегла над ней. – Тот, кому ты отдался после меня, – Тэхён не проявляет некую ненависть, злость или обиду, чтобы зацепить Чонгука. Сейчас он выражает свои мысли, догадки, даже не думая о том, что может этим раскрыть новую рану. Тэхён настолько вымотанный и вдребезги разбитый, что хочется закричать от этой писаной на лице боли и изнеможения. Эти слова ударили по Чонгуку. Он сидит, словно статуя, недоумевая от услышанного. Вдруг стало пусто. Мясорубка, которая крошила изнутри, перестала работать, а в голове прекратился гул. Это, скорее, похоже на оцепенение, чем на расщепление. Для Тэхена же эта мысль была слишком очевидной и неприятной правдой. Но она не достойна того, чтобы парни тратили на споры с собой хотя бы секунду времени. Ведь есть вопросы в тысячи раз важнее этого. – Да, он хороший, – Чонгук соврал, потому что так нужно. Последние минуты и таковы правила. У него вновь нет другого выхода. – Что ж, – Тэхён выдавил лёгкую улыбку, а щека, от искуственности и сдерживания слёз, начала нервно подрагивать. – Я рад, – внутри всё сжалось до мизерных размеров, превращая в самого слабого человека, готового распаться от следующего удара. – Я вернулся, чтобы исправить всё, – Чонгук неуверенно отпустил руки младшего и, с опущенной головой встал, открывая дверь. – Но не сейчас, – надежда и вера, которые Тэхён только что обрёл, в сей же миг рухнули, оставляя великий след с новой открытой раной. – Тебе пора, – еле слышно говорит, не решаясь поднять взгляд. – Чонгук... – Проваливай, – старший поджал губы и закрыл глаза, вкалывая себе во внутреннюю сторону ладони ногти. Наша встреча – это начало нового конца. Я не позволю тебе вновь исчезнуть без каких-либо следов. Я потерплю, пострадаю ещё столько, сколько потребуется. Я дождусь тебя. Тэхён выскочил на свежий воздух и упал на колени, поднимая голову вверх, чтобы наполнить своё лицо каплями дождя, ибо сил на слёзы уже нет. Эти силы иссякли. Он всё выплакал, что одна слезинка не может появиться на глазу. Он позволяет мощному ливню бить себя по плечам и затылку, по взгоревшим щекам и бурлящим от поцелуев губам. Тэхён воспроизводит в голове недавно произошедший поцелуй и последние чонгуковы слова. Что что, но услышать это вновь было куда больнее, чем четыре года назад. Он позволил Чонгуку поцеловать себя, безвольно уступая в этом, вместо того, чтобы сесть друг напротив друга и, смотря в глаза, серьёзно выяснять отношения. Оба готовы были раздеть друг друга, если бы Тэхён не узнал его и не произнёс имени. Его нельзя не узнать. Это невозможно. Он устало встал и пошёл, заполняя всю свою голову размышлениями о сегодняшнем вечере, за раз переключая воспоминание за воспоминанием. Тэхён не понимает логику Чонгука, вновь задаваясь вопросом почему? Почему он крепко держал мои ладони, боясь отпустить? Почему в его глазах читалось сожаление и раскаяние, неутолимая боль? Почему он говорил, что сделал всё ради меня, ничего не рассказывая? Почему после всего этого он меня прогнал, делая больнее, чем в прошлый раз? Почему он изначально ведёт себя, как разъедающийся совестью человек, а в конце, как неприступная и холодная тварь? Почему вновь столько вопросов? И почему, чёрт побери, вся моя жизнь будто клеится из этого грёбаного слова почему? Тэхён, до ниточки весь промокший, не спеша бредёт по лестнице, перетаскивая ноги одна за другой, как тяжелораненый человек. Открыв дверь – вошёл, даже не наклоняясь, чтобы снять ботинки, ибо сил на это не было. Шатаясь по разным сторонам, он собрал всю имеющуюся внутри энергию воедино и забежал в ванную. Смотря на себя в зеркало, лениво потянулся руками к бокам худи и начал снимать его, охлаждая своё тело. Прилипшая от дождя футболка вплоть прижалась к телу Тэхёна, вычерчивая ровными линиями его грудь и маленький живот, за которым пресс еле виднелся из-за заброшенных занятий и поддержек своей формы. Он быстро выдернул её вверх и, расстегнув ремень, откинул его, резким движением стаскивая штаны вниз, и их