Miraculous Christmas

Гулять с друзьями весело. Гулять с влюблёнными друг в друга друзьями — не очень. Гулять с влюблёнными друг в друга друзьями парнями, в которых ты когда-то была по уши втрескана (причём в обоих! в разное время) — тот ещё отстой. Нет, Маринетт была действительно очень рада за Луку и Адриана. То, как они постоянно смеются над своими только им понятными шутками, то, как они украдкой пялятся друг на друга, пока один из них этого не видит, и то, как при любой возможности они друг друга стараются затискать (в основном этим промышляет Лука) — всё это не могло не вызывать умиления. Но как бы Дюпэн-Чэн ни радовалась, глядя на друзей, где-то в отдалённом уголке её души тоненький голосочек завистливо пищал и скулил, отчего всё внутри неё сжималось от тоски. Как бы Маринетт упрямо ни твердила всем подряд, что ей не нужны никакие отношения, временами её накрывало и она часами могла мечтать о тепле крепких объятий, о смущающем шёпоте на ушко, о свиданиях и о поцелуях, конечно же, тоже. Например, такие времена настали сейчас, когда они весёлым (ну или почти) трио прогуливались по улицам Парижа, заруливая в каждый магазинчик и разглядывая праздничные сувениры. Маринетт плелась чуть позади парней, так что перед её глазами открывался прекрасный вид на их шутливый бой за то, кто кого будет держать под ручку. Хотя на поджатых губах девушки дрожала едва заметная улыбка она, замечтавшись, всеми силами старалась не заплакать прямо на морозе. «Ну я тоже так хочу!» — снова раздался в голове тот самый писклявый голосок. Маринетт попыталась отвести взгляд и не пялиться. Потому что за несколько месяцев успела осознать кое-что. Чем дольше наблюдать за по уши влюблёнными Лукой и Адрианом, тем больнее становится от осознания того, что они, чёрт возьми, просто идеально дополняют друг друга. Во всех смыслах этого слова… — Эй, Маринетт, ты чего такая грустная? — внезапно спрашивает Адриан. Его обеспокоенное лицо возникает прямо перед глазами Дюпэн-Чэн, отчего девушка вздрагивает, затем хихикает и шутливо отпихивает парня от себя. — Да ничего я не грустная, — с напускной беспечностью отвечает она, а в подтверждение взмахивает рукой и наигранно хохочет. — Тебе показалось. — А вот я уверен, что мне не показалось. Ты грустишь, Маринетт. Почему? Праздник же скоро! Неужели тебя не вдохновляет вся эта атмосфера? — Адриан широко улыбнулся и со смехом закружился, распахивая руки, словно желая обнять весь мир. Глядя на Адриана, Маринетт почти заразилась от него весельем и постаралась ответить ему улыбкой, хоть чуть-чуть похожей на счастливую. Вышло криво. Но она пыталась. Честно. Лука перевёл с Агреста на Дюпэн-Чэн свой внимательный взгляд и попытался без слов передать подруге что-то вроде: «Ох, милая, Адриан такой дурачок, особенно когда счастливый, ты уж прости, что мы вдвоём такие довольные тебя такую одинокую бесим и расстраиваем своими обжимашками на каждом углу. Я всё понимаю, но поделать с этим ничего не могу». Маринетт нахмурилась. Конечно, Лука не имел в виду что-то такое. По крайней мере не в такой формулировке. Поглядев в глаза Луки достаточно долго, Маринетт посыл парня всё-таки поняла и отвела взгляд в сторону, тихонько вздыхая. Лука хотел было приобнять девушку, сказать ей что-нибудь ободряющее и стереть грусть с её лица, ведь Маринетт, такая чудесная Маринетт, не заслуживает того, чтобы грустить от одиночества в такой прекрасный де… Краем глаза Куффен замечает, как Адриан, совсем закружившись, собирается падать. Лука пулей подлетает