В трех километрах от отчаяния, в трех сантиметрах от любви

— Ты снова подрался? В ушах уже продолжительное время стоит звон, Джагхед переводит взгляд на мужчину. Джонс думает, что не в себе, раз снова пришел к мозгоправу после больницы. Но его кроет уже третий день. Зрение вернулось. Так радуйся, приди в себя, живи. У Джагхеда не получается, и он не хочет прикладывать даже каплю усилий, чтобы начать… А что начать? Жить? Смешок проносится в голове. Психиатр качает головой. — Джагхед, — планшет с записями откладывается на тумбу возле кресла, локти опускаются на колени, а руки складываются в замок у подбородка. Мужчина серьезен как никогда. — может быть, тебя что-то гложет? Агрессия — способ защититься от внешних раздражителей или самовыражения. — Обведите кружочком последнее, и давайте считать так, — Джагхед снова считает минуты до окончания, хотя пришел по собственной воле. — Я не пытаюсь вытянуть из тебя всю правду. Сомневаюсь, что у меня получиться хоть что-то. Ты не думаешь, что похож на кого-то из своей банды или других южных. Ты думаешь, что хуже. И в этом твоя проблема, Джагхед, — мужчина трет переносицу, закрывая глаза. Может мозгоправ и прав, думает Джонс. Но время идет, большая стрелка над часов над дверью четко ударяет по двенадцати. У Джагхеда в ушах стоит звон, тихий, отдающий болью в висок. Он встает резко, что мужчина поднимает на него свой уставший взгляд и провожает напряженную спину. Это точно был в последний раз. Джагхед вваливается в квартиру, щурясь и жмурясь. На диване сидит Арчи, листая в телефоне последние новости. Эндрюс решает игнорировать его, но Джагхед падает рядом и берет с тарелки пиццу. — Ты лекарства выпил? — с укором спрашивает рыжий, приподнимая бровь. — От головы, тошноты, витамины, обезболивающе… Все вместе, — Джонс жует пиццу и облокачивается на спинку дивана. Головная боль не проходит с принятой таблеткой, обезбаливающее действует, только наоборот. Джагхеда тошнит от нахождения в этой квартире. Еще и Арчи с каждым днем все недовольнее и привередливей. Джагхед бы пошутил колко и холодно, только вряд ли Эндрюс оценит. Поэтому Джонс ретируется из квартиры, а на глухое «куда?» отвечает, что дописывать роман. Отчасти правда. Джонс кладет ноутбук в рюкзак, надевает серую потрепанную шапку и идет в «Попс». Он всегда там подолгу засиживался, особенно в будние дни, когда было поменьше надоедливых школьников и прочих отбросов, не было навязчивых официанток вроде пай-девочек, вроде Бетти, но он не считает ее такой. Забыли. Он никак не считает, и вообще зачем вспоминать о ком-то незначительном, как Купер, сейчас? Джагхед выходит на улицу и морщится. На южной стороне всегда так. Вечно сыро из-за недавно вышедшей реки, пахнет тиной и гнилью. Если бы здесь и существовало «вдохновение», то оно бы сразу сдохло где-нибудь в лесном болоте, потому что Джагхеду ничего не приходит на ум, когда он смотрит на обшарпанные обои, разваленные дома, слышит пьяные крики по ночам за окном и давится музыкой, которую сложно назвать таковой, но лишь бы заглушить агрессию внутри. Переходя на параллельную улицу, Джонс уже видит яркую, с парочкой выгоревших лампочек, вывеску «Попса». Людей нет, а заведение работает. Славно. Джагхед заходит, а в уши бьет тишина. У стойки, облокотившись, стоит Вероника, серьезная и поглощенная в свои мысли. Джагхед садится у окна и стуком ноутбука об стол, привлекает ее внимание. Вероника мажет свое тихое «привет». Кивок. Они не так знакомы, все, что знает Джагхед так это то, что Лодж встречается с Арчи, ходит в параллельный класс с Бетти. Видел ее парочку раз, и создает впечатление разумной, раз не лезет с разговорами как ее подружка. Джонс водит взглядом по помещению и не видит Купер. Они же вечно таскаются вместе? Великая дружба дала трещину? Джонс открывает ноутбук и ждет загрузки, как из стороны уборной появляется Бетти. Глаза у нее непривычно красные, руки в непонятных байкерских перчатках и сама она излучает собой прям верх депрессии. Хотя часами ранее макала Джагхеда рожой в лужу свои словечками. Что случилось то? Вероника подбегает к ней, видимо интересуется состоянием. Джагхед не слышит их шушуканий, но понятно, что Бетти отталкивает своей натянутой улыбкой, легкими похлопываниями по спине. — Ты выпила таблетки? — Джагхед слышит из-за спины Бетти голос черноволосой. Он не хочет подслушивать… Но что за таблетки? — Ага. Уже лучше, Ронни. Можешь идти, я закрою сама… Веронике, видимо, есть много чего сказать, но она сталкивается взглядом с Джагхедом. Не хочется ей при нем все