тоже швыряя ногой подальше. Он запутался в своих чувствах и уже чертовски скучает по Чонгуку. Он не в силах контролировать это, в прочем, как и всегда. Сколько прошло? Пятнадцать? Двадцать минут? Тэхён уже мучается от своего очередного рвения к неизвестности, мечется внутри, горя желанием побежать к Чонгуку и, без слов, поцеловать его, также чутко, как сделал это пару мгновений назад, укутаться под одеяло и не отпускать, чтобы не потерять. – Зачем? – Тэхён заорал на всю ванную и, плотно зажмуривая глаза, упал на колени об бессилия, с поднятой вверх головой, упираясь руками об ванну, ибо без неё тело рухнуло бы на пол. Зачем я полез на этот чёртов сайт? Зачем зарегистрировался и начал общение с парнем, который мне понравился, и он оказался Чонгуком, которого я пытался забыть? Зачем я пошёл на эту встречу? Неужели нельзя было продолжить начатое в масках, ничего не говоря и не узнавая? Нет, мне приспичило озвучить его имя, ведь он целовал, как тогда... Я не мог не узнать. Я не ошибся. Как бы ни было, нельзя было этого допускать. Нельзя было позволять этому произойти – чтобы их губы соприкоснулись. Тэхён, как психически больной, дефектно влюблён и ни черта не может с этим поделать. Он сходит с ума от своих смешанных чувств и острых ощущений внутри. Он увидел Чонгука – что-то расцвело, какая-то бабочка ожила и воцарила создание нового светлого и процветающего мира. Теперь его страшно ломает от рвения к Чонгуку, только на этот раз сильнее, чем четыре года назад, когда он перестал во что-то ставить свою жизнь. Последствия были тогда, будут и сейчас. Этого не избежать. Это страшнее, чем зависимость или привязанность. Тэхён истощён своим рвением – от этого хуже. Он пытается отдышаться и начинает немного попускать. Холодная вода бьёт по плечам и голове; локоны объединяются в группы; капли безостановочно стекают по ним, как по правильным путям или дорогам, которые Тэхён никогда не видит; открывать глаза не хочется по-настоящему не хочется, не из-за того, что вода попадёт, и они будут болеть. Тэхён живёт с этой мыслью уже пятый год, но сейчас всё стало гораздо хуже. Зачем Чонгук появился? Ещё год, два, возможно пять, – он бы остыл. Продолжил бы любить, но привык бы к такой жизни, какая была, и нормально бы реагировал на каждую приходящую, связанную с этим, мысль. Некая надежда, которая была последней и потерянной, вновь вернулась. Если Чонгук только намекнёт, что хочет всё вернуть, зажить как прежде, счастливой жизнью, то Тэхён без раздумий даст своё согласие и поедет с ним, хоть на край света, прощая все обиды, но не забывая их. У них есть шанс, не смотря на прогоны, колкие фразы и цепляющие слова, наносящие новые раны. Тэхён начинает верить, что он вернётся и теперь точно навсегда останется, без каких-либо сомнений. Его разъедает двумя горящими желаниями: сойтись с Чонгуком, для начала ища общий язык, или же поехать к нему сейчас и, не придавая особого внимания его второму, душераздирающему проваливай. Но ни одно из этих желаний не оправдается. У Тэхёна плохое предчувствие, которое ничего хорошего в ближайшие дни явно не предвещало. Он, сквозь боль в глаза, открывает их и смотрит на чонгуковы приспособия для душа. Под стекающей водой всегда резко нахлынают воспоминания. Тэхён вспоминает, как они устало приходили/приезжали домой после колледжа и падали на кровать, с искрами смотря друг на друга. Как они сидели до поздних ночей, помогая друг другу с учёбой, после – разговаривая по несколько часов и смеясь. Как молча лежали за ручку на кровати, как звёздочки, и смотрели в потолок с довольными лицами. Как на ночь друг друга целовали в кончики носа или губы, тесно прижимаясь. Как прятались промокшие вщербь от дождя на детских площадках и смеялись, как дети, радуясь таким мелочам. Как они страстно целовались у самой квартиры, не сумев дойти до спальни или, хотя бы, дивана в гостиной. Как мягко Чонгук целовал, боясь сделать больно. Тэхён помнит каждую сказанную Чонгуком фразу, каждый их разговор и вообще, каждый момент, проведённый вместе. Тэхён бредёт по ровной плиточной тропинке, ведущей ко входу колледжа, и поворачивает вбок здания, где обычно собираются курящие студенты или же, наркоманы. Сбрасывая с плеча рюкзак на мокрую траву, омега подхватывает штанины с двух сторон и присаживается. Он смотрит вдаль и слышит свистящие хрипы. Прислушавшись ещё лучше, до него доносится приступообразный кашель. Тэхён моментально вспрыгивает с места и идёт на звуки. – Чонгук, – коротко бросает и кидается прямо, переходя на бег. Он упал на колени и, не растерявшись, начал рыскаться по чонгуковым карманам, ища ингалятор. Тэхёну никогда не доводилось с этим сталкиваться с глазу на глаз, но вспоминая урок из онлайн курса с подобным случаем, строчки из инструкции по применению сразу же выскочили в голове. Тэхён заливает в ёмкость лекарственное вещество и к выходному отверстию присоединяет маску, прислоняя к чонгуковым дыхательным частям лица. Он старался всё сделать быстро, чтобы не опоздать. Руки дрожали, ибо сердце колотилось от боязни накосячить и усугубить ситуацию. Чонгук хватается за маску и глубоко вздыхает, пока младший дрожащими руками пытается набрать скорую. Юнги яростно влетел в дверь больницы и начал выплёвывать желчь на Чонгука, который лежал в палате и явно этого не слышал. Он подошёл ближе, к двери и, открыв её окошко, ненавистно посмотрел на него и громко заявил: – Я на такую тварь, как ты, по-любому найду рычаги воздействия. Можешь во мне не сомневаться, – голос превратился в скрежет, от которого Чонгук просто закрыл глаза, поджимая губы. От него несло безумием. – Выйдешь – поговорим, и не дай бог, ты будешь увиливать от ответа или отнекиваться. Тэхёну стало страшно. Он никогда прежде не видел своего брата таким. От него несло ненавистью, яростью – и не раз. Но сейчас всё было гораздо хуже, чем можно представить. Это не секундная ненависть, проходящая через мгновения. Это ненависть, переростающая в нечто большее. Было похоже на то, что если Чонгук не даст согласие на утверждение, а не вопрос или предложение Юнги, то он окажется растерзанным или же убитым голыми руками. Агрессия зародилась ещё четыре года назад, но именно сейчас она вышла из-под контроля. – А ты? – обратился к задумавшемся Тэхёну. – В какую задницу улетучилось твоё чувство достоинства и самоуважения? – Юнги... – у Чимина на лице читалось сожаление и жалость. – Прекрати катить свою жизнь к чертям из-за этого подонка. Он разбил тебя вдребезги, Тэхён. Не поддавайся этому ещё раз, – Юнги поправил волосы и почесал затылок, целуя Чимина в щёку. – У меня нет желания дышать с этим козлом одним кислородом, ещё и в столь близком расстоянии. Я на воздух, – и быстрым шагом удалился отсюда, не желая находиться рядом с чонгуковой палатой. – Вы родственники... – доктор подошёл к парням и посмотрел на листочек. – Чон Чонгука? – Да, – сухо ответил Тэхён, пусто смотря. – Мы обнаружили это в его руке, – доктор отдал сложенный в несколько раз листочек и пропал с поля зрения. Чимин, ничего не ответив, взял её и устало сел на диван и раскрыл бумажку, читая короткое «беги». Он уже разговаривал с Чонгуком, толком ничего не выяснив о его поступке и нахождении на протяжении долгого времени. – Доктор, – Тэхён увидел ведущего Чонгука врача и поднял руку, зовя. – Постойте, – он подбежал и мигом бросил взгляд на палату старшего. – Могу я к нему зайти? – Тэхён смотрел умоляющим взглядом, волнительно перекручивая пальцы. – Только недолго. Пациенту нужен полноценный отдых, – тяжко вздохнул, профессорски кивая. – Эмоциональное перенапряжение противопоказаны в любом случае. – Всё настолько плохо? – доктор вскинул плечами и похлопал Тэхёна по плечу. – Надеемся на лучшее, – и ушёл, втыкая в документы. Набрав в лёгкие воздуха, появилась некая тяжесть в области груди. Наверняка из-за волнения. Коротко выдохнув, Тэхён собрал силу духа и медленно открыл дверь, заходя внутрь обычной слепящей белым цветом глаза палаты. Не отрывая взгляда, он заторможенно подошёл и присел на стульчик, стоявший рядом, ладонью обхватывая чонгукову руку. – Я посмотрел твои видео, – с тоской в глазах произнёс старший, нарушая неловкую тишину. / flashback / Чонгук взял телефон и с первого раза сумел его разблокировать, пин-код которого не знал. Это была дата его рождения. Он забрёл в скрытые файлы галереи, надеясь что-то найти и, сняв ту же блокировку, включил блетуз. Подключив устройства, перекинул все видео на свой и, удаляя свою сеть на тэхёновом телефоне, приступил к просмотру одного из семнадцати. – Ты знаешь, что такое сгорать? Гореть в огне и задыхаться от несносной душевной боли? Надеяться, что произойдёт чудо, и ты выживешь? – Тэхён усмехнулся в камеру, опуская взгляд. – Будто ты строишь огромный городок из соломинок, и в один момент человек, которого ты любил, верил, надеялся и был уверен в преданности, в брошенных обещаниях, в правдивости клятв, зажёг одну спичку и бросил тебе прямо в душу, поджигая всё, что ты так усердно выстраивал всё это время. Одна спичка – падение на самый низкий уровень амплитуды. Одна спичка – и твой прекрасный мир за миг тлеет в огне. Одна спичка – и твоя душа становится павшей, ни на что не способной и разбитой на мизерные осколки, которые через обретённые силы в себе нужно собирать годами. И человек, который всё испортил, всё разрушил и молча ушёл, думает, что все имеют право на ошибку. Не спорю, – Тэхён взбрасывает бровью и делает глоток воды. – В подобных ситуациях есть два варианта: один платит малую цену и забывает об этом, второй же платит своей сущностью и всем светлым, что имелось внутри. Грубо говоря, продаёт душу дьяволу. «Стоп» Слишком большой напор. Это всего лишь одно видео из семнадцати, но Чонгук уже не может смотреть. Тэхёновы фразы, беспристрастно повторяющиеся в голове, селят внутри панику: сердце начинает биться слишком быстро для нормального биения, горло дерёт от застрявшего кома, который Чонгук выпускать не планирует. Чувствуя слишком учащённое дыхание и нехватку кислорода, он лезет рукой в рюкзак, лежащий рядом и шарится внутри, не в силах найти то, что нужно. Пару секунд – и ингалятор в руке. Чонгук судорожно хватает его и прикладывая маску к себе, вздыхает, закрыв глаза. Ему и жизни не хватит, чтобы понять, что с Тэхёном сделало их расставание. Он настолько ослеплён своей любовью, что неоднократно вымещал моральную боль на своё гладкое тело. Сколько ему пришлось пережить из-за вынужденных слов? Сколько боли пришлось испытать на протяжении четырёх лет? Успокоив свой приступ, Чонгук убрал ингалятор и потянулся к телефону. «Продолжить» – Я смотрю на эти стены, – Тэхён отталкивается от стола ногой и отъезжает на два метра на колёсном стуле, рассматривая комнату. – И знаешь, – опустил взгляд, выдавливая фальшивую улыбку. – Они такие пустые. Настолько пустые, что в них я вижу нас. Вспоминаю все моменты и понимаю, что всё это – исчезло. Это уже не вернуть и смысла дальше жить нет. Я действительно страдаю в этих стенах и, кажется, нужно сменить обои на более красочные, потому что мне надоело сидеть в этом депрессивном состоянии. Я сам уже хочу из него выбраться и перестать чувствовать, ощущать. Я не виню тебя за твой поступок. У каждого есть право на выбор, но... – Тэхён замолчал, строго смотря в камеру. – Я всё ещё люблю тебя. И эта любовь убивает меня. Моё сердце переполнено ею, и я тону в этом. Я буду пытаться. И я буду любить тебя по сей день, пока не решусь покончить с собой, – Тэхён игриво улыбается и, потянувшись ладонью к камере, закрыл её и выключил. Чонгуку обратил внимание на его не дышащие прошрамированные руки. Ему страшно представить, как Тэхён это делал. Ведь во время их отношений он изрекал эти мысли и утверждал, что не посмеет с собой сделать подобное. – Так делают только морально и душевно уничтоженные люди, у которых нет больше смысла жизни и существования, – вспомнились тэхёновы слова. Тэхён сам это сказал. Тэхён сам этому и последовал. Чонгук бежит в ванную и опирается руками об раковину, включая ледяную воду. Соединив ладони в форму лодочки, набрал воды и умылся, разбрызгивая пол. Он не готов смотреть дальше, но ему нужно знать всё, что пережил Тэхён. Он не уйдёт, не выйдет с галереи и не выключит телефон до тех пор, пока всё не пересмотрит. Выключив свет и направившись к столу, где и сидел, рукавами вытер мокрые ресницы и губы и приступил к просмотру следующего видео. / the end of flashback / – Ты оставил свой телефон у меня, – Чонгук потянулся к тумбочке и, открыв её, взглядом указал на её внутреннее содержание, правой рукой. – Откуда у тебя ожоги, шрамы и синяки? – Тэхён перевёл тему, не желая говорить о своём состоянии. В ответ тишина. Чонгука мутит с самого себя. Внутри всё так и рвётся рассказать всю историю от начала до конца, но на днях Тэхён сам всё узнает и ему не нужны будут какие-либо объяснения или оправдания. – Не можешь, да? – нервно засмеялся, опуская взгляд на руку старшего. – Ты должен знать, – Чонгук тяжко взглотнул, прикрывая глаза, и пальцами прижал тэхёнову тёплую ладонь, сжимающую его. – Что всё это было только ради тебя. – Стоит ли мне зарекаться о твоих ранних словах? – этот вопрос был неуместен, но всё держать в себе больше тоже не получается. – Эту, – Чонгук запнулся, потянувшись рукой к концу подушки и, порыскавшись, достал пластмассового слоника, продолжив: – Флешку вставишь в ноутбук только тогда, когда будешь один дома. – Что всё это значит? И что ты подразумевал под теми записками: «Сокджин, Хосок, не те»? – Я не в праве просить, но пообещай мне воспользоваться ею, как минимум через три дня, и один, – строго произнёс Чонгук, большим пальцем поглаживая ладонь омеги. – Там будут все ответы на твои вопросы. – Обещаю, – Тэхён с лёгкой улыбкой забвения поджал губы и, плюя на все недосказанности, неуверенно тянется к губам старшего. Чонгук, как альфа, берёт инициативу в свои руки и, притягивая Тэхёна к себе за шею, нежно касается его губ. Это невыносимо. И оба теряют остатки разума. Но Чонгук знает о последствиях. Он всё понимает, но и рисковать так не может. Его мутит внутри от того, что не может рассказать Тэхёну то, что ему придётся пережить всё по новой. Поэтому, поглаживая большим пальцем за веко, медленно отрывается, всё ещё не выпуская нижнюю губу младшего из своего плена. – Я не должен был вчера появляться в твоей жизни, – Тэхён сам это прекрасно знает и понимает. И сам себя за это корит. – Против судьбы не пойдёшь, – фальшиво усмехается, кивая. – Ты молчал четыре года. От тебя ни одной вести не было. До чего довело твоё молчание, Чонгук... – Я действительно хочу всё исправить, – по чонгуковым глазам читалось это «хочу», и Тэхён всё спонтанно приняв, выпалил: – Ты готов? – в его глазах впервые, за последние года, обрелась надежда на возврат их отношений. Хоть какая-то надежда. Колот тэхёнова сердца было слышно, и Чонгук не мог не приложить свою руку к его груди, чтобы почувствовать. – Ты готов остаться причиной моего шага в другую жизнь? – Готов, но... – выдохнул Чонгук, выгибаясь от боли в спине. – В следующей жизни, Тэхён, – Тэхёну нечего сказать. У него, как обычно, вновь куча вопросов, на которые он ответы не получит. Чонгуку жаль, и Тэхён это видит. Он чувствует, как ему больно от того, что говорит такое. Чонгук за секунду вернул надежду на новое начало и светлое будущее, и в последующую другую секунду всё сам и растоптал. – Но ты должен знать, – младший нервно сглатывает в ожидании ответа, шумно вздыхая. – Я всё ещё люблю тебя, – искренность Чонгука всё такая же, как прежде. Но на этот раз, в разы мощнее. Сейчас только хочется прижаться к Чонгуку, положить голову на плечо и разрыдаться от... счастья? Тэхён меркнул в своих фантазиях. Он мечтал услышать это ещё раз. Услышать это от Чонгука, а не от кого-то другого. Услышать всё с той же искренностью, а не фальшью и наигранностью, и ответить взаимностью. – Я тоже тебя люблю.