к юноше, обхватывает его торс руками и ловит у самой земли в последний момент. — Осторожнее, — смеётся Лука, слыша со стороны Адриана забавное «уоуоуоуо», перемешанное с громким хихиканьем. Маринетт одновременно хочется пищать и рыдать. — Пойдём-ка. Присядем, — обращается Лука к Адриану и заодно к Маринетт, кивая головой в сторону небольших лавочек, стоящих неподалёку. На счастье, для них троих находится одна свободная, к которой они все втроём незамедлительно идут. Вернее, Маринетт шла впереди, не оглядываясь на то, как Лука пытался тащить на себе Адриана, которому на вскруженную голову приспичило делать снежных ангелов. Но Маринетт-то знала, что им обоим просто нравится друг-друга лапать обниматься. Девушка стряхнула с лавочки снег и аккуратно присела на самый край. Теперь она могла в открытую наблюдать за тем, как два взрослых парня (непонятно, в какой момент затеявшие игру в снежки) пытаются засунуть друг другу за шиворот как можно больше снега. Отпихнув от себя завистливо-ревниво-гадкие мысли куда подальше, Дюпэн-Чэн всё-таки позволила себе рассмеяться, когда ругающийся Адриан плюхается рядом с ней на заснеженную лавочку, а потом тянет её на себя, крича: — Маринетт, спаси меня! Ты девочка, он тебя трогать не будет! — Конечно, не будет. Он же хочет трогать только тебя, — ответила Маринетт. — Аааа! Ну хватит уже, прекрати! — завопил Адриан, загораживаясь девушкой словно щитом. Лука с широченной улыбкой подкрадывался к ним ближе. Маринетт, готовая в любой момент соскочить со скамьи и самым жестоким способом предать Адриана, поджимала губы, чтобы в голос не расхохотаться. Адриан что-то невнятно мычал и скулил, то и дело поглядывая на хитро улыбающегося Куффена из-за плеча Дюпэн-Чэн. Но неожиданно для них обоих Лука просто сел рядом с Маринетт, не причинив Агресту никакого вреда. — Прекратил. Только взамен Маринетт должна признаться, почему она такая грустная. Застигнутая врасплох девушка почувствовала, как с её лица начинает сползать улыбка. — Да не грустная я, — нахмурилась она. — Но тебя определённо что-то… — …гложет, — выпалил Адриан. — …огорчает, — договорил Лука. — И ничего по-настоящему не радует. Ты тоже заметил, Лука? — Конечно! — Так что давай, выкладывай! — Глаза Адриана заблестели от искреннего любопытства. Маринетт поджала губы. Её взгляд заметался из стороны в сторону. Естественно, говорить правду да и вообще хоть что-то ей совершенно не хотелось. Уж лучше бы они вернулись к обсуждению какой-нибудь беззаботной чепухи типа того пучеглазого Санты, которого они увидели на прилавке одного из магазинов и над котором долго смеялись. Так бы её настроение определённо поднялось. — Ну-у… — Маринетт попыталась начать говорить. Вот только не решив, говорить правду или одну из сотни наспех придуманных отмазок, запнулась и замолкла. Задумалась. — Я думаю, не надо нам ходить вокруг да около, — сказал Лука. — Эй, не говори так, будто ты весь такой из себя умный и уже всё знаешь! — возмутился Адриан. — Маринетт в состоянии сама всё рассказать. Правда же? — Да всё же и так очевидно, Адриан, — улыбнулся Лука. Он протянул руку за спиной Маринетт и натянул шапку юноши на его нос. Пока Адриан возмущённо ойкал и возвращал шапку на место, Лука приобнял девушку и тихо произнёс рядом с её лицом: — Давай, расскажи старому доброму другу Луке, что у тебя на сердце. — Ничего, — вздохнула девушка. И не то чтобы она пыталась уйти от ответа… Ведь это уже и был весь ответ — ничего. А так хотелось, чтоб что-то было… — А хочется, чтоб