выяснять. Лодж возвращает внимание на подругу: — Поговорим позже. И обязательно! Бетти вздыхает, обнимает на прощание недовольную Веронику и провожает. Джагхед наблюдает без интереса и клацает по папке с названием в несколько цифр, открывая огромный документ за двести страниц. — Привет, — звучит надтреснуто и с натяжкой, но Джагхед переживет. Он кидает на нее прищуренный взгляд из-за ноутбука и клацает по клавиатуре. — А ты сегодня не многословен, — Бетти улыбается по-глупому нелепо и садится напротив. Джагхед резко давит на «удалить», сдерживая пальцем кнопку до сохраненного и нетронутого текста. — Выглядишь хреново, — Джагхед все никак не может сосредоточиться и пишет еще раз предложение. С тем же смыслом, только видоизменяет. — Могу сказать, точно также и о тебе, — Бетти ставит руки на стол, складывая перед собой. — Это мое вечное состояние. Спустя несколько секунд Бетти заглядывает в ноутбук Джонса, привставая и садясь обратно. — Что пишешь? — Роман, — без доли застенчивости проговаривает Джагхед. Бетти поражена, обычно такие как Джагхед о литературе знают, только из каких-нибудь выписок, тв или вообще не знают. Некоторые и размышлять нормально не могут, а сочинение написать в двести слов уже считается трагедией. Только Джагхеду палец в рот не клади, он напишет не двести, а четыреста, раскроет тему, убьет все хорошее, что есть в мире и присыпет неоспоримыми фактами. — И как? — Никак, — Джагхед перестает писать резко, вклинивается в нее своим взглядом. А Бетти отчего-то неловко. Глаза его были блеклыми, как у трупа, сейчас живые, прожигающие. Но чувствует девушка, что радости приобретения зрения Джагхед не ощущает. Он будто не выходит из затяжной депрессивно-агрессивной формы поведения. Но так же быть не должно. — Свали куда-нибудь. Ты мне мешаешь. — Извини. Ты немного удивил. Не думала, что ты придешь сюда, — Бетти встает, держа руки в карманах фартука, и плетется к стойке. — Я ходил сюда с тех пор, когда на этом месте еще стоял старый кинотеатр. И разрешения у тебя, я спрашивать не обязан, — фыркает и отводит взгляд. — Какой злой, — Бетти дразнится и тихо улыбается, наблюдая за Джагхедом, который начинает печатать быстрее, что-то удалять, а потом по новой. Бетти не отвлекает. Как и просил. Она садится за задний столик и надевает наушники, слушая музыку и листая новостную ленту. Ничего нового. Но время бежит. Переваливает за одиннадцать. Джагхед сохраняет и начинает собираться, но отвлекают шаги и снова фигура, оказывающаяся рядом. — Дай почитать, — Купер все же интересно. — Нет, — шипит сквозь улыбку. — Если это роман, то ты все равно его опубликуешь. И вообще ты мне должен, знаешь ли. — Я тебе что до старости теперь буду должен? — Джагхед уже кладет ноутбук в рюкзак, но Бетти резко кладет ладони на стол и поднимается. Джонс никогда не акцентирует свое внимание на мелочах, но царапины и красноватые участки кожи он замечает. Бетти видит, что он смотрит пристально на ее руки и убирает, но Джагхед берет, потягивая перчатку. — Что это такое? — Не трогай… — Бетти вырывает руку. Ну что за придурок! Джагхед продолжает и почти касается до кожи, как Купер взрывается. — Я сказала, не прикасайся ко мне! — Джагхед в немом шоке. Он не ожидал, что на него так яро наорут, так еще с такими глазами, будто он не посмотреть хотел на руку, а изнасиловать. Бетти тоже дергается от своего тона, но быстро гаснет. — Прости. Джагхед хмыкает. «Она себя специально что-ли истязает? Особый вид психоза?» Джагхеду правда на все глубоко и далеко… Но когда он видит, а не слышит, ему кажется, что-то были разные люди. Та девушка наглая и ее не легко вывести из себя. А перед ним сейчас какой-то нервный сгусток с раненными руками, стеклянными глазами и надрывным голосом. От этого становится еще неприятней. Джагхеда от самого себя тошнит, так еще и она. — Если хочешь почитай, — Джонс открывает ноутбук и падает обратно на диван, уже более спокойной. — Спасибо, — за что благодарит неизвестно. Зачем Джагхед разрешает тоже. Но они решают утопить все вопросы в тишине. Так намного легче. Бетти выключает свет в «Попсе», потому что время закрываться. Разворачивает к себе ноутбук и листает до самого начала. Впереди длинная ночь. Джагхед все еще не в одном глазу, он хочет покурить, а перед ним сидит Бетти, держит руку на тачпаде и листает вниз, поглощая с большим интересом. Джагхед может быть и польщен, но ему ока плевать. Он открывает верхнюю форточку и щелкает в темноте зажигалкой, распространяя ментоловый дым с горечью. Время сыпет. Бетти читает быстро и вливает в себя историю ведром. А Джагхед докуривает шестую или седьмую? Да, у него сегодня определенно шалят нервы больше чем обычно. — Они наконец-то стали счастливыми, — Джагхед тушит последнюю сигарету об собственную ладонь и выкидывает в форточку, закрывая. Простая история о влюбленной паре. Он, у которого была работа, семья, будущее и она, не смелая в своих желаниях, ранимая и эмоциональная. Им не суждено было быть вместе судьбой, но все же они оставили позади всех и признилась друг другу. — Они покончили с собой, — говорит в темноте Бетти. Не такой должен быть финал. — Но они же вместе, они просто стали свободными. Ноутбук закрывается. Нет больше света, только тьма. Слова Джагхеда пугают Бетти. Она страшится теперь его мыслей, ей неприятно слышать, что Джонс видит в смерти свое спасение. А Бетти боится смерти, боится не проснуться, поэтому не может уснуть до самого утра, глотает горстями прописанные психиатром лекарства, чтобы окончательно не сойти с ума. Тишина неумолима, ладонь Джонса пощипывает от ожога, дыхание ровное. Его почему-то снова одолевает злость, или нет. Мышцы тянет, пальцы тяжелею, усталость наваливается с каждым разом. Кажется, он пренебрег советами врача и просидел слишком долго за ноутбуком. Глаза болят. После паузы они покидают «Попс», сейчас глубокая ночь, до утра несколько часов, а у каждого завтра свои расписания. Но вклинивается одно, точнее один на черном и старом мотоцикле, явно один из упырей. Только они как уроды, раскрашивают лица в белых и черных красках, рисуют линии на лице, носят пошарпанную одежду и выглядят как настоящие наркоманские ублюдки. — Уходи, — Джагхед толкает Бетти чересчур грубо, но девушка не двигается. Ноги — вата, а до мозга доходит слишком медленно, когда на тебя несется какой-то урод с ножом. Бетти вскрикивает и отходит назад, ударяясь бедром об мокрый асфальт. Джагхед отталкивает. Коже на руке сдерлась еще больше. — Я же сказал тебе валить! Джагхед кричит, пытаясь вбить информацию под черепок, потому что не удается долго держать брыкающегося парня, который плотнее и выше Джонса. — Сука, — шипит упырь, когда Джагхед кулаком выбивает ему зуб. Но Джонс не останавливается, он бьет сильнее и напористей. Парень не отстает наносит удары пару раз по лицу до тех пор, пока Джонс не начинает плеваться кровью. Он разозлил его. И зря. У Джагхеда словно второе дыхание открывается, потому что одним ударом он вышибает дух из парня. Бетти слышит хруст костей, и парень сгибается в ужасном крике. Купер саму будто током пробивает по спине. Парень уже не чувствует себя, а Джагхед встает и бьет ногами по ребрам, наступает на ноги, ломает. Четко, без криков. Слышно лишь его тяжелое дыхание. Аура темная, убитая, он сам готов убить. Потому что все достало, потому что такие придурки не должны жить на этом свете. Он сам не должен жить. От таких мыслей становится только хуже, Джагхед опускается снова к парню и бьет по лицу кровавыми кулаками, непонятно где его кровь, а где парня. Все смешивается в безумное месиво. У Бетти сердце заходится в бешеном ритме и руки дрожат, но она владеет собственным сознанием, а Джаг уже давно потерялся. Она с ужасом смотрит, как Джагхед давит обеими руками на горло парня, и кидается к нему. Он же его убьет! — Джаг! Джонс не слышит, у него в ушах звон, злость, а во рту вкус метала. — Джагхед, ты убьешь его! — Бетти тормошит его за плечо, но ее грубо отталкивают, а она снова цепляется. — Съебись отсюда! — орет Джаг. — Ты, блять, не чертов Бог, чтобы людей жизни лишать! — Бетти кричит так сильно, что у самой в ушах звенит и резко отдергивает Джагхеда, правда получается не очень хорошо. Резкий удар разлетается с хлопком по пустой улице с искрами в глазах. От сильной пощечины ее отбрасывает прямо на грязный асфальт. Она хватается за горящую кожу на лице и прерывисто дышит, уже не смотря на Джагхеда, у которого окровавленная рука начинает дрожать. Глаза начинают неконтролируемо слезиться, застилать все пеленой. Бетти больно до того, что она не может и слово нормального сказать, одни звуки прерывистые. Накрывает руками лицо и тихо дышит, лишь бы не рыдать в голос. Как этот придурок только мог?.. Но домучиться в тишине не дают, потому что Джагхед поднимает ее рывком за плечи и притягивает к себе, обнимая крепко, с принятой виной и с той остывшей яростью. — Прости… — он хрипит куда-то в висок и туда же прикасается сухими и разбитыми губами, слыша как Бетти перестает всхлипывать и судорожно дышит, опуская руки. Ты не можешь опуститься ниже, Джагхед Джонс. Видимо, могу…