Незыблемо и вечно.

Преминуло чуть больше недели. Билл позволил себе едва более продолжительный отпуск, чем планировал, а Ричи, и без того самостоятельно распоряжавшийся своей жизнью, со спокойной душой проводил время в родных краях, не заботясь о каком-либо графике. Нельзя сказать, что и Ричард, и Уильям полностью оправились после случившегося, однако жизнь их более ли менее стала налаживаться. Билл взялся за новый роман, который ничуть не походил на другие его работы, но и не уступал им. Денбро заблаговременно считал свежую, еще не оконченную работу венцом своего творчества. Он полагал, что этот роман вобрал в себя всё самое настоящее, светлое и доброе, что только могло отразиться на бумаге, всё, что было подвластно его перу. Но даже эту красивую картинку омрачало нечто невесомое, невидимое. Биллу казалось, что несмотря на всю глубину и искренность написанной им истории, ей все равно чего-то не хватало. Именно поэтому роман был оборван на последней главе. И все же, поражала скорость, с которой Билл писал. После того дня, когда они с Ричардом поддались откровениям и рассуждениям о жизни, когда оба впервые за долгие годы почувствовали себя такими же счастливыми, как в детстве, Билл принялся писать роман. Он писал непрерывно, практически не вылезая из-за письменного стола, но несмотря на нежелание останавливаться и, как следствие, отсутствие сна и нормального расписания, Уильям буквально светился от счастья. Он горел своей идеей и словно переписывал свою душу на еще не тронутый лист бумаги. «Наверное, именно так чувствуют себя люди, начавшие жизнь с чистой страницы» — думал Билл, и мысль эта заставляла чувство умиротворения и обновленности наполнять его сердце. Ричард, между тем, на добровольной основе готовил ужин, иногда просто варил для Билла кофе, Билл был не привередлив.       — как собираешься назвать? — как-то спросил Тозиер, усаживаясь рядом с Денбро.       — я думал над чем-то вроде «Незыблемое остаётся вечным» — Билл задумчиво потёр подбородок и отложил исписанный лист бумаги в сторону.       — звучит! Но думается мне, в твоем стиле будет что-то менее философическое. А иначе теряется твой почерк.       — что-то наподобие «Незыблемо и вечно»?       — точно! Будь я обыкновенным, ничем не выделяющимся из толпы таких же обыкновенных читателей — а я позволяю себе думать, что это не так — читателем, я бы обязательно задумался над тем, какой смысл заложен в этом названии. В любом случае, твой роман меня заинтересовал, и не потому, что в нем ты описываешь нас и жизнь в Дерри, а потому, что ты с таким трудом и чувством относишься к его написанию.       — спасибо, Рич — Билл протянул руку Тозиеру, но вместо приятельского рукопожатия заключил его в крепкие объятия. — спасибо тебе за всё.       — ну-ну, ты как будто со мной прощаешься, а я этого не хочу, Билли. Прощаний в моей жизни уже с излишком. Давай-ка вылезай оттуда, тебе бы не мешало пройтись, хотя бы ради какого-то воздуха, не говоря уже о том, что я здесь хлопочу за нас двоих, как будто я твоя благоверная женушка — Ричард закатил глаза и усмехнулся.       — да, ты прав — Уильям понял, что спор решительно не имеет никакого смысла, потому что Ричи действительно был прав. После разговора Тозиеру удалось вытащить Денбро на улицу, где стоял немного пасмурный, свежий, но вместе с тем достаточно теплый день. Мужчины вместе прошлись по магазинам, и пока Ричард заходил в ближайшую пекарню, Билл предпочел подождать его на улице. Сделав шаг в сторону сквера, где можно было приземлиться на пустую скамейку, Денбро замер, ему вдруг показалось, что он услышал тихий шорох, похожий чем-то на шуршание падающей листвы. Наклонив голову вниз, Билл заметил небольшой белый конверт. Он не имел опознавательных признаков, не был подписан и, логично было бы предположить, никому не предназначался. Однако какое-то неизъяснимое чувство волнения одолевало Уильяма, будто ему привалило нечто важное, что-то от чего зависит его судьба. И правда, письма всегда играли особую, символическую роль в жизни Денбро, они каждый раз были предзнаменованием перемен и несли в себе что-то очень ценное, теперь же Билл считал знаком свыше припавший к его ногам конверт. Поскольку ни адреса, ни адресанта на нем указано не было, Денбро с чистой совестью позволил себе вскрыть конверт и достать оттуда сложенный пополам лист бумаги. Развернув предполагаемое письмо, Билл наскоро пробежался по первым строчкам глазами, но тут же, осознав всю фантасмагоричность происходящего, принялся перечитывать, стараясь не пропустить ни слова. Когда большая часть письма была прочитана, Уильям бессильно рухнул на скамью, которая несколько секунд назад еще казалась ему идеальным местом для ожидания, а сейчас как нельзя кстати пришлась ему подспорьем. В груди что-то ухнуло. Стало слишком сложно определить, падают ли на письмо капли дождя или это его собственные слезы. Действительно начался дождь. Билл преклонил голову вниз, поглощенный безумным чувством тоски и сожаления он вглядывался в еще не размытые водой буквы, но глаза его безжалостно застилала пелена слез. Как бы он не старался взять себя в руки, вода с новой скоростью начинала сбегать по его щекам, а руки безнадежно сжимали бледнеющий лист бумаги между дрожащих пальцев.       — прости, я так не могу… — прошептал сквозь накатывающие волной рыдания Билл и закрыл лицо руками. «Я не могу быть счастлив без тебя…» «А из-за меня и ты не можешь стать счастливым…»       — Билл… — в глухом, почти бесшумном колебании дождя прозвучало неуверенно и негромко. — тебе не за что просить у меня прощения. Уильям замер. Ему показалось, что чей-то голос — это игра его воображения, и на самом деле вокруг никого нет. Денбро нерешительно приподнял голову, параллельно замечая, как сильный луч света озаряет его силуэт. Несмотря на продолжающийся мелкий дождь, небо вновь начинало озарять солнце. В нескольких метрах от Денбро, прямо напротив него, стоял мужчина. Его волосы, немного кудрявые, приятно выделяющие его черты лица, каким-то неведомым образом оставались сухими, будто все это время он находился где-то в другом месте, но не здесь. Глаза, большие и карие, смотрели на Билла, как ему казалось, с неописуемым теплом и трепетом. В этом скромном, немного робком парне Билл узнал его.       — Стэн… — Уильям встал и дрожащим взглядом обвел фигуру напротив, не веря своим глазам. — это и в правду ты?.. Урис, который для Билли представлялся ни то видением, ни то реальным человеком, сделал нерешительный шаг ему навстречу.       — прости, Билли… Я не знал, что это письмо задержится настолько, я не хотел расстраивать тебя.       — Стэн… — Денбро в неуверенности медлил. — неужели я умер? Урис ошарашенно взглянул на Билла, краснея до кончиков ушей и усиленно мотая головой, чтобы тот наверняка выбросил из своей головы подобную чушь.       — боже — Денбро сдвинулся с места и в ту же секунду сжал непривычно крупную и одновременно весьма тонкую фигуру в своих объятиях. — Стэнли! Боже! Билл совершенно забыл об окружающих, меньше всего его волновали чужие взгляды или слова, сказанные за спиной, он чувствовал себя так, как никогда не чувствовал раньше, и лишь боялся, что все происходящее окажется сном.       — но как?! Нет, неважно! Просто скажи мне, что мы оба живы, и что ты больше никуда не уйдешь! — Билл с надеждой посмотрел на Стэна, буквально умоляя его произнести эти заветные слова. Стэнли, удивленный крепким, но ласковым объятием, вместо которого ожидал услышать груду упреков в свою сторону, — хотя и понимал, что Билл никогда не станет упрекать его в чем-либо — с несколько секунд молчал, но заметив покрасневшие глаза Билла, который уже чуть отпрянул от него, но продолжал держать руками за предплечья, засуетился.       — я не уйду! Не знаю, каким образом это случилось, но я вернулся — поджимая губы и нервно вздыхая, произнес Стэн.       — правда? — по щекам Билли вновь покатились слезы, но его лучезарная улыбка, нежная и искренняя, заставила сердце Стэнли биться чаще.       — правда — смущаясь произнес Урис, несколько робко разглядывая лицо Билли. В этот до ужаса сентиментальный, трогательный момент они были похожи на подростков — влюблённых, свободных, счастливых.       — батюшки святы! Что за погодный кошмар? — возмутился выходящий из пекарни Ричард. Денбро отпустил Уриса и отступил на шаг назад, наскоро стирая с лица остатки воды.       — вот ты где! — за спиной Стэнли показался еще один мужчина. Билл приоткрыл рот и замер. Ричи, пытавшийся понять, что за незнакомец стоит рядом с Биллом, прищурился и перевел взгляд с одной фигуры на другую.       — Ричи?       — …Эдди? Тозиер окаменел, его глаза расширились, лицо побледнело. Возникло такое ощущение, будто мужчина вот-вот рухнет в обморок.       — Эдди! — Тозиер содрогнулся и немедленно сдвинулся с места по направлению к Каспбраку. — боже мой! Ты жив! Ты жив! — без лишних слов Ричард бросился другу на шею.       — Ричи! — Эдвард обнял мужчину, и они едва не увалились в мягкую мокрую траву. — я тоже рад тебя видеть, но так ведь и задушить можно, а второго шанса у меня точно нет — с иронией произнес Каспбрак.       — прости, Эддс — секундами позже ответил Ричард, слегка ослабив хватку, и незамедлительно втянул Эдварда в поцелуй.       — ну наконец-то — улыбнулся Стэнли, и Билли подхватил эту улыбку облегченным вздохом. Они действительно были рады воссоединению легендарного дуэта, так как всегда знали о неравнодушии Ричи по отношению к Эдди. Спустя пол секунды Урис перевел взгляд на Билла, который в свою очередь тоже наблюдал за развернувшейся картиной, но сейчас упорно вглядывался в лицо Уриса с каким-то необычайным чувством трепета. Стэнли обомлел. По щекам разлилась горячая краска, улыбка сменилась легким смущением, губы слегка приоткрылись в ожидании чего-то совершенно непредсказуемого.       — можно тебя поцеловать? Стэн совершенно точно забыл, как дышать.       — прямо здесь?       — прямо здесь. Прямо сейчас. — серьезно произнёс Билл и придвинулся немного ближе.       — но… тебя не пугает, что мы не одни? Вокруг люди… — Урис застенчиво опустил глаза.       — какой же ты очаровательный — Билл легонько коснулся щеки мужчины и мягко втянул в нежный поцелуй.       — меня не волнует никто теперь, главное, что ты рядом. Ты здесь.