было? — словно прочитав её мысли, спросил Лука. — Ага, — честно ответила Маринетт и снова печально улыбнулась. — Эй, чего вы там шепчетесь? — обиженно сказал Адриан. — Я ничего не понял. Объясните. Я же тоже хочу помочь! — Просто сердце Маринетт очень хочет любви, Адриан, — словно Маринетт рядом с ними не было, как ребёнку объяснил Адриану Лука. — А-а-а! — понимающе протянул юноша. — Так это же здорово! Остаётся только найти того, кто эту любовь тебе будет дарить! — уверенно заявил Адриан. В ответ он получил два ты-что-думаешь-это-так-просто взгляда и очень быстро засомневался в своей уверенности. — Не пыталась обратить внимание на кого-то из ближнего круга? — обратился Куффен к девушке. — Ой, да на кого? — хихикнула Маринетт. — Что, хочешь сказать, твой взор совсем ни на кого не падал? Одногруппники? Заказчики? — удивился Лука. Дюпэн-Чэн повела взглядом вокруг и смущённо помотала головой. — А что насчёт твоих бывших одноклассников? Не говори, что в школе у тебя не было поклонников. Помню, ты как-то рассказывала о каком-то парне. Художнике. Он ведь был художником? Да, точно! Ммм, как же его звали? Кажется, Натаниэль. Как он там? Не интересовалась? — Он уже давно встречается с Марком, — улыбнулась Маринетт. — И, кажется, очень с ним счастлив. Они ещё со школы подавали намёки… — Правда?! — воскликнул Адриан. — Правда, — расхохоталась девушка. — А тот крупный, не особо неразговорчивый парень, который играл с нами в группе? — спросил Лука, игнорируя тихое и шокированное «Офигеть!» со стороны Адриана. — Иван? — удивилась Дюпэн-Чэн. — Так он тоже ещё со школы с Милен встречается, — гордо, со знанием дела встрял в разговор Адриан. Маринетт кивнула. — Так. Я, кажется, из ваших одноклассников никого не помню. Адриан, помогай. Кто там ещё был у вас? — Эм, ну… Ким. Макс… — Ой, ребята, ну вы что, серьёзно? Давайте не будем об этом. — Ну, а что? — Лука раскрыл рот в очередной улыбке. — Кстати. Что ты думаешь о девушках? — Пока Маринетт раздумывала над ответом, Лука, немного подождав и повспоминая подруг Дюпэн-Чэн, предположил: — Я помню, знаешь, такую невысокую, спортивную девушку. Её, кажется, Аликс зовут… Лука, замолк, когда заметил, что Маринетт морщит нос. И не потому, что ей не нравилась Аликс, конечно нет. Ей начинала надоедать эта тема. Дюпэн-Чэн с каждой секундой чувствовала себя всё более неловко. Она испытывала стыд и ещё какое-то неприятное чувство, обсуждая бывших одноклассников, их личную жизнь и некоторым косвенным способом в неё влезая. Они сейчас все живут своей жизнью, в которой Маринетт, как видно, участия не принимает уже давно, так что… К чему тогда это всё ворошить? Да не к чему. Вот именно. Поэтому они все втроём на время затихли, каждый думая о своём. — Знаете. Я придумала, — вдруг произнесла девушка. — Что? — оживились парни. — Я могу встречаться с вами, ребят. — Маринетт довольно потянулась и обняла парней, насколько ей позволяли её не самые длинные руки. Они в ответ рассмеялись. — Мы бы, конечно, не против, — сказал Лука. — Вот только ты долго с нами не протянешь. — Это в смысле? — заражаясь смехом Луки, спросила Маринетт. — Мы очень быстро начнём тебя бесить, — пояснил Куффен. Дюпэн-Чэн в ответ недовольно фыркнула и скрестила руки на груди, перед этим как следует пихнув Куффена в бок. Но… Вообще-то… Что правда, то правда. — Слушай. А что насчёт Альи? — В смысле? — переспросила Маринетт. — Алья могла бы быть твоей девушкой? — Что?! Нет! — Ну хотя бы чисто гипотетически? — Не. Не-не-не-нет. Гипотетически, теоретически, метаматехимебиофизически нет! — Но почему? — рассмеялся Лука. — Ох. Не то чтобы я имею что-то против Альи… Боже, нет, упаси меня вообще хоть когда-нибудь иметь что-то против Альи Сезер, — пробормотала Маринетт, подняв голову в небо, — Просто… Просто её уже и так слишком много в моей жизни. — Маринетт задумалась, тщательно подбирая слова, чтобы не обидеть подругу, даже когда её нет рядом. — Она очень классная. С ней всегда весело, с ней клёво общаться, тусоваться, делиться проблемами, сплетничать в конце концов. Но это всё… так… чисто по-дружески. Ничего больше. Да и к тому же, эй, у неё уже есть Нино! Они в свадебном путешествии, вообще-то! — Маринетт была возмущена, но сквозь эти эмоции она всё-таки успела подумать о том, как бы отреагировала Алья, если б узнала, что Маринетт её только что зафрендзонила. — Эй, ну я же сказал, гипотетически. — Знаешь, Маринетт, — подал голос Адриан, — а я какое-то время, когда наблюдал за вами, думал, что Алья в тебя влюблена. Лука и Маринетт устремили в Агреста одинаковые ты-что-только-что-вякнул взгляды. — Ты там вообще молчи. Маленький ещё, — сказал Лука. — Эй! — возмутился Агрест. — И не эйкай. Видел он, думал он… Посмотрите на него! А ничего, что я за тобой полгода бегал? — Да! — воскликнула Маринетт. — Ничего, что я за тобой три года бегала? — А ты всё «ты мой друг», «ты мой лучший друг», «мы такие хорошие друзья»… — Да! — Адриан. Просто посиди, посмотри на снежинки. Не мешай взрослым дяде и тёте обсуждать взрослые вещи, — вкрадчиво произнёс Лука, крепче сжимая плечо Маринетт и пододвигая ближе к себе. Адриан надул губы и отвернулся. — Так. Вернёмся к нашим баранам. — Лука улыбнулся и напустил на себя вид всезнающей леди, которая в действительности знает абсолютно всё об отношениях и разбитых и не очень сердцах. — Раз тебе никто не подходит из знакомых, время зажмуриться и пустить в ход силу мысли. Маринетт скептически взглянула на Луку. Кажется, Алья уже говорила ей что-то подобное. — И не смотри на меня так. Закрой глаза и представь рядом с собой идеального для себя человека. Давай-давай, с тебя не убудет. Сейчас в воздухе волшебство витает как никогда. Вдруг да сбудется! Лука весело улыбнулся. Маринетт неосознанно растянула губы в ответной улыбке. Ради того, чтобы парень отстал, она всё-таки прикрыла глаза, совершенно не зная, о чём ей думать и что представлять. Можно было подумать о том, что она хочет есть или о том, достаточно ли хорошо она спрятала подарки для родителей. В конце-концов откуда Куффен узнает, о чём она думает? Но ладно. Из уважения к Луке и к тому, что он оказался таким неравнодушным и внимательным, Маринетт всё-таки задумалась. Кого она хочет видеть рядом с собой? В общем-то, совершенно не важно. Главное, чтобы хорошо вместе было. Да. Главное, вместе. В жаре и в морозе, в печали и в радости, чтоб просто вместе. Делить на двоих смех и слёзы… лучше, конечно смех, но если слёзы, то тогда уж лучше от смеха. От счастья. Чтоб он… Маринетт на секунду приоткрыла один глаз. Чтоб он или она (тоже уже как-то неважно), чтоб человек родной в жизни просто был. Чтобы точно знать, что он есть. Чтобы точно знать, что ты всегда можешь человеку этому написать, позвонить, прийти к нему. Чтоб точно знать, что он тебя ждёт. Чтобы знать, что не отвергнет… В размышлениях Маринетт совсем расслабилась, склонив голову на плечо Луки. Интересно… Есть ли в мире такой человек?.. — Кагами?! — вдруг воскликнул Адриан. — Что? — полусонно переспросила Маринетт. — В смысле? Какая ещё Кагами? Ты что, с ума сошёл? — Да нет же! Это же она вон там, смотрите! Кагами! — Адриан замахал рукой. — Эй, Кагами! Мы тут! Иди сюда! Маринетт нахмурила брови, проморгалась и вгляделась в ту сторону, куда махал Адриан. К ним и правда спешно приближалась высокая стройная девушка. Очень не похожая на ту Кагами Цуруги, которую помнила Маринетт Дюпэн-Чэн. — О, Адриан! Здравствуй, — поздоровалась девушка, улыбаясь слишком широко и дружелюбно для прежней Кагами. Маринетт в полном замешательстве пристально рассматривала похорошевшую в неприлично прекрасную сторону леди перед собой и буквально не могла поверить своим глазам. Кагами отрастила волосы. Они, выпущенные из высокого конского хвоста, послушно лежали на её плечах поверх теплой красной куртки. С такими хвостами неудобно носить шапки, наверное поэтому на её голове как влитые сидели тёплые наушники в тон к куртке. Кагами впервые была не в школьной форме. Точнее, это Маринетт, кажется, впервые видит Кагами в чём-то кроме школьной формы или формы для фехтования. Ну конечно, она ведь уже не в школе. Как и сама Маринетт, и Лука, и Адриан. Они все уже давно не школьники, так почему Маринетт так удивляется, видя девушку в какой-то другой одежде? На ней ведь были обычные джинсы, которые носят абсолютно все. Что было под курткой Маринетт рассмотреть не могла, но почему-то точно знала, что там было тоже что-то необычное и… удивительное. Хотя… чего тут удивляться-то? Наверное, Маринетт привели в восторг похорошевшие черты лица Кагами? Да? Маринетт помнила это лицо совсем другим… Грубым и чётким, холодным, непроницаемым, вгоняющим в страх. Сейчас же перед ней была девушка с приятным, таким чудесным лицом, глядя на которое непременно хотелось коснуться на вид очень мягкой щеки. А макияж, которого было минимум, так красиво выделял и подчёркивал её тонкие губы, форму лица и, конечно, глаза, которые казались самыми настоящими драгоценными камнями. Да она словно сошла с обложки модного журнала! Уж поверьте, Маринетт в этом толк знала. Перехватив цветастые пакеты поудобнее, Кагами ответила на крепкие объятия Адриана. Судя по всему, она тут тоже покупала подарки… Она о чём-то говорила с Адрианом, но Маринетт никак не могла разобрать слов. Определённо это из-за плотной шапки на голове, а не из-за того, что она пялится на Цуруги безотрывно. Лука протянул свою ладонь для рукопожатия, но Кагами с весёлой усмешкой отошла на шаг назад. — О нет, на тебя я всё ещё обижена за то, что ты увёл у меня Адриана. Маринетт всё никак не могла понять, почему они втроём засмеялись. Она продолжала рассматривать Кагами, отчаянно пытаясь в голове сложить образы холодной школьницы, мастерицы фехтования из прошлого и той широко и так солнечно улыбающейся красавицей, стоящей перед ней. Просто… как? — Эй, Маринетт? Привет? Ау? Маринетт, конечно же, не сразу поняла, что к ней обращаются. Заметив протянутую руку, она неуверенно протянула свою и неожиданно для себя крепко вцепилась в неё. Определённо для того, чтобы проверить, настоящая ли девушка. Кагами была бы не Кагами, если б стойко не выдержала такую внезапную атаку на её ладонь. Она смело встретила взгляд Маринетт и, кажется, прочла все её мысли, вывернула душу наизнанку и абсолютно всё для себя поняла. Когда Цуруги отпустила её руку (хватка Маринетт под взглядом девушки совсем ослабла, а она этого даже не заметила), Дюпэн-Чэн сначала почувствовала, как по всему её телу проходит не то электрический заряд, не то волна морозных мурашек и только потом то, что её ладонь свободна. Эта Кагами определённо была всё той же самой Кагами, с которой Маринетт когда-то схлестнулась взглядами на катке. А потом ещё несколько раз, когда она не в открытую, но достаточно отчётливо давала понять, что предъявляет свои права на Адриана. Вот только… эта Кагами была взрослее, красивее, привлекательнее и от этого ещё больше завораживающей и вместе с этим… всё такой же пугающей. — Как дела, Маринетт? С этими двумя всё понятно, а вот ты… Как ты планируешь праздновать? — А? Ч-чего праздновать? — опомнилась Маринетт. Она и правда ощущала себя только что вышедшей из-под гипноза. — Рождество, — пояснила Кагами и весело улыбнулась, отчего сердце Дюпэн-Чэн совершенно непредсказуемо дрогнуло. Эта Кагами научилась так красиво улыбаться. И эту улыбку определённо можно использовать как самое настоящие оружие. — Оу. Рождество. Да. К-конечно, я, да, я собираюсь его праздновать. Думаю, думаю, с родителями. Мы всегда отмечаем его вместе. Сколько я себя помню. Так что, думаю, в этот раз без этого не обойдётся. А ты? Кагами в ответ улыбнулась как-то странно, но этого тоже было вполне достаточно для того, чтобы вызывать в Маринетт ещё одну внезапную волну пронизывающего тепла. — Кагами тоже собирается отмечать со своей семьёй. Это у них традиция, — живо отозвался Адриан, совершенно не замечая летящих во все стороны искр. — Она тут подарки как раз выбирала. Эй, она же только что это рассказала! Ты что, разве не слышала? — Адриан искренне изумился. Лука прикрыл глаза, сдерживая смешок. — Да что такое? — шикнул он на парня. — Ничего! Я-я… всё я слышала! — мгновенно выпалила Маринетт, на этот раз наоборот всеми силами стараясь не смотреть на Кагами. — Думаю, это здорово. Хорошо… хорошо, что есть такой семейный праздник, который… объединяет людей. — В моей семье принято собираться вместе не только на одно лишь Рождество, — произнесла Кагами. Так как Маринетт спряталась лицом в шарф и склонила голову так низко, как только могла, она не сумела узнать, что Цуруги разглядывала её так же пристально, как Дюпэн-Чэн несколькими минутами ранее рассматривала её. Адриан, словно всё-таки почуявший что-то неладное, завёл разговор об очередной глупости, тем самым спасая Дюпэн-Чэн. От чего именно, она пока сама не знала. Она не слушала, а только и делала, что пыталась спрятаться носом в спадающий шарфик. Неосознанно она сцепила пальцы в замок и дальше сидела так, будто её руки замёрзли, а она их грела. Что, конечно, не ускользнуло от внимания Кагами. — Погоди-ка, — бормочет она, и Адриан замолкает думая, что это сказали ему. — Вот, это тебе. Не годится зимой без перчаток ходить, — сказала она, нырнув рукой в один из своих пакетов, после чего вложила в руки Маринетт упаковку перчаток. Прежде чем она успела что-то ответить, Кагами обезоруживающе сказала: — С наступающим Рождеством, Маринетт. Прежде чем хоть кто-то успел ей что-то сказать, она объявила, что ей пора идти. И ушла. Молодые люди на скамейке ещё некоторое время сидели молча, переваривая случившееся. А потом, когда Кагами была достаточно далеко, Лука с Адрианом на перебой начали что-то восхищённо и радостно щебетать, отчего у Маринетт даже голова заболела. — Маринетт! Маринетт, ты нас слышишь? Маринетт? — Ого, кажется, кто-то потерял дар речи, — присвистнул Лука. — Ага… — неуклюже выдохнула Маринетт, по-прежнему глядя вслед ушедшей Кагами Цуруги. Она покрепче сжала в руках подаренные перчатки, чувствуя, как всё внутри неё замирает, порхает и кружится. …и свою гетеросексуальность